Смертельная работа

Асыл

Смертельная работа

Глава I

– Говорят скоро большинство переедет в мегаполисы и маленькие населенные пункты вымрут. Все будет концентрироваться вокруг крупных урбанов. Вне их останутся только сельскохозяйственные фермы, для выращивания продуктов питания.

Мой начальник отдела Кайрат любил уводить мысль в сторону, когда сосредоточенно думал о чем-то другом.

Мы стояли около оцепленного полицией тротуара, на котором лежало тело молодого парня. Погибшего звали Ахметов Маулен. Он вылетел с одиннадцатого этажа, одной из крупных высоток, недалеко от большого торгового рынка. Несколько человек стали свидетелями падения.

По периметру ограждения собралась огромная толпа зевак.

– Думаешь ему места не хватило? – шутка вышла тяжелой, и судя по реакции шефа не уместной. Я и сам не испытывал никакого веселья. После паузы я добавил: – Что скажешь о прыгуне? Непохоже, что сам. На вид молод еще, нет и двадцати пяти. Прохожие видели, как он упал. Они и вызвали полицию. Мы прошлись по верхним этажам, выяснили, он прыгнул со 110 квартиры. Она сдается посуточно. Уже нашли хозяина, везут к нам. Жанара его допросит. В кармане погибшего обнаружили бумажник с его удостоверением и мобильный. Телефон при падении разбился вдребезги. В квартире чисто ни записки, ни следов борьбы. Сейчас там криминалисты работают. Анатом уже осматривает тело. Ну и журналисты тоже тут. Хотят получить комментарии от полиции.

По лицу шефа прошла тень. Никто в департаменте не любил громких дел, которые показывают в вечерних новостях. За ними обычно серьезный контроль, вплоть до министра внутренних дел.

– Знаешь, что Асхат, еще раз пройдись по свидетелям может кто, еще что-нибудь вспомнит. Потом спроси у анатомов, когда будет готов отчет о вскрытии. Хорошо если они сегодня успеют. Я думаю, ты возьмешься это дело, раз уже начал.

Я молча кивнул. Мы оба вышли из служебной машины. Мне надо было к медикам, шеф направился в сторону журналистов.

Глава II

Было жарко. Солнце двигалось к полудню. Патологоанатом, сидя на ступеньках скорой заполнял бланк. Тело уже заворачивали в специальный пакет.

– Здорово! Сегодня днем обещали плюс тридцать – откликнулся он, увидев меня.

– Салам, Баур! Да уже печет. Шеф спрашивает, сегодня успеете сделать отчет по погибшему? И желательно бы точно узнать, это суицид или ему помогли.

– Хороший вопрос. Пока не скажу. После обеда заедь к нам, к этому времени постараюсь напечатать – от духоты он потряс рубашку на груди.

– Хорошо, заеду – В открытые дверцы скорой, на каталке, санитары погрузили тело. Я посмотрел в верх. На некоторых балконах люди наблюдали за происходящим. На четвертом этаже полный мужчина в майке, потушив окурок о перила балкона, деловито сплюнул и зашел в квартиру. Похоже зрелище подошло к концу. Дом был двадцатиэтажным, далее было голубое небо без облаков.

Мне предстоял опрос свидетелей, соседей и очевидцев. Также неплохо бы найти его родственников, если такие имелись. К вечеру из всего этого надо было состряпать отчет и положить на стол шефу. По этому делу скорее всего сам начальник департамента будет собирать сегодня. Участковый, я знал, уже изъял записи с подъездных камер. Я надеялся это даст нам хоть какие-то зацепки.

Оказавшись в квартире, с которой прыгнул погибший, после работы криминалистов, которые ничего интересного не нашли, я еще раз все тщательно перепроверил. Отодвинул диван, заглянул во все щели, не осознавая даже, что именно ищу.

Ничего не найдя, я сел на кресло и обвел взглядом комнату. Обыкновенная однушка, сдаваемая в аренду, с никогда не выветриваемым прокуренным запахом. Что он тут делал? Зачем перешагнул балкон? Сам или нет? У меня не было ни малейшего понятия.

Затем, я спустился во двор. С торца дома справа находился офис управляющей компании. Спустясь туда по крутой лестнице, я вошел в дверь с надписью «Администрация». Полная женщина с короткими черными волосами, сидела у окна крохотной комнатушки перед компьютерным монитором. Больше в кабинете никого не было. Я представился.

– Здравствуйте! Жанат Амантаевна, здешний бухгалтер – ответила она.

– Я по поводу погибшего парня.

– Да, да это просто ужас! Сколько я здесь работаю, такого еще не было. Парень такой молодой!

– Может быть Вы или ваши работники видели, что-нибудь подозрительное сегодня или вчера?

– Да нет, что Вы! Я сижу тут до пяти, весь день практически. Поэтому не вижу, что во дворе твориться.

– Может ваши сотрудники что-нибудь заметили?

– У нашего председателя, он сейчас кстати должен подойти, участковый уже спрашивал. Никто ничего не видел. Технички у нас приходят только утром и вечером. Электрик у нас приходящий, на полставки. Сантехник тоже говорит ничего не видел. Он вчера весь день в подвале трубы менял.

– Хорошо, спасибо! А хозяина этой квартиры Вы не знаете?

– Ой, да не за что, все равно ничем не помогла. Да приходил пару раз на счет оплаты домофона. Про хозяина квартиры ничего сказать не могу. Вроде с виду нормальный. У нас знаете тут многие сами не живут, а сдают в аренду. Это тоже плохо, заселят кого попало, потом ищи виноватого. Много приезжих. Понаехали со своих аулов. Сидели бы у себя!

Я тоже был приезжим, и арендовал общежитие, но ей я об этом не сообщил. Попрощавшись, я вышел, на лестнице пересёкшись с худеньким, низким мужчиной, в светлой рубашке в клетку. По всей видимости это и был председатель. Ему я не стал задавать никаких вопросов и прошел мимо.

Глава III

К пяти часам я припарковался около нашего департамента. Это было большое четырехэтажное здание с полоской крышей, облицованное мрамором песчаного цвета. При въезде во двор здания стоял шлагбаум, который в рабочее время был всегда поднят. На первом этаже располагалась дежурная часть, с зарешеченными окнами. На проходной за железной дверью, стоял вооруженный охранник. Лицам, кроме сотрудников, можно было попасть во внутрь только по выписанному пропуску.

Здание находилось на улице Мира, одной из центральных улиц старого центра. Но похоже устроители города не сильно верили в мирное сосуществование граждан, раз там соорудили полицейский департамент.

Наш отдел находился на третьем этаже, представляя большую комнату в три окна, в которой были несколько больших шкафов и десять столов с компьютерами и городскими телефонами. Отдельно в этом же помещении, при входе с права, ограждённый пластиковой перегородкой находился кабинет начальника отдела.

Поднявшись к себе, я принялся за предварительный отчет. У меня на руках уже были показания свидетелей, которые ничего не дали. Также был отчет о вскрытии, в котором говорилось, что травм и насильных признаков на теле погибшего не обнаружено. Погибший на момент смерти не употреблял алкоголь. Зато в его крови были обнаружены остатки каннабиноидов. То есть за несколько дней до этого, он курил травку.

Я попытался представить, что это был за человек, как мне позвонила Жанара, которая допрашивала хозяина квартиры. Она сообщила, что погибший Ахметов Маулен снял квартиру вчера в обед один. Что тоже странно. Ни с девушкой, ни с приятелями. Похоже он планировал суицид. Но самоубийцы часто оставляют записки, которой в квартире не обнаружено. Да и вообще, в помещении не было беспорядка. Даже кровать была заправлена.

– Может он всю ночь просидел в кресле? Представив это мне стало не по себе. Жуткое зрелище сидеть в темноте уставившись в одну точку, а затем в десять утра, из отчета патологоанатомов смерть наступила в это время, выпрыгнуть с одиннадцатого этажа.

При падении телефон погибшего разбился вдребезги. Что не дало возможности быстро установить его близкие контакты. Я уже отдал телефон нашим техникам. Они обещали выудить из него все, что получиться.

Зайдя в поиск по фамилии и имени Ахметова Маулена во все популярные приложения, я не обнаружил там его страниц. Похоже погибший не вел социальных сетей.

Кайрат говорил в вечернем выпуске новостей объявят о случившемся, значит тогда и родственники должны выйти на связь.

До семи я писал предварительный отчет. К восьми по этому делу собирали общее совещание.

Глава IV

В просторном кабинете начальника департамента, генерала Каната Исламовича, за вытянутым овальным столом, дожидались совещания, два его зама, полковники Мэлс Байжанович и Аманжол Коныратович, пресс-секретарь Лиля, в очках для зрения с круглой оправой, и Жанара, старший следователь в должности капитана. Она была заместителем начальника следственного отдела. Слегка полненькая брюнетка с красивым лицом и блестящими прямыми волосами под каре. А также я и начальник следственного отдела майор Жукенов Кайрат, крепкий брюнет, разменявший пятый десяток лет.

Я, перед совещанием рассказал Кайрату, все что удалось узнать за сегодня. Погибшего звали Ахметов Маулен, двадцати четырех лет. Снял он эту квартиру один. По крайней мере, когда хозяин квартиры передавал ему ключи, рядом никого не было. По камерам у подъезда, толком установить ничего не удалось. Люди заходили выходили, но вроде, как все жильцы. Явно подозрительных среди них не было. В крови патологоанатомами были обнаружены слабые следы конопли. Наверное, курил несколько дней назад, но не в день смерти. В общем, когда он падал он не был мертвецки пьяным или накуренным. На учете нигде не состоял. Не привлекался. Официально не трудоустроен. О родственниках или жене, девушке пока ничего не известно. Если Кайрат хочет знать мое мнение, был ли это суицид или предумышленное убийство… Но пока шеф этого знать не хотел. Слишком мало данных для утверждения основной версии. И на совещании он посоветовал отделаться такой формулировкой.

Мне было не привычно возглавить такое серьезное расследование. Обычный мой профиль до этого; бытовые случаи насилия, мелкие кражи и хулиганство.

Вообще в нашем следственном отделе, я не был звездой. Сказать по совести, я работал спустя рукава. И это конечно чувствовалось со стороны и сказывалась на статистике раскрываемости. В добавок я не был компанейским. На корпоративы я ходил только в начале, после перевода сюда четыре года назад из маленького городка с центральной части страны. Пьяные полицейские лица на праздничных банкетах, мужчины и женщины, с абсолютно те ми же бытовыми проблемами, как у всех, мне были не интересны. Поэтому за мной закрепилась репутация среднего малого, который к тому же еще и нелюдим. И хотя внутренне я не был согласен с этим, внешне все было так.

В придачу, ко всему у меня уже которую неделю, по вечерам начинала болеть голова. Лоб и щеки нагревались, как на плитке, что тоже не поднимало настроение. Надо бы все-таки сходить к врачу.

Теперь, ожидая начальника департамента со всеми я знал, что мне поручили это расследование только лишь потому, что основные следователи были заняты по другим делам.

Подготовленный отчет я передал генералу, который только что откуда-то приехал, и которого мы минут двадцать ждали около его кабинета. Генерал был небольшого роста, подтянутый, с капризно выпяченной нижней губой. Голова его, блестя сединой, была по-армейски коротко выстрижена. Бегло пробежавшись по отчету глазами, он спросил:

– Что думаешь Кайрат Амантаевич? – доклады начальник департамента слушал всегда, как бы со скучающим видом. – Квалифицировать, как самоубийство или преднамеренное будете?

– Пока материала мало, будем отрабатывать, обе версии.

– Это по новостям пройдет. Пару дней надо будет плотно отработать. Кого на это дело поставишь? Он посмотрел на меня и Жанару. Несмотря на скучающий вид, генерал знал всех, даже рядовых сотрудников отделов по именам. Хотя нас было много.

– Асхат начал это дело, думаю пусть и продолжит.

– У него опыта маловато, лучше Альпеисову – сказал он, посмотрев на Жанару. Не сказать, что я удивился решению генерала. Я знал, что такое может быть. Начальник еще раз обвел нас глазами. Кайрат согласился.

Первый зам перекинулся замечаниями с шефом и тут же дал указания пресс-секретарю отработать с руководителем следствия пресс-релиз для журналистов. Жанара по виду не была довольна таким решением, но похоже предполагала такой исход.

– Хорошо. Это дело на особом контроле. Обо всем докладывать мне – подытожил шеф.

Когда я вышел на парковку, в небе над домами уже серебрился месяц. На улице посвежело. Шум от проезжающих машин заметно уменьшился.

