Интервью в чёрно-белом цвете

Владелец зала отчеканил:

– Капитан Лапин, не раззевайте варежку. Работаем броски.

Изогнувшись в прыжке, капитан Лапин встал на ноги и принял боевую стойку.

– О’кей, майор Агапов. Но лично я отрабатываю удары. А вы, товарищ майор, если хотите…

Неуловимым движением майор Агапов бросил капитана через спину и, когда тот (уже не столь проворно) поднялся, душевно предупредил:

– Работать удары, Лёха, не советую. Неподходящее у меня настроение.

11

В салатовом «сузуки» царил полный раздрай. Сидящий за рулём Славик терял контроль над ситуацией. Бронебойные матюги близнецов заставили его резко притормозить у тротуара. Все трое ещё продолжали зыркать по сторонам, однако смирились уже с тем, что бордовый «вольво» на хрен пропал. Близнец Вова пятернёй ткнул в спину Славику.

– Сказал же тебе, сворачивай! А ты, чмо, чешешь, как обдолбанный! И чё теперь, блин?!

Побагровевший Славик обернулся.

– Кому ты «чмо» лепишь?! Мне, что ли?!

– Кому ж ещё! Не ты, скажешь, его прохерачил?!

«Если б только прохерачил! – затосковал душой Славик. – Сучок наверняка нас засёк, а вот это уже проблема». Вслух, разумеется, ничего подобного он не объявил. Тем более что Колян, близнец с фингалом на скуле, слегка разрядил обстановку.

– За бабой гнать надо было! – гоготнул он. – Не упустили бы, зуб даю!

– Глохни, мудило! – Брат двинул ему по рёбрам.

И тут же получил сдачи:

– Сам глохни, задрот! Развонялся!

Пока близнецы пихались сзади, Славик более-менее привёл мысли в порядок. Как ни крути, настал момент позвонить, покаяться и получить указания. Клизмы, ясен пень, не избежать, но за это, бля, ему платят. Славик достал из бардачка телефон.

– Тише там! – буркнул он через плечо. – Чтоб ни звука!

Близнецы матюгнулись вразнобой, но примолкли.

Когда Славик набирал номер, пальцы его подрагивали.

12

По дороге в редакцию мотор «ауди» вырубался дважды. Пересчитав деньги в кошельке, Рита Володина скрепя сердце позвонила двум своим автослесарям, пускающим при встрече с ней столь обильную слюну, что можно было утонуть. Ну и ладушки, дрочи́те себе на здоровье. Играючи Рита поддерживала в Гураме и Вадике сексуальное напряжение, и те брали за работу, можно сказать, чисто символически.

На сей раз трубку снял Вадик. Неуклюже посюсюкал, выяснил что к чему и обнадёжил: «Приезжай, без проблем». За эту отзывчивость Рита полминуты с ним пококетничала. Притом настроение её не поднялось ни на градус.

До редакции она добралась, что называется, на честном слове и припарковалась на диковато-безлюдной служебной стоянке. Здесь запросто зарежут средь бела дня, фантазировала Рита, и труп склюют вороны. В таком бодром состоянии духа она ворвалась в небольшой отреставрированный особнячок, на двух этажах которого (в тесноте, да не в обиде) разместился коллектив «Наблюдателя».

Охраны здесь не было – только стальные двери с цифровым кодом, с видеокамерой и звонком для посторонних. Рита, разумеется, знала код.

В бесчисленных комнатушках, большей частью открытых, словно пчёлы в улье, копошились сотрудники, готовящие ближайший номер газеты, которая выходила трижды в неделю: понедельник, среда, пятница. С некоторыми сотрудниками Рита успела коротко познакомиться, некоторых просто знала в лицо, а кое-кого не смогла бы отличить от посторонних. За считанные дни своей работы стажёрка Володина, однако, обзавелась двумя поклонниками – не последними людьми в газетной иерархии. С одним из них в данный момент она едва не столкнулась, взбегая по лестнице на верхний этаж.

