bannerbanner
Экватор – наш!
Экватор – наш!

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

– Откуда здесь все это? – удивленно спросил Николай.

– Эту точку обустроила пару лет назад одна из наших групп, – деловито ответил Сергей.

– И долго нам здесь придется куковать?

– Пока не знаю. Через полчаса свяжусь с командованием, доложу о прибытии, а оно пусть думает, как и на чем нас отсюда эвакуировать. Располагайтесь со своими людьми в блиндаже. Да и не забудьте поправить сетку на окнах, иначе насекомые замучают…

Мошкары и прочего гнуса на болоте действительно было с избытком – поболее чем в Сибири и на Дальнем Востоке. Это вертолетчики заметили еще по пути на островок – открытые части тел: руки, лица, шеи – зудели и имели пунцовый цвет от укусов.

Махнув своим ребятам, майор направился к блиндажу. Пора было обустроить место для отдыха и просушить насквозь промокшую одежду…


Так уж получилось, что следом за Михаилом Гусенко влюбился и его командир – Николай Карбанов. Объектом его воздыханий тоже стал медицинский работник – Елена Барина. Это была миниатюрная и очень милая тридцативосьмилетняя женщина, заведовавшая хирургическим отделением госпиталя.

Впервые она обратила внимание на Николая, когда тот проходил углубленный медицинский осмотр в рамках ежегодной врачебно-летной комиссии. Ее заинтересовал диалог врача-окулиста со статным пилотом лет сорока – сорока двух. Барина зашла по делу, но не стала отвлекать врача. Она встала у окна под струю прохладного воздуха кондиционера.

– Левый глаз, – скомандовала окулист и коснулась кончиком указки офтальмологической таблицы. – Какая буква? Эта какая? Эта?…

С крупными буквами пилот справлялся без проблем, а вот с мелкими дело не шло – он называл их, но с задержкой.

– Складывается впечатление, будто вы знаете таблицу наизусть и, перед тем как назвать букву, отсчитываете ее порядковый номер в строчке, – заметила врач.

– К сожалению, вы правы, – смущенно признался Карбанов.

– Ладно, продолжим… – сменила она буквенную таблицу Сивцева на таблицу символов Головина.

С данным тестом проблем нарисовалось еще больше: майор морщил лоб, щурил глаза, всматривался и… не угадывал направления разрывов в черных кружочках.

Присев за рабочий стол, женщина-врач развела руками:

– Не понимаю, как вас допустили к полетам мои коллеги, Николай Алексеевич. У вас же дальнозоркость!

– Я знаю, – кивнул тот. – Но мне она не мешает.

– Но как же вы летаете?! Вы, наверное, и приборов-то не видите?…

– Вижу. Конечно, не так хорошо, как в молодые годы, но показания различаю. К тому же у меня очень хорошая мышечная память.

Барина с интересом наблюдала за тестированием. Услышав последний ответ, поинтересовалась:

– Позвольте, а при чем тут мышечная память?

– Понимаете, я летаю на данном типе почти двадцать лет, и руки помнят каждый тумблер, каждую кнопку, – повернулся к ней Николай. Затем добавил: – Пожалуйста, напишите в заключении, что я годен. Я ведь кроме как управлять вертолетом больше ничего не умею.

Обе женщины увидели в его взгляде мольбу и просьбу о помощи. Елена посмотрела на подругу и еле заметно кивнула.

Спустя минуту счастливый Карбанов покинул кабинет окулиста. В руках он держал медицинскую книжку, в которой врач только что сделала запись о его годности к летной работе. После этого они стали встречаться, но…ненадолго…


Карбанова назначили старшим авиационным начальником на базе «Сонмар» неспроста. Где он только не летал. Довелось и повоевать, и даже словить в Чечне пулю.

Однажды пришлось эвакуировать на Кавказе группу разведки. Сели в седловине, подбегает старший группы – старлей:

– Командир, наш боец сорвался в пропасть. Лежит на уступе метров на семьдесят ниже седловины. Весь переломанный – кричит, стонет.

– Так у вас же альпинистское снаряжение – почему сами не достали? – удивился Николай.

– Не успеем – крупная банда «ченов» на подходе. Уходить надо срочно.

Подошел командир «восьмерки» к краю пропасти, глянул вниз. И покачал головой:

– Не могу рисковать экипажем – не зависнет здесь моя машина.

– Почему не зависнет?

– Тяжелая. А воздух в горах разряженный – винтам и зацепиться толком не за что…

Разведчики начали спешно готовить снаряжение, чтобы самостоятельно достать бедолагу. Вниз, обвязавшись веревками, полез сам старлей.

Все шло хорошо, но под конец он так заторопился, что сорвался и упал рядом с бойцом. При падении тоже сломал руку и ногу.

Зло сплюнув, Карбанов вторично встал на краю пропасти. Сделав в уме какие-то расчеты, скомандовал:

– Экипаж, готовим машину к запуску. В ущелье полечу я и бортовой техник…

И полетел. А молоденький правый пилот стоял над обрывом и, затаив дыхание, переживал за своих, потому что работа была чрезвычайно сложной. Да и «чены» могли нагрянуть в любой момент.

Николаю удалось удачно зависнуть рядом с уступом и принять на борт двоих пострадавших. Вот только высоту машина набирать отказывалась. Винт перемалывает воздух, а толку – ноль!

Пришлось осторожно снижаться ко дну ущелья и разгонять ее до приличной скорости в горизонтальном полете. Только таким образом он сумел выбраться наружу и снова произвести посадку в седловине.


Привыкание к новым условиям прошло как-то незаметно. Вероятно, это случилось потому, что люди после затяжного марш-броска по болоту здорово устали и психологически были готовы к отдыху где угодно – хоть на сухом травянистом бугорке. А тут не то что бугорок, а целый остров с деревянным блиндажом и складом нормальных продуктов.

Прибравшись в новом жилище и развесив для сушки одежду, авиаторы помогли спецназовцам с приготовлением ужина. Всех одолевал сон, но есть хотелось еще сильнее.

За ужином сидели вокруг догоравшего кострища и с аппетитом уминали разогретое овощное рагу с ароматной тушенкой. Было чертовски вкусно. К тому же Лисин пустил по кругу фляжку с водкой.

– По паре глотков, – предупредил он. – К сожалению, спиртного мало – придется экономить…

По телам разлилось приятное тепло. Захорошело.

Авиаторы по очереди задавали спецназовцам вопросы, касающиеся и данного местечка, и времени пребывания на островке, и способах эвакуации. Но те либо отмалчивались, либо отвечали односложно и расплывчато.

Сладкий чай с галетами потребляли молча. Лишь в самом конце приема пищи Власов выплеснул остатки напитка в костер и обмолвился:

– Летчики могут отдыхать – к охране острова привлекать вас не будем.

Это было разумным решением, так как никто из экипажа Карбанова подобной деятельностью за службу не занимался.

– Первая пара дозорных – Лисин и Яковлев – заступает на дежурство в двадцать ноль-ноль, – продолжил капитан. – В полночь их меняют Конопко и Тубарь. Мы со Стрельцовым дежурим с четырех до восьми утра…

Глава вторая

Валентина стряхнула невидимую пылинку с пиджака супруга и привычно поинтересовалась:

– Во сколько тебя ждать?

– Сегодня важное совещание, – глянув в зеркало, ответил тот. – Могу на часок задержаться.

– Тогда не забудь позвонить, чтобы я ужин дважды не грела.

– Не забуду.

Поцеловав жену в щеку, Виктор Шаталов открыл дверной замок и, покинув квартиру, спустился к поджидавшему служебному автомобилю.

– В Аракчеево, – бросил он водителю.

Плавно тронувшись, черное представительское авто вырулило на широкий проспект и, набирая скорость, понеслось в сторону восточного пригорода столицы…

Генерал-лейтенант Шаталов возглавлял Управление особых операций. Ему было под шестьдесят – по всем канонам, инструкциям и документам давно пора на пенсию. Однако высокое начальство об увольнении не заикалось. Значит, ценили. Значит, был нужен.

Машина то разгонялась, то подолгу тащилась в пробках. В такие моменты Виктор Семенович бросал взгляд на часы и вздыхал. Водила – молодой прапорщик по имени Федор – краем глаза замечал нервозность шефа, но ничего поделать не мог. Здесь, на выезде из столицы, всегда были заторы. Разве что за исключением глубокой ночи.

Приоткрыв окно, Шаталов закурил первую за сегодняшнее утро сигарету. Полгода назад, втихаря от Валентины, он пожаловался знакомому терапевту на появившиеся боли в груди. Тот положил его на обследование, и несколько дней люди в бирюзовых комбинезонах колдовали над ним с кардиографами, ультразвуковой диагностикой, сцинтиграфией, томографией…

Ничего опасного врачи не выявили, но приятель, изучив заключения, настоятельно посоветовал завязать с курением, ограничить физические нагрузки, а вместо длительных заседаний в кабинетной духоте почаще прогуливаться по свежему воздуху.

– Совсем бросить не готов, – прощаясь с доктором, сказал генерал, – а вот сократить до минимума обязуюсь. Одну сигарету после завтрака, одну после обеда и две после ужина. Так пойдет?

– Ну, это лучше, чем высаживать по две пачки за день, – улыбнулся тот. – Пейте для профилактики назначенные препараты, а если почувствуете сбои – немедленно звоните…

И с тех пор как обрубило – не более четырех сигарет в день. Даже в редкие выходные.

Виктор Семенович был среднего роста – около ста семидесяти сантиметров, и довольно щуплого телосложения. При этом голосом обладал низким и грубоватым. Густые волосы с совершенно седыми висками, прямой нос, густые и тоже седые брови над серыми глазами. Кожа была смугловатой – сказывались долгие годы службы в жарких странах под ярким тропическим солнцем. Несмотря на мелкие недостатки характера, Шаталов оставался великолепным профессионалом, наработавшим богатый опыт. Помимо способностей имелись железная выдержка, смелость, незаурядный ум.

Наконец машина вырвалась из длинных пробок и резво покатила в сторону подмосковной резиденции. Начальник Управления затушил в пепельнице окурок и поднял стекло. В салоне стало намного тише. Повернув голову вправо и глядя на проплывавшие за окном пейзажи, он тяжело вздохнул…


Уже несколько дней Виктор Семенович мучился, пытаясь решить тяжелейшую для себя задачу. Анализируя сложившуюся ситуацию и перебирая немногочисленные варианты, он старался распутать сложный узел.

Все началось пару дней назад со срочного донесения из Африки, в котором говорилось о сбитом транспортном вертолете и о пропаже его российского экипажа. Это было серьезное ЧП, и начальство требовало от генерала срочного решения.

Три человека: майор Карбанов, капитан Гусенко и прапорщик Тараев – исчезли с места аварийной посадки, не оставив ни единого следа. Вертолет имел на борту оружие, боеприпасы, медикаменты, продовольствие и готовился произвести посадку на окраине небольшого городка, гарнизон которого отчаянно отбивал атаки подошедшего с северо-запада крупного отряда повстанцев. Скорее всего, кто-то из них пулеметным огнем и умудрился вывести из строя «вертушку». Командовавший гарнизоном майор немедленно отправил к месту жесткой посадки подразделение солдат. Те довольно быстро нашли пострадавшую машину, однако членов экипажа на месте уже не было. Ни живых ни мертвых.

Следом за донесением раздался телефонный звонок заместителя министра, и Шаталову была поставлена задача забросить в Западную Африку для поиска и спасения вертолетчиков наиболее подготовленную группу спецназа.

В распоряжении генерал-лейтенанта имелся отряд специального назначения «Тобол», командовал которым опытный сотрудник – полковник Андрей Данилов. Отряд состоял из четырех небольших тактических групп.

Группа «Дон» недавно прибыла из Сирии, где понесла значительные потери в виде одного убитого и трех раненых бойцов, в данный момент группа находилась на отдыхе, и привлекать ее к заданию не имело смысла.

Вторая группа, под кодовым названием «Енисей», была сформирована совсем недавно и пока проходила обкатку, выполняя относительно простые задания. О ней также следовало забыть.

Третья группа именовалась «Вятич». Опыта ее бойцам хватало, но в данный момент они выполняли важное задание в северных районах Сирии – вблизи границы с Турцией. Возвращение «вятичей» ожидалось не ранее чем через две недели.

Оставалась последняя группа, носившая название «Десна». Это подразделение комплектовалось наиболее подготовленными офицерами и являлось лучшим в составе отряда «Тобол». К тому же парни успели хорошо отдохнуть после возвращения на родину из крайней командировки.

Казалось бы, в чем проблема? Вызывай полковника Данилова, вводи в курс, ставь задачу. Он очень грамотный тактик, совместно с командиром «Десны» оперативно подготовит план действий, и через несколько часов группа будет переброшена в столицу воющего африканского государства.

Но тут-то и обозначался тот нарыв, который саднил с момента телефонного разговора с заместителем министра.

Дело заключалось в том, что в группе «Десна» служил единственный сын Виктора Семеновича – двадцатичетырехлетний старший лейтенант Владимир Шаталов. Единственный, тяжело доставшийся, выстраданный.

С Валентиной они поженились давно – около сорока лет назад. Вначале было не до детей: молодого офицера бросали то в одну часть, то в другую, частые переезды, смена места жительства. А потом, когда быт наконец-то наладился, вдруг выяснилось, что у супруги не все в порядке со здоровьем – по женской части. Последовали годы хождений по клиникам, многочисленные обследования, курсы лечения…

Наконец двадцать четыре года назад родился мальчик – пухленький, розовощекий и абсолютно здоровый. Родители были на седьмом небе от счастья и не чаяли в сыне души. Тем не менее воспитывали правильно, без баловства и капризов. Учился Володя хорошо, занимался в двух спортивных секциях, а окончив школу, решил поступать в военное училище.

Уже тогда генерал Шаталов понимал, что легкой службы у парня не будет. Однако выбору не перечил, а супругу успокаивал:

– Ну что ты, Валечка! С Чечней закончили, страна живет в мире. Пусть служит…

И Владимир, окончив сначала училище, а затем курсы спецназа, действительно спокойно служил в одном из подмосковных гарнизонов. До тех пор, пока руководство страны не решило направить наши войска в Сирию.

Промчавшись по свободной трассе до Аракчеева, представительский автомобиль сбросил скорость перед въездом в населенный пункт, аккуратно миновал его центр и повернул к восточной окраине. Проехав по улице с односторонним движением, подкатил к автоматическим воротам Управления. Завидев генеральский автомобиль, дежурный офицер тотчас запустил электрический механизм, и створки бесшумно поползли в разные стороны.

Спустя несколько секунд машина остановилась напротив парадного входа в основное здание. Подхватив черный кожаный портфель, Шаталов выбрался из салона, преодолел несколько ступенек и вошел внутрь.

В небольшом холле его поджидал один из помощников – молодцеватый малый в ладном темном костюме.

– Товарищ генерал, участники совещания по вашему приказанию оповещены и ожидают. Пожалуйста, сводка последних событий и донесений, – протянул он тонкую папку.

– Благодарю. Организуйте всем чаю.

– Сейчас сделаем. Еще указания будут?

– Пока нет.

Кивнув, помощник проводил шефа до кабинета и исчез в соседнем вспомогательном помещении.

– Доброе утро, – поздоровался Шаталов с ожидавшими его в «предбаннике» офицерами.

Те дружно встали.

– Прошу в кабинет. Сейчас нам принесут чайку…

Несколько человек расселись за длинным столом. Ближе всех к начальнику Управления расположились его первый заместитель – генерал-майор Дмитрий Казаков и представитель СВР – полковник Анатолий Барко. Чуть дальше сидели командир отряда «Тобол» полковник Данилов и помощник – капитан Юрий Кан.

Первым делом Шаталов открыл тонкую папку и мельком просмотрел свежую информацию. Краткая сводка по Управлению, перечень входящих телефонограмм, оперативная информация…

– Итак, товарищи, приступим, – не обнаружив ничего сверхважного, отложил генерал папку. – Основная тема нашей встречи – пропавший экипаж транспортного вертолета «Ми-8». Прошу высказываться коротко и опираясь на факты. Анатолий Николаевич, – глянул он в сторону представителя внешней разведки, – вам первое слово…


Слушая подчиненных, Виктор Семенович глядел в одну точку перед собой и мысленно возвращался к попыткам решить дилемму. «Я слишком хорошо помню отчаяние Валентины. Помню ее слезы и длинные бессонные ночи в те годы, когда она не могла забеременеть, – размышлял он. – Что с ней будет, когда я скажу, куда отправил единственного сына? Что будет с его женой Верой, которая останется с маленьким Егоркой на руках? И как мне потом смотреть им в глаза?…»

– …То, что вертолет сбит мятежниками, у нас практически не осталось сомнений. Это подтверждает еще один полученный нами факт, – уверенно сказал полковник Барко.

– Какой? – потянулся к сигаретной пачке Шаталов, но, вспомнив об ограничении, передумал.

– Два дня назад мои сотрудники беседовали с командиром второго экипажа, выполнявшего рейс в качестве ведомого.

– Капитан Доглин, кажется?

– Да, Доглин Александр Вячеславович.

– Он подтвердил эту версию?

– Он абсолютно уверен в обстреле с земли – члены его экипажа отчетливо видели вспышки выстрелов и трассы, тянувшиеся к вертолету Карбанова справа.

– Хорошо, с причиной аварийной посадки более или менее понятно. Давайте перейдем к исчезновению экипажа…

«…И это только одна сторона возможной трагедии, – незаметно вздохнул генерал, вернувшись к своим мыслям. – А как мне самому жить, если с Володькой в этой командировке, не дай бог, что-нибудь случится? Как?!»

– …К упавшему вертолету совместно с группой местных военных прибыл наш военный советник – подполковник Державин, – продолжал разведчик. – Он лично осматривал место, а затем составил подробную докладную записку.

– Как быстро туда прибыла группа? – спросил заместитель Шаталова.

– Буквально через двадцать пять – тридцать минут.

– Это приличный промежуток времени.

– Согласен, полчаса – это много. К примеру, пилоты могли покинуть место посадки самостоятельно, а после попросту заблудиться в джунглях и нарваться на вооруженных мятежников. Но мы все-таки склоняемся к другой версии.

– К какой?

– К версии захвата авиаторов мятежниками непосредственно на месте аварийной посадки…

«…Если с ним что-то случится, то… Нет, я просто этого не переживу. – Виктор Семенович скосил взгляд на крышку верхнего ящика левой тумбы рабочего стола, где лежал наградной пистолет ПСМ. – Как ни сентиментально это звучит, но Володька для меня – все. Солнце, кислород, жизнь… И зачем мне жить, если его не будет рядом?…»

– …Прежде всего, в пользу данной версии говорит пропажа некоторого количества оружия и боеприпасов из тех ящиков, что были на борту вертолета.

– Но оружие могли прихватить и пилоты, – заметил командир «Тобола».

– В таком количестве – вряд ли, – возразил Барко. – По данным того же Державина, из транспортируемого груза пропало порядка двадцати автоматов и столько же цинковых упаковок с патронами. Это более двадцати тысяч штук. Согласитесь – тяжеловато для троих.

– Да, столько бы они не утащили, да и незачем, – согласился генерал Казаков. – Летчики взяли бы по одному автомату, по подсумку с магазинами, и дело с концом.

– А главное, что они прекрасно ориентируются на местности и, по возможности, сразу вышли бы к окраине города, контролируемой гарнизоном, – кивнул представитель разведки. – Но этого не произошло, из чего мы сделали вывод о захвате их сразу после посадки.

– Хорошо, давайте остановимся на этой версии – она мне кажется наиболее правдоподобной, – очнулся от размышлений Шаталов. – Какие у вас, Анатолий Николаевич, имеются предположения относительно дальнейшей судьбы вертолетчиков: куда их переправили, где содержат?

Полковник пару секунд помолчал, затем раскрыл свою кожаную папку, постучал указательным по верхнему документу и неуверенным голосом произнес:

– К сожалению, дальше, Виктор Семенович, у нас не факты, а лишь одни предположения.

– Что ж делать – случается и такое. Итак, мы вас слушаем…


«…Группа «Десна» действительно наиболее подготовленная в отряде, спецы в ней прожженные, опытные, особенно командир – майор Савин. Все опытные, за исключением моего Володьки. Он самый молодой, только что прошел обкатку в простеньких командировках и теперь, попав в «стаю волков», горит желанием испытать себя в настоящем деле. И попробуй погасить в нем это желание! Попробуй его остановить! – слушая разведчика, Шаталов чертил в блокноте абстрактные фигуры. – Впрочем, остановить-то несложно. Одно мое слово, один росчерк пера, и как миленький останется в Москве. Но тогда не избежать проблем в наших с ним отношениях…»

Он оторвался от рисования и глянул на помощника:

– Юрий Николаевич, принесите подробную карту того района, о котором только что говорил Анатолий Николаевич.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – встал тот из-за стола и вышел из кабинета.

Пока помощник выполнял приказание, начальник Управления решил выяснить некоторые подробности только что услышанного предположения.

– Вы не засекли, откуда выходили на связь с полковником Красновым с требованием выкупа?

– Из-за отсутствия соответствующей аппаратуры мы можем назвать лишь город – точнее не получится, – развел руками Барко.

– Хорошо, назовите город.

– Бонг.

– Сколько просили?

– Цена стандартная: миллион долларов за человека.

– По-моему, других цифр они просто не знают, – пробурчал полковник Данилов.

– Значит, переговоры со стороны мятежников вел Амад Мазу?

– Он самый. Первый раз вышел на связь с командиром базы Ува Баладу, который сразу доложил о переговорах своему командованию. Ну, а те, в свою очередь, моментально связались с нашими дипломатами.

– И те подключили к переговорам полковника Краснова?

– Именно так. Краснов к тому моменту проработал в этой стране около двух лет, прекрасно владел обстановкой, знал язык и обычаи, был лично знаком с некоторыми оппозиционными лидерами и полевыми командирами. Неудивительно, что именно его привлекли к переговорам…

– Это похоже на блеф, или наши вертолетчики действительно в руках повстанцев?

– К сожалению, Краснов уверен, что Мазу не блефовал…

«…Запретить. Вычеркнуть Володьку из списка. Перевести приказом в другую группу – и дело с концом. Ну, обидится: на пару месяцев встанет в позу и забудет дорогу к родителям. Тяжело, конечно, придется нам с Валей, но… Зато останется жив. Егорка будет расти с отцом, Вера не овдовеет, и мы не лишимся сына…»

– Понятно. И чем закончились переговоры Краснова с Мазу? – спросил он, когда в кабинете повисла пауза.

– Мазу сам неожиданно прервал радиосвязь буквально на полуслове и больше в эфире не появлялся. Полковник Краснов полагает, что в этот момент на базе мятежников произошел какой-то инцидент.

– Сколько времени прошло с момента последнего сеанса?

– Четверо суток.

Дверь бесшумно открылась, в кабинет вошел капитан Кан с картой в руке. Расстелив ее перед шефом, он встал рядом, ожидая дальнейших указаний.

– Садись, Юрий Николаевич, – кивнул Шаталов и обратился к Барко: – Где находится тот город, откуда велись переговоры?

Разведчик поднялся со своего места, обошел стол и, склонившись на картой, показал кончиком шариковой ручки интересующий населенный пункт:

– Бонг. Но есть одно замечание.

– Выкладывайте!

– После внезапного прекращения связи между Красновым и Мазу мы поручили агентам понаблюдать за Бонгом. И вскоре пришло сообщение о том, что активность повстанцев в этом городе заметно снизилась.

– С чем вы это связываете?

– Вероятно, боевики поняли, что место «засвечено», и решили поменять дислокацию.

– Так! И что же?

– А вот немного южнее их активность, напротив, возросла.

– Где именно?

– Во втором по величине городе, который мятежники превратили в свою столицу, в Демаре.

– Где он? Покажите!

Разведчик переместил кончик авторучки на юг:

– Здесь.

– То есть, по мнению ваших сотрудников, группа пленников содержится в Демаре?

– Так точно, Виктор Семенович. Достоверной информации о том, что пленниками являются именно пилоты нашего вертолета, к сожалению, нет. Но по некоторым косвенным данным все сходится, в одном из домов на западной окраине города содержатся трое мужчин в возрасте от двадцати пяти до сорока лет, в камуфлированной форме, и сидят они под охраной несколько суток – как раз с момента пропажи вертолетчиков.

– Вы сказали место, где их содержат, находится на западной окраине.

– Совершенно верно, вот тут. В одном из добротных двухэтажных домов в этом квартале. – Острие шариковой ручки замерло возле квартала на правом краю города.

Генерал сделал пометку возле обозначенного места и поинтересовался:

– Сколько человек охраняют здание?

– Этого нашим агентам выяснить не удалось.

– Понятно. Благодарю вас, Анатолий Николаевич, – кивнул Шаталов и обвел присутствующих взглядом: – Есть какие-нибудь дополнения и соображения по данному делу?

На страницу:
2 из 4