Сафари для жизни. Как сделать мечты реальностью и никогда не переживать о потраченном времени

– Видел, – кивнул я. – Все проверялось и перепроверялось по три раза и отдавалось чуть ли не даром. Я никогда не видел, чтобы люди были так заинтересованы в том, чтобы гарантировать мой успех.

– Да, – подтвердила она. – Люди часто делают для других больше, чем готовы сделать для себя. Как-то раз я читала книгу об одном очень знаменитом человеке. Он провел исследование, выясняя, насколько тесно мы все связаны. Исследование включало эксперимент, в ходе которого он отослал посылку одному человеку в каком-то конкретном городе. К посылке приложил записку, объяснявшую получателю, что необходимо передать эту посылку из рук в руки еще одному человеку, жившему в другом городе, который находился очень далеко от первого. Первый человек, получивший посылку, мог отдать ее только такому человеку, с которым сам находился в дружеских отношениях и который наверняка бы поехал в этот другой город сам или близко знал еще кого-то, кто собирался в этот самый город. Исследователь, затеявший этот эксперимент, хотел узнать, через сколько рук пройдет посылка, прежде чем ее доставят в тот далекий-далекий город.

– И что он узнал? – с нетерпением спросил я.

– Две вещи. Во-первых, он выяснил, что этих двух не знакомых между собой людей, первого и последнего, разделяли всего шесть человек. Во-вторых, и это не менее важно, он узнал, что единственным значимым условием, которое определяло, доставят человеку посылку или нет, была воспринимаемая ценность посылки. Если люди думали, что она очень ценная, они были готовы помочь. Если считали, что ее ценность невысока, часто не помогали. Причина, по которой торговцы у тебя на глазах демонстрировали такую старательную заботу о нас, заключается в том, что мы реализуем свою Большую пятерку для жизни. Наша «посылка» – одна из пяти вещей, сделав, увидев или пережив которые, мы будем считать свою жизнь успешной в том смысле, в котором сами определяем успех.

– И что же, это означает ее высокую ценность? – поинтересовался я.

– Высшую!

И как начиналось с рыночных торговцев в тот первый день, так продолжалось и все наше путешествие. Каким бы ни был размер деревни или статус встреченного незнакомца, каждый буквально из кожи вон лез, чтобы помочь нам достичь того успеха, который мы определили для себя.

Глава 7

К третьему дню пути все признаки цивилизации остались позади. Вокруг было только безбрежное море колышущейся желтой травы, в котором время от времени высились островами деревья, подобные которым раньше я никогда не видел. Ма Ма Гомбе объяснила, что это баобабы.

– Это Божье напоминание о том, что в мире надо находить смешное, юный Джек. Когда Бог создал баобабы, он посадил эти деревья корнями кверху, чтобы, каким бы утомительным ни был путь, путник увидел их и вспомнил, что в жизни всегда есть место смешному.

И верно! У этих деревьев были массивные толстенные стволы, поддерживавшие массу тонюсеньких веток, которые действительно походили на корни. Зрелище было – глаз не оторвать.

Попутно Ма Ма Гомбе взялась показывать мне разные растения и объяснять, для чего они используются. Из одних делали лекарства. Другие можно было выкопать из земли и запечь на огне, употребив в пищу. Один такой корешок был настолько питательным, что его хватало на целый день пешего пути.

Еще она учила меня читать погодные приметы и поведение животных. Мы уже успели повидать сотни зебр, антилоп и целые семейства бородавочников. Мимо какого бы животного мы ни проходили, она указывала на их особенности. Например, как вон та газель разворачивает одно ухо назад, а другое – вперед, таким образом прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг.

Или как распределяются животные в стаде. Каждое смотрит в свою сторону, чтобы все вместе они могли учуять хищника за несколько миль, откуда бы он ни приближался.

И ведь Ма Ма Гомбе не просто объясняла. Она то и дело заставляла меня пересказывать услышанное, чтобы убедиться, что я ее понял. Как до меня дошло позднее, у нее была причина хотеть, чтобы я не просто понимал эти вещи, но и знал их.

Это было все равно, что пойти учиться в самый большой из существующих университетов. Каждый день был новым и волнующим уроком о том, как устроен мир.

Я и сам не заметил, когда перешел с ней на «ты».

В первые пару дней нашего пути я ловил себя на том, что то и дело гадаю, как далеко мы в этот день пройдем. Каждый раз, как я задавал этот вопрос Ма Ма Гомбе, она отвечала – «пока не остановимся». На четвертый день, когда я снова заикнулся об этом, она повернулась ко мне и улыбнулась.

– Юный Джек, что это ты каждый раз так волнуешься из-за длины дневного перехода?

– Не знаю, – растерянно ответил я. – Наверное, мне хочется вести учет нашему продвижению… следить, успеваем мы или нет.

Ма Ма Гомбе развела руки широко в стороны и окинула взглядом открытые равнины.

– А если нет? – спросила она. – И кто составляет для нас это расписание? Юный Джек, видишь вон того ястреба?

Она указала на юг, где в небе медленно кружила огромная птица.

– Полагаешь, он всегда думает, успевает он или нет? Он просто знает, что, когда он голоден и лев убивает добычу, ему нужно лететь как можно быстрее. А когда нет жертвы, чтобы ободрать, или когда его желудок полон, ему нужно просто быть. Ни больше, ни меньше. Вечно беспокоясь о том, что будет дальше, мы жертвуем возможностью взаимодействовать со всем, что происходит вокруг нас. Мы никогда не попадем в будущее, юный Джек. Когда мы в него попадаем, это уже больше не будущее; оно становится настоящим. Так что мы можем либо наслаждаться жизнью по мере того, как она разворачивается, либо всегда только готовиться ею наслаждаться.

Ма Ма Гомбе улыбнулась мне.

– Давай-ка я расскажу тебе историю, – начала она. – Когда я была маленькой, мы с братьями играли в одну игру. Мы брали палку и втыкали ее в землю. Потом брали обруч, сплетенный из травы, и старались бросить его так, чтобы он наделся на палку. У каждого было по десять попыток, и тот, кому удавалось набросить обруч на палку большее число раз, становился победителем. Я была единственной дочкой в семье, да к тому же еще и младшей. Мои братья вечно оказывались сильнее и быстрее меня. Но в этой игре я могла показать себя. Я очень старательно готовилась к каждому броску и чаще всего выходила победительницей. Проблема была в том, что игра не доставляла мне удовольствия. Я тратила столько энергии, фокусируясь на бросках, что единственным моментом, доставлявшим мне удовлетворение, был тот, когда падал последний обруч и я становилась победительницей. Однажды дед увидел, что я сижу одна, и подошел ко мне.

«Малышка Гомбе, почему ты не играешь с братьями? – спросил он. – Они пошли играть с палкой и обручем. Мне казалось, ты любишь эту игру».

«Нет, деда, – возразила я ему. – Я люблю только выигрывать. А все остальное очень утомительно. Мне приходится так сильно сосредоточиваться на каждом броске, что от этого – никакого удовольствия, приятно только тогда, когда я побеждаю. А когда я побеждаю, мы просто сразу начинаем новую игру, так что ощущения победы надолго не хватает».

Дед подхватил меня на руки и посадил на колени. «Малышка Гомбе, наверное, тебе нужно играть в эту игру по-другому». – «Что ты имеешь в виду, деда?» – спросила я. «Ну, тебе ведь нравится то чувство, когда ты выигрываешь, верно?» Я кивнула. «Ну, так почему бы тебе не ощущать его каждый раз, когда ты бросаешь обруч и он надевается на палку? – спросил он. – Если победа дарит тебе момент радости, то при твоем теперешнем отношении к игре самое большое, что ты можешь получить, – это один момент радости, да и то только, если выигрываешь. Но если бы ты ощущала момент радости каждый раз, когда набрасываешь обруч на палку, у тебя было бы, скажем, пять моментов радости во время каждой игры. И не имело бы значения, выиграешь ты или нет».

«Ну вот еще, деда! – помнится, похвасталась я ему. – Я почти в каждую игру попадаю по семь раз, а то и больше».

«Что ж, значит, ты будешь получать по семь моментов радости даже в том случае, если не выиграешь, и восемь, если выиграешь», – объяснил он мне. «Но ведь это не то же самое! – возразила я. – Это чувство, оно не такое!» – «Ну, а кому это решать?» – сказал он в ответ.

Ма Ма Гомбе снова улыбнулась.

– И этим маленьким вопросом он изменил для меня весь мир. Я начала радоваться каждому броску обруча, и вдвойне радоваться каждому броску, который попадал в цель, и втройне – каждой своей победе. И стала выигрывать еще чаще. С того момента я стала, наверное, самым счастливым игроком в обруч, какой только рождался на этом свете.

И с этого момента в нашем с Ма Ма Гомбе путешествии я перестал думать о том, как далеко мы продвинемся за день, и начал радоваться каждому сделанному нами шагу.

Глава 8

Шла третья неделя нашего путешествия. Однажды под конец дня я заметил, что местность впереди выглядит иначе. Плоские равнины уступали место небольшим пологим холмам и лесам. Мы в тот вечер встали лагерем на краю опушки.

Пока готовились ко сну, Ма Ма Гомбе сказала мне:

– Завтра я покажу тебе Аду, юный Джек. Завтра ты увидишь своего первого слона.

Она оказалась права. На следующий день я действительно увидел своего первого слона. И при этом едва не погиб.

Утро начиналось прекрасно. Мы проснулись вместе с солнцем и двинулись по тропе в заросли деревьев. Пока мы шли, Ма Ма Гомбе знаками велела мне не шуметь, идти медленно и осторожно. Над нашими головами целые семейства обезьян скакали с ветки на ветку. Время от времени между какими-нибудь двумя из них вспыхивала драка, и тогда джунгли оглашались пронзительными воплями и завываниями.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Англ. Outback – «задворки», «глушь», «необжитая территория» – обширные практически ненаселенные засушливые внутренние районы Австралии. – Прим. перев.