Лев Боков, тридцатидвухлетний экономический аналитик, театрально раскрыл объятья. Он был в мятых брюках, допотопных сандалетах, и рубаха навыпуск облегала его животик. И, как обычно, от Бокова несло по́том.

– Душа моя! – попытался он облапить девушку. – Не одолжишь ли мне тысчонки две-три? На пару дней буквально.

Рита поднырнула под его руку.

– Не могу, Лёва. Тачку чинить надо.

Оказавшись ниже на ступеньку, экономический аналитик вновь потянулся с объятиями.

– Наплюй на тачку. Ты ведь меня любишь.

– До обморока. – Рита поднялась ещё на ступеньку. – Фролов на месте?

– Уклоняешься от темы. – Вразвалку Лёва потопал вниз.

– На месте или нет? – повторила вопрос Рита.

– Не скажу. Я вредный.

Пришлось разведывать самой. Благо, редактор «Наблюдателя» не держал секретаря и доступ в его кабинет обычно был открыт. На сей раз, однако, дверь затворена была плотно. Пока Рита колебалась «входить, не входить», из кабинета выпорхнула Лида Богарт – художник-график, Ритина соседка по рабочей комнате. Миниатюрная блондинка, в светлом брючном костюме она выглядела, как фарфоровая статуэтка.

– Сильно занят? – осведомилась Рита.

– С рекламщиками бодается. – Лида зацокала каблучками по коридору.

– Сколько ждать? – уточнила Рита. – Может, я родить успею?

Вопрос её прозвучал в пустоте. Косясь на свои часики, она прошлась перед кабинетом. Затем приоткрыла дверь и заглянула. Над раскиданными по столу бумагами склонились хипповатые парень с девахой. Всклокоченные их волосы, будто облако, прикрывали лысину редактора. С интеллигентной сдержанностью парень урезонивал: «Анатолий Викторович, мы всего лишь пытаемся обрисовать новейшие…» – «Ребята! – перебил редактор. – Либо вы не в профессии, либо разводите меня как лоха!» – «Так мы ни к чему не придём», – печально упрекнула деваха. И Рита в досаде прикрыла дверь.

Решительно, ей перестало нынче везти. Чёрная полоса началась с появления Могилевича. Даже мотор «ауди» забарахлил как бы в предчувствии. Тряхнув золотистым «конским хвостом», Рита направилась в свою комнату. Ей встретился Виктор Даль – спортивный обозреватель, второй поклонник стажёрки Володиной. Выглядел он в соответствии со спецификой жанра: дизайнерские джинсы, кроссовки, тенниска и, само собой, модная небритость щёк. И глаза – ясные до опупения. Из-за этих самых глаз Рита соблаговолила уделить ему пару минут.

– Не спрашивай, где я была, – проворковала она, беря Виктора под руку. – Поговорим о погоде. На небе ни облачка, веришь ли.

– Я думал, ты уволилась, – заулыбался спортмастер.

– И солнце шпарит на саксофоне, – продолжала Рита. – Вот-вот сирень хлынет в душу, мерзавка такая.

Виктор прыснул:

– Неплохой текст.

Они шли по коридору, когда мимо них прошагали (отнюдь не под руку) Алла Симонян (миссис-новости) и тот же Лёва Боков. Чеканя гренадёрский шаг, Алла, пятидесятилетняя седеющая брюнетка, резко обронила:

– По-русски понимаешь?

Боков, будучи ниже на полголовы, заглядывал ей в глаза.

– Всего две-три тысчонки, душа моя…

– Нет, Лёва. Я хорошо тебя знаю.

Они свернули за угол, но запашок Лёвиного пота витал в воздухе.

Рита и Виктор Даль от комментариев удержались. Поклонник номер два галантно проводил стажёрку Володину до её рабочего места.

В комнате, за соседним столом, Лида Богарт вперила взор в дисплей компьютера, на котором мелькали разноцветные узоры.

– Глаза не устали? – посочувствовала Рита.

Художница отозвалась, не прервав просмотра:

– Ещё как.

– Может, перекусить сходим? – предложил Виктор. – Чтоб избежать дистрофии.

Но тут ввалился Лёва Боков.

– Вот кто кредитует меня парой тысчонок, – опустил он руку Лиде на плечо. – Или я покончу с собой.

Художница не оторвала взгляда от дисплея.

– Могу только до пятницы.

– В среду верну, – обрадовался экономический аналитик. – Ты моя вакцина против нищеты.

Лида придвинула к себе сумочку, извлекла две тысячерублёвые купюры и вручила Бокову, всё так же не отрываясь от дисплея.

– На ограбление смахивает, – фыркнул Витя Даль.

Лёва показал ему кулак.

– Молчи, спортянка. Свидетелей я ликвидирую. – Чмокнув Лиду в макушку, он исчез.

Лида сморщила вздёрнутый носик.

– Он что у нас… вообще не моется?

Повисло неловкое молчание.

– Как насчёт перекусить? – бодро повторил Виктор.

«Нет денег», – едва не брякнула Рита.

– Некогда, – произнесла она. – Фролова караулить надо.

– А после обеда нельзя?

Рита мотнула «конским хвостом».

– Пропущу момент. Зазеваюсь – в кабинете Могилевич рассядется.

Художница и спортмастер воззрились на неё в недоумении.

– В смысле? – Лида Богарт даже оторвалась от компьютера.

Рита сдула со лба локон.

– Шутка. Пойду проверю, кстати. – И вышла, избежав расспросов.

Редактор (на сей раз в одиночестве) изучал те же раскиданные по столу бумаги. Заметив в дверях стажёрку, он кивнул:

– Угу, входите.

Рита вошла.

– Сесть можно?

– Только не на шею.

– Ха-ха, смешно! – сверкнула глазами Рита. – Анатолий Викторович, почему бы вам не проявить ко мне уважение? Хотя бы в целях экономии времени.

Редактор отодвинул бумаги, провёл ладонью по бритой голове и взглянул на стажёрку синими глазами. Сквозь оттопыренные уши редактора просвечивало висящее в окне солнце.

– Сколько вам лет, Володина? Двадцать пять?

– Двадцать четыре, – поправила Рита, – в октябре стукнет. А что, нахальна не по годам? Тогда ближе к делу: проще будет.

Редактор подтянул закатанный рукав сорочки.

– Ладно, уговорили. Смотрю, слушаю и проявляю уважение.

До улыбки Рита не снизошла, лишь достала из сумки сложенный вдвое лист бумаги и протянула редактору.

– Вот, прочтите. Если можно, вслух.

Фролов развернул листок и пробормотал:

– «Нравственно-этический кодекс работника Горводоканала»… Что ещё за хрень?

– Анатолий Викторович, ёлки зелёные, можете вы просто прочесть?

Редактор в недоумении продолжил:

– «Вступая в коллектив работников Горводоканала, я осознанно принимаю на себя следующие правила поведения… Добросовестно и с полной самоотдачей я тружусь на благо предприятия. Горводоканал – мой родной дом, где обо мне заботятся и меня защищают. И заботясь о своём доме, я работаю в нём хорошо…» – Лицо редактора оживилось, голос обрёл артистичность. – «Коммерческие тайны, доверенные мне предприятием, я не разглашаю даже после своего увольнения. Во всех возможных случаях я повышаю эффективность работы Горводоканала, занимаю активную жизненную позицию и даю руководству объективную информацию… Способствую росту корпоративных ценностей, корпоративной культуры и духа сплочённости в коллективе…» Чтоб мне провалиться! – изумился редактор. – Это ж просто симфония!

– Прочтите последний пункт, – подзадорила Рита.

И редактор прочёл:

– «В случае завершения своей трудовой деятельности на предприятии я передаю накопленный опыт и знания моим последователям, чтобы сохранить и умножить интеллектуальное достояние Горводоканала. Я оставлю в душе самые светлые воспоминания о своей работе в Горводоканале.» Аминь! – заключил редактор. – Презентуйте мне сей шедевр, Володина. С автографом, желательно.

Рита выхватила у него листок, сложила и убрала в сумку.

– После публикации моей статьи, Анатолий Викторович. А пока попробуйте себе представить, что в этом Изумрудном Городе, среди бытового мусора, плавает труп молодого спеца. Видит Бог, я надеру им подгузники.

Впервые за две недели их знакомства Фролов посмотрел на неё с интересом.

– Рассказывайте. Но покороче: у меня дел по горло.

– У меня, представьте, тоже, – не удержалась Рита. Однако обрисовала ситуацию внятно и сжато.

Редактор задумчиво потёр переносицу.

– «Причинение убийства по неосторожности», – предугадал он возможную статью УК.

– Не факт, – возразила Рита. – Не исключено просто убийство. Зацепки, вроде бы, имеются. Ждём результатов экспертизы.

Редактор во второй раз взглянул на неё с интересом.

– Ну что ж, полный вперёд. Как говорится, всё что могу.

Рита поднялась со стула.

– Ловлю на слове, Анатолий Викторович. Просьба пока одна: задвиньте Могилевича подальше. Чтоб под ногами не путался.

Брови редактора поползли вверх и остановились где-то посередине лба.

– Сядьте, – произнёс он жёстко. – И заполните лакуны в замечательном своём рассказе.

13

Ни в окрестности спортзала, ни далее на дороге салатовый «сузуки» не проявился. И никакого другого хвоста Игорь (даже при обострённой своей паранойе) не засёк. Сделав короткий звонок по мобильнику, он доехал до районного ОВД, где на парковочной площадке его ждал подполковник полиции Паршин – начальник этого ОВД. Это был пятидесятилетний лысеющий пузанчик с проницательными хитрющими глазами. Полицейская форма седела на нём по-домашнему, и расстёгнутый китель словно приглашал поплакаться у него на груди. С неожиданным для его комплекции проворством подполковник скользнул в машину.

– Ну как? – полюбопытствовал он, прикрыв за собой дверцу. – Нормалёк?

– Более-менее, – кивнул Игорь. – Серёжа Кирко меня вспомнил, не вытурил, и мы с ним обсудили некоторые безумные мои соображения. – Игорь вручил подполковнику пакет с французским коньяком. – Спасибо, Юрий Данилович.

Начальник ОВД слегка нахмурился.

– Прекрати, свои ведь люди. – Он заглянул в пакет. – О-о, «Реми-Мартэн»! Споить меня пытаешься… Ладно, я рад, что помог хоть чем-то. – Подполковник приоткрыл дверцу. – Звони, если что понадобится…

– Уже понадобилось. – Игорь протянул ему вырванный из блокнота листок. – Можешь пробить номер этого «сузуки»?

Выпростав ногу наружу, подполковник Паршин поднёс листок к глазам и усмехнулся.

– Хвост, что ли, за тобой? И когда ты только успеваешь?

– Сам удивляюсь.

– Дело-то началось этим утром. И уже подвесили?

Игорь помедлил с ответом.

– Вряд ли. Скорее, кто-то из прежних.

Подполковник хлопнул его по плечу.

– Нет проблем. Но машина, сам понимаешь, может числиться в угоне.

– Уж как повезёт, – развёл руками Игорь. – Давай попробуем.

Подполковник кивнул.

– Жди, не скучай. – Захлопнув дверцу, он направился к зданию ОВД. Пакет с коньяком тёрся о его ляжку.

Могилевич опустил стекло, подставил лицо клонящемуся за деревья солнцу и позагорал этак полминутки, пока в пиджаке его не тренькнул мобильник. Опять Вика из Самары. Кляня себя за сексуальную опрометчивость, Игорь отозвался. И голос, невыносимо бодрый, окатил его радостью жизни.

