Запах золотистого цвета

Олег быстро посмотрел на Николая и поправился:

– Которому соответствует, добрая радиация.

Клара недоверчиво и недоуменно уставилась на Олега. Он махнул безнадежно рукой:

– Я, как всегда, путано объясняю. Дим давай ты.

Дмитрий потер пальцами лоб:

– Ну, как был устроен этот домик, мне кажется, рассказывать не стоит. Это не интересно. Да это и не важно. Надо сказать с эстетической точки зрения это был возможно не совсем шедевр, но нам он нравился.

Юрий вставил свои пять копеек:

– Это Дима из скромности говорит. На мой взгляд, выглядел домик и достойно и красиво. Подходишь к нему, а он переливается всеми цветами радуги.

Дмитрий сморщил нос:

– Спасибо, конечно, на добром слове. Но, думаю, что и имели место иные точки зрения. Важно, что он исполнял только добрые, хорошие желания.

Клара испытующе посмотрела на Дмитрия:

– Вы сказали, исполнял. Почему опять в прошедшем времени?

Дмитрий поднял на Клару печальные глаза:

– Его снесли.

– Опять он вам чем-то не угодил? Что на этот раз было не так? Опять злодеи переключили все на злую радиацию?

– Нет, на сей раз не угодил домик не нам. С радиацией его все на этот раз было в порядке. Мы, наоборот пытались препятствовать его сносу, и жители города тоже пытались помешать, но…

Дмитрий обреченно пожал плечами и поморщился:

– … его все-таки снесли.

Клара снисходительно скривила рот:

– Вас прямо преследуют неудачи. Что же вы у своего домику не загадали желание, чтобы его не сносили? Вас послушаешь, так все были в шоколаде, кроме вас. Прямо как в пословице – сапожник без сапог.

Дмитрий отреагировал на ее слова печальным смешком:

– Это вы, Клара Александровна, точно подметили. А мне что-то в голову не приходила эта аналогия. Правда, стоит отметить, что домик достаточно активно сопротивлялся своему сносу. Во всяком случае, строительной технике он оказался не по зубам. И на последнем этапе, чтобы снять социальную напряженность в городе, к демонтажу пришлось подключиться нам. И мы как Кутузов на Бородинском поле организованно покинули поле боя вместе с демонтированным домиком.

Он вздохнул и улыбнулся:

– А вот в взамен мы сделали графин, практически с такими же возможностями, как у хрустального домика, только маленький. Мы назвали его Хоттабыч. Николай Федорович его видел. Мы ему один такой сегодня подарили.

Клара посмотрела на Николая, с наигранным возмущением сузив глаза:

– И ты мне ничего не сказал, и не показал.

Николай невозмутимо стал наливать коньяк в свой бокал:

– Клара, я просто не успел. Как-то, к слову, не пришлось, не до этого было. Вернемся, я тебе его обязательно покажу. Очень интересный графин. Ребята не врут, он действительно должен делать людей лучше. На счет, того, что он исполняет желания, я не знаю, не успел еще проверить. Просто, случая не представилось. А в остальном действительно удивительная и интересная вещь.

Клара надулась и обиженно буркнула:

– Вечно у тебя для меня времени нет.

Николай придвинул к себе пепельницу, и сунул руку в карман за сигаретами. Олег это воспринял как сигнал к более комфортному продолжению беседы, и тоже достал сигареты из кармана. Клара выразительно посмотрела на Хромова:

– Коля, может, ты не будешь курить за столом?

Олег это воспринял как скрытый намек в свой адрес. Он густо покраснел и приподнялся в кресле:

– Извините, Клара Александровна, увлеклись разговором. Мы на улице покурим.

Олег двинулся к выходу, за ним потянулся Хромов. Николай задержался у стула Клары и быстро чмокнул жену в щеку:

– Извини Клара, я неправ. Но я обязательно исправлюсь.

На крыльце ресторана Олег рылся в кармане в поисках зажигалки. Николай поднес горящую зажигалку к его сигарете, а потом закурил сам. Олег затянулся дымом и поблагодарил Хромова:

– Спасибо, Николай Федорович. Я так понял, что Клара Александровна не в курсе ваших уникальных способностей.

Николай выдохнул дым и изучающе посмотрел на Олега:

– Ну, я свои возможности не афиширую, во избежание неприятностей. Могут неправильно понять. Думаю, вам это объяснять не надо. Кстати. Может, перейдем на Ты, вроде выпили уже вместе достаточно?