После совещания был еще сбор у нас в отделе, где я получил кучу заданий, снова отработать по подъездным камерам, выяснить связи погибшего и найти его родственников.

Жанаре же официально передали общее расследование. Я знал, что пройдет пару дней и дело спустят на тормозах. Может быть, даже переквалифицируют в самоубийство. Не из-за того, что кто-то будет пытаться ставить палки в колеса, или замять дело. Рутина убьет. В глубине души я чувствовал, что в этом деле не все так просто, но нужны были улики. А их пока не было. Поэтому выехав с нашей парковки я поехал к себе в общежитие.

Утром в семь меня разбудил звонок Кайрата, он хотел знать, как мои успехи. Оказывается, вчера на связь вышли родители погибшего. Узнали о случившемся по новостям. Ночью его мать с отцом приезжали на опознание в морг. Дежурный следователь взял у них показания. Они забрали тело, будут сегодня хоронить.

Нужно заехать к ним домой и на месте опросить друзей, соседей. Но деликатно, чтоб не быть назойливым в день похорон. Жанара с утра занята, не успевает. Он продиктовал адрес. Я сонным голосом ответил, что уже подъезжаю туда.

Положив трубку, я еще несколько секунд смотрел в потолок. Мне пришла в голову забавная мысль что, если, очнувшись без памяти, я попытался бы себя идентифицировать, догадаться, что до этого я работал на госслужбе было бы не трудно. Горечь во рту по утрам и зуд в глазах, как от песка, да и в карманах песка не меньше.

Тем не менее не откладывая, я тут же вскочил с дивана. Приняв душ, который был общим на несколько комнат и находился в коридоре, я побрился, пожарил себе на завтрак несколько яиц, заварил чай покрепче, надел свежую рубашку, и бегом по лестнице спустился во двор, где парковал свою надежную старушку.

Глава V

Родители погибшего жили на окраине города в коттеджном поселке. Я свернул на нужную улицу и начал рассматривать таблички с номерами домов. Нужный дом находился за высоким забором из темного кирпича, около которого стояло несколько машин. Среди них были дорогие внедорожники. Припарковавшись, я зашел через открытые нараспашку кованные ворота на территорию опрятного двухэтажного коттеджа, про себя отметив, что родители парня жили не бедно.

Во дворе сновало много людей, суетясь по хозяйству. Готовились к похоронам. На меня никто не обратил внимания.

С парадных дверей доносился приглушенный плач. Мне не хотелось в такой день тревожить родных погибшего парня, поэтому в дом я заходить не стал. На заднем дворе, судя по звуку, кто-то колол дрова. Я прошел вдоль стены дома на звук.

На корточках около двух самоваров сидела женщина, раздувая угли. Около нее парень, примерно одного возраста с погибшим, разбивал топором щепки. Еще один, складывал их около самоваров. Хотя на дворе уже двадцать первый век, а воду для чая разогревали по старинке – дань традициям. Я поздоровался и представился, показав служебное удостоверение.

– Ты знал Маулена? – спросил я того, что колол дрова.

– Да, мы учились в институте вместе, до третьего курса, пока его не отчислили.

– За что отчислили?

– Перестал ходить на занятия – ответил он.

– А на каком факультете вы учились?

– На юридическом. Мы с Мауленом и Фарой из одного района – он кивнул на товарища. Вот услышали, пришли выразить соболезнования и помочь с похоронами.

– Вы были друзьями?

– Да, общались. Нормальный был парень, только раздолбай немножко. Мог месяцами не появляться на парах. Если не родители, его бы после второго курса уже отчислили.

– А кроме вас, он еще с кем-нибудь общался? Была у него подруга?

– Нет, девчонки его не любили. Он был с ними заносчив.

– Значит, как его отчислили в прошлом году, вы с ним больше не виделись.

– Нет. Звонили ему пару раз, но он постоянно говорил, что занят. Хотя один раз… Фара помнишь ты говорил, что видел его около клуба.

– Да, в «Золотом теленке». Я там как-то вечером мимо проходил, он с какими-то ребятами, на крылечке курил.

– Когда это было? – обратился я ко второму парню.

– Пару месяцев назад. Я подошел поздоровался. Пообщались, как дела, то да се. Приглашал пива попить. Но мне, как раз в общагу надо было успеть, да и неудобно было. Денег то нет.

– «Золотой теленок», это который на Республике? Дорогой клуб.

– Да пафосное место и шмар много – они оба прыснули от смеха.

– Эй, вместо того, чтобы болтать, самовары лучше в дом отнесите – окликнула их женщина, которая с начала нашего разговора явно подслушивала нас.

Я не стал им мешать, поблагодарив их обоих. Опрашивать родителей мне также не хотелось, тем более официально расследование передано не мне. Я лишь мальчик на побегушках, присланный следственным отделом, для утряски формальностей. Пусть если хочет, приезжает Жанара, тормозит процессию и производит опрос. Хотя думаю, если ей было бы очень нужно, она и парадную дверь бы для этого высадила. Бойкая девушка.

К распахнутым воротам стало подходить все больше людей. Среди них, в этом галстуке, недорогом костюме, с дешевой папкой в руке, то есть при полном официозе, я почувствовал себя пятым колесом в телеге.

Дверь дома распахнулась и мужчины придерживая ковер с шести сторон начали вынос тела на намаз. Тут же у меня зазвонил телефон, и я поспешно вышел за ворота дома. Звонил шеф, просил срочно выехать еще на один адрес. Похоже пьяная бытовуха. Жанара завтра сама отработает по прыгуну.

Я не стал упрямиться. Закинув папку на переднее сиденье, я аккуратно задним ходом выехал из переулка. Не став смотреть, как убитые горем родственники прощаются с телом.

Глава V

Около старой пятиэтажки, уже стояла карета скорой помощи и машина участкового. Двери скорой были распахнуты. На носилках внутри лежал худощавый мужчина и что-то громко выкрикивал фельдшеру, который пытался его успокоить.

Поднявшись по лестнице, на четвертый этаж, я вошел в распахнутую дверь. Местный участковый, нагловатый на вид здоровяк, с которыми я поздоровался, вкратце рассказал, что пьяная жена на кухне, ударила пьяного мужа ножом в пах, на глазах у одной гражданки, с которой они распивали спиртные напитки. Того срочно госпитализировали. При этом, лежа на носилках, и заливаясь слезами, потерпевший кричал, что она давно грозилась отрезать ему мужское достоинство. Но Бог все видит и полиция тоже! Она пожалеет, что связалась с ним. С его слов успели даже составить заявление на жену, которое он, лежа на носилках подписал.

Похоже ранение было не таким уж смертельным, как представлялось. Я поделился этой мыслю с участковым. Он лишь усмехнулся на это, рукой приглашая пройти на место происшествия. Тесная кухня, с облезлыми кухонными шкафами, походила на комнату из фильма ужасов. Стены были забрызганы кровью. Выцветшая светлая скатерть, на которой стояла початая бутылка водки, три стакана и пепельница тоже были в пятнах крови. Брызги крови были даже на огурцах в маленьком блюдце.

– Он что, когда его ранили начал крутиться, как волчок?

Для выяснения этого мы с участковым прошли в спальню, где, уже отрезвев всхлипывала жена потерпевшего. Это была худощавая, изнеможденная женщина на вид лет пятидесяти. Хотя может быть и младше, как известно алкоголизм быстро старит.

Стены в комнате, были серыми, будто много лет вымывались дождями, с высоким содержанием спирта. Рядом, на видавшем виды диване с прожжёнными от сигарет дырками, молча сидела еще одна женщина средних лет, плотного телосложения с чуть припухшим лицом. Третья собутыльница.

– Ну что Акмарал, вам с Султаном не сидится спокойно? – обратился к жене участковый, который видимо не в первый раз разнимал их.

– Он на тебя заявление написал. Года три получишь, за нанесение тяжкого вреда здоровью. Вот сейчас я передам заявление товарищу следователю, он знает, что с ним сделать.

Я демонстративно взял бланк заявления в руки. Спешить было не куда, так как оклемавшись, ее муж наверняка забрал бы заявление, и дело закончилось бы примирением сторон. Почему же не разыграть пьесу, для их же блага. Лицо у Акмарал было скорбное и бледное. Опустив глаза, она молча вытянула обе руки – показывая нам, что тоже не обделена театральным талантом.

– Угомонись, пятнадцать суток все равно получишь! Ты что тут думаешь мы с тобой шутим что ли? – взорвался участковый. – Ты его зарезать могла!