– Ой, наконец-то дозвонилась! Связь кошмарная!

– Могла быть и похуже, – пробормотал Могилевич.

Однако его сарказм отскочил от девушки как от стенки горох.

– Игорёк, куда уж хуже! Жаль, что ты уехал до окончания дискуссии. Утром тема была «Проблемы журналистики в Нидерландах». Наш Варламов так схлестнулся с Франком Бродерманом – только искры летели.

– И разгорелось пламя, – ввернул меланхолично Игорь.

– Ой, не говори! – подхватила самарская журналистка. – Мы думали, их разнимать придётся. Помнишь Гаврилина из Питера…

– Вика, извините, – перебил Игорь, – я в полицейском участке. Меня в ограблении обвиняют. Застукали с поличным. – Он отсоединился, продолжая себя клясть.

Подполковник Паршин возник, заслонив солнце, и вернул ему листок из блокнота. Обратная сторона листа исписана была аккуратным почерком.

– Шумилин Аркадий Владленович, сорок три года, проживает в Москве. Там я записал его адрес и телефоны. – Начальник ОВД обмахивался рекламкой пиццы. – На Шумилина, если тебе интересно, зарегистрировано ещё две машины: «мерседес» и «тойота» – номера я также записал… Смотрю, ты прибалдел вроде. Знаешь его?

– А то! Бывший клиент.

– Может, тебе поспособствовать чем-то?

Игорь качнул головой.

– Спасибо, тут уж я сам.

– Ну, как скажешь, – не скрыл облегчения подполковник. – Тогда в качестве бонуса – мой тебе прогноз насчёт капитана Кирко. Если с ним нароете что-то скандальное, дело у него отожмут. Серёга – парень правильный да с мозгами, но манёвренность у него – как у берёзовой чурки. Иначе давно бы до майора дослужился. А в данный исторический момент… – Махнув рукой, подполковник Паршин развернулся и через плечо обронил: – Так что рассчитывай на Кирко не особо.

Он направился к дверям ОВД, но Могилевич его окликнул:

– Не предскажешь ли заодно, кем Серёгу заменят?

Подполковник обернулся.

– Я не всех там знаю, но предположить могу. В стрёмном случае дело, скорее всего, передадут Зине Мельниковой. Она, кстати, майор. Безотказная ментовская сучка.

Игорь изобразил аплодисменты.

– Юрий Данилович, цены тебе нет.

– Цена моя, – подмигнул начальник ОВД, – бутылка «Реми-Мартэна». Хороший коньяк, слава Богу, дорожает.

Издав смешок, он засеменил на рабочее место.

14

Деловито и, можно сказать, в картинках Рита изложила редактору, как хамски обошёлся с ней Могилевич, как тормозил расследование и какой он вообще бяка. Речь свою она закончила убийственным аргументом:

– Мы с ним из одной газеты, Анатолий Викторович. Конкуренция наша выглядит дебильно, притом бьёт по репутации «Наблюдателя».

Редактор озадаченно пригладил свой бритый затылок.

– Ни фига не понимаю. Могилевич должен прилететь из Самары только завтра. Не досидел, значит, рожа…

– Где не досидел? – не удержалась от вопроса Рита.

– За международным круглым столом: «Журналистика при тоталитарных режимах». С какого бодуна очутился он вдруг на Горводоканале?

– Вопрос не миллион долларов, Анатолий Викторович. Надеюсь, вы вправите ему мозги.

Редактор хмыкнул.

– Ладно, Володина, работайте. И мне работать позвольте.

Рита разочарованно поднялась.

– То есть это всё?

Из ящика стола редактор извлёк шоколадку и вручил ей.

– Вот, для повышения тонуса. Обещаю поговорить с ним по-мужски.

Пошуршав фольгой, Рита раздражённо куснула шоколад.

– Вы эффективный менеджер, Анатолий Викторович. Изощрённый, как фокусник Гудини. – Она пошла к двери.

– Лучше меня не бывает, – бросил ей вдогонку редактор.

Шоколадку стажёр Володина съела по пути к машине. Голод притупился, настроение чуть поднялось. Перейдя безлюдную служебную парковку, Рита завела барахлящий «ауди», который, по счастью, без эксцессов дополз до мастеров-умельцев Гурама и Вадика. Мастерская их располагалась в допотопном гараже на допотопной улочке, найти которую было непросто даже тем, кто искал автослесарей подешевле.

Когда Рита подъехала, из гаража как раз выруливал, едва не зацепив боком её машину, патлатый юнец на «ладе-калине». Опустив стекло, Рита выдала ему положительную характеристику для вступления в брак с верблюдом. Юнец укатил безмолвно. Из глубины гаража меж тем явились Гурам с Вадик – плечистые, чумазые, в промасленных комбинезонах. Белозубые их улыбки так и просились на обложку таблоида. Рита хмуро вышла из машины. Гурам, демонстрируя римский профиль, покачал кудрявой головой:

– Клиентов распугать хочешь, да? Одна, что ли, нам бизнес сделаешь?

– Без проблем, – буркнула Рита. – Починка моей колымаги вас прокормит.

Вадик тоже решил поучаствовать в трёпе. Его русые волосы, собранные в хвост, подметали воротник комбинезона.

– Если бы, – ухмыльнулся автослесарь, – это платьице было ещё короче, от клиентов отбоя бы не было. Кроме шуток.

– Короче на сколько? – уточнила Рита, приподнимая подол. – Вот так? – Затем ещё приподняла. – Или так, чтоб уже с гарантией?

Вадик неуверенно произнёс «вау!». Гурам, побагровев, отвёл взгляд.

Рита, однако, не угомонилась.

– А может, платьишко вообще скинуть? Если обещаете дискаунт – только моргните. До трёх считаю: раз, два… – Она изготовилась стянуть платье через голову.

Вадик замер, приоткрыв рот.

Гурам побагровел ещё гуще.

– Зачем так акцентируешь, слушай?

Рита одёрнула подол.

– Тогда, мальчики, займитесь тем, за что я вам плачу. – Она указала на свой «ауди». – Оцените фронт работ, а я пройдусь пока, ноги разомну. Когда вернусь, просто назовите цену. Без технической вашей белиберды.

Автослесари обалдело таращились на то, как она уходит, покачивая умопомрачительными бёдрами.

15

Подъезжая к дому, Игорь чуть не заснул за рулём. Сказалась, очевидно, бурная ночь с последующим шквалом событий. Из дремотного состояния Могилевича вывел звонок редактора на мобильный.

– Ты в Москве, говнюк, – проворчал знакомый до боли голос.

Игорь зевнул.

– Рита Володина уже донесла. Проворная девочка.

– И что с того?

– Старик, держи её от меня подальше. Командируй в культуру, чтоб из театров не вылезала.

Редактор хмыкнул.

– Такие же санкции она требует применить к тебе.

– Кто б сомневался. Толян, рядом со мной опасно, как в змеином гнезде.

Во время возникшей паузы Игорь припарковался у своего подъезда.

Голос редактора выразил беспокойство:

– Какого хрена ты забыл в Горводоканале?

– Не по телефону. – Игорь цепко огляделся, выйдя из машины. – Обсудим завтра в твоём кабинете. Потерпи.

Опять возникла пауза. Могилевич, беспечный внешне, двигался к подъезду.

– Ладно, – буркнул редактор. – Почему ты слинял из Самары?

Игорь вздохнул.

– Скучно было до тошноты.

– То есть отчёта о круглом столе я от тебя не дождусь?

– Ей-богу, старик, оно того не стоит. Все эти бла-бла-бла…

– Ты дважды говнюк нашей газеты. – Редактор дал отбой.

