Космолетчики. Близкие звезды

«Моника» так обросла чужим железом, что сам капитан едва узнавал корабль под решетчатой шубой недостроенных конструкций, отливающей в свете местного солнца металлическим блеском.

После ночной вахты рабочий день тянулся бесконечно. Рэд зевнул, посмотрел на сидящего рядом стажера, на часы… Как только у Стрэйка терпения хватает! Рэд отобрал у мальчишки штурвал, соврав, что планетарные разведчики просили поторопиться, быстро загрузился и уронил машину в жидкую атмосферу огненной планеты.

Джой поздравил себя с окончанием экскурсии по «Монике» и началом поиска звездолета для прохождения практики согласно базовому списку, но на обратном пути сжалившийся Гардон все-таки вернул стажеру управление капитанским катером со словами:

– Не состыкуешься – лететь тебе завтра в «Вышку» с докладом о проделанной работе. Я серьезно.

И Джой, разумеется, промахнулся.

Над периферийным стыковочным узлом, единственным остававшимся свободным, нависала ферма орбитального комплекса – очередная почти законченная деталь гигантского конструктора. С другой стороны выстраивалась гирлянда из модулей. Рабочий день близился к концу, и часть машин возвращалась на техобслуживание. Вокруг роилась роботизированная мелочь. В открытый ангар заходил грузовик орбитальников, а еще один описывал вокруг «Моники» круги, дожидаясь очереди. Джой ощутил острую нехватку воздуха, рванул вперед, чтобы не столкнуться с грузовиком, испугался, что сомнет на такой скорости стыковочное устройство, и принялся отчаянно тормозить. Звездолет развернуло, и он боком прошел в метре от цели. Рэд вздохнул:

«Джой, – негромко сказал он в инком, выйдя из режима общей аудиосвязи. – Как ты собираешься работать в пространстве? Надо не на мой капитанский шеврон смотреть в момент маневра, а на рулевое управление. Чем там с вами психологи по четыре года занимаются, не понимаю!»

– Разрешите второй заход, сэр?

– Да хоть десятый.

Джой развернул машину.

– Эх, выгонит! – сказал Стрэйк, глядя на центральный обзорный экран рубки.

– Не выгонит, – возразил Кейт, – иначе бы уже сам взял управление.

– Жалко. Хороший малыш, покладистый, – ухмыльнулся Блохин, наблюдая за медленно разворачивающимся катером.

– Вить, тут судьба человека решается, а ты… – начал Кейт, – о, смотри, состыковался! Ну капитан суров. На периферийный стыковочный узел парня загнал!

Через несколько минут в рубке появился Гардон.

– Где юный космопроходец, капитан, – поинтересовался штурман, – высадил тебя?

– Я заставил его перегнать катер на место.

– Смело, – хмыкнул Серж. – Готовься, Виктор, сейчас нам ангар расхреначат.

– А почему я? Экстренный ремонт шлюзов ангара и малых бортовых звездолетов в компетенции старшего техника, – авторитетно заявил Блохин.

Но в ангар Джой зашел чисто, и Гардон официально объявил комсоставу и техническому персоналу, что оставляет стажера на весь период практики. Только теперь к курсанту начали относиться как к члену экипажа. Конечно, не как к полноправному, но все-таки! Его завалили работой, дни полетели с головокружительной быстротой, транспортники причаливали каждую неделю, но Джой успел забыть, что еще совсем недавно ждал их появления с единственной мыслью о бесславном возвращении на базу ВШК. После тридцатого самостоятельного полета в десантный лагерь Файра Джой перестал их считать. Сейчас он был уже твердо уверен в правильности своего выбора: ни на одном другом корабле стажеру не доверили бы и десятой части той работы, которую он ежедневно выполнял на «Монике».

В тот день Джою предстоял рейс в район гор-полукорон, пользовавшийся среди персонала орбитальной станции и планетарных разведчиков дурной славой. Ходили упорные слухи, что одна из первых исследовательских групп плутала там почти двое суток и вернулась чудом, несмотря на наличие спутников связи и карт района. Реальные события, послужившие началом легенд, уже никто в точности воспроизвести не мог. Зато под вечер в кают-компании технического отсека не уставали рассказывать о беспамятстве вернувшихся планетарных разведчиков, якобы едва не перестрелявших друг друга, о загадочных огненных колоннах и гигантских полупрозрачных щупальцах, скользящих в кровавых сумерках глубоких ущелий.

В конце концов все эти россказни дошли до командора Вейса. Тот решил положить им конец и распорядился исследовать труднодоступный район, для начала поручив Гардону провести разведку с воздуха силами экипажа «Моники». Рэд, понятное дело, в восторг от поручения не пришел и разругался с начальством, доказывая, что исследование поверхности планет – это задача подразделения планетарной разведки, а не космолетчиков. То ли Вейсу не понравился тон, которым несговорчивый капитан произнес: «Пусть выкатывают свои планетарные тихошлепы и обследуют каждый сантиметр поверхности, пока не предоставят вменяемый отчет о безопасности!», то ли сама постановка вопроса о жестком разграничении полномочий между космолетчиками, пилотами-орбитальниками и планетарными разведчиками… Задание Гардону все-таки навязали.

Ставить Джоя вторым пилотом и отпускать их вдвоем с Эдвардом он, конечно же, не планировал. Но Стрэйк накануне получил травму. Во время разгрузки на Файре с плохо закрепленной стартовой платформы сорвалась одна из опор десантного грузовика. Платформа встала на дыбы, и только по счастливой случайности никто серьезно не пострадал. Предоставив Стрэйку двое суток отдыха, Рэд второй день без передышки разрывался между обязанностями пилота и координатора.

– В разведывательный полет на планетолете Эдвард и Джой, готовьтесь к старту, – объявил он, ввалившись в рубку «Моники».

– Ладно тебе, капитан, – попробовал возразить Стрэйк, самовольно покинувший медицинский отсек, – давай я сяду вторым, Эдди меня прокатит по старой дружбе. Или Сержа поставь. Где он, кстати? Опять шляется где попало!

– Нет, на сей раз все по-честному, – вступился за штурмана Кейт, – час назад ушел на орбитальном модуле вакуумный монтаж страховать.

– Так бы и сказал – вакуумных монтажниц. Знаем мы, чего он там страхует, – проворчал Джери.

Рэд на секунду задумался. Соблазн поручить разведку Стрэйку или плюнуть на руководство всем тем бардаком, что творился в околопланетном пространстве и сесть за штурвал самому был велик.

«Виктор, что скажешь?» – все-таки спросил Рэд в инком.

Полдня отработав на злополучном десантном грузовике, он даже не успел сменить скафандр на летный комбинезон. И с инженерным терминалом орбитальной базы, откуда второй день не мог выбраться погрязший в чужих технических проблемах Виктор Блохин, связался, все еще стоя посреди рубки.

«Я против кандидатуры Стрэйка, – заявил Виктор в коммуникатор, который Рэд включил на громкую связь. – Нечего ему сегодня делать в пилотском кресле. Гони его обратно в медотсек, капитан, я скоро буду, посмотрю еще раз. