Ричард Длинные Руки – майордом

– Разносторонняя, – согласился он.

– За что и любим его, верно?

– Одних подвигов ему мало, – сказал барон со вздохом, – но и только ради добычи не станет… Люблю с такими общаться. Иногда он так ошарашивает!.. Тамошний король в самом деле скотина?

– Редкостная, – подтвердил я. – Правда, он там не один…

– И все там такие падшие? – усомнился он.

Я поморщился.

– Барон, вы меня удивляете! Эта речь рассчитана на поднятие ярости масс, на воспламенение энтузиазма…

Он посоветовал:

– Тогда еще нужно пару раз упомянуть, что богатое не только королевство, но и люди. А то лорды расхватают земли, а простым воинам нужна добыча попроще.

– Я же сказал!

– Простым нужно повторять и повторять, – сказал он наставительно. – Пусть даже начнут бурчать, что повторяетесь. Там в самом деле народ богаче?

– Да, барон.

– Тогда еще и я проведу добавочную работу, – сообщил он. – Люди должны рваться в бой, обгоняя друг друга. И стараться первыми ворваться в любой город противника.

Отец Дитрих и его священники обходили войско, давая общее благословление нашему войску, а некоторые прошлись по рядам и еще больше укрепили боевой дух обещаниями вечного рая погибшим за веру и культуру.

Сам отец Дитрих подошел ко мне и, глядя снизу вверх, сказал твердо:

– Сын мой, я со своими братьями отправлюсь с головным отрядом.

– Отец Дитрих! – вскрикнул я.

Он покачал головой.

– Сын мой, так надо.

– Не лучше ли, когда укрепимся?

Он снова покачал головой, голос прозвучал твердо и ясно:

– Сын мой, понимаю твою заботу и благодарю за нее. Но дело слишком серьезное. Наши люди должны верить, что несут свет и правду в темные страны. Тогда всяк сражается яростнее и самоотверженнее. А мы, церковь, должны сразу видеть, с чем придется столкнуться.

Я пробормотал:

– Да это я понимаю…

Он мягко улыбнулся.

– Я же сказал, благодарю. Ты можешь не говорить, я читаю в твоем сердце, что ты просто оберегаешь меня. Спасибо!

Глава 8

Меня встревожило, что граф Ришар отряды Кристофера де Марка и Арлинга поставил рядом, не случилось бы чего, но граф заверил, что в данной ситуации они оба, как истинные рыцари, будут относиться друг к другу с предельной деликатностью и моментально приходить на выручку, «как бы чего не подумали», да и вообще, вы же, сэр Ричард, понимаете…

Я кивал, делая вид, что понимаю, но и в самом деле почти понимал, точнее, чуял, что да, примерно так оно и будет, теперь соображаю. Сэр Растер и даже барон Альбрехт нисколько не сомневались, что деликатное отношение бывших мужей Лоралеи поможет взаимодействию их отрядов в бою.

Первыми в Тоннель вошли отряды тяжелой конницы графа Ришара, барона Варанга, графа Арне Дюбле, отдельно двигается лучшее в Армландии конное войско под началом барона Диаса, бароны Комтур и Лабард привели большие отряды, замаливая грехи за поддержку Хофманна. Даже граф Инкризер, домосед и человек влюбленный в жену, привел большой отряд. Я сам залюбовался на первую сотню рыцарей, что идут под личным знаменем Ришара: все в одинаково добротных доспехах, только шлемы да плюмажи разные, на великолепных конях, граф Ришар не пожалел посадить своих вассалов на лучших в Армландии коней. Даже после долгой скачки из владений Ришара к месту сбора им хватило отдохнуть одной ночи, чтобы сейчас рыцари ехали на свежих, сытых и полных сил зверях с огненными глазами.

Дальше красиво и гордо едут отряды барона ля Бержа и маркиза Ангелхейма, а замыкают передовое войско опять же ратники сэра Максимилиана. В последнее время он увлекся новыми возможностями комбинированного строя копейщиков, ратников и лучников, я всячески подбадривал, чтобы не стыдился заниматься с простым людом, предрекал большое будущее пешему строю. Сейчас все с одобрением смотрели, как кнехты идут непривычно ровными рядами, шагают в ногу, все одинаково одеты, у всех одинаковое оружие: копейщики топают отдельно, мечники – отдельно, лучники и арбалетчики своими отрядами, а не все одной толпой, как бывало раньше.

Правда, выше всего сердце подпрыгнуло в радости, когда увидел трепещущее по ветру знамя барона Жарнака Легри. Серый и неприметный, очень осторожный и непримечательный хозяин, он не отличился ни в битвах, ни на турнирах, ни в светском общении, и вдруг здесь с довольно большим отрядом! Какое может быть лучшее доказательство, что все верят в успех моего предприятия?

Я остановил у входа в Тоннель Ришара, а с ним тут же остановились барон Альбрехт и сэр Растер.

– Когда выйдете из Тоннеля, – напомнил я, – там очень удобная низина, окруженная камнями. Накапливайтесь там, не двигайтесь с места, чтобы вас не увидели раньше времени.

Ришар спросил настороженно:

– А вы не с нами?

– Я поеду вперед, – сообщил я, – сообщу герцогу о нашей благородной миссии. А вам рекомендую дождаться моего возвращения здесь. Все равно догоните пеших.

– Копейщики и ратники Максимилиана уже выступили, – напомнил барон Альбрехт.

– Догоните, – повторил я, – хотя, конечно, если не терпится…

Ришар кивнул, да, разумнее руководящему составу подождать здесь, а барон Альбрехт учтиво осведомился:

– Если не секрет, какова цель нашей благородной миссии… я имею в виду, в интерпретации для герцога?

Я удивился:

– Ну конечно же, защитить герцогство от непомерных притязаний короля Кейдана!.. Тот в стремлении к мировому господству готов подавить все очаги самоуправления на местах, насадить всюду своих людей… Это чудовищно несправедливо! Вертикаль власти – это просто гадко. Так что наша единственная цель – защитить герцогство. Ну, а там придется нанести несколько превентивных ударов…

Растер, все еще не привыкший к моей терминологии, спросил обалдело:

– А это чё?

Сэр Ришар сказал усмешливо:

– Насколько я улавливаю мысль сэра Ричарда, это дать сдачи. Заранее! Пока противник еще и не додумался напасть. Гнусно напасть.

– Все точно, – одобрил я. – Так что действуйте по плану. Я пока поскачу в крепость и постараюсь подготовить торжественную встречу. В нашем лице должны видеть хотя бы союзников. Еще лучше – освободителей, но ни в коем случае не вторгателей.

Пешие отступали к стенам, Тоннель просторен, а мы с Зайчиком с грохотом копыт вихрем пронеслись по этой ярко освещенной трубе. Бобик мчится позади, по обе стороны металлический блеск доспехов, щитов, шлемов и оружия сливается в непрерывные мерцающие полосы.

Впереди блеснул золотой огонь, грохот копыт оборвался, мы выметнулись в залитый солнцем необъятный мир. Стало слышно чириканье птиц, Бобик щурился и громко чихал, Зайчик довольно заржал и без команды пошел вниз. Дороги нет, как и бездорожья, я крутился в седле, оглядывая окрестности: сколько понадобится людей и за сколько дней уберут камни. Войска пройдут везде, а караванам нужно двигаться по прямой прямо к черному зеву Тоннеля.

Место хорошее: внизу понижается плоскогорье, дальше вообще зеленая долина. Зайчик с галопа перешел в карьер, мы неслись некоторое время сквозь ветер и свист в ушах, наконец вдали показались отвесные горы, между которыми, как пробка, и выстроена крепость рода Валленштейнов.

Я заорал было что-то веселое, из каждой песни знаю не больше двух строк, как вдруг слова застряли в горле, словно кто-то с силой вбил их обратно.

Зеленая долина, что ведет к крепости, а потом и внутрь герцогства, пестрит огнями! А еще там шатры, шатры… Зайчик замедлил скок, чуя мою тревогу. Забежавший далеко вперед Бобик вернулся и пошел рядом, то и дело поглядывая на меня снизу вверх с вопросом в умных глазах.

Шатры, десятки шатров, но не рыцарские, а грубые, сшитые из шкур. Порыв ветра донес запах гари, ароматы жареного мяса, сожженных стволов дерева. Костров не десятки, а сотни, а теперь уже видны фигурки людей, множество коней…

Повеяло угрозой, я огляделся, вроде бы никого, хотя сердце стучит, как у пойманного зверька. Над головой шумно хлопнуло, пахнуло ветром. Я едва успел поднять голову, прямо из синевы неба ко мне стремительно приближается огромная, закрывая весь мир, отвратительная гарпия с хищно перекошенной мордой и оскаленными зубами. Я скатился с седла, как мешок с зерном, больно ударился о камни. Сверху жутко заскрежетали когти по седлу, а Зайчик нервно переступил с ноги на ногу и попробовал встать на дыбы.

Я наконец-то сорвал с пояса болтер, но выстрелил в другую тварь, та сменила вектор атаки и падала на меня, намереваясь пригвоздить к земле. Я ужаснулся при виде летящих мне в лицо страшных крючковатых лап с острыми когтями, в этот миг два болта пробили ее тело насквозь. Мне на грудь обрушилось не по-птичьи тяжелое тело. Когти все-таки вцепились в последней судороге, я рычал и, одной рукой спихивая с себя, стрелял вверх, там на малой высоте еще две. Третья уселась на Зайчика и свесила ко мне голову на длинной, морщинистой, как у старухи, шее.

Мелькнуло черное тело, гарпия задушенно каркнула. Бобик подмял ее под себя и мигом задушил. Две уцелевшие гарпии замахали крыльями чаще, медленно набирая высоту.

– Нет уж, – прорычал я оскорбленно. – Нет уж…

Дрожащими руками сорвал с седла лук, быстро натянул тетиву и выпустил одну за другой стрелы. Первую тряхнуло так, что полетели перья и крупная рыбья чешуя. Оставшаяся в живых не стала набирать высоту, а, распустив крылья, быстро-быстро заскользила в сторону. Я послал вдогонку три стрелы, раненая гарпия дико закричала, начала снижаться и рухнула за камнями.

Я провел рукой по груди и плечу, раны затянулись, но одежда изорвана в клочья. Бобик поднял голову и смотрел с вопросом.

– Молодец, – сказал я дрожащим голосом. – Спасибо, лапочка…

Он завилял хвостом и бросился целоваться. Зайчик нервно дергал ушами и дико косился по сторонам. Я пинком перевернул тело сперва той, которую застрелил, потом задушенную Бобиком. Жуткие уродливые существа, страшные именно подобием человеку: искривленному и уменьшенному, с перьями, чешуей и волосами на теле, выжившие только благодаря какой-то части интеллекта.

Бобик обнюхал их и отступил, всем видом показывая, что такую гадость есть не станет, даже если обдеру и хорошо зажарю.

– Я тоже не стану, – сказал я. – На всякий случай. А то слишком похоже, будто какую-то человечину будем жрать…

С гребня хорошо видно, что внизу в самом деле лагерь, не почудилось. Не рыцарский, у рыцарей шатры из тонкого полотна, а здесь из грубо сшитых шкур… Еще сотни костров, тысячи полуголых мужчин с топорами за спинами, табуны мелких лохматых коней…

Громада крепости все так же перекрывает узкое горлышко входа в герцогство. Что новое, так это полоса высокого вала, им перекрыта дорога в крепость… точнее, из крепости к лагерю, как теперь понимаю, загадочных степных варваров, о которых так много слышал.

– Тихо-тихо, – сказал я предостерегающе Бобику, что рычал и рвался помчаться вперед и вниз. – Мы не знаем, что они такое…

Он обернулся и посмотрел на меня с удивлением. Я жадно всматривался в лагерь, так грубо и неожиданно разбивший вдрызг все мои тщательно продуманные планы. В черепе стучало: так вот вы какие, степные варвары… так вот вы какие… Чем-то похожи на викингов, только в отличие от белокожих исполинов Скандинавии этих настолько прокалило южное солнце, что блестящие тела выглядят коричневыми, словно обкатанные отступившими волнами валуны.

Почти все раздеты до пояса, я придирчиво оценивал их фигуры и признал с неохотой, что мои рыцари уступают, уступают. Варвары сложены прекрасно, кроме того рослые, здоровые, налитые нерастраченной силой. Я смотрел, как ходят, расставив руки, громко хохочут, пихаются, и понимал, что у них культ силы и здоровых тел. Если у кого и намечается позорящее мужчину пузо, то такой старается подтягивать, напрягать мышцы живота, ведь все на виду, нет одежды, «скрывающей недостатки фигуры».

Кони, напротив, мельче наших, но и от них веет звериной силой, выживаемостью, выносливостью. Такие могут прокормиться любой травой и любым ее количеством, это нашим подавай отборную пшеницу или лучший ячмень. Щиты у варваров круглые, деревянные. Хороши от стрел, но не выдержат удар топора или тяжелого рыцарского меча. Кто-то в длинных штанах, многие в укороченных, некоторые вообще в шортах, поверх которых тяжелый пояс с подвешенными к нему ножами, мешочками, флягами.

Бобик зарычал, шерсть поднялась, он подался вперед всем корпусом. Я не сразу понял, что не скала выдвинулась из-за дальнего высокого шатра, а исполинский человек в два, а то и в три моих роста. Вышел, шагая тяжело и грузно, опустился перед таким же великанским костром, в котором горят целые бревна. Сидя, возвышается над остальными на половину корпуса. Правда, вокруг него пусто… это же огр, настоящий огр в лагере варваров!

– Ничего себе, – сказал я вслух ошарашенно. – Что за… демократы такие?..

Бобик поднял голову. Я встретил взгляд недоумевающих глаз. Это же понятно, сказал он мне молча. Варвары превыше всего на свете чтят силу, а огры вот какие! Другое дело, как это огров удалось выманить из их гор и уговорить пойти рушить города людей…

– Да, – сказал я горько, – ты прав, а я дурак… И вообще дурак, размечтался покорить Захребетье… даже не подумав, что на это поле могут выйти и другие игроки!

Зайчик тоже начал посматривать на меня с нетерпением. Я вставил в ногу в стремя, Бобик запрыгал вокруг и сделал вид, что сейчас перекусит арбогастру ноги. Зайчик лениво стукнул его копытом, Бобик увернулся в последний момент и злорадно скалил зубы.

– Хорошо, – сказал я со вздохом. – Мы не гордые. Промчимся прямо. Авось ворота открыть успеют…

Была мысль в самом деле пронестись через середину лагеря. Никто и глазом не успеет моргнуть, как окажемся на той стороне, вал для нас не помеха, как и ров, а там ров наверняка… но кто знает, что за лагерь, только ли в нем отважные и тупые варвары? Шаманы бывают весьма смышленые, да и вообще, кто избегает неприятностей, того они избегают тоже.

Я вошел в шкуру исчезника, в таком виде совершили большой полукруг, объезжая лагерь, а потом промчались вдоль отвесной горы и выскочили вблизи стены крепости. За земляным валом довольно глубокий ров, но Зайчик легко перемахнул, Бобик не отставал. Варвары от стен далековато, даже лучший из лучников не добросит стрелу, однако огромного черного коня с пустым седлом и большую собаку заметили, конечно же, сразу. В лагере поднялся крик, с десяток лихих героев вскочили в седла и разбирали поводья. Я не успел глазом моргнуть, как они понеслись в нашу сторону.

С верха ворот раздался вопль:

– Да открывайте же скорее!..

Заскрипело, зазвенели тяжелые цепи. По ту сторону натужно закряхтело огромное колесо, но я больше прислушивался к нарастающим за спиной крикам. С верха ворот полетели стрелы. Створки начали приоткрываться, Бобик протиснулся первым. Я направил Зайчика в щель, на спину упало тяжелое, я отпихнулся, чувствуя горячее потное тело, вышел из личины как раз в момент, когда втиснулись вовнутрь.

Ворота сразу закрыли, пока в лагере не опомнились и не воспользовались возможностью поживиться на оплошности защитников. С конского крупа сполз и упал на землю полуголый воин с тремя стрелами в груди и плечах и одной торчащей прямо из темени.

Народ опасливо смотрел на Бобика, со стены тяжело спускался, ступая сразу через две ступени, Мартин Беар. На воротах счастливо кричали, что явился сам сэр Ричард, тот самый, ага, так что будет всем щасте, с сыном герцога не соскучимся.

Я въехал во двор, с некоторым удивлением ощутив, что уже не обращаю внимания на громкое перечисление моих титулов. Мартин за это время стал еще шире, но лицо все такое же суровое, глаза голубые и недоверчивые, широкий и совсем не потерявший формы подбородок и твердый рот, что сейчас расплывается в счастливой улыбке.

– Сэр Ричард!

Он отдал салют, но я, снова напоминая, что мы с ним оба рыцари, обнял его, на мгновение ощутил жесткую, как у кабана, щетину на подбородке.

– Тебя можно застать в постели? – поинтересовался я. – Или ты и спишь на стене?

Он засмеялся.

– Нет, просто начали тревожить эти пустынные сволочи.

– Штурмовать пробовали?

Он кивнул.

– Да. Но не всерьез. Не последние дураки, понимают, на такие стены не взобраться. Но выход нам перекрыли.

– Разберемся, – пообещал я, хотя по телу пробежал предостерегающий холодок. – Всему свое время.

Он спросил шепотом:

– Началось?

– Да, – ответил я. – Ты не забываешь, что на тебе теперь не только крепость, но и все герцогство?

Он виновато развел руками.

– Да, помню, вы так и сказали. Но для меня это многовато… Да и герцог всем занимается сам. После того, как вы велели срыть все лишние крепости, герцог просто помолодел!.. С ним теперь Винченц, вину чувствует, из кожи вон лезет, старается быть полезным…

– Но больше служит леди Элинор, чем герцогу?

Мартин развел руками.

– Что делать, верен, как пес… Но леди Элинор верна герцогу, так что все пока хорошо. И если бы не эти подступившие степняки…

– Разберемся, – пообещал я с натугой, надо что-то сказать, Мартин смотрит с надеждой. – Как обстановка в самой семье?

– Герцог еще не вернулся, – доложил он.

В его сдержанном голосе прозвучала такая тревога, что я поспешил сказать:

– Путь неблизкий, Мартин!..

Он кивнул.

– Да, понимаю. Леди Дженифер все так же слушает баллады Патрика, молодой Родриго начал подрастать…

– Быстро? – спросил я.

Мартин понял, покачал головой.

– Нет, как обычно. В смысле, как и положено детям. Леди Элинор не может колдовать без своих снадобий, а вы ж велели все запереть и свою печать поставили! Так что ни сдерживать его рост не может, ни ускорить. А чего нам ожидать, сэр Ричард?

Я развел руками.

– Даже не скажу теперь. Честно говоря, я совсем растерялся, Мартин! Этих степных варваров я как-то в расчет не брал… А так мои войска проходят по Тоннелю на эту сторону Хребта. Как только соберутся, выстроятся в боевые порядки, можно бы и начинать… но теперь я уже и не знаю, что делать. Эти гады все испортили!

Он сказал хмуро:

– Я тоже не люблю неожиданности.

– А уж как я не люблю, – сказал я с тоской.

Глава 9

По дороге к донжону я косился по сторонам, на этот раз крепость еще больше поражает шумом и многолюдием. Если в прошлый раз я был удивлен неким запустением, крепость чересчур велика, а людей нет, то сейчас от народа буквально не протолкнуться. Огромный двор запружен телегами, волы печально мукают, конюхи бегом водят по кругу разгоряченных после скачки коней, у раскрытых дверей подвалов сгружают с подвод мешки с зерном. Везде блестит железо доспехов, среди простых латников частенько видны рыцари. Некоторые одеты и вооружены настолько плохо, что отличаю только по золотым шпорам, другие же, напротив, самому герцогу дадут фору в снаряжении.

На меня оглядывались с интересом, мы все трое слишком огромны: я, конь, Пес, но потом кто-то вскрикнул, что прибыл сам Ричард Длинные Руки, тот самый, да, и во дворе наступила пугающая тишина. Мне поспешно уступали дорогу, да что там уступали: убегали, словно я одним взглядом убью все, что впереди.

Ну и хорошо, это же те, кому я сам велел нести службу здесь, в крепости, а не плести интриги по расчленению «зеленого клина», как они пытались называть герцогство Брабант.

Коня я передал в руки конюхов, Бобик весело гавкнул, сообщая, что здесь ему все знакомо, надо бы проверить, в каком порядке кухня. Ничего, стоит только свистнуть, он даже от котлов с мясной похлебкой прибежит…

К донжону я шел по краешку сада, сердце застучало взволнованно, еще не сообразил, чего это оно, и тут из-за деревьев вышли леди Дженифер, я ее сразу узнал, с нею мальчишка, а вот в нем я Родриго обнаружил с удивлением: как подрос!

Дженифер остолбенела, пухлый рот приоткрылся, показывая острые зубки, но на этот раз мне совсем не казалось, что жаждет тяпнуть меня за палец, с визгом бросилась ко мне. Я поспешно растопырил руки, она бросилась на шею и осыпала щеки поцелуями.

– Рич!… ты вернулся!

Родриго подошел и смотрел с неодобрением, сестра висит у меня на шее, нехорошо, на ее месте лучше бы висел он, мой друг. Дженифер наконец опомнилась, но я держал ее на весу, и она выгнулась в пояснице, отстраняясь.

Я с нежностью смотрел в ее чистые глаза, это у Даниэллы они невинно-голубые, а у Дженифер яркая синь, насыщенная и пугающая, радужка громадная, такие глаза околдовывают, я смотрел в них и не мог отвести очарованного взгляда.

– Ох, Ричард, – произнесла она наконец тихо, – опусти меня на землю…

– Ты назвала меня Ричем, – напомнил я, мои руки держали ее крепко, наши взгляды сомкнулись, на щеках Дженифер проступил легкий румянец.

– Это от неожиданности, – сказала она протестующе, – Тебя так Даниэлла называла.

– А ты ее за это чуть не головой о стену лупила.

Она сказала чуть смущенно:

– Я ее защищала, мы же сестры. Ты насовсем?

– Хотел бы, – ответил я абсолютно честно и снова забыл отпустить ее на землю, Дженифер тоже не напомнила. – Я постоянно вспоминал тебя, Дженифер…

– Правда?

– Ну да, – ответил я, – даже твой острый язычок…

Она спросила тихо:

– Даже? А что еще?

– Что ты очень красивая, – ответил я так же тихо. – Что беззащитная, как прекрасная роза…

Она прошептала:

– Как? А мои шипы?

– Ты всегда, – сказал я, – колола ими при каждом удобном… и неудобном тоже… но в этом злом мире срывают и розы.

Она продолжала упираться мне в грудь обеими руками, но ее руки все слабели, и она медленно приближалась ко мне. Я чувствовал то странное очарование, что всегда охватывало меня в ее присутствии. Раньше мы оставались по разные стороны некой баррикады, держаться было легче, а сейчас между нами никаких барьеров…

Я сделал над собой колоссальное усилие, мои руки начали деревянно опускать ее легкое тело, пока туфельки не коснулись пола. Дженифер ощутила, что пальцы уже не сжимают ей талию, вскинула на меня растерянный взгляд, в котором обида смешивается с растущим осознанием, что делает что-то не так… и что я пожертвовал чем-то важным для себя, самоотверженно воздвигнув барьер снова.

Родриго все это время не шевелился и ничего не говорил. Я вспомнил, ему на самом деле уже пятнадцать лет, понимает больше, чем можно подумать, глядя на его невинное детское лицо.

Бросил на него взгляд, но Родриго ответил чистой и преданной улыбкой. В конце концов, я хоть и разорил их родовое гнездо и велел срыть их замок, зато ему позволил расти и стать рыцарем, как он мечтал, а не оставаться вечно в теле милого пятилетнего малыша.

Из-под обшлагов его костюмчика кокетливо выглядывают большие розовые манжеты. Чтобы не смотреть на Дженифер, я присел перед ним и поинтересовался:

– Хочешь быть капитаном корабля?

– Хочу! – ответил Родриго, не задумываясь.

За спиной я услышал долгий печальный вздох, потом Дженифер спросила вроде бы с изумлением, но на самом деле с полнейшим равнодушием, только чтобы показать, что и она пришла в себя:

– Что за дикая мысль? Почему именно капитаном?

– Не знаю, – признался я. – Вдруг показалось… с детства запомнил один стих про капитанов, там есть такие строки:

…Или бунт на борту обнаружив, Из-за пазухи рвет пистолет, Так что сыплется золото с кружев Розоватых брабантских манжет…

Она посмотрела на розовые манжеты Родриго.

– В Брабанте, – возразила со смехом, – кружева делают не только розовые! Если бы не было неприличием пригласить вас в мою комнату, я бы вам показала всякие…

Я посмотрел в ее вырез платья, Дженифер поняла мой взгляд и густо покраснела.

– Сэр Ричард, – сказала она негодующе и вместе с тем беспомощно, – а имела в виду не на себе!

– Да-да, – согласился я поспешно, – ничего страшного, если вы не носите кружева.

Она топнула ногой.

– Я ношу!.. Но показывать не стану!

– Да ладно, – сказал я примиряюще, – вы же не знали, что появлюсь, вот и не надели приличные. Ничего, леди Дженифер, оставим кружева. Нет их и не надо, мне огромное удовольствие смотреть в ваши чистые ясные глаза.

Она в самом деле тут же вскинула на меня взгляд чистейших ясных глаз. Я увидел в них немой вопрос: в самом ли деле нам нужно продолжать эту пикировку? Для других это забава, а мы с самого первого дня чувствовали, что цепляемся за нее, чтобы остаться в привычном уютном мире и не дать подхватить себя некоей грозной силе, которой уже не сможем сопротивляться.

– Пошлите кого-нибудь, – попросил я, – чтобы доложили о моем прибытии леди Элинор.

Она кивнула.

– Да-да, сэр Ричард… В отсутствие моего отца она здесь распоряжается, как в своем замке.

В ее словах проступала то ли обида, то ли тревога, я пообещал себе разобраться, но вслух сказал только:

– А я по дороге загляну к Уэстефорду.

– Соскучились?

– Нет, но он больше всех выиграл от случившегося. Хочу понять, насколько.