Олег смущенно улыбнулся и сбивчиво пробормотал:

– Как скажете. Как скажешь. Николай Федорович. Извините, Николай. Николай, мы вроде детально посвятили вас в наши дела. У меня сложилось ощущение, что мы с вами занимаемся чем-то близким. Только я не понимаю, как вы, извини, как ты это делаешь. Хотелось бы понять. Что скажете по этому поводу?

Николай стряхнул пепел с сигареты и отстранено уставился куда-то в даль:

– Подумать надо. как все это объяснить.

Он грустно усмехнулся:

– Мне вспомнился случай из детства. Как-то весной мы с ребятами собрались на велосипедах в лес за ландышами. Тогда еще очень популярна была песня – Ландыши, ландыши первого мая привет. Так вот, заспорили куда ехать. Я звал ребят в одно место, а другой приятель в другое. В общем, оба места были в одном и том же лесу, но немного отличались пейзажем. Решение приняли по принципу – ни вашим, ни нашим – выбрали место между моим и местом приятеля. А перед этим по нашей местности прокатился ураган. Крышу снес с нашей школы, и еще кое-где навел беспорядок. Приехали мы в лес, а там деревья повалены. Но повалены они так, что согнувшись под ними просто можно было пролезать. Заглянули мы под этот завал, а там сморчки стоят как свечки. Про ландыши мы забыли все тут же, стали набирать сморчки в свои сидоры. Но один из нас ландышей все же набрал. А чтобы не помять их положил их себе за пазуху. На обратном пути у него голова закружилась, и он с велосипедом в кювет загремел.

Николай затянулся сигаретой:

– Так это я к чему? И я и мой приятель были уверены, что каждый из нас знает лес лучше, чем другой. А на месте мы столкнулись с тем, что каждый из нас леса толком и не знает, и даже не подозревает о том, что в нем можно найти много интересного, если отойти чуть в сторону от разведанного места. Так и в нашем случае. Для меня твой рассказ – откровение. Мне даже такое в голову даже не приходило, чтобы устроить то, что сделали вы, хотя, я тоже технарь, и говорят, не плохой технарь. По правде говоря, у меня и потребности такой не было. Вашу компанию мои способности, я вижу, тоже удивили. Или я ошибаюсь?

Олег разочарованно скривил губы:

– Нет не ошибаешься. Правда, мне сейчас показалось, что ты сейчас будешь рассказывать, как эти способности приобрел. Лес, то да се.

Николай метнул окурок в урну:

– Как я приобрел свои способности, об этом отдельный разговор. Непростой и долгий. Как-нибудь при случае расскажу. Сейчас, извини, не готов, вспоминать об этом неприятно. Ну, что? Пойдем? Заждались нас, наверное.

В дверях Николай приостановился:

– Кстати, для информации. Пасет вас какой-то тип.

– Какой тип? Может ты ошибаешься?

Николай скептически улыбнулся:

– Нет, не ошибаюсь. Я его засек сразу, как только мы из моего магазинчика вышли. Раньше я его не видел, значит, он вас пасет, а не меня. Правда открытой угрозы от него не исходит. За стол сядем, покажу. А то начнешь сейчас головой крутить, и спугнешь.

Ты меня уважаешь?

В это время ресторане за столом Клара оживленно беседовала с Юрием. Юрий заинтересованно наклонился в сторону Клары и слушал ее. Клара, сидя с импозантным видом, увлеченно рассказывала:

– Я сейчас перевожу на английский язык роман одной писательницы, а Коля мне помогает советами. Знаете, этот роман так напоминает мне нашу с Колей историю, просто ужас. Как будто бы с нас это писали. Мы ведь с Колей были с детства знакомы. А потом нас судьба как-то разбросала в разные стороны. Так вот, в этой романе почти такая же история.

Николай с Олегом сели за свои места, а Юрий восторженно поделился своими впечатлениями от беседы с Кларой:

– Вы, оказывается, просто уникальные люди. Николай Федорович такие интересные штуки делает, Клара Александровна литературными переводами занимается. У меня это просто в голове не укладывается. Олег, Дима, вы представляете с какими людьми мы познакомились. Это просто фантастика.

Дмитрий более спокойно отнесся к восторгам Юрия:

– Юра прав. Николай Федорович, мне, и думаю, Олегу, очень интересны ваши уникальные способности и практика. Если вас не затруднит, не могли бы вы, внести ясность в наш… Как бы это правильно выразиться? Удовлетворить наш интерес?

Дмитрий с надеждой посмотрел на Николая:

– Нет, вы правильно поймите, если это ваш секрет, мы поймем, и настаивать не будем. Это у нас, у разинь все наружу, все на распашку. Только у меня в голове не укладывается, как человек без аппаратуры может управлять такими явлениями как Аура, извините радиация. Или я ошибаюсь? Аппаратура все-таки, какая-то должна быть?

Клара возмущенно вмешалась в разговор:

– Интересное дело, всем все о тебе, Коля, известно, одна я только не в курсе. Одна я опять не при делах. О каких таких твоих способностях речь, Коля?

Хромов взял в руки бутылку и стал наливать себе в бокал коньяк:

– А давайте выпьем сначала. Сами же говорили, что без бутылки не разберешься.

Клара настаивала:

– Ты от разговора Коля не увиливай, рассказывай давай.

Николай вздохнул:

– Да я и не увиливаю, просто собраться с мыслями надо. Ты же сама была в восторге от шахмат которые я сделал твоему брату. Вот о таких моих поделках и речь.

Николай сосредоточенно уставился взглядом на стол:

– Я пока мы с Олегом курили попытался ему обрисовать общую ситуацию того, с чем мы имеем дело. И вы и я. Короче, вывод такой. Во всем этом деле больше неясного, чем понятного. Вот Дмитрий спросил у меня, пользуюсь я какой-либо аппаратурой, или нет. Так вот, нет у меня никакой аппаратуры, да потребности я в ней никогда не испытывал.

Николай усмехнулся:

– Нет, с аппаратурой, электроникой я дело имел постоянно. Я ведь по образованию, и по специальности радиоинженер. Только это к тому, чем я сейчас занимаюсь, никакого отношения не имеет. Давайте выпьем, а то сидим как не русские, да и во рту пересохло.

Николай, не дожидаясь никого, опрокинул содержимое своего бокала в рот, поставил его на стол. Клара продолжила свое негодование:

– Коля, ты опять темнишь. Я же не дура, чувствую, что речь идет не о твоих золотых руках, а о каких-то еще неизвестных мне способностях.

– Ну, в общем, дело такое. Клара, я тебе рассказывал, что в армии попал в спецподразделение с легкой руки папаши твоего неудавшегося жениха. И с его же легкой руки проторчал в армии не два года, как все обычные люди, а значительно дольше. Только это не вся правда. Ты извини, я тебя просто не рассказывал. Ну не хотел ворошить это дело в своей памяти. Да и другим не рассказывал. Опасался, что подумают, будто вру, как барон Мюнхгаузен. Не было у меня ностальгии по тем временам. Да и кому это, собственно говоря, нужно?

Николай горько усмехнулся:

– Про подписку о неразглашении я не врал. Только не в ней одной дело. Ну и в ней, конечно, тоже. Сейчас рассказываю, потому, что понял секретность, это все давно в прошлом, да и меня оставили в покое и забыли. И слава богу. А вот расскажи я о своих похождениях, или ты с моих слов, кому-нибудь постороннему, и я точно загремел бы в психушку. А я этой самой психушки нахлебался по самое горло еще в армии.

Клара с неприкрытым удивлением посмотрела на Хромова:

– Так ты что, все это время, пока был, а армии, сидел в психушке?

Николай недовольно поморщился:

– Да как тебе сказать? И в психушке посидеть довелось, но не долго. С нее, собственно, все и началось. Нет, спецподразделение и заграничная командировка – это все правда. Я не врал. Я даже награжден был орденом.

Николай горько усмехнулся:

– Правда, узнал о том, что награжден, случайно от отца, когда уже вернулся из армии.

Николай сосредоточенно рассматривал свой бокал, не зная, как продолжить свой рассказ.

Юрий тихо спросил:

– Что за спецподразделение? Я тоже кончал военное училище, и служил в спецподразделении ГРУ. Так что немного в курсе.

Николай угрюмо посмотрел на Юрия:

– Подразделение нетрадиционного психотропного воздействия на противника. Не слыхал?

