Сёстры меча и песни

– И я скучала по тебе, Хэл.

– Почему ты стоишь на коленях? Вставай и садись со мной!

Хальцион потянула сестру вверх, и Эвадна устроилась рядом с ней на кровати.

На мгновение они замолчали. Эвадна не знала, с чего начать разговор, хотя вопросы копились в ней годами.

Хальцион, в конце концов, прервала молчание:

– Расскажи мне, в какие приключения ты ввязалась, пока меня не было! Я надеюсь, наши родители здоровы? А Майя? Лисандр все такой же забавный?

Эвадна рассмеялась, осознав, что с отъезда Хальцион почти ничего не поменялось. Она поведала об их семье, о роще. Рассказывала о близких для них обеих темах, и Хальцион внимательно слушала, интересуясь о посевах, урожае и жатве. Спрашивала о сезонах, что продолжали сменять друг друга в ее отсутствие. О дождях и бурях, о засухе, голоде и изобилии.

– Но хватит о роще, – наконец произнесла Эвадна, и ее внимание переключилось на устрашающий блеск доспехов Хальцион. – Я хочу услышать о легионе.

Хальцион опустила взгляд на свои руки. И Эвадна увидела темнеющее под ногтями сестры нечто. Сначала она приняла это за грязь, однако там было что-то другое. Похожее на запекшуюся кровь.

– Легион, – повторила Хальцион измученным голосом. – С чего мне следует начать?

«Начни с самого начала, – собиралась умолять ее Эвадна. – Начни с того дня, как ты прибыла в Абакус».

Раздался стук в дверь, нарушив удивительный момент единения. Хальцион бесшумно вскочила на ноги; все ее тело натянулось словно струна, а рука потянулась к костяной рукояти висящего у нее на боку кописа – небольшого обтянутой кожей клинка.

Эвадна уставилась на сестру, пораженная ее оборонительной позицией. Как будто Хальцион думала, что по ту сторону двери притаился враг, а не их отец, что мягко позвал:

– Куколка? Куколка, ты еще не спишь?

Тишина затянулась. Хальцион широко раскрытыми глазами смотрела на дверь, а Эвадна, чье сердце тревожно сжималось в груди, обратила свой взгляд на Хальцион. С ее сестрой происходило что-то непонятное.

Еще один стук.

– Эва?

Хальцион повернулась, бросив на Эвадну полный отчаяния взгляд.

– Пожалуйста, Эва. Пожалуйста, не говори ему, что я здесь.

«Но почему?» Эвадна хотела потребовать ответа, но, увидев, как тревога омрачила лицо сестры, испугалась, что Хальцион улизнет через окно.

Эвадна поднялась на ноги и жестом велела Хальцион прижаться к той же стене, что и дверь, чтобы отец, если вдруг решит заглянуть в комнату, не увидел ее.

Хальцион повиновалась, и Эвадна приоткрыла дверь, наткнувшись на отца, что ждал ее с сонной улыбкой на лице.

– Ох, хорошо. Я думал, что разбудил тебя.

– Нет, отец. Тебе что-нибудь нужно?

Эвадна решительно заслонила своим телом дверной проем, не позволяя отцу даже мельком заметить Хальцион.

– Я думал о завтрашнем вечере. О возвращении Хальцион, – ответил Грегор, подавив зевок.

– О?

– Что нам спеть для нее? Твоя мать предложила Песнь вечной ночи, потому что когда-то Хальцион любила ее. Но, быть может, нам следует спеть что-то другое? Военную песню, к примеру? Как думаешь, что она предпочла бы теперь?

Эвадна сглотнула. Краем глаза она видела, как Хальцион вжимается в стену, в ее доспехах отражались блики пламени, с волос все еще капала дождевая вода, а грудь вздымалась и опускалась, пока она пыталась выровнять дыхание.

Нерешительность Эвадны заставила Грегора насторожиться.

