Авернское озеро

– Нам пора, Дэнька, – сурово напомнил он. – Еще светло, она вполне доберется сама.

– Конечно, – обиделась Соня, – я вообще не просила меня провожать. Я-то как раз не нуждаюсь в телохранителе!

– Ты самостоятельная, да? – отступая и чуть наклоняясь, как бы готовясь к прыжку, выдохнул Денис. – Доктор. Ты сама зарабатываешь себе на жизнь. Тебе на всех наплевать, хоть в лепешку разбейся! Ты ни в ком не нуждаешься. Может, у тебя и вибратор есть?

Не успела она и замахнуться, как Андрей перехватил ее руку. Жарко дохнув в лицо, он прошипел:

– Не смей больше так делать!

Соня вырвалась и быстро пошла к своему дому. Ей хотелось пуститься бегом, но бегство означало бы поражение. На неровных плитах, которыми была выложена аллея, было легко поскользнуться, но Соня крепко держалась на ногах. Уходящее на покой солнце сочувственно согревало спину, а может, это обжигал чей-то безумный взгляд.

«Зря я ввязалась в эту историю! – ругала себя Соня. – Какая из меня актриса?! Курам на смех… Едва не раскисла от одного поцелуя! Черт бы побрал всех этих мужиков, никогда не знаешь заранее, чем это для тебя обернется… В одном он прав: лучше потратиться на вибратор, чем так мотать себе нервы».

Вернувшись домой, Соня приняла контрастный душ, напилась кофе и даже взялась читать справочник по психиатрии. В разделе об амбулаторных автоматизмах она прочла, что особую их форму представляет пароксизмальный сомнамбулизм (снохождение). Чаще это свойственно детям и подросткам. «Мальчик… – вспомнилось ей. – Зимина все время называла его мальчиком».

Пробежав глазами несколько страниц, Соня остановилась на абзаце: «Относительно редкой и недостаточно изученной является группа сенсорных („психосенсорных“) припадков, к которым относятся соматосенсорные, зрительные, слуховые, обонятельные и вкусовые припадки… Галлюцинаторный вариант проявляется сложными соматосенсорными переживаниями, например, ощущениями лишней конечности, восприятием красочной сцены, музыкальной мелодии…»

– Тебя к телефону, – сказала Тамара Андреевна, заглянув к дочери, и, не скрывая сожаления, добавила: – Это не Денис…

Взяв трубку, Соня с трудом распознала голос Андрея: телефонная связь делала его каким-то механическим.

– Ты очень занята? – не здороваясь, спросил он.

– Не очень. А что случилось?

– Пока ничего, но может случиться. Мы с ним в том же кабаке, где тогда обедали. По-моему, Дэнька решил напиться до полной отключки. Я хотел спросить: ему это не вредно?

– Вредно. Это любому вредно.

– Я говорю о нем. Как это отразится на его психике?

– Ты же считаешь его здоровым человеком…

– Я тебя спрашиваю! Ты – врач.

– С его склонностью к психопатии… Конечно, ему лучше вообще не пить. Ты можешь его остановить?

Немного помолчав, Андрей с неохотой признал:

– Нет. Он меня не слушает. Ты не могла бы прийти?

– В ресторан?

– А куда же?! Ты там не одна, что ли?

– С родителями.

– Так давай, собирайся!

– Мы так расстались… Ты уверен, что он захочет меня видеть?

– Слушай, кто из нас психолог?!

– Психиатр, – поправила Соня.

– Один черт! Ты что, правда не понимаешь, что это он из-за тебя тут напивается? Или просто решила над ним поиздеваться?

– Не болтай, – строго остановила Соня. – Зачем мне над ним издеваться? Он мой пациент.

– Он тебе не пациент! Он – человек, понимаешь? И ему плохо, потому что он влюбился, как дурак, в женщину, у которой калькулятор вместо сердца. И я ничего не могу с этим поделать.