Юрий скептически поморщился:

– Слыхал что-то такое. Красивая байка. Эдакая героическая сказка о наших суперменах. Рассказывали нам, что уделало наше такое подразделение израильских коммандос. А потом к нам в часть прислали этих спецов. Посмотрел я на них. Смехота. Ни богу свечка, ни черту кочерга. Осели они все потом, кто в штабе, кто в политотделе, кто в строевой части. Короче, туфта это спецподразделение оказалось. А говорили, что они все могут.

Николай горько усмехнулся:

– Значит, сомневаешься в таких специалистах? Правильно. Когда их подготовку поставили на конвейер, тут-то все сразу и закончилось.

Юрий ехидно хмыкнул:

– Хочешь сказать, что с тобой все как-то по-другому было? Типа у тебя была индивидуальная подготовка, а не конвейерная штамповка?

– Как тебе сказать? Думаю, со мной вообще все иначе было.

– В смысле?

Николай поморщился

– А без всякого смысла. Просто довелось приобрести некоторые способности и поучаствовать в их применении. В том числе и на чужой территории.

– Доказать можешь?

– А надо?

– Не знаю. Я что-то сомневаюсь.

Николай тяжело вздохнул:

– Хорошо. Ну, тогда смотри.

Николай осмотрел предметы на столе, взял в руки нож, попробовал пальцем остроту лезвия, положил нож обратно на стол. Затем он повертел в руке свою вилку, разглядывая ее зубья. Левой рукой Николай отодвинул в сторону свою тарелку, положил левую руку на стол и с размаху вогнал в нее вилку другой рукой. Сидящие за столом отшатнулись с испуганными лицами. Клара истерично вскрикнула:

– Коля, ты что делаешь? Врача.

Николай отпустил вилку, и она осталась торчать из тыльной стороны его левой ладони. Один зуб у вилки погнулся. Хромов успокаивающе поднял правую ладонь в направлении Клары:

– Тихо, тихо, тихо. Не надо никакого врача. Все нормально. Успокойся.

После этого Николай, не торопясь вынул из салфетницы бумажную салфетку и положил ее рядом с окровавленной левой ладонью. Он рывком вынул вилку из кисти и приложил к месту ранения салфетку. Салфетка пропиталась кровью. Клара в ужасе бормотала:

– Коля, врача надо. Врача. Ты руку повредил. Заражение будет.

Николай выждал минуту и отнял от руки салфетку. Все увидели четыре малиновых ранки, три круглых и одну продолговатую. Ранки на глазах бледнели и затягивались. Наконец от них остались еле заметные следы. Николай удрученно поморщился:

– Старею, раньше я это быстрее и лучше делал.

Подлетел встревоженный официант и застыл у стола. Николай ему улыбнулся:

– Я тут фокус показывал, вилка погнулась. Не замените?

Официант удалился с погнутой вилкой, сидящие за столом начали выходить из ступора. Юрий недоверчиво посмотрел на Николая:

– Это что было?

Николай посмотрел на него исподлобья и усмехнулся:

– А ты что надеялся увидеть? Как я тут диверсантов буду обезвреживать? Где я тебе здесь возьму диверсантов?

Юра замотал головой:

– Я не об этом. Это ты сейчас по настоящему вилку в руку засадил, или как ты официанту сказал, фокус, типа обман зрения?

Николай с улыбкой прищурился:

– А сам как думаешь?

– Не знаю. Знал бы – не спрашивал.

Николай швырнул Юрию окровавленную салфетку:

– А ты проверь.

Жалобно заговорила Клара, умоляюще глядя на Николая:

– Коля, тебе больно?

Николай улыбнулся:

– Все нормально Клара, не волнуйся, мне не больно. Успокойся, все хорошо. На смотри. Видишь, ничего нет.

Николай протянул руку жене. Та озабоченно рассмотрела ее и буркнула:

– Ты так больше не шути. У меня сердце в пятки ушло. Мы же все-таки за столом сидим, в общественном месте, среди людей. Мог бы и предупредить, что это фокус. А то я ору, как очумелая. Как дура какая-то, ору, а ты, оказывается, фокусы показываешь.

Николай смиренно ей поддакнул:

– Извини. Обещаю, что больше так делать не буду. Больше такое не повторится.

Про себя Николай чертыхнулся:

– Дернул меня черт, это показывать, ведь знал, что не надо. Завелся как мальчишка, которого подначили на слабо.

Юрий пристально посмотрел на Хромова, смял салфетку с кровавым пятном, которую ему бросил Николай и примирительно буркнул:

– Понятно, фокус так фокус. Это тоже хлеб.

Он украдкой понюхал окровавленный палец:

– Интересный фокус. Поучительный. Ладно. Проехали. Да, я чуть не забыл. Все хочу вам выразить свою признательность Николай Федорович за ваш талисман. Все, кто его видел, в восхищении от него. Спасибо. Позвольте поднять тост за ваше искусство.

Клара с долей бахвальства и собственной причастности пояснила:

– Коля с детства такой рукодельник был. На все руки мастер. Он еще, когда в школе учился, такие необычные шахматы для моего брата сделал. Все в восторге были. А он эти шахматы тогда сам, своими руками сделал. Так что, вот так.

Она подняла свой бокал:

– За тебя мой умелец.

Николай смущенно буркнул:

– Ладно, смотрите не захвалите. А то зазнаюсь.

Дмитрий отпил из своего бокала и, глядя в стол, пояснил:

– Ну, то, что Николая Федоровича золотые руки, это мы сразу поняли, еще, когда с ним не были знакомы. Тут спорить не о чем. Тут дело другое. Мы с Олегом ни как в толк другое не возьмем. Как ему удается прикрепить к его изделиям Ауру, извините, в его терминологии, прикрепить цветной туман.

Клара, с видом знатока, менторским тоном стала пояснять:

– Фу, так вы, оказывается, вон о чем. Совсем меня с толка сбили. А все понять не могу, какой туман, какая радиация, какая аура? Так бы и сказали, что ваша аура это уникальное проявление художественного творчества, уникальность произведений искусства.

Присутствующие с интересом уставились на Клару, а она самозабвенно продолжила:

– Это явление широко известное в искусствоведческой среде. И в литературе и в искусстве. Это вам любой искусствовед подтвердит. Скажем картина Леонардо Да Винчи, или статуя Родена в них есть, как вы говорите, аура, поэтому они стоят бешеные деньги. А вот копии с них уже ни за что столько стоить не будут. Потому, как бы точно не воспроизводили оригинал, ауры в них уже нет, уникальность отсутствует.

Юрий восхищенно поддакнул, чем польстил Кларе:

– Век живи – век учись. А, я и не знал, что такие тонкости существуют. Вы мне просто глаза открыли Клара Александровна. Вот, что значит человек искусства, не то что я – валенок, мужик от сохи.

Юрий повернул голову в Олегу с Дмитрием:

– А вы знали об этом?

Юрий некоторое время по очереди восторженно рассматривал лица приятелей, а потом взмахнул рукой:

– Ой, че-то я совсем обалдел. Вы-то точно, все это знаете. Вы же эту ауру мерить можете своим прибором.

Клара безапелляционно заявила:

– Ну, что вы Юра? Таких приборов еще не изобрели. Вы сами подумайте, как такое можно мерить? Это же из области чувств, из области возвышенного, из области искусства. Дима же ясно сказал, что они меряют какую-то радиацию. А здесь совсем другое.

Юрий захлопал глазами, глядя на своих приятелей:

– Так что вы там мерили, умники? Радиацию? А на фига, извиняюсь, зачем вы эту радиацию аурой называли?

Олег виновато поморщился, а Дмитрий откинулся на спинку стула и уверенно продолжил разговор:

– Измеряли мы напряженность специфического физического поля. Термин радиации Николай Федорович использовал для упрощения восприятия. А на самом деле свойства этого поля идентичны тому, что вы и называете аурой.

Наступило молчание. Николай с любопытством наблюдал за происходящим. Дмитрий невозмутимо налил себе в бокал коньяка и залпом выпил. На его лице смущение уступило место бесшабашной уверенности. Он развязано развалился на стуле и продолжил:

– Если уж быть точным, то мы мерили даже не напряженность поля, а интегральное распределение кривизны пространства, вызванное эмоциональным состоянием людей и других живых существ. То есть природное явление обусловленное проявлением чувств живых существ. Я ясно выражаюсь?

Юрий приоткрыл рот, вытаращил глаза, истерично помотал головой, и уставился на Дмитрия:

– Ничего не понятно. Ты что, издеваешься? У меня по физике было пять. То, что ты сейчас выдал полная белиберда.

Дмитрий невозмутимо потянулся к бутылке и долил коньяка в свой бокал:

– Вот именно потому, что мое объяснение похоже на белиберду, я и смирился с терминологией предложенной Николаем Федоровичем.