– И зарезала бы! Все из-за этой стервы – засверкав глазами, она ткнула пальцем в сторону молчаливой женщины, чуть не выколов той глаз.

– Она виновата, крутила тут перед моим мужем. Иди другого ищи! Своего то поди сама в могилу свела. Цирроз печени говорит. Так я тебе и поверила! Знаем мы таких! Пока тут милиция признавайся, ты его довела, а? Сколько раз ты на него заявление писала? Бил он ее якобы! Вранье! – от ярости она перешла на визг.

– Ты не знаешь, как он меня бил – вдруг кротко ответила ее собутыльница. – А я ему слово не сказала. Я и на могилку к нему каждый год хожу, ухаживаю. Ты не знаешь этого.

В речи третьей участницы было какое-то маниакальное спокойствие, присущее одной из стадий алкоголизма

– Врешь стерва! Ты его свела в могилу! – опять взвизгнула Акмарал, но женщина лишь молча взглянула на нее, ничего не ответив.

– А моего Султанчика никому не отдам. Он у меня такой хороший!

– Об этом надо было думать перед тем, как ты ему нож в задницу всадила – вставил участковый.

– Злой ты человек, Альжапарович, злой! Ты меня не понимаешь. Я же люблю его! Султан мой Султан! – закрыв руками лицо, скорбно зарыдала Акмарал.

Несмотря на это балаганное заявление, ни мне ни участковому это не показалось смешным. Напротив, стало тягостно, как будто мы очутились в нижних кругах ада.

Я показал взглядом участковому, чтоб тот увел жену. После чего я записал показания свидетеля, взяв у нее адрес и телефон в случае повестки в суд.       Отпустив свидетеля, я закрыл и опечатал квартиру. Спустившись по лестнице на крыльцо, я закурил.

Скорой уже не было. Участковый, с женой пострадавшего на заднем сиденье, только тронулся, посигналив мне. В тени двора приятный прохладный ветерок обдувал лицо. Никаких мыслей в голову не приходило, я просто наслаждался моментом. Шелест дворовых деревьев, напомнил мне наш двор и дом. Я начал вспоминать своих родных. Интересно, как они там? Давно мы не созванивались.

Мои мать и сестренка остались в тихом провинциальном городке, так как сестрёнке надо было доучиться в местном колледже. После окончания учебы, они должны были продать наш дом и переехать сюда. Отца с нами уже давно не было. Он умер много лет назад.

Сначала мы бы снимали квартиру, а потом купили свою. Все бы наладилось. И мне было бы намного легче здесь. Надо сегодня же вечером обязательно позвонить матери.

Глава VI

Через пару дней я уже перестал интересоваться делом прыгуна. Кроме этого, хватало работы. Настроение было такое, что я серьезно подумывал написать заявление на увольнение. Мне тридцать, а я до сих пор не сделал никакой карьеры. Заработок мизерный и, судя по всему, следствие не мое призвание. Я даже прогадал с этим алкашом Султаном, в надежде, на то, что тот протрезвев заберет заявление, и не заполнил должным образом бумаги по этому делу. А сейчас получил за это выговор от первого заместителя. Очень неприятный разговор вышел. Даже слишком. К объявленному выговору он добавил, что если так будет продолжаться дальше, то меня могут уволить по статье.

В отделе, Кайрат видя мое состояние, сочувственно похлопал меня по спине и посоветовал не обращать на это внимание. Коллеги, кто был на месте, занимались своими делами, работая с потерпевшими или бумажным делопроизводством, не отвлекаясь на окружающих.

Мне хотелось уйти домой, но до конца рабочего дня еще было время. Я ощущал себя паршиво, к тому же опять начала болеть голова и пульсировать затылок.

Незадолго до конца рабочего дня объявили, что завтра ожидается прокурорская проверка, так что нужно еще раз пересмотреть дела за последние три месяца. Будут выборочно проверять у каждого, на предмет законности составления.

– Только этого не хватало!

В подавленном состоянии я полез в свой шкаф за папками, чтоб хотя бы подшить их аккуратно. В это время в кабинет заглянул наш программист Феликс из технического отдела, и кивком головы вызвал меня в коридор. Тяжело вздохнув, я вышел.

– Здорово, Феликс!

– Салам!

Программист был высоким худощавым шатеном, но при этом имел привычку сутулится. В руке он держал какую-то бумагу, свернутую в рулон.