– Хорошо, я сейчас приду, – резко ответила Соня. – Только ты не смей больше говорить мне про калькулятор!

Наспех перебрав свой небольшой гардероб, она остановила выбор на телесного цвета узком платье. Мать всегда ужасалась, видя Соню в нем, и говорила, что она выглядит голой. А отчим посмеивался и украдкой показывал большой палец.

Крикнув матери, что ненадолго уходит, Соня выскочила за дверь и бегом спустилась по лестнице. Перестук каблуков дробно разлетался по подъезду и пульсировал в висках. Соня решила, что это бунтует выпитый кофе, и не поверила себе.

Ресторан был совсем рядом – через два дома, и можно было не торопиться, но Соня с каждой минутой ускоряла шаг. Вечер дышал в лицо свежестью, охлаждая голову, но веселя кровь. С удивлением прислушавшись к ее пьяному волнению, Соня залюбовалась отчаянной мыслью: «А не напиться ли мне вместе с ним? И в кои веки переспать с шикарным мужиком… Может, это окажется лучшая ночь в моей жизни. Сколько их было-то…»

Подойдя к стеклянным дверям ресторана, она без труда нашла Дениса. Он сидел спиной к ней, подперев рукой щеку, и, видимо, что-то говорил, потому что Андрей не отрывал от него взгляда. Но стоило Соне появиться в зале, телохранитель тут же заметил ее, и губы его шевельнулись. Тяжело опираясь о стол, Денис поднялся и неуверенно двинулся к ней навстречу.

«Сколько же он успел выпить?!» – поразилась она и торопливо подхватила его под руку. Он вцепился в ее запястье и жалобно простонал:

– Соня…

– Пойдем за стол. – Она усадила его обратно. – Что, ребята, гуляете?

– На всю катушку, – мрачно сказал Андрей. – Присоединишься?

– Может, лучше пройдемся? Такой вечер…

– Нет, – протянул Денис. – Ходить я уже не в состоянии. Только ехать. Ты поедешь со мной?

– Зачем? Андрей доставит тебя в лучшем виде.

Непонимающе замигав, Денис мотнул головой:

– Нет. Ты не поняла. Ты бы поехала со мной… куда-нибудь? Подальше от всего на свете?

– Мы поговорим об этом потом, завтра. – Соня хотела взять его безвольную руку, но Денис неожиданно проворно отдернул ее.

– Не говори со мной как врач! Ты ни на минуту не можешь забыть, что ты врач?

– Могу. Я сейчас не врач. Я просто твоя подруга.

– Нет. – Он упрямо склонил голову, и длинные волосы бессильно обвисли. – Ты мне не подруга. Разве ты полезла бы за мной на это «чертово колесо»? Вот он бы полез. И Аннушка бы полезла…

– А ты? – Она знала, что пожалеет об этом, и все же спросила: – А ты бы полез за мной?

Он поднял печальные пьяные глаза, четко очерченные губы его изогнулись.

– Разве ты не поняла? Я ведь и полез за тобой. Чтобы дотянуться до тебя. Да, видно, не дотянулся…

– Денис, пойдем отсюда, – начала Соня, но ее перебил восторженный возглас:

– Дэник, солнце мое! Ты здесь! А я уж и не чаяла тебя увидеть.

Дэник… Знакомый голос с пляжа заставил Соню напрячься. Сцена заполнялась новыми, вернее, старыми героями, и нужно было приспосабливаться к ним, а Соня почувствовала себя разбитой. Вся эта сумасшедшая жизнь была не по ней…

– Садись, Ленка, – ровным голосом пригласил Денис. – С кем-то встречаешься?

– После тебя-то? Нет. Так, заглянула. Думала, вдруг увижу своего Дэника. – Она криво усмехнулась. – Что пьем? О, хороший коньяк. Это твоя новая девочка? – Она протянула через стол узкую позолоченную руку. – Магдалена.

– Ленка, – ласково поправил Денис. – Моя предпоследняя пассия… Как поживает наш кот?

– Скучает по тебе.

– Будет врать-то. – Он слегка коснулся пальцем кончика ее носа. – Никто по мне не скучает. Особенно кот.

Магдалена упрямо наклонила голову:

– Нет, скучает. И не он один.

– Ты такая красивая, Ленка, – мечтательно произнес Денис. – Ты и сама не знаешь, какая ты…

Соне захотелось встать и уйти, но она заставила себя молча улыбаться и не забывать, что она прежде всего – доктор, а значит, не имеет права злиться на пациента. Даже если тот делает все, чтобы вывести ее из себя. «Запихнуть бы его в психушку, – закипая, думала она. – Там бы с него быстро спесь сбили. Не за этим ли и приходила Зимина? Если с нею он ведет себя так же, ее нетрудно понять». Золотые искры от тонких пальцев, которые порхали над столом, но все не решались дотянуться до лица Дениса, его блестящая лукавством улыбка, последние лучи солнца, захлебнувшиеся в коньяке, – все это резало Соне глаза, и она прятала их, чтобы не выступили слезы.

Когда она все-таки подняла голову, то поймала пристальный взгляд Андрея. Он тут же отвел глаза, предоставив ей возможность наконец-то разглядеть его как следует. И она пришла к неожиданному выводу, что если б рядом не было Дениса с его необъяснимой, дьявольской обворожительностью, то незаметный телохранитель оказался бы самым привлекательным мужчиной в зале.

– Хорош, да?

Денис хлопнул приятеля по плечу.

– А что, Ленка? А не потанцевать ли нам, пока серьезные люди общаются?

Властная рука Дениса выхватила девушку, и они заскользили между столиками к месту, освобожденному для танцев. Было очевидно, что они проделывают это не впервой, так слились их красивые тела. Только на этот раз Магдалена смеялась так нервно и выглядела настолько оживленной, что любому в этом зале было ясно: она прекрасно понимает, что это их последний танец. Соня видела, как она старается изо всех сил, вкладывая в каждое движение все то страстное отчаяние, что накопилось в ней за эти страшные дни без Дениса. А он подзуживал ее, отступая и любуясь, и его приоткрытые в улыбке губы источали трепет обольщения.

– Да он кокетничает с ней! – в гневе воскликнула Соня.

– Вовсе нет, – сказал Андрей. – Он всегда такой. Просто такая манера. Он и мне так улыбается, когда разыграется. Когда мы начинаем боксировать или что-нибудь в этом роде. Выглядит действительно, будто Дэнька соблазняет, но это не так. А может, и так. Ему хочется, чтобы его все любили, а ведь по-настоящему его не любит никто. Кроме Аннушки и меня, конечно.

– Ты разошелся с женой из-за него? – напрямик спросила Соня.

– Это он тебе сказал? Да, в общем, я этого и не скрываю.

– Ты считаешь, это нормально?

– Нет. – Он на минуту оторвал взгляд от Дениса. – Все, что связано с Дэнькой, вообще не может быть нормальным. Скоро ты в этом убедишься. Но если ты подозреваешь, что у нас с Дэнькой какие-то особые отношения, то зря.

Соня смущенно пробормотала:

– Ты так смотришь на него, будто любуешься…

– А я на самом деле им любуюсь, – не моргнув глазом подтвердил Андрей. – Разве им можно не любоваться? Если тебе это действительно важно знать, то я отношусь к нему как к ребенку. Как к сыну, хотя я, конечно, не гожусь ему в отцы. Я брата своего так не нянчил, как Дэньку. Я его оберегаю, опекаю, поддерживаю, успокаиваю, спать укладываю…

– Неужели он настолько беспомощен?

– Нет, конечно. Он-то в этом как раз не нуждается. Мне самому хочется это для него делать.

– Ты получаешь за это деньги…

– Это ты мне уже говорила.

В этот момент Денис подхватил обессилевшую девушку на руки и, кружась, направился к столику.

– Вот болван, – с нежностью произнес Андрей. – Он кого хочешь с ума сведет…

Соня холодно возразила:

– Только не меня. Я сама лечу сумасшедших.

– Разве у стоматолога не может заболеть зуб?

– Нет. Потому что существует такое понятие, как профилактика.

– Ну, давай, – насмешливо подмигнул он. – Проводи профилактику.

Денис бережно усадил партнершу, потом стоя допил коньяк и, вытянувшись, отрапортовал, обращаясь к Соне:

– Имею честь пригласить вас на танго.

– Я не танцую.

– Сударыня, вы разбиваете мне сердце! – вдруг завопил он на весь зал и бухнулся на колени.

Андрей толкнул ее под столом ногой и сделал грозные глаза.

– Ну хорошо, – сдалась Соня. – Только не ори так.

– Ты ведь уже знаешь, я делаю что хочу.

Он подхватил ее под локоть как раз в тот миг, когда музыканты снова заиграли. Казалось, все вокруг смотрят на Дениса и улыбаются.

«Счастливчик», – с завистью подумала Соня и тут же вспомнила слова Андрея: по-настоящему его не любит никто. Она непроизвольно прижала его руку и ощутила, как пальцы его на долю секунды разжались, потом вновь осторожно сомкнулись. Когда она боязливо, опасаясь, что они не послушаются, положила руки Денису на плечи, ей показалось, что он пришел в себя, и выражение веселой бесшабашности сменилось грустным изумлением. Нервная дрожь вырвалась из его пальцев, и Соня напряглась всем телом, пытаясь не пустить ее в себя. Но ей было не одолеть бушевавшие в этом теле природные силы.

Она слабела с каждой секундой и молила про себя, чтобы Денис ни о чем сейчас не спрашивал, потому что у нее начнет заплетаться язык. Хотя Соня и не притронулась к коньяку, но все ощутимее хмелела от его дыхания, и ей хотелось пить и пить эту струйку воздуха, вырывавшуюся из приоткрытых губ. Она и не заметила, что оказалась в их плену – сначала неуловимом, как первый проблеск весны, потом все более настойчивом, увлекающем в безумный водоворот, от которого она всегда старалась держаться подальше.

– Пойдем… куда-нибудь.

Она открыла глаза и встретилась с ним взглядом. Его короткие ресницы чуть подрагивали. Соня поднесла к ним палец и уловила кожей быстрое касание, похожее на взмах крошечного крыла.

– Я не могу, – с сожалением ответила она. – Правда, не могу.

– Я тебе неприятен?

– Тебе необходимы объяснения?

Он обиженно поднял брови:

– Мне хотелось бы знать.

– Просто не могу.

– У тебя что-то со здоровьем? Мне можно сказать, я все пойму.

– Моему здоровью можно позавидовать! – с отчаянием созналась она.

– Что же тогда? Ты не любишь мужчин?

– О господи, конечно, нет!

– Не любишь?

– Люблю…

– Ну слава богу! Тогда у меня есть надежда!

«Я откажусь, – вдруг решила Соня. – Сейчас позвоню Зиминой и скажу, что не рассчитала свои силы. Не то я сейчас просто растекусь тут по полу…»

– Так у меня есть надежда?

– Мне нужно позвонить.

Денис резко отстранился, и лицо его ожесточенно заострилось.

– Как человек с высшим образованием ты могла бы быть и поизобретательнее. Позвонить… Это слишком старая уловка.

Соня осталась посреди зала, все еще не веря, что он на самом деле уходит и последние звуки песни уже не могут его настичь, потому что стеклянные двери распахнулись и со вздохом сошлись. А потом распахнулись снова, пропустив рванувшегося следом телохранителя.

Глава 9

Он явился, как герой мистической драмы, – с последним ударом часов. Правда, возвестили они о наступлении полудня, а не полночи. Заслышав звонок, Соня осторожно положила в раковину тонкий нож, которым чистила картошку к обеду, но не пошла к двери, а затаилась, вся обратившись в слух (как принято говорить в романах). Но кухня и прихожая находились в разных концах большой квартиры, а посторонних звуков оказалось так много: детские крики за окном, отчаянные удары толстой мухи о стекло, ворчание закипающей в кастрюле воды, – что Соне никак не удавалось разобрать голосов у двери.

Кровь вдруг зашумела в ушах, мешая как следует прислушаться, и это говорило о том, что пришел он – ее главный, ее единственный пациент. Его приближение действовало на Соню, как магнит на металлические опилки – все внутри ее закручивалось немыслимыми завихрениями и замирало в готовности к новому повороту.

– Соня! – окликнула мать звонким, незнакомым голосом. – К тебе пришли.

«Могла бы и сказать кто», – недовольно проворчала Соня. Она неспешно вымыла руки и провела влажными пальцами по бровям. Потом сняла фартук, повертела его в руках, нашла взглядом крючок и вдруг задохнулась: я могла бы видеть его уже целых две минуты!

Едва удержавшись, чтобы не побежать, она неслышно вышла из кухни и спряталась за выступом стены.

– Я такой остолоп, – приглушенно каялся Денис. – Из моей дурацкой головы совершенно вылетело, что в этом доме не одна, а две очаровательные женщины.

Тамара Андреевна растроганно уверяла:

– Да что вы, Денис! По нынешним временам и один букет – это целое состояние.

«Он и с ней кокетничает! – разозлилась Соня. – Так и вижу, как он щурит свои невинные глазки и поигрывает улыбочкой…»

– Не беспокойся, мама, – бросила она, выходя из своего укрытия. – У него есть это состояние.

Он опять заставил ее забыть о своем долге. Соня спохватилась и почувствовала себя глупой, несдержанной девчонкой, ошалевшей от этого одновременно улыбчивого и печального мальчика в узких голубых джинсах и просторной дорогой рубахе. Денис небрежно закатал рукава, обнажив загорелую кожу, и стал похож на удалого ковбоя, бездомного, но неунывающего.

– Рад видеть тебя в хорошем расположении духа! – насмешливо поприветствовал он. – Это тебе…

Он протянул букет юных, нераспустившихся тюльпанов. Соня осторожно приняла в ладонь прохладные широкие листья и, не удержавшись, спросила:

– А почему не розы? Ты же всем даришь розы?

– Откуда ты знаешь? – Его голос дрогнул настороженностью.

– Разве ты мне не говорил?

– Нет. Зачем бы я это сказал?

– Ты же сам признавался, что вечно все забываешь.

На этот раз ее слова прозвучали убедительно. Потупившись, он исподлобья глянул на Сонину мать и пробормотал:

– Ты выставляешь меня в невыгодном свете.

– Да что вы, Денис! – поспешила успокоить его Тамара Андреевна. – Я и сама часто что-нибудь забываю. Так же скажу, а потом не могу вспомнить… Да что же мы тут стоим? Проходите в гостиную.

– С удовольствием, – беззастенчиво откликнулся Денис и, с любопытством осматриваясь, прошел в комнату. Он двигался мягко, как благодушно настроенный молодой тигр, который все же ни на минуту не забывает о подстерегающей со всех сторон опасности.

Соня попыталась смотреть его глазами: старые книжные шкафы, потускневшая коричневая софа, отставшие в углах обои… Ей захотелось увидеть его дом. «Коттедж», – презрительно поправилась она. Просто взглянуть, как живет семья банкира. Соне казалось, что это многое скажет о ее пациенте, хотя она с трудом представляла, что говорит эта квартира о ней самой.

Присев на краешек софы и напряженно выпрямив спину, Тамара Андреевна указала им на кресла, и они послушно расселись, как школьники, не глядя друг на друга.

– Валерий Ильич сейчас выйдет. Он работает, – пояснила мать, хотя никто и не спрашивал. – Ваш папа, Денис, работает дома?

Этот простой вопрос неожиданно озадачил его. Когда Денис терялся, его лицо становилось совсем мальчишеским: беспокойные губы приоткрывались, брови испуганно взлетали вверх, а взгляд приобретал умоляющее выражение. Забыв, что еще сердится на него, Соня рванулась на выручку.

– Мама, его отец занимается совсем другим делом!

– А чем занимается сам Денис? – раздался сзади высокий голос отчима. – Это, я надеюсь, нам позволено будет узнать?

В предчувствии неловкой ситуации Сонины мысли заметались в поисках выхода. Но не успела она и рта раскрыть, как Денис с убийственным безразличием ответил:

– Ничем не занимаюсь. Вы слышали, что есть такая категория людей, как «мальчики-мажоры»? Так вот, я – «мажор».

– Неправда! – вспылила Соня. – А твой магазин? Все эти запчасти для автомобилей?

Он с отвращением поморщился:

– Да какие там запчасти… Я и колесо-то сам сменить не сумею, этим занимается мой… – на секунду Денис замялся, но все же вынудил себя произнести: – …телохранитель. Правда, я хорошо вожу машину, но и только.

«Все, – обреченно решила Соня. – Отчим его уже презирает».

Но Валерий Ильич неожиданно одобрительно усмехнулся:

– А вы не обольщаетесь на свой счет. Это редкое качество. Хорошее.

Однако Денису не терпелось довести развенчание самого себя до логического конца. Безнадежно махнув рукой, на которых не было даже часов, он сказал:

– Да ничего хорошего. Жизнь уходит впустую. Думаете, я этого не понимаю? Я ведь не ребенок.

«Как часто ты это повторяешь! – с жалостью отметила Соня. – Как же тебе хочется и себя, и всех вокруг убедить в этом…»

– Ваш отец занимается бизнесом? – Отчим наконец прошел и устроился на софе, закинув ногу на ногу и покачивая старым шлепанцем.

– Ну… Да. В общем, да. Бизнесом.

– Почему же он не возьмет вас в дело?

– Ему нужны профессионалы.

– А что ему мешает сделать вас профессионалом?

Денис жалко улыбнулся:

– Я мешаю. Мы разошлись с отцом во взглядах на мою будущую профессию. По-моему, их обоих больше всего бы устроило, если б я снова пошел в детский сад. И желательно – круглосуточный.

Тамара Андреевна с упреком покачала головой:

– Зачем вы так говорите? Я не верю, что ваша мама не хочет видеть вас взрослым самостоятельным мужчиной.

– Мама Дениса умерла, – поспешила объяснить Соня. – Он живет с мачехой. А она…

– Взрослым мужчиной, – презрительно повторил Денис. – Не знаю. Я… Я могу лишь предполагать, чего она хочет. Кстати, – он вдруг оживился, – она ведь пригласила Соню к нам на обед. Вот я и пришел.

– А по какому случаю? – удивилась Тамара Андреевна.

Он ответил с не меньшим удивлением:

– Сегодня же воскресенье! У нас всегда по воскресеньям званые обеды. Но ты не пугайся, – обратился он к Соне, – гостей будет немного. Надень, пожалуйста, то платье, в котором была вчера.

– Ой, нет! – запротестовала Тамара Андреевна. – Она в нем как голая.

– Это мне и нравится. – Он так заливисто расхохотался, что даже отчим не выдержал.

– Но еще рано для обеда. – Соня слегка запаниковала. – Мы же пойдем попозже?

– Нет, мы пойдем сейчас. Я просто хочу пройтись с тобой по городу. У вас удивительно красивая дочь, – доверительно сообщил он. – Как это я раньше ее не видел?

– Вокруг тебя было слишком много других. Трудно разглядеть сквозь толпу.

– Ты хочешь меня уесть?

– Ладно, пойду-ка я работать, – прокряхтел Валерий Ильич, поднимаясь. Он протянул Денису руку. – Ну, желаю успеха!

Денис с готовностью подскочил, и отчиму пришлось задрать голову. «Классическая пара, – скептически подумала Соня, разглядывая их. – Гениальный уродец и неотразимый болван… Не сходится. Будь он болваном, все было бы куда проще».

Не выпуская его руки, Валерий Ильич с симпатией произнес:

– А знаете, молодой человек, вы мне понравились. Я ревниво отношусь к Сониным поклонникам, но вы умеете произвести впечатление, даже не сказав ничего умного и не сделав ничего значительного. Это привилегия красивых людей. Уж я-то знаю толк в красоте…

Пока Соня переодевалась, из кухни, куда мать увела Дениса, доносились оживленные голоса. Прильнув к замочной скважине, она с изумлением обнаружила, что Денис режет огромную луковицу, украдкой вытирая глаза, и без умолку что-то рассказывает. Соне мучительно хотелось подслушать, но проделать это так, чтобы он не заметил, было невозможно, потому что ее комната находилась как раз напротив кухни. Когда она вышла, Денис сразу повернулся и посмотрел на нее без обычной улыбки, испытующе и настороженно.

– К тебе страшно подойти, – только и сказал он и опять принялся за лук.

– Ты решил поселиться у нас на кухне? – усмехнулась она, останавливаясь в дверях.

– А можно? Я бы не прочь.

– После отдельной комнаты в коттедже? Не смеши меня. Кстати, где твой Андрей?

– Ждет в подъезде. Хочешь, чтобы он зашел?

– Разве мы никуда не идем?

– Ты видишь? – Он указал узким подбородком на доску и шмыгнул носом. – У меня наконец появилось дело. Не могу же я его бросить!

– Вполне можешь. Мама, освободи моего мальчика!

– Я не мальчик!

– Денис сам вызвался мне помочь, – начала оправдываться мать.

– Я делал это с удовольствием.

– Мама, этот человек всегда делает лишь то, что ему хочется. Значит, сейчас ему страстно хотелось резать лук!

А ей хотелось, чтобы он улыбнулся. Денис дорезал лук и положил нож, лезвие которого так и сочилось, распространяя едкий запах. Соня позвала его в ванную и сама зашла следом, но и тут он даже не сделал попытки обнять ее.

На лестничной площадке она удержала его и с тревогой спросила:

– Тебя что-то расстроило?

– Зачем он это сказал? – с досадой бросил Денис. – Твой отчим. Он, конечно, хотел сделать мне приятное, но я ненавижу, когда говорят о моей внешности.

– Почему? Что в этом плохого?

– Это просто ужасно… Андрей мне всегда говорит: «Ты – красавчик. От тебя все сходят с ума». Но я-то не хочу, чтобы из-за меня сходили с ума, потому что знаю, как это происходит. Мне это не нужно! Я боюсь этого! С тобой ведь ничего не случится из-за меня, правда?

Она порывисто обхватила его за пояс и положила голову на беспокойную грудь. Это оказалось так хорошо, что хотелось стоять так целую вечность, и пусть бы все катилось в тартарары! Но Соня открыла глаза и произнесла:

– Глупый… Это же просто образное выражение. На самом деле никто не сходит с ума от любви. Каждый подобный случай легко объяснить с физиологической точки зрения.

– Когда ты теряешь человека, который стал твоей жизнью, какой физиологией это можно объяснить?

– Хочешь, чтобы я прочитала лекцию?

Он помолчал, потом осторожно отстранил ее и сказал:

– Знаешь, иногда мне кажется, что организм многих женщин не предусматривает такого пустяка, как сердце. Среди вас гораздо чаще встречаются жестокие люди, чем среди мужчин.