– Эва, ты ведь не передумала петь со мной?

Она, терзаемая чувством вины, раскраснелась.

– Конечно, отец. Я буду счастлива спеть с тобой завтра вечером, и мне кажется, что Хальцион понравилась бы Песнь вечной ночи.

На лицо Грегора вновь вернулась улыбка, и он окинул взглядом спальню Эвадны, где у стены стояла кровать Хальцион, прикрытая свежевыстиранными и аккуратно сложенными одеялами, ожидающими ее прибытия. На лице его была написана радость: его первенец скоро вернется домой, и Хальцион заполнит пустоту, что поселилась на вилле и в роще с тех пор, как сестра уехала.

– Что-нибудь еще, отец?

Грегор поцеловал Эвадну в лоб и сказал:

– Закрой ставни, Куколка. Ты впускаешь бурю.

Эвадна рассмеялась, слабый, нервный смешок сорвался с губ. Но ее отец этого не заметил, исчезнув во мраке коридора.

Она заперла дверь и, терзаемая нескончаемыми вопросами, уставилась на Хальцион. Ее сестра с пепельно-серым лицом медленно сползла по стене на пол. Она больше не напоминала ни свирепого гоплита, ни непобедимую девушку. Хальцион выглядела напуганной, что заставило испугаться и саму Эвадну.

– Хальцион? Что случилось?

Сестра прикрыла глаза, как будто этот вопрос огорошил ее.

– Хэл?

Эвадна мягко, но настойчиво ухватила ту за плечо.

Хальцион ошеломленно посмотрела на нее.

– Ты должна рассказать мне, что случилось, – прошептала Эвадна.

– Эва… Как думаешь, ты сможешь раздобыть мне что-нибудь из еды и питья? Не могу вспомнить, когда ела в последний раз.

Эвадну это признание потрясло до глубины души, но потом она вспомнила, что единственными вещами, которые имела при себе Хальцион, были копис в ножнах на боку и перекинутая через плечо фляга.

– Да. Но позволь мне для начала снять с тебя доспехи. Ты можешь лечь на кровать и отдохнуть, а я принесу что-нибудь из кладовых.

Эвадна помогла сестре подняться и отвела Хальцион к кровати. Она села, но не сделала ни единой попытки раздеться.

Не зная, что еще предпринять, Эвадна поспешила закрыть ставни, прежде чем их стук привлек бы Грегора обратно. Когда она снова взглянула на Хальцион, сестра наконец-то легла.

Эвадна выскользнула из комнаты и как можно тише прокралась через виллу, спускаясь к кладовым. Но ее сердце бешено колотилось, стучало в ушах, словно припев…

От чего же ты бежишь, сестра?

Что ты натворила?

3. Хальцион

«Так не должно было случиться», – подумала Хальцион, слушая, как Эвадна тихо покидает комнату. Хальцион должна была вернуться домой с достоинством и честью. И уж точно не быть беглянкой, пробирающейся в дом через окно спальни своей младшей сестры.

Хотя когда-то это была и ее комната. В какой-то прошлой жизни.

Уткнувшись лицом в одеяла, Хальцион лежала в своей детской постели. Вдыхала ароматы минувших дней, смесь солнца, соленого ветра и зеленого очарования рощи, но затем, не в силах этого вынести, она резко встала.

Комната была именно такой, какой она ее помнила. Половина Эвадны была завалена различными безделушками и свитками. Другая же часть казалась голой и пустой, за исключением стены у ее кровати, на которой когда-то красовалась, – теперь уже закрашенная, – фреска с изображением василиска. Раньше в этой комнате обитал дядя Озиас, но, когда много лет назад он уехал, ее отдали девочкам. Эвадна испугалась древнейшего змея, изображенного на стене, и у Грегора не осталось иного выбора, кроме как перекрыть его другим цветом. Однако василиск никогда не страшил Хальцион, и она изучала трещины в краске, сквозь которые все еще проглядывались очертания зверя.

Тошнота подступила к горлу, и Хальцион протянула руку, чтобы опереться о стену со скрывающимся под краской василиском. По спине струился холодный пот. Потребовались все оставшиеся у нее силы, чтобы вести себя нормально и скрыть от Эвадны свою усталость. Но то был навык, которому гоплиты обучились еще на первом году: как продолжать двигаться вперед, все дальше и дальше, даже когда казалось, что в них не осталось ни капли сил. «Всегда есть что-то еще», – говорил командор, когда двенадцатилетняя Хальцион падала на землю и тряслась от усталости. Он возвышался над ней, своей тенью спасая девчушку от палящего солнца и наблюдая за тем, как ее рвало. Она думала, что смерть близко, но не позволяла себе свернуться калачиком. Только не перед ним.

– Вставай, – требовал он. – Всегда остается источник, из которого можно черпать силы, ты должна лишь найти его и овладеть им.

И она не стала жалостливо стенать о том, что больше не выдержит, как делали другие гоплиты-первогодки. Хотя в тот момент задавалась вопросом, почему выбрала легион гоплитов, когда ее с легкостью приняли бы в колесничие, лучники, да даже флот не отказался бы от нее. Но… Хальцион хотела попасть в пехоту. В самое трудное, самое сложное, самое великолепное в ее представлении войско.

Тошнота отступила, и Хальцион выпрямилась, ее рука соскользнула со стены. Она отбросила мысли о командоре и о последних восьми днях. Когда подошла к той части комнаты, которую занимала Эвадна, той части, где царили яркие краски и жизнь, все ее внимание сосредоточилось на восковой табличке, что лежала на дубовом сундуке младшей сестры.

На воске все еще были заметны написанные рукой Хальцион слова. Пораженная, она потянулась за табличкой и начала ту рассматривать, отчего ее сердце смягчилось от нахлынувших воспоминаний.

Это был шифр, который они с Эвадной придумали вместе, язык, который знали и понимали только они. Язык, вдохновленный природой: деревьями и цветами, птицами и стрекозами, горами и грозовыми облаками.

Идея принадлежала Хальцион. Тайный язык «Халэва» возник из желания приободрить Эвадну.

Эвадна только-только научилась читать и писать на Общем Наречии и на Языке Бога. Она страстно верила, что унаследует магию, несмотря на то, что являлась потомком Киркоса. И никто не решался убить в ней эту искреннюю надежду. Даже Хальцион, которая нередко наблюдала, как Эвадна берет в руку перо и осваивает буквы и слова, с нетерпением дожидаясь, когда в них пробудится магия.

Магия, невзирая на свои сокровенные тайны, свое появление обозначала сразу. Стоило ребенку начать изучать грамоту, как всем становилось очевидно, унаследовал он магию или нет. В ее проявлении никогда не возникало сомнений. Хальцион не до конца понимала данное явление, но слышала, как его описывали: маги творили магию своей доминирующей рукой, будь то правая или левая. И когда те писали этой рукой, слова отказывались прилипать к папирусу. Слова испарялись, соскальзывали с кромки листа или превращались в нечто иное, словно обладали собственной волей. Но на самом деле виной тому была магия, что изливалась из рук.

Когда Эвадна обучилась грамоте, ее семье пришло понимание, что она такая же обычная, как и все они. Но Эвадна отказывалась в это верить. Даже когда выведенные чернилами буквы оставались на папирусе, неподвижные и лишенные магии.

– Я уверена, что завтра в моих словах проснется магия, – шептала Эвадна каждую ночь Хальцион, когда они укладывались в постель. – Интересно, на что похожа Дестри. Как думаешь, мама и папа отправят меня в школу тотчас?

Дестри – это школа для магов. Любой ребенок, явивший магию через свое письмо, отправлялся в Дестри, расположенную в королевском городе Митра, для надлежащего обучения магии вплоть до достижения совершеннолетнего возраста. Так гласил закон.

И Хальцион лежала в своей кровати, слушая рассказы Эвадны о грядущих чудесах, магии и Дестри, словно сестра ничуть не сомневалась, что окажется там.

– Ты должна заставить ее понять, Хальцион, – сказала однажды мать. – Эвадна не владеет магией, и тебе нужно помочь ей пережить разочарование.

Именно тогда возник шифр «Халэва». Хальцион помогла Эвадне создать свой собственный магический язык, что не только успокоило невинное сердечко сестры, но и привело ко многим часам увеселений, когда они отправляли друг другу сообщения, вызывая тем самым ярость у Лисандра и восхищение у Майи.

Дверь скрипнула.

Хальцион, напрягшись всем телом, переключила свое внимание на порог, но там стояла лишь Эвадна, что вернулась с мешком еды и зажатой под мышкой флягой.

– Это всего лишь я, – успокоила ее Эвадна, и Хальцион расслабилась. – Я вижу, ты нашла старый шифр «Халэва».

Хальцион взглянула на восковую табличку.

– Ты так и не стерла его, даже после стольких лет?

– Как я могла уничтожить единственную магию, которую когда-либо знала?

Эвадна, улыбнувшись, направилась в сторону кровати. Вот тогда-то Хальцион и заприметила хромоту своей сестры.

– Эвадна, – выдохнула Хальцион, посмотрев туда, где из-под подола выглядывала правая ступня Эвадны. – Твоя лодыжка до сих пор болит?

Всего на мгновение Эва замерла. Казалось, что слова сестры смутили ее, почти пристыдили.

– Ой. Нет, обычно нет. Только во время холодов.

Эвадна продолжила путь, пытаясь скрыть свою хромоту, что только обеспокоило Хальцион. А когда сестра протянула ей еду и эль, Хальцион осознала, что дальнейшего обсуждения не предвидится.

Они бок о бок сели на кровать Эвадны, и Хальцион зарылась в мешок. Между ними так и осталась лежать восковая табличка. Всю предшествующую неделю, пока командор преследовал ее, она питалась ягодами, орехами и украденным нутом, а иногда, – если у нее появлялось время на охоту, – рыбой или зайчатиной, но этого все равно казалось недостаточно. Когда Хальцион достала медовый пирог, у нее потекли слюни. Один из ее любимых. Она ела медленно, смакуя каждый кусочек, слушая, как дождь барабанит по ставням, и думая о том, что ей следует отложить кусочек на потом. Но затем вытащила пару штук инжира и, не задумываясь, съела оба.

Эвадна молчала. Провела пальцем по восковым символам «Халэва» и спросила:

– Почему ты приехала так рано, Хэл? Почему влезла через окно?

Хальцион проглотила последний инжир и завязала мешок узлом. Она знала, что время пришло. Она сделала несколько глотков эля из фляжки, вспоминая речь, которую неоднократно прокручивала у себя в голове.

– Я в беде, Эва.

Эвадна терпеливо ждала объяснений. Когда их не последовало, она сказала:

– Да это я и так поняла. Что именно случилось?

Хальцион вздохнула.

– Я не могу рассказать тебе подробности. Неважно, как сильно мне этого хочется.

– Ты мне не доверяешь?

Слова пронзили ее, и Хальцион выпалила:

– Я доверяю тебе свою жизнь, Эвадна. Вот почему я залезла именно в твое окно.

Эвадна, расстроившись, отвела взгляд.

Хальцион вздохнула и потянулась к руке сестры.

– Я не говорю тебе ради твоей же защиты.

– И от чего ты меня защищаешь?

– Посмотри на меня, Эва.

Потребовалось мгновение, прежде чем Эвадна взглянула на Хальцион.

– Завтра он прибудет сюда, – прошептала Хальцион, чувствуя, как руки Эвадны сжимаются в кулаки.

– Он? О ком ты говоришь?

– Командор моего легиона. Лорд Стратон. – Мгновение Хальцион колебалась. – Восемь дней назад я совершила преступление. Я не хотела этого, но так уж случилось, и вина лежит полностью на мне.

– Что…

– Я не собираюсь рассказывать тебе о преступлении, Эва. Не потому, что я тебе не доверяю, а из-за того, что ему не нужно знать о твоем участии. Когда Лорд Стратон прибудет сюда, он поведает вам, что я натворила и почему он охотится за мной, и ты должна казаться удивленной не меньше родителей. Иначе он узнает, что ты мне помогала. Понимаешь?

Эвадна молчала, но Хальцион услышала, как участилось ее дыхание.

– Ты убегала от него восемь дней?

Хальцион согласно кивнула. То, что ей удалось перехитрить и обогнать лорда Стратона, имея в своем распоряжении лишь флягу и копис, казалось просто поразительным. И снова она представила, как он разбивает лагерь где-то поблизости, хмурится, всматриваясь в бурю, и спрашивает себя: «Будь я тобой, куда бы направился в первую очередь?»

К рассвету он поймет. Поймет, как близок он к Изауре, и придет сюда.

– Что, если ты останешься здесь, Хэл? И когда твой командор прибудет сюда, ты с ним поговоришь? Если преступление, как ты и сказала, было несчастным случаем, то он должен понять.

– Нет. Этого не случится, Эва. Если он поймает меня…

Она не смогла закончить фразу. Отчасти потому, что образ действительно пугал ее, а отчасти потому, что она понятия не имела, на что способен Стратон.

Лицо Эвадны омрачилось, словно она не могла поверить в услышанное.

– Но он ведь не станет тебя убивать, правда?

И Хальцион, как бы ей того ни хотелось, солгать не могла.

– Я не знаю, Эва. Вот почему он не должен поймать меня.

Эвадна встала с кровати и сделала круг по комнате. И остановившись в конце концов перед Хальцион, хриплым голосом произнесла:

– Я могу спрятать тебя, Хальцион. Помнишь морские пещеры на побережье? Где Лисандр поскользнулся и сломал руку? Я отведу тебя туда прямо сейчас.

– Это щедрое предложение, Эва, – мягко ответила Хальцион. – Но тебе не нужно укрывать меня. Если ты пойдешь на это и лорд Стратон узнает, тебе несдобровать. Мне нужно бежать, а ты не должна знать, куда я иду.

Она ждала от Эвадны возражений. Но сестра вновь удивила ее.

– Тебе что-нибудь нужно? Еда? Новый комплект одежды? Мы можем замаскировать тебя.

Хальцион почти приняла предложение, и ее рука уже потянулась к застежке кирасы, которую ей так сильно хотелось сбросить с плеч.

– Но мои доспехи… Где ты их спрячешь, Эва?

Эвадна, прикусив губу, оглядела комнату. Спрятать одежду действительно было негде. А Хальцион не могла оставлять следов.

– Я должна забрать все с собой, – сообщила она, поднимаясь. – И ты принесла мне достаточно еды, сестра. Спасибо.

Эвадна убежденной не выглядела. Еды, вероятно, хватит лишь на день.

Хальцион понимала это, учитывая небольшой вес мешка. Но она не хотела рисковать, упрашивая Эвадну украсть из кладовой что-нибудь еще. Их мать могла заметить. Эвадна подошла к окну и распахнула ставни. Вихрь воздуха и дождевые капли ворвались внутрь, спутав ее длинные волосы. Хальцион последовала за сестрой, и ее сандалии оставляли грязные следы на мокром полу.

– Я увижу тебя снова? – прошептала Эвадна, дрожа от страха, пока они стояли плечом к плечу, обратившись взглядом к ночи.

– Да. Когда будет безопасно, я вернусь домой. Клянусь.

Эвадна, не решаясь попрощаться, всматривалась в бурю.

Хальцион забралась на подоконник. Но затем оглянулась на Эвадну и прошептала:

– Не переживай, сестренка.

Эвадна резко вздохнула; но если сестра что-то и ответила, Хальцион об этом уже не узнает.

Она спрыгнула с выступа, уцепившись за вившуюся по стенам виллы виноградную лозу. Хальцион спускалась вниз, скатываясь и скользя по намокшему камню, но вскоре нащупала ногами землю и замерла, стоя под проливным дождем, чтобы сориентироваться.

Небо прорезала молния, осветив горы, вздымающиеся на северной границе Изауры.

Под сотрясающие землю раскаты Хальцион направилась к ним. Она слышала стенания рощи, треск ветвей и шелест листьев под натиском бури. А удалившись от Эвадны на достаточное расстояние, рухнула на колени в грязь и зарыдала.

Девушка держала это в себе уже несколько дней, с тех пор как произошел несчастный случай. Подавляла чувства, словно они могли исчезнуть. Слезы пусть и принесли ей небольшое облегчение, но не смогли притупить невыносимую боль в сердце.

«Не оглядывайся назад», – сказала себе Хальцион, смахивая капли и слезы с лица. Она знала, что увидит открытые ставни в комнате Эвадны и сестру в обрамлении золотистого пламени из камина. Знала, что взберется тогда обратно.

Поэтому Хальцион поднялась на ноги, устремила взор на темный хребет северных гор и побежала.

4. Эвадна

Как и говорила Хальцион, Стратон прибыл сразу после полудня. Эвадна вместе с Майей находились в саду и собирали растущие в тени виллы травы, когда услышали отдаленный стук копыт на дороге. Эвадна замерла, и ее пальцы зарылись в пучок орегано. Она чувствовала, как по мере приближения командора к их дому земля содрогалась все сильнее. Это был ровный, сердитый ритм.

Эвадна нахмурилась и отвернулась от Майи, чтобы скрыть страх.

– Это, должно быть, Хальцион! – возгласила Майя, вскакивая на ноги и расплываясь в улыбке. – Идем, Эва!

Она поспешила спуститься по каменной дорожке, которая, изгибаясь, вела во внутренний дворик. Эвадна неторопливо поднялась.

Вилла внезапно наполнилась криками и гулким топотом обутых в сандалии ног. Грегор и дядя Нико выбежали из рощи; Федра и тетя Лидия пронеслись по тропинке, что вела от маслопресса. Даже Лисандр, с приставшей к одежде соломой, выскочил из сарая.

Эвадна вышла во двор последней.

В ожидании Хальцион ворота оставили открытыми. Впереди, обняв друг друга за плечи и с нетерпением ожидая того, чему не суждено случиться, стояли Грегор и Федра.

Как раз в тот момент, когда Эвадна уже решила, что страх неизвестности сломит ее, во двор Изауры ворвался командор, восседающий на великолепнейшем коне, которого Эвадна когда-либо видела. За ним на взмыленных лошадях проследовали десять других гоплитов. Воины были облачены в тяжелые доспехи; солнечный свет отражался от их бронзовых поножей, нагрудников и шлемов, отчего на них было больно смотреть. При себе у них имелись мечи, копья, колчаны со стрелами, луки, топоры и копья.

Что такого натворила Хальцион, чтобы на нее открыли охоту?

– Моя дочь с вами, господин? – поинтересовался Грегор, изучая лица окруживших их гоплитов. – Нам не терпится увидеть ее снова.

Стратон молчал. Он перевел взгляд с Грегора и изучил глазами всех членов семьи, одного за другим, словно выискивал среди них Хальцион. Его шлем был украшен трепещущим на ветру черно-белым конским волосом. Когда его взгляд остановился на Эвадне, он начал всматриваться в ее лицо.