Игорь осторожно вошёл в подъезд и, вновь оглядевшись, поднялся в лифте на седьмой этаж. Затем столь же осторожно по лестнице спустился на пятый. Стальная дверь его квартиры явных следов проникновения не демонстрировала. Стоило, однако, Игорю вставить ключ в замочную скважину, как из квартиры напротив явилась пожилая дама в брючном костюме и с сигаретой в зубах.

– С приездом, Игорь Петрович. – Она пустила дым колечком. – Как самочувствие?

– Без перебоев, Алевтина Витальевна. – Игорь чуть поклонился. – А ваше как?

– Тоже не жалуюсь. – Соседка стряхнула пепел. – Позвольте доложить диспозицию. Часа два назад здесь крутились трое придурков: двое – с надвинутыми на хари капюшонами, один – в нормальных штанах и рубахе. Заглядывали в «глазок» вашей двери, дёргали ручку и жали на кнопку звонка. Забавное кино, правда?

– Да уж, – нахмурился Могилевич. – Обхохочешься прямо.

– Наконец я высунулась и предложила им помощь. – Пожилая дама вновь пустила дым колечком. – Тут они драпанули, матерясь незамысловато. Не знаете, Игорь Петрович, чего эти недоумки хотели?

Игорь пожал плечами.

– Возможно, полы мне помыть и простирнуть бельё.

Соседка хихикнула по-девчачьи.

– Ну да, как я не догадалась! – Она попятилась в свою квартиру. – Осторожней, Игорь Петрович: у вас опасная работа.

– Алевтина Викторовна, – шагнул к ней Игорь, – в подобной ситуации, пожалуйста, впредь не высовывайтесь.

Дама ответила, исчезая за дверью:

– Так я вас и послушалась.

Могилевич повернул ключ в своём замке.

16

Гурам и Вадик вились перед Ритой вьюнами, всячески демонстрируя услужливость. Рита, напротив, была с ними подчёркнуто холодна. В результате машину клялись отремонтировать к концу завтрашнего дня, денег взяли меньше, чем Рита предполагала, и потому кошелёк её опустел не вполне. Жаль только, домой пришлось добираться на метро, притом Верка оказалась дома, что вызывало досаду особую.

Рита столкнулась с ней в прихожей, не успев переобуться, и схлопотала дозу сердечного тепла. Вешая медицинский халат на крючок, Верка разродилась вопросом:

– Как прошёл день? Что было интересного?

Риту передёрнуло.

– А у тебя? – осведомилась она елейно. – У кого-то из пациентов прорезались рога? Или больничку твою прикрыли? Или ты разочаровалась в своём благородном призвании?

Верка заметно сдулась, но улыбку держала.

– Не разочаровалась, уж извини. Просто смена моя закончилась. – В свои сорок лет Верка, утомлённая и потускневшая, всё же до неприличия походила на покойную Ритину мать. Что, впрочем не удивительно, поскольку была она младшей сестрой матери и, соответственно, Ритиной тёткой. И потому, разумеется, источала эту суетливую заботливость. – Ужин готов, поешь. И ещё я очень аккуратно прибрала в твоей комнате.

– Что-о?! – взвилась Рита. – Сколько ещё твердить: если я проживаю – временно! – в твоей квартире, это не значит, что здесь командуешь ты! Усекла, родственница?!

У тётки дрогнула губа.

– Я же не притрагивалась ни к чему, только пыль вытерла…

– Проверим! – Рита в ярости метнулась из прихожей.

Комната её, более просторная из двух, обставлена была незатейливо: письменный стол с компьютером, мамин платяной шкаф и раскладной диванчик, покрытый пледом. Обстановку завершало склеротичное кресло на колёсиках. Ворвавшись в этот рай, как спецназовец в логово террористов, Рита мигом осмотрела всё, вплоть до узоров на обоях. Нигде ни пылинки. Книги на подоконнике разложены в стопки. И ворох нижнего белья с дивана перемещён куда-то… очевидно, в стиральную машину. Рита выдохнула, успокаиваясь. Тётка у неё за спиной повторила: