Другие вселенные Альби Брайта

К краю парты Кайрана привязан шарик, заполненный гелием. На нём написано: «Мой маленький пони». Ещё одной ниткой шарик привязан к ремню с инструментами Базза Лайтера.

– Ты собираешься запустить его на шарике с «Моим маленьким пони»? – спрашиваю я.

Кайран кивает:

– Конечно не на одном шарике. Папа купил на eBay целую партию – и всего за девять фунтов девяносто девять центов плюс стоимость доставки и упаковки – получилось аж целых сто штук. Он их заказал на вечеринку в честь дня рождения моей младшей сестры, но ей теперь нравится Человек-паук, поэтому папа отдал шарики мне. Остальные мисс Бенжамин убрала в шкаф, она мне отдаст их перед ярмаркой. Ты же видел мультик «Вверх»? Так вот, я собираюсь с помощью гелиевых шаров запустить Базза Лайтера в космос. Это будет первая фигурка мультяшного персонажа, которая выйдет на орбиту.

Если Кайран сможет запустить Базза Лайтера в космос на несчастном пучке из одних только шариков с «Моим маленьким пони», то главный приз научной ярмарки ему точно обеспечен. Вот только в его плане по превращению фигурки мультяшного персонажа в астронавта есть один недочёт.

– Знаешь, шаттл компании «Дискавери» запустил Базза Лайтера на орбиту в 2008 году, – говорю я ему. – Мой папа показывал у себя в передаче видеоролик, в котором игрушечный Базз летает вокруг Международной орбитальной станции. В том выпуске он рассказал о пяти самых странных астронавтах, начиная с менее странного. Базз был третьим: он обошёл медузу и русскую собаку по кличке Лайка.

Эта новость расстраивает Кайрана. Он швыряет своего Базза Лайтера об парту, и тот летит, словно на крыльях, а из его рта вырывается отчаянно громкое «В бесконечность и за её пределы!».

– И не мечтай. Ты там уже побывал, – огрызается Кайран. – А я хочу быть первым. Должно же быть что-то такое, что я могу запустить в космос. Чего до меня ещё никто не запускал.

– Как насчёт лего-космонавта? – предлагаю я, поглядывая на вулкан Виктории.

Может быть, шарики Кайрана смогут поднять лего-человечков в воздух, на безопасное расстояние от Помпеи, до того, как с горы Везувий сорвёт верхушку.

Кайран отрицательно мотает головой:

– Не пойдёт: двое канадских детей запустили лего-человечка в космос ещё в 2012 году. Я видел ролик на Ютьюбе. Как раз это меня и вдохновило использовать шарики для запуска в космос. – Он начинает отвязывать шарик от ремня с инструментами Базза Лайтера. – А ты будешь делать проект для научной ярмарки? – спрашивает он. – Если не успеешь, то в любой момент можешь присоединиться ко мне. Ну знаешь… из-за твоей мамы.

В настоящее время единственная наука, которая меня интересует, – это квантовая физика. Я собираюсь рассказать об этом Кайрану, но не успеваю, потому что с задних парт раздаётся душераздирающий крик.

– Мисс! – вопит Люси Вебстер. – Уэсли выпустил Мистера Сопливчика из клетки!

Мистер Сопливчик – наш классный хомяк. И вот, по мере стремительного продвижения Мистера Сопливчика по маршруту побега от парты к парте, то там, то здесь раздаются вскрики, а коричневый пушистый комочек молнией мелькает среди картонных трубок и баночек с пластилином. Мисс Бенжамин в это время пытается докричаться до класса:

– Тишина! ТИШИНА! ТИШИНА!

Схватив Мистера Сопливчика до того, как он успевает шмыгнуть в открытое окно, мисс Бенжамин разворачивается к нам лицом. Оно вулканического оттенка, а левый глаз дёргается так, будто в голове у мисс Бенжамин вот-вот перегорят пробки.

– Так, четвёртый класс, подобное поведение совершенно недопустимо! – кричит она. – Я не позволю устраивать бардак у меня на уроке! Если вы не в состоянии работать над своими проектами для научной ярмарки, не мешая другим классам, тогда будете писать самостоятельную работу – и чтобы больше ни звука!

Класс начинает недовольно гудеть.

– Тишина! – снова кричит мисс Бенжамин и, в несколько огромных шагов оказавшись в конце класса, сажает Мистера Сопливчика назад в клетку, накрепко заперев дверцу.

– Я не хотел его выпускать, мисс, – говорит Уэсли Макнамара, вцепившись в пластмассовый поднос, усыпанный мелкими зелёными листочками. – Я просто подумал, что, может, ему захочется попробовать мой кресс-салат.

Мисс Бенжамин не обращает на Уэсли никакого внимания, а её левый глаз всё ещё дёргается, активно подавая сигнал SOS.

– Все сворачивайте свои заготовки и доставайте ручки и карандаши, – командует она. – Тишина! Чтобы ни звука до самого звонка на перемену!

Отлично. Мой первый день в школе после перерыва – и вот я уже пишу самостоятельную работу по физике. Найти маму мне это поможет только в одном-единственном случае: если все вопросы будут по квантовой физике.

Потом я вспоминаю, что мисс Бенжамин сама подсказала мне, как я могу избежать самостоятельной работы. Пока весь класс, складывая свои заготовки для научных проектов, возмущённо гудит, я поднимаю руку:

– Мисс Бенжамин, пожалуйста, можно мне немного передохнуть? Я бы хотел сходить в библиотеку.

3

– Какая книга тебе нужна? На какую тему? – Миссис Форест смотрит на меня поверх очков, библиотечный штемпель в её руке завис над стопкой «Ужасных историй»[1].

– О квантовой физике, мисс, – отвечаю я. – Это для моего научного проекта.

Миссис Форест не любит, когда её называют библиотекарем. Сама она зовёт себя книжным доктором, потому что, по её словам, она может кому угодно «прописать» нужную книгу. Последняя книжка, которую она выдала мне, называлась «Дэнни – чемпион мира»: там рассказывается о мальчике по имени Дэнни, который живёт со своим отцом в вагончике. Отец проводит очень много времени за изобретением всевозможных классных штучек: воздушных змеев, картингов, огненных воздушных шаров, – и всё это для того, чтобы восполнить Дэнни отсутствие его мамы, которая умерла. Если честно, прочитав пару глав, я забросил эту книжку, потому что она напоминала мне о том, насколько мой собственный отец безразличен. Все думают, что иметь отца-телезвезду – это круто, потому что он знает, как устроена Вселенная, но, если честно, я бы променял его на обычного папу, чтобы просто запускать с ним воздушных змеев.

На последнем уроке, посвящённом библиотеке, миссис Форест сказала нашему четвёртому классу, что у неё есть книги, которые могут перенести нас куда угодно: в совершенно новые страны, незабываемые места, фантастические просторы. Тогда Уэсли Макнамара поднял руку и заявил, что она перепутала книги с авиакомпанией Ryanair[2]. В тот раз мы все посмеялись, но сейчас я надеюсь, что она всё-таки сможет подобрать для меня такую книгу, которая перенесёт меня в параллельный мир.

Миссис Форест кладёт штемпель на стол и ведёт меня к шкафу с научно-популярной литературой в дальнем углу библиотеки. Нахмурив лоб, она начинает перебирать книги с голубыми кружочками на корешках, которые стоят на средней полке.

– Все научные книги у нас в этом шкафу, Альби, – говорит она, – но, боюсь, по квантовой физике здесь ничего нет. Видишь ли, эта наука не входит в обязательную программу средней школы. Может быть, тебе спросить у твоего папы? Он наверняка знает об этом больше, чем авторы всех этих книг, вместе взятые.

– Он слишком занят на работе, – отвечаю я, не вдаваясь в подробности. – Мне просто нужна книга, чтобы разобраться в основах.

– Так-так. – И миссис Форест достаёт с середины полки какое-то издание. – Похоже, твой папа всё-таки может тебе помочь.

Она протягивает мне книгу, и я вижу на обложке лицо моего отца: «Путеводитель Бена Брайта по Вселенной: от астероидов до рентгеновых звёзд и обо всём остальном». После того как папина передача достигла ошеломительного успеха, его попросили написать этот справочник для детей, и он заперся в своём кабинете, чтобы уложиться в сроки. Мы бы могли провести то лето вместе, но он всё испортил, а потом мама заболела, и вся наша жизнь полетела под откос.

Мама как могла меня подбадривала:

– Папа хочет, чтобы ты им гордился, Альби. Он пишет эту книгу для тебя.

Тогда я ей не верил, но сейчас очень надеюсь, что она была права.

Устроившись в своём уголке, который мне отвели в библиотеке, я просматриваю содержание книги. Астероиды, атомы, Большой взрыв, чёрные дыры, конусная радиация, тёмная материя, Эйнштейн – и ещё много других, мне непонятных, слов. Но на середине страницы я наконец натыкаюсь на то, что искал:

«Квантовая физика…… 108–109»

Я тут же открываю страницу 108, и первое, что читаю, это «Если вы думаете, что понимаете квантовую физику – значит, вы не понимаете квантовую физику».

Отличное вступление, пап.

«Квантовая физика – крайне странная наука. Она пытается объяснить загадочное поведение атомов и частиц. Дело в том, что внутри малипусенького квантового мира атом или частица могут находиться в нескольких местах одновременно – и даже одновременно пребывать в двух разных состояниях! Согласно квантовой физике, пока ты не смотришь – возможно всё».

Я чешу голову. Папа не очень хорошо объясняет: я запутался с самого начала. Как что-то может находиться в двух разных местах одновременно или в одно и то же время быть чем-то разным? Полная ерунда.

Чтобы дать своему мозгу передышку, я берусь разглядывать рисунок посередине страницы. Коробка, внутри существо, похожее на кота-зомби, выглядящего так, будто его поймали и посадили в эту коробку, ещё там пузырёк с ядом, молоток, подвешенный прямо над котом, счётчик Гейгера[3] и светящаяся радиоактивная лампа.

Под рисунком дано пояснение.

Чтобы объяснить странные эффекты квантовой физики, учёный Эрвин Шрёдингер придумал эксперимент. Кот помещается в ящик с пригоршней радиоактивного урана, который может начать распадаться с вероятностью 50 %. Это значит, что в любой момент с вероятностью 50 % внутри ящика разлетаются радиоактивные частицы. Если счётчик Гейгера обнаружит радиоактивную частицу, это запустит молоток, который разобьёт пузырёк с ядом, что, в свою очередь, убьёт кота. Однако квантовая физика гласит: пока мы не откроем ящик и не заглянем внутрь, частицы урана будут распадаться и не распадаться одновременно. А это значит, что кот внутри коробки будет в одно и то же время и мёртв и жив!

Я трясу головой, пытаясь понять этот безумный эксперимент, который смело можно было бы назвать «Самый худший хозяин в мире». Как кот может быть и мёртвым, и живым в одно и то же время?! Но дочитать комментарий, который раскрывает суть эксперимента, я не успеваю: Уэсли Макнамара выхватывает книгу у меня из рук и бухается рядом со мной на диванчик.

– Так-так, мистер Тугодум, – говорит он, разглядывая рисунок в папиной книжке, – это что, твой научный проект? Да мисс Бенжамин тебе ни за что не разрешит сделать радиоактивного кота-зомбака. Она бы даже утконоса препарировать мне не позволила. – И он начинает как ненормальный подмигивать левым глазом, изображая мисс Бенжамин: – Это охраняемый вид, Уэсли, и я не позволю тебе резать милых австралийских зверушек на моём уроке. – А потом недовольно добавляет: – Да это просто мохнатые монстры, вот они кто. Ласты как у выдры, хвост как у бобра и клюв как у утки-мутанта – они им даже электричество могут определять. Эти зверюги сто пудов инопланетяне: прилетели на землю, чтобы её захватить. Поэтому она и не хочет, чтобы я их кромсал – а то вдруг ещё докопаюсь до правды.

И это ещё не самая бредовая мысль, которую я слышал от Уэсли. Когда я перешёл в Клакторпскую среднюю школу, он заявил, что все учителя здесь – меняющие облик внеземные рептилии и, чтобы выжить, они пьют кровь учеников. Когда мисс Бенжамин услышала это, она сказала Уэсли, что если бы она была внеземной рептилией, то уж точно не стала бы работать учителем первой категории. А потом добавила, что если ещё раз услышит подобное, то накажет его и ему до конца недели придётся оставаться после уроков. После этого о сосущих кровь учителях-пришельцах Уэсли больше не упоминал.

– Так о чём тогда будет твой научный проект? – спрашиваю я, пытаясь сменить тему разговора.

Уэсли хмурится:

– Она опять заставляет меня выращивать кресс-салат в шкафу. Каждый год одно и то же, с подготовительного класса. Но в этот раз у меня есть план. – Он наклоняется ко мне, глаза у него опасно блестят. – Когда мы завтра поедем на научную экскурсию, – шепчет он, – я узнаю всю правду об утконосах, и ты мне поможешь.

Ох, не нравится мне эта затея. Завтра мисс Бенжамин повезёт наш четвёртый класс на школьную экскурсию в Клакторпский музей естествознания и механических изобретений, Кайран говорит, что она возит их на одну и ту же экскурсию каждый год вот уже пять лет. Ещё он говорит, что это только называется музеем, а на самом деле это просто большой старый домина с кучей барахла. Раньше, в Викторианскую эпоху, он принадлежал исследователю по имени Монтагью Уилкс, который уехал из Клакторпа, чтобы изучать мир, и всё, что находил, отправлял домой, пока не помер где-то в Австралии. Как-то раз я заглянул на сайт музея и сразу отметил для себя, что Монтагью Уилкс чаще всего находил и пересылал домой чучела животных. Припоминаю даже, что видел на одной из фотографий нечто похожее на утконоса, заспиртованного в банке, и поэтому теперь с ужасом начинаю догадываться, в чём именно заключается план Уэсли.

– Э… Не думаю, что я смогу пойти завтра в музей, – пытаюсь отвертеться я. – Похороны мамы были только вчера…

И тут мне в руку – почти так же быстро, как атом из Большого адронного коллайдера, – прилетает кулак Уэсли.

– Ай!

– Короче, ты мне завтра поможешь, – с угрозой в голосе шипит Уэсли. – И всё такое. И не надейся, что сможешь прикрываться своей матерью. Ты не один такой без мамки: я же не ною.

Уэсли живёт с бабушкой и дедушкой. Кайран мне рассказывал, что мама Уэсли уехала в отпуск на Коста-дель-соль в Испании, когда он учился во втором классе, и так и не вернулась. Но он хотя бы может видеться с ней во время летних каникул.

Тут откуда ни возьмись из-за полок с книгами по географии и истории как книжный ниндзя появляется миссис Форест.

– Что здесь происходит? – спрашивает она, с подозрением глядя на нас. – Уэсли, ты почему не на уроке?

– Мисс Бенжамин отправила меня проверить всё ли в порядке у Альби, мисс, – говорит Уэсли, потом возвращает мне папину книгу и встаёт с дивана. – Ну, понимаете, из-за его мамы и всё такое.

– У тебя всё в порядке, Альби? – спрашивает миссис Форест, переводя взгляд на книгу, которая лежит у меня на коленях. – Ты нашёл то, что искал?

У меня болит рука, я смотрю на книгу и вижу рисунок с котом – полуживой-полумёртвый зомби-котик. Ума не приложу, как этот бредовый эксперимент Шрёдингера поможет мне найти маму. Квантовая физика – просто какой-то тёмный лес. Мне явно нужно время, чтобы хорошенько всё обдумать, но в школе мне этого сделать не дадут. Уэсли ведь не отстанет: так и будет пытаться втянуть меня в свои тёмные делишки, применяя болевые приёмы, пока всю руку мне не отобьёт. Мой мозг отключается, блокируя боль, и я чувствую себя опустошённым. Пора сматываться отсюда, и поскорее.

– Не совсем, мисс, – всхлипываю я, смахивая слезу с уголка глаза. – Я просто хочу домой.

Миссис Форест торопится отвести меня в учительскую, чтобы я позвонил дедушке Джо, и я слышу Уэсли, который кричит мне вдогонку:

– До завтра!

Я оборачиваюсь и вижу, как он трясёт в воздухе кулаком.

– И всё такое, – читаю я по его губам.

4

Дедушка забирает меня из школы и дома усаживает за кухонный стол, чтобы накормить обедом.

– Тебе нужно набираться сил, Альби, дружочек, – говорит он, соскребая со дна кастрюли нечто похожее на подошву и выкладывая мне это на тарелку. – Поешь-ка – сразу полегчает.

Я смотрю в тарелку. Её содержимое выглядит как место преступления из сериала «C.S.I.: место преступления»[4] – прямо сгоревшая дотла мясная лавка. Я видел, как дедушка доставал из холодильника сосиски, бекон с прожилками и чёрный пудинг, но всё, кроме фасоли в мутной жиже, обуглилось до неузнаваемости. Не теряя надежды, я тычу вилкой во что-то похожее на обгоревший палец. Но зубцы вилки соскальзывают: чёрная шкурка сосиски не поддаётся.

Подгоревшая еда содержит канцерогены. Это значит, что она может вызвать рак. Если я съем эту сосиску, то какая-нибудь клетка в моём организме начнёт мутировать, а потом ещё одна и ещё одна, и я не узнаю, что у меня рак, пока не будет слишком поздно. Прямо как у моей мамы.

Я отодвигаю тарелку. Не хочу рисковать.

– Ну давай, Альби. Поешь, дружочек, – уговаривает дедушка.

Я слышу в его голосе тревогу, но всё равно отрицательно качаю головой.

– Мама обычно делает мне бутерброды, – говорю я ему.

Дедушка Джо устало вздыхает и садится на стул рядом со мной.

– Да вот бедро что-то разнылось, – бормочет он и, пытаясь согнуть колено под столом, вздрагивает от боли. – Прости меня, Альби. Если хочешь, я могу сделать тебе бутерброд, только дай мне минутку.

Теперь я чувствую себя виноватым и торопливо мотаю головой:

– Всё нормально, дед. Я поем фасоли для разнообразия, перемены к лучшему.

Дед снова вздыхает:

– Слишком много у нас перемен в последнее время, и ничего в них нет хорошего.

Когда умерла мама, к нам пришёл викарий, чтобы обсудить похороны. Папа и дедушка, как обычно, спорили по каждому поводу, у каждого было своё мнение и о цветах, и о церковных гимнах, и о музыке. Папа хотел, чтобы звучала песня «Через Вселенную» группы «Битлз», а дедушка заявил, что похороны не похороны без погребального гимна «Весь мир земных творений». В конце концов викарий сказал, что они начнут с гимна «Весь мир земных творений», а напоследок поставят «Через Вселенную». Мне было всё равно: единственная песня, напоминающая мне о маме, была та, под которую мы танцевали на кухне, и слышать её на похоронах мне совсем не хотелось – это только лишний раз напомнило бы мне, что она теперь не с нами.

Перед тем как уйти, викарий попытался вручить мне тоненький буклет с грустным зайчиком на обложке и с надписью «Когда зайчик потерял свою мамочку». Я сказал ему, что я слишком взрослый для книжек с картинками, и тогда он дал мне буклет для взрослых. Он назывался «Как перенести скорбь», и в нём говорилось о чувствах, которые испытываешь, когда умирает близкий тебе человек. В буклете было написано, что большинство людей проходят через пять стадий скорби.

1. ОТРИЦАНИЕ. Стадия, на которой застрял папа. Он исчезает в лаборатории «Глубокая шахта» и делает вид, что всё нормально. А на самом деле ничего не нормально, и я бы очень хотел, чтобы он просто помог мне разобраться с проблемой вместо того, чтобы делать вид, что её не существует.

2. ГНЕВ. На этой стадии находится дед: поэтому он постоянно ссорится с папой. Вчера я слышал, как он говорил, что мама, наверное, заболела оттого, что работала на Большом адронном коллайдере. Он сказал, что рак у неё развился из-за всех этих фокусов с атомами. Папа сказал, что это просто смешно, а дедушка в ответ выругался. Я никогда раньше не слышал, чтобы дедушка ругался такими словами, поверьте. Это значит, что он просто в ярости.

3. ТОРГ. Это то, что я делал, когда мама в первый раз сказала мне, что у неё рак. Я решил, что если по дороге в школу я не наступлю ни на одну трещину в асфальте, то с мамой всё будет в порядке. Если я увижу падающую звезду – рак отступит. Я изводил себя многочисленными испытаниями, но ни одно не сработало.

4. ДЕПРЕССИЯ. Все в школе думают, что я нахожусь на этой стадии, но с тех пор как мама умерла, я ни разу не плакал. Я понял, что чувствовать грусть – это просто потеря времени и что мне лучше сконцентрироваться на том, что я должен сделать.

5. ПРИНЯТИЕ. В буклете говорилось, что это последняя стадия, которая означает принятие того факта, что умерший человек уже никогда не вернётся. Но дело в том, что с тех пор, как папа рассказал мне о параллельной Вселенной, в которой мама всё ещё жива, единственное, о чём я могу думать – это как мне снова с ней встретиться.

Набив рот фасолью, я с кислой миной отодвигаю от себя тарелку. Сосиски и бекон дедушка превратил в угольки, а разогреть фасоль забыл.

– Я вообще-то не очень голоден, – говорю я.

– Давай я лучше сделаю тебе бутерброд, – говорит дедушка, а потом смотрит на часы на кухонной стене. – Скоро по телевизору начнётся интересный фильм, «Назад в будущее». Это один из любимых фильмов твоей мамы. Можем посмотреть вместе.

Каждый раз, когда в выходные папа уезжал снимать свою передачу, мы с мамой в субботу вечером устраивали киномарафон. Мы могли посмотреть сразу все «Звёздные войны», все диски с «Доктором Кто» или все три фильма «Назад в будущее» – один за другим без передышки. Мама говорила, что благодаря фильму «Назад в будущее» она захотела стать учёным, и её расстраивал тот факт, что она всё никак не изобретёт машину времени.

Тогда меня это смешило, но сейчас я всерьёз задумался о том, что вчера сказал дед. Если бы мама не была учёным, она, может быть, была бы сейчас с нами.

– Ты правда думаешь, что мама заболела из-за работы? – спрашиваю я его.

Теперь дед выглядит виноватым.

– Прости меня, Альби, – говорит он, снимая очки и потирая нос. – Ты не должен был этого слышать. – Он вздыхает так тяжко, что кажется, с этим вздохом его покидают последние силы. – Нет, я не думаю, что она заболела из-за работы, – уточняет он. – Я просто хотел найти виноватых. Когда твоя мама сказала мне, что собирается стать учёным, я очень ею гордился – меня прямо распирало от гордости. Она была первой в нашей семье, кто вообще выучился в университете, и не в каком-то там, а в самом Кембридже. Я, конечно, ничего не понимал в этой физике э-ле-мент-ных частиц – ну, то, что она изучала: атомы там, протоны и прочие краказябры, – но когда умерла бабушка Джойс, твоя мама попыталась мне всё это объяснить. У нас на заднем дворе стоял телескоп, и мы пошли смотреть на звёзды, прямо как в давние времена, когда она была ещё совсем маленькой. Так в тот раз она сказала мне, что всё, что мы видим на небе, все эти тысячи звёзд умещались раньше в одном малюсеньком пузырьке, который был в тысячи раз меньше, чем игольное ушко. Она сказала, что всё, что есть вокруг нас, появилось из-за Большого взрыва и что она пытается понять, как именно появилась наша Вселенная. Мне это показалось чем-то невероятным, но – как я сказал тогда твоей маме – Большой взрыв не мог произойти сам по себе: наверное, там кто-то был.

– Как ты думаешь, дед, мама сейчас в раю? – спрашиваю я.

– Конечно в раю, – уверенно отвечает дедушка, водружая очки на нос. – А твоя бабушка прямо сейчас, пока мы тут с тобой болтаем, помогает маме с крылышками. – И он, немного поморщившись, встаёт, а потом спрашивает: – Ну так что, достаю попкорн?

Я отрицательно качаю головой. Очередной просмотр фильма «Назад в будущее» маму найти мне не поможет.

– Я, наверное, не буду смотреть фильм, дед. Мне ещё уроки делать.

5

Моя комната находится на верхнем этаже дома. В ней все мои вещи. Вообще-то бóльшая часть маминых и папиных вещей тоже здесь. Когда мы вернулись в Англию, нам было некогда распаковываться: папа возил маму на бесконечные осмотры в больницу, и куча коробок с их вещами по работе перекочевали ко мне в комнату.

– Это всего лишь на время, – сказал папа, когда я пожаловался ему, что у меня в комнате не развернуться. – Мы обязательно их уберём, как только маме станет лучше.

С тех пор половина моей комнаты завалена коробками, через которые мне приходится пробираться каждый день. Когда мы жили в Женеве, у меня была комната в два раза больше этого чердака, и обставлена она была именно так, как я хотел. Там был книжный шкаф во всю стену, в нём я хранил все мои книжки и комиксы, широченный рабочий стол, за которым я трудился над школьными проектами, а над кроватью висела огромная карта звёздного неба, на которой было подробно прорисовано каждое созвездие Млечного Пути.

Я сажусь на край кровати. Теперь у меня нет книжного шкафа и по всей комнате громоздятся стопки книг и комиксов. Стол здесь маленький, и делать домашку за ним неудобно. А на стенах нет места для карты звёздного неба. Единственный постер, который я смог повесить, – это карта Солнечной системы, хотя он нужен был скорее для того, чтобы прикрыть результат неудачного косметического ремонта, который сделал дед, узнав, что мы возвращаемся. Эта комната под крышей была моей детской, когда я был грудничком, и под слоем краски, которой дед наспех покрасил стены, сейчас, если прищуриться, можно разглядеть старые обои с медвежонком Паддингтоном.

Посередине комнаты стоит телескоп, он направлен на небо прямо через окно в потолке. Родители купили мне этот телескоп на мой прошлый день рождения, чтобы я мог следить за особо опасными астероидами, ведь один из них может в любой момент сменить курс и направиться к Земле. Я даже подписался на @AsteroidWatch в Твиттере, чтобы узнавать о подобных происшествиях заранее. Лучше перестраховаться. Мама говорит, что динозавры исчезли именно потому, что на Землю упал мегаастероид, а их в космосе тысячи. И может быть, один из них летит на нас прямо сейчас, поэтому я должен следить за тем, что происходит в небе.