Месть русалки

Диана на минуту замолкла, а потом продолжила:

– Все началось с этих записок. Точнее, записок-угроз, которые кто-то подкидывал моей маме в тренерскую. Мама мне об этом не рассказывала, я ничего не знала. Но однажды вечером после работы я поехала к ней в бассейн. Как раз, помню, был четверг – мамина смена. Она работает по понедельникам, четвергам и иногда – по субботам. Там как график выпадает, иногда просто берет лишнюю подработку… Я чувствовала, что заболеваю, и хотела прийти погреться в сауну – чтобы попариться, а заодно не допустить возникновения простуды или гриппа. Меня администраторы знают, поэтому я могу проходить без пропуска и абонемента. Я поднялась по лестнице на второй этаж, где как раз находятся раздевалки, бассейн и тренерские. Как обычно, переоделась, постояла под душем, а потом пошла в сам бассейн. Мамы, правда, на месте не было – она иногда выходит покурить. Да-да, не удивляйтесь. Несмотря на то что она спортсменка, эта вредная привычка у нее имеется, хотя ни я, ни папа не курим. Мама и сама раньше не курила – представляете, если б ее тренер узнал об этом, какой бы скандал был! Но после моего рождения она, так сказать, расслабилась. Точнее, она сильно переживала – и из-за смерти родителей, и из-за своего ухода из спорта, да и вообще тогда у нее с отцом было крайне неустойчивое положение в жизни, вот и стала покуривать. Конечно, она пытается сдерживаться, иногда пробовала бросить, но, увы, ничего не вышло. В бассейне не только она курит – некоторые тренеры тоже составляют ей компанию. Поэтому когда я пришла в бассейн и не нашла там маму, то сразу поняла, где она. Я решила подождать ее в тренерской. Вот тогда-то я и увидела эту записку – она была написана не от руки, а напечатана. Это единственная записка, которая у меня есть.

Диана открыла сумочку и вытащила оттуда сложенный листок бумаги, который и протянула мне.

Я развернула его и прочла текст, напечатанный двенадцатым шрифтом Times New Roman.

Да, прошли те времена Шерлока Холмса, когда анонимные записки составляли из вырезанных из газеты маникюрными ножницами слов… Теперь вследствие развитого научно-технического прогресса никому и в голову не придет заниматься подобной ювелирной работой.

Записка была лаконичной, но емкой:

«Убирайся по-хорошему, бездарная курица! А не то пожалеешь, что работаешь в этом бассейне!»

– Да, не слишком вежливо, – хмыкнула я. – Позвольте, я возьму записку?

– Конечно, я для этого ее и принесла, – кивнула моя собеседница. – Я напугалась, когда это увидела, и решила дождаться маму, чтобы обо всем расспросить ее. Когда мама вернулась в тренерскую, я показала ей записку-угрозу и потребовала, чтобы она рассказала, что это такое. Мама сначала разозлилась, что я лазила в ее ящик – я и на самом деле открыла ящик стола, но для того, чтобы достать ароматическое масло для сауны. А там и лежал этот листок.

Тогда я объяснила, что не специально лазила, стала расспрашивать маму, от кого это.

Она долго не хотела рассказывать, однако поняв, что я от нее не отстану, пообещала дома поговорить, потому что сейчас у нее занятия.

Я даже про сауну забыла – заявила, что не уйду из бассейна до тех пор, пока мама все не расскажет. Мама оставила меня в тренерской, и я взяла записку себе.

Потом пошла в сауну, чтобы попросту не сидеть в ожидании, и когда мама освободилась, то устроила ей этакий «допрос с пристрастием».

Мама только тогда и рассказала, что записка эта – не первая, а, наверное, уже шестая по счету. Их начали подкидывать ей давно, в разные смены, поэтому понять, кто злоумышленник, не удалось.

Мама думала сперва, что это чьи-то обидные шутки – ее ведь не только «курицей» обзывали, но и другими оскорбительными прозвищами. И обязательно в записках указывалось на ее абсолютную бездарность и неумение работать. Я спросила маму, где все эти записки, но она сказала мне, что она их выбрасывала – только эта осталась. Я тогда всерьез напугалась – ведь в письме содержалась явная угроза!

Вдруг, если мама останется работать в бассейне, с ней что-нибудь случится? Но мама отмахнулась от меня – вроде мало ли имеется недоброжелателей и завистников. К тому же она – бывшая спортсменка, гордость не только Тарасова, но и России. Вот и исходит кто-то от злости, а так как сделать ничего не может, пускается на подобные пакости.

Я стала спрашивать маму, кто из ее коллег работал в то время, когда приходили записки. Только мама сказала, что не помнит, в какие точно дни она их получала. Но вроде как это все тянется с середины октября, если не раньше…

– Но, как я понимаю, записки – это не единственное, что напугало вас? – предположила я.

Диана грустно кивнула.

– Вы опять правы, – подтвердила она. – Я решилась нанять вас после последнего случая… Боюсь, он – не единственный, и чем дальше, тем будет хуже. Это случилось в четверг, в мамину смену. Она должна была выйти на работу к семи утра и быть в бассейне до девяти вечера, но в тот день у мамы был назначен прием к зубному. Она лечится в одной стоматологической поликлинике, туда и я хожу. Там врач очень хороший работает, Галина Владимировна, не побоюсь сказать, в Тарасове она – одна из лучших стоматологов. У мамы, к сожалению, с молодости с зубами проблема – ни пломбы, ни коронки не держатся, а вдобавок ко всему, дело ухудшает и курение. Галина Владимировна постоянно говорит маме, что надо бросать курить, потому что смолы портят и эмаль, и вообще все на свете. Они с мамой в очень хороших отношениях, но к Галине Владимировне всегда огромная очередь, а у мамы как раз накануне зуб разболелся, и она уговорила стоматолога принять ее в четверг. Мама не знала, сколько времени она пробудет в клинике, поэтому попросила сестру мужа, Марину, заменить ее. Вообще так нельзя делать, потому что Марина – совсем не спортсменка, у нее нет разряда. Просто она любит плавать и знает разные техники, моя мама сама учила ее. Поэтому иногда – очень редко – Марина заменяет маму, к тому же мама обещала выйти на работу, как только освободится. Ей и пришлось выйти, только не потому, что она обещала…

Диана снова замолчала – я заметила, что она так привыкла говорить.

Вроде сначала ее монолог течет плавно, без заминок, но потом она словно собирается с мыслями и прерывается, и только после недолгой паузы продолжает свой рассказ.

Я подождала, когда девушка снова заговорит, чтобы услышать продолжение истории.

– В общем, в двенадцать дня Марину увезли в больницу, – сказала Диана. – Пищевое отравление. Потом она рассказывала, что когда пришла в бассейн, сильно хотела есть – выходить ей пришлось в шесть утра, она не успела ни позавтракать, ни даже кофе выпить. А Марина – гипотоник, если она кофе не выпьет, давление по нулям упадет. Но, чтобы не опоздать, она взяла с собой черный кофе и сахар, понадеявшись, что у мамы есть что-нибудь из еды – какая-нибудь шоколадка или печенье. В общем, когда Марина пришла в бассейн, то первым делом поставила электрический чайник и сделала себе кофе. Она увидела, что на столе лежит коробка шоколадных конфет, и сразу поняла, что это, скорее всего, мамины. Ведь у тренеров свои комнаты, а эта принадлежала только моей маме. Марина налила себе кофе, открыла коробку. Она не удивилась, что мама оставила конфеты – ведь она сладкоежка и без шоколада обойтись не может. Коробка была распакованной, и одной конфеты там не было, и Марина решила, что ее съела мама. Поэтому она и не постеснялась есть эти конфеты, ведь если бы коробка была закрытой, то Марине пришлось бы оставить ее нетронутой. Марина старается не злоупотреблять сладким, бережет фигуру, но так как время было раннее, она съела несколько шоколадных конфет. Ведь знаете, считается, съеденное до полудня в жир не откладывается, поэтому до двенадцати можно трескать что угодно, даже тортики. Но Марина съела пять конфет, больше не стала. Говорю, она за фигурой следит. Возможно, это и спасло ей жизнь…

В общем, несколько часов спустя Марина почувствовала тошноту и головокружение. Ее стало мутить, жутко заболел живот. Она перепугалась, что давление упало, и пошла выпить еще чашку кофе. Так как в это время на дорожке плавали ученики мамы, Марина вместе с чашкой вышла в бассейн и села на лавку.

А потом она ничего не помнит – очнулась только в машине «Скорой помощи».

Вроде ее стало рвать, она потеряла сознание, и напуганная уборщица, которая в этот момент протирала полы в бассейне от лишней воды, вызвала врачей.

Как оказалось, в крови Марины обнаружился пищевой яд, не помню точно, как он назывался. Какое-то название вроде «корениум» или что-то подобное…

Ее спросили, чем она могла отравиться, и тогда Марина вспомнила, что ела шоколадные конфеты. Кофе-то она из дома привезла, она каждое утро его пьет, поэтому отравленными могли быть только конфеты.

Как сказали врачи, Марину спасло лишь то, что она съела не все конфеты, а только несколько штук – если яд, конечно, находился в них. Что самое жуткое, моя мама, которая сразу приехала в бассейн после стоматолога, никаких конфет в тренерской не обнаружила.

Она вообще не приносила с собой коробки шоколадных конфет, и как они там оказались – неизвестно. Но Марина утверждала, что конфеты были, она даже название их запомнила – называется «Ассорти». Она говорила, внутри их находилась начинка – вроде карамельная и мармеладная.

Однако конфеты попросту исчезли! Представляете? Это не могло быть случайностью, кто-то пытался отравить маму, и он не знал, что в четверг она не выйдет на работу!

– Скажите, Диана, а тренерские запираются на ключ? – поинтересовалась я.

Девушка кивнула:

– Да, у каждого тренера есть ключи. Но проблема в том, что во время работы бассейна тренерские открыты – даже мамина, если смена не ее. Ведь там хранятся всевозможные принадлежности для плавания – ласты, очки, запасные купальные шапочки…

Дети ведь часто забывают шапочки, и чтобы не отправлять ребенка домой, у тренера есть запасные.

Это, конечно, противоречит правилам гигиены, но куда деваться.

К тому же перед посещением бассейна каждый проходит медицинский осмотр прямо в здании бассейна, и только после этого человеку разрешается плавать в бассейне.

Если у кого имеется какая кожная инфекция или педикулез, то никакую справку он не получает – понимаете, ведь нельзя, чтобы кто-то еще заразился. Насколько я знаю, у тренеров имеются только запасные шапочки, которые после использования дезинфицируются. У каждого тренера есть ключи от других помещений на случай, если что-то не окажется в его собственном кабинете. Также ключи есть и у уборщиц, у директора бассейна…

Мне кажется, что тот сотрудник, который решил отравить маму, попросту не успел забрать конфеты, когда пришла Марина, поэтому ему пришлось дожидаться удобного момента, чтобы пробраться в тренерскую, когда там никого нет, и убрать следы своего преступления.

– А Марина не помнит, когда она пришла во второй раз наливать себе кофе, конфеты были на месте? – уточнила я.

– Я тоже ее спрашивала об этом, – кивнула Диана. – Если бы она помнила, исчезли конфеты со стола или нет, можно было бы вычислить, кто из тренеров или персонала находился в бассейне в период с семи утра до одиннадцати-двенадцати часов, и круг подозреваемых бы сузился. Но Марине тогда было не до конфет – она только кофе себе насыпала и кипятком его залила, а были сладости на месте или нет, она внимания не обратила. Но уже когда мама приехала в бассейн, конфет не было.

– Примерно во сколько Надежда Викторовна вернулась на работу? – спросила я.

Диана ненадолго задумалась.

– Где-то в час дня или около того, – неуверенно ответила она. – Но точно, не позже. Ей ведь позвонили из больницы, когда Марина пришла в себя. Она легко отделалась – только промыванием желудка да таблетками. Не будь она столь озабочена своей фигурой, точно бы на тот свет отправилась. В семи конфетах, по моим подсчетам, уже содержалась смертельная доза яда, и если бы мама в тот день вышла на работу, боюсь, ее бы в живых не было. Она запросто бы съела половину коробки, если бы не успела позавтракать. А за день пребывания в бассейне точно уговорила бы все конфеты, и так как она не гипотоник, то сразу бы не почувствовала таких же симптомов, какие были у Марины.

– Все-таки это странно, – заметила я. – На месте Надежды Викторовны я бы не стала открывать коробку конфет, которая мне не принадлежит. Тем более она конфеты не покупала, зачем она станет их есть? На месте преступника я бы не стала прибегать к столь сомнительному методу устранения человека. К тому же Надежда Викторовна могла угостить других сотрудников бассейна, а к чему злоумышленнику лишние жертвы?

– Нет, мама бы съела конфеты, – возразила Диана. – Такое часто бывает – допустим, кто-нибудь хочет подарить коробку коллеге, вот и оставляет ее в тренерской с запиской. Ученики тоже могут преподнести такой подарок. Марина не помнит, была ли на столе записка, а если и была, то сейчас ее точно не найти. Она пропала вместе с отравленными конфетами… По поводу угостить – тоже маловероятно. Утром обычно не до дружеских посиделок, да такое в бассейне и не принято. Максимум, когда сотрудники бассейна могут собраться, – это на празднике большом, к примеру, если выпадает работать двадцать девятого декабря или перед 8 марта. Но это было раньше, сейчас, по-моему, праздники в бассейне не проводят. Бывает, что дорожку в бассейне и сауну снимают на какое-то время сотрудники фирмы, которые хотят провести корпоратив, и за определенную плату им разрешают на несколько часов пользоваться услугами бассейна. Но опять-таки, никакого корпоратива ни в тот четверг, ни накануне не было.

– И как ваша мама прореагировала на это происшествие? – поинтересовалась я. – Судя по всему, она человек опытный и рассудительный, неужели ее не насторожили все эти записки, а потом – отравленные конфеты? Неужели она не забила тревогу?

– Она, конечно, не могла закрыть глаза на все это, – подтвердила Диана. – Мама всерьез стала беспокоиться, но она слишком самоуверенная, я вам уже говорила. Мама привыкла во всем полагаться на себя и надеяться на собственные силы. Я уверена, что она решила сама найти преступника, не обращаясь ни к чьей помощи. Даже отцу она ничего не стала объяснять, сослалась на случайность. Она бы и мне не рассказывала ни о записках, ни о конфетах. Я сама ездила к Марине в больницу и разговаривала с ней, попросила, чтобы она маме не рассказывала. Если мама узнает, что я сую нос не в свое дело, она рассердится на меня. Она хоть и старше и опытнее меня, но, похоже, так и не понимает, что я люблю ее и переживаю за нее. Но она ведь – железная леди, суперспортсменка, профессионал. Вроде как сама все знает и сама решит все проблемы. Ей даже отец слова поперек сказать боится, она у нас в семье – главная. А узнай мама, что я телохранителя решила нанять, – так вообще подумать страшно, что будет. Нет, из дома она меня не выгонит, но к бассейну после этого и близко не подпустит. Поэтому, если вы согласитесь мне помочь, придется что-то придумать, чтобы мама ничего не заподозрила… Правда, я не знаю что.

– Ясно, – кивнула я. – Вы уверены, что навредить ей хотят на работе, так я понимаю?

Диана согласно кивнула.

– Получается, что в бассейне Надежда Викторовна проводит три дня в неделю, – продолжала я. – А чем, помимо этого, ваша мама занимается? Что она делает в свои выходные?

– Ну, дома она книжки читает, за компьютером иногда сидит, – пожала плечами Диана. – Иногда в салон красоты ходит, иногда – на массаж. Еще по воскресеньям и иногда в будние дни у нее исторические танцы, она год назад стала на них ходить. Ну и все, думаю. Музыкой или живописью она не занимается, языки тоже не особо любит… Несмотря на то что мама – профессиональная спортсменка, она не слишком жалует другие виды спорта. Бывает, например, что пловцы параллельно занимаются бегом на длинные дистанции и велоспортом – есть ведь состязания по триатлону, куда входят все эти спортивные дисциплины. Но бегать мама никогда не любила, на велосипеде может покататься с папой за компанию, и все. Она больше любит по магазинам ходить, одежду покупать. Она ведь, когда за границей выступала, непременно привозила какие-нибудь шмотки из тех городов, где была. Непременно – эксклюзив, высший класс. Я к одежде как-то страсти не питаю, тоже не в маму пошла. Она же, напротив, одежду любит и ценит, разбирается в ней. В общем, примерно обо всех маминых интересах я вам рассказала…

– А на этих исторических танцах у нее нормальные отношения с другими людьми? – спросила я. – Может ли находиться недоброжелатель там? Вам мама ничего не рассказывала, вдруг у нее какой конфликт произошел или неприятный случай?

– Честно говоря, мама не особо разговорчивый человек, – сказала девушка. – Мы редко с ней по душам разговариваем, только по делу. Она считает, что у нее – своя жизнь, у меня – своя, и старается не мешать мне и того же требует и от меня. Она как-то пыталась притащить на свои танцы отца, но тот сходил разок, и ему не понравилось. Несмотря на то что мама по натуре диктатор, она не станет навязывать другим свои интересы. Вроде одновременно мама и властная, и деликатная. Сложно представить, как эти два качества уживаются в одном человеке, но в случае с мамой такое есть. Я тоже с ней как-то приходила на исторические танцы, но мне показалось там все очень сложно, и у меня не получится, поэтому не стала ходить. Танцы Юля Казанкова ведет, она там главная. Я попала на подготовку к польскому балу – они постоянно там балы проводят, мама уже в одном участвовала, у нее даже платье дома есть, сшитое на заказ. Мы танцевали какие-то сложные, непонятные танцы, все путались, Юля кричала, и мне не понравилось. Но мама серьезно к ним относится, из Интернета схемы находит, и у нее вроде получается…

– Диана, вы говорите, что исторические танцы проходят по воскресеньям? – уточнила я.

Девушка кивнула.

– То есть в это воскресенье ваша мама будет на танцах? – продолжала я.

Диана снова утвердительно мотнула головой.

– Во сколько начинается занятие? – спросила я.

– В пять вечера, – тут же ответила девушка.

– Туда могут прийти ведь все желающие? – уточнила я.

– Да, все люди в любом возрасте, – сказала моя собеседница. – Конечно, Юля просит приводить с собой пару, потому что кавалеров не хватает, и женщинам приходится танцевать друг с другом. Но если пары нет, то куда деваться? Мама ведь тоже без партнера приходит, и ничего…

– Замечательно! – улыбнулась я. – Кажется, я придумала, как я могу познакомиться с вашей мамой!

Глава 2

Из рассказа Дианы я сделала вывод, что, скорее всего, Надежду Викторовну собираются устранить с работы – а так как угрозы не подействовали, злоумышленник решил перейти к действиям посерьезнее.

Я уже наметила ход своих дальнейших действий – так как мне необходимо постоянно находиться в бассейне в рабочие смены Надежды Викторовны, а в идеале – вообще каждый день, чтобы наметить круг подозреваемых, мне следует затесаться в персонал бассейна.

Первой моей мыслью было купить абонемент на каждодневное посещение бассейна, однако подумав, я сразу же отмела эту мысль. Даже спортсмены, которые готовятся к соревнованиям, не могут ежедневно с семи утра и до девяти вечера нарезать круги в бассейне – максимум, на что я могу рассчитывать, так это на двух- или трехчасовую тренировку. И то, это если мне повезет.

Насколько я знаю, занятие в бассейне длится сорок пять минут. А что я буду делать в оставшееся время?

Можно было бы устроиться в бассейн уборщицей или гардеробщицей – тогда я буду находиться в спортивном комплексе весь день. Но уборщица моет полы не только в самом бассейне, но и на этажах, и в вестибюле. То есть мне придется оставлять Надежду Викторовну без присмотра на какое-то время, а это никак не вяжется с работой телохранителя.

Я должна придумать что-то, дабы находиться при вверенном мне человеке постоянно, неотступно. Вот только что?..

Поэтому я ухватилась за первую же возможность свести знакомство с Надеждой Викторовной.

Мне несказанно повезло, что сегодня – как раз воскресенье, и у матери Дианы занятия в этом ее кружке исторических танцев.

Надо же, никогда не думала, что у нас в Тарасове есть и такое заведение! Ладно там восточные танцы, танго, сальса, бачата…

Все это весьма популярно в настоящее время, в городе полным-полно всевозможных академий танцев. Одна из них как раз находится на центральном проспекте города, правда, исторических танцев я там не наблюдала.

– Мама посещает клуб под названием «Смауг», – пояснила Диана. – Это название взято из книги Толкина, так звали легендарного дракона, который разгадывал загадки и обладал некими гипнотическими способностями. Раньше в Тарасове был только один клуб исторических танцев, но несколько лет назад в нем произошел раскол, и образовались другие клубы – «Старый город» и «Вельса». Но мама стала ходить в «Смауг» уже после раскола, поэтому никаких конфликтов при ней вроде не происходило.

– А почему Надежда Викторовна выбрала столь странное направление в танцах? – полюбопытствовала я. – Ей кто-то посоветовал заняться этим?

– Мама общается со своими бывшими одноклассниками в социальных сетях, – пояснила Диана. – Одна ее школьная подруга, которая сейчас живет в Нижнем Новгороде, выкладывала фотографии, на которых она постоянно в каких-нибудь нарядах прошлых веков. Мама стала ее расспрашивать, что это и для чего, и подруга сказала, что ходит на исторические танцы, а там постоянно проходят балы. Мама же любит всевозможные шмотки, ей как раз одно подружкино платье понравилось. Вот она и нашла этот клуб, «Смауг», пришла на пробный урок, да так там и осталась.

Диана сообщила мне местонахождение клуба – он располагался в здании Дома культуры и творчества на первом этаже.

Я прикинула, что к пяти вечера я точно успею туда приехать, и попросила Диану показать мне фотографию ее матери, чтобы я могла узнать ее среди других женщин.

Девушка вытащила свой мобильник, нашла наиболее удачный снимок и протянула мне телефон. На фото я разглядела женщину средних лет, с короткими светлыми волосами и мелкими чертами лица.

Назвать ее красавицей было сложно, хотя я не понимала, что в лице женщины мне не нравится. Вроде нормальные черты – глаза не маленькие и не большие, нос весьма пропорциональный, губы имеют красивую форму…

Однако, приглядевшись, я поняла, что мне не нравится в облике этой женщины. Взгляд – он был властный, жесткий и суровый, точно Надежда Чекулаева осуждала человека, на которого она смотрела. И губы – они были поджаты, что придавало лицу выражение неприступности и суровости.

Вот если бы на фотографии женщина улыбалась или хотя бы смотрела чуточку доброжелательнее, уверена, ее можно было бы считать весьма миловидной и даже привлекательной.

Удивительно, как много значит выражение лица – оно может испортить или, наоборот, украсить человека. Уверена, что весело хохочущая дурнушка выглядит куда красивее, нежели мрачная, гордая красавица, которая всем своим видом показывает, как ей все надоело и как все не нравится.

Я посмотрела на Диану, сравнивая девушку с ее матерью. Моя собеседница совершенно не походила на бывшую спортсменку Надежду Чекулаеву. Не говоря о прическе, единственное, что было общего между Дианой и ее матерью, – так это овал лица и форма подбородка.

Наверное, Диана унаследовала отцовские черты, так часто бывает.

Я протянула телефон девушке и проговорила:

– Надеюсь, я узнаю вашу маму. Только на нее вы не очень похожи.

– Вы просто не видели фотографию мамы, когда ей было двадцать лет! – улыбнулась Диана. – У нее были длинные светло-русые волосы, естественно, отсутствовали морщины. И улыбалась она чаще – особенно на вручении медалей и кубков. Дома у нас висит фото мамы, когда ей вручают «золото». Там она такая счастливая, такая красивая… Я в детстве смотрела на эту фотографию и мечтала вырасти такой же, как и моя мама. Очень хотела быть на нее похожей – она казалась мне едва ли не богиней, такая знаменитая, такая умница…

– Но и на фотографии в вашем телефоне вашей маме не дашь ее возраст, – заметила я. – Как я понимаю, ей около сорока шести – сорока семи лет?

– Сорок семь, – уточнила девушка. – Морщин и правда нет, мама делала в сорок пять пластику лица. Это был подарок ей от отца – она все время ныла, что ее достали морщины вокруг рта, и, хотя папа и говорил, что любит ее такой, мама вечно была недовольна своей внешностью. Это у нее началось после ухода из спорта. Мне кажется, что, несмотря на тренерскую карьеру, в глубине души у мамы имеются комплексы неполноценности. Она чувствует себя ущербной – ведь раньше была спортсменкой, гордостью страны, можно считать! А сейчас – тренер, хотя и не рядовой, в бассейне провинциального города. Вот все это и вылилось в недовольство своей внешностью. После пластики она некоторое время сама себе нравилась, но потом другое началось – ей не нравится ее фигура, вроде не модельная. Хотя в сорок семь лет о каких модельных стандартах может идти речь! Мне кажется, маме все же следует снова вернуться в спорт, пускай и непрофессиональный. Но если она будет добиваться побед, то и комплексы пропадут. А так – хоть сотни операций делай, все равно она найдет, к чему в себе придраться. И недовольство собой выливается в недовольство окружающими, потому она такая строгая и властная. Но это лишь маска, которая скрывает неуверенного в себе человека…