Эвадна похолодела от ужаса.

– Я собирался спросить у тебя то же самое, Грегор из Изауры, – отозвался командор и отвел от Эвадны свой пристальный взгляд. – Хальцион среди нас нет, но, может, ты или кто-то из членов твоей семьи видел ее сегодня утром или накануне вечером?

– Нет, мы не видели ее, господин. Мы ожидаем ее прибытия к вечеру.

– Вот как, – криво ухмыльнулся Стратон. – Раз уж мы все ждем ее, возможно, мои воины и я сможем присоединиться к вам сегодня вечером за ужином, чтобы отпраздновать возвращение Хальцион.

Грегор и Федра украдкой переглянулись. Они почувствовали, что назревает что-то неладное.

– Конечно, господин, – сказала Федра, которая, несмотря на повисшее в воздухе напряжение, сохранила мягкость в голосе. – Проходите внутрь и освежитесь.

Стратон спешился со своего коня, и Лисандр, спотыкаясь, двинулся вперед, чтобы отвести жеребца в сарай. Командор снова посмотрел на Эвадну. Он знал, что она – сестра Хальцион. Вот почему продолжал пристально разглядывать ее. Он поднял руку, подавая сигнал своим воинам.

Гоплиты, разделившись на пять групп, повернули своих лошадей обратно к воротам и галопом поскакали на юг, север, восток и запад от Изауры. Эвадна знала, что они едут обыскивать склоны холмов и рощу.

«Беги, Хальцион, – взмолилась Эвадна. – Беги быстрее, сестра».

– Что они делают? – размышляла вслух Майя.

Лидия развернулась, схватила девочек за руки и подтолкнула их к дверям виллы.

– Вы двое, поторапливайтесь. Идите умойтесь и наденьте свою праздничную одежду, а затем приходите на кухню, чтобы помочь нам подготовить праздник для Хальцион.

– Но Хальцион еще нет, – возразила Майя.

– Делайте, как говорю, – твердо сказала Лидия, но она не смотрела на Майю; она смотрела на Эвадну.

И Эвадна могла думать только о том, что ее тетя заметила пропажу еды.

Эва зашла в дом и направилась прямо к ведру, что использовалось для мытья посуды. После сада она была вся в грязи, поэтому девушка принялась оттирать руки, мечтая почувствовать что-то еще, кроме страха.

– Как думаешь, Хальцион в беде? – прошептала Майя, вставая рядом с Эвадной и касаясь ее локтем.

Эвадна избегала взгляда Майи.

– Я не знаю.

Она оставила кузину умываться и стремительно взлетела по лестнице в свою спальню.

Одеяла Хальцион измялись из-за того, что она недолго нежилась в своей кровати. Эвадна тут же поспешила расправлять их и складывать. И лишь потом заметила пятна на полу. Солнечный свет, проникающий сквозь открытое окно, осветил оставшиеся на плитке следы Хальцион.

Эвадна, стянув свой хитон и окунув его в чашу с водой, упала на колени и, злая и опечаленная, начала оттирать отпечатки. Не так должен был начаться этот день.

Как только пол заблестел чистотой, Эвадна открыла дубовый сундук и нашла свой лучший хитон, который специально приберегала для сегодняшнего вечера. Он был белым, с узором в виде зеленой виноградной лозы на подоле. Самое нарядное из всех ее одеяний. Она надела его, затянув кожаным поясом, и потянулась за двумя латунными фибулами, купленными матерью ей в подарок, в виде оливковых венков. Эвадна дрожащими руками застегнула ими свой хитон на плечах.

«Не переживай, сестренка».

Она выглянула в окно. Вдалеке возвышались Дакийские горы, похожие на костяшки божественных пальцев. Эвадна задумалась, не укрылась ли Хальцион в этих горах, но решение это было бы крайне глупым, ведь там находилась гора Эвфимия.