Дмитрий непринужденно усмехнулся:

– Кстати, это интересная мысль померить ауру произведений искусства. В музей я не догадался сходить. Что скажешь Олег?

Олег с недоумением потер щеку пальцем и улыбнулся:

– Наверное, интересно было бы сходить. Только ты забыл, что твой прибор мы тоже ликвидировали. Не важно. Знаешь, до меня сейчас, стало доходить, как мы с тобой, Димыч, выглядели со стороны на вчерашних переговорах.

Он откровенно хохотнул:

– Два упертых идиота. Смех, да и только.

Николай с интересом посмотрел на Олега, а тот с грустным смешком продолжил:

– У нас вчера представители китайской фирмы хотели наши графины купить, ну, или наладить их массовое производство. А мы им упорно возражали и отговаривали. Теперь понимаю, что о нас эти люди думали, когда мы им объясняли, что ничего из этого не выйдет.

Клара легонько хлопнула ладошкой по столу, и подвела итог беседе:

– Все ясно, у вас все как в пьесе Булгакова Иван Васильевич меняет профессию. Машина времени сломалась, но ощущения необычного осталось. Может, потанцуем? Вон и музыка заиграла.

Юрий с надеждой посмотрел, на Николая:

– Это не покажется нахальством, если я приглашу Клару Александровну на танец?

Клара приподнялась со своего места:

– Не покажется, Юрий. Не покажется.

Клара строго посмотрела на Николая:

– Вы тут пока про ауру с запахом радиации поговорите, а мы с Юрой потанцуем.

Николай задумчиво смотрел в след Кларе и Юрию. Олег отвлек его от раздумий:

– Так что вы скажете, Николай Федорович?

Николай перевел на него задумчивый взгляд:

– О чем?

Дмитрий потянулся снова за бутылкой:

– Нас интересует ваш феномен, управления аурой, без применения аппаратуры и специальных средств.

Николай мельком взглянул на Дмитрия и перевел сосредоточенный взгляд на стол:

– Ну, из того, что мне известно, могу сказать одно.

Он начал пальцем водить по столу:

– Некоторые люди способны приобрести такие возможности как у меня в результате огромного нервного потрясения. Но, как вы сами понимаете, это происходит далеко не всегда и далеко не со всеми. Скажем так. Мне повезло. Хотя, я такое везение могу считать довольно условным. Как это происходит, я сам до конца не понимаю. Просто кое -что могу делать, а вот как это делаю объяснить не могу.

В это время Клара танцевала и допрашивала Юрия:

– Юрий, а вы чем занимаетесь? На сколько, я успела понять, вы не из числа этих изобретателей-неудачников.

Юрий сокрушенно вздохнул:

– Нет, не изобретатель. Я работаю в охране предприятия, на котором мы все вместе трудимся. Разочаровал?

– Ни сколько. Скорее наоборот. Эти технари зациклены на своих заумностях, и ничего кроме них в жизни не замечают. А вы интересуетесь искусством, литературой. С вами интересно беседовать.

– Спасибо конечно, но смею вас уверить, Олег с Димой не такие уж сухари, как может на первый взгляд показаться.

– Ой только не надо их защищать. У меня чуть голова не разболелась от их рассуждений о правильной и не правильной радиации. Скажите, Юра, вам кто из современных писателей нравится?

Пока дама танцует

Николай посмотрел на компанию за столом и усмехнулся:

– Что приуныли, как на похоронах? Может выпьем?

Бокалы подняли молча, виновато посмотрели друг на друга и опорожнили. Николай бросил в рот оливку:

– Олег, а я вот не пойму, ты сейчас сказал, что китайцы предложили наладить производство таких графинов. Вроде хорошее дело, а чего вы, собственно, уперлись? Обычное деловое предложение. Или денег мало предложили?

Олег вздохнул:

– Да денег они предложили достаточно. Мы им в ответ предложили купить у нас эти графины, но без Ауры. Димка ведь тебе уже говорил, что наших Хоттабычей продать нельзя. Невозможно. Подарить можно, а вот продать нельзя.

Николай с интересом посмотрел на Олега:

– Ну, говорил, только я не уловил почему?

Олег стал шарить глазами по пространству, подыскивая ответ:

– Ну, как объяснить, свойство такое Аура у наши графинов формируют. Она должно исполнять только хорошие желания, непорочные. А покупка сама по себе, как таковая, порочна. Ну ты же сам говорил, что у денег Аура, или, как это, по-твоему, туман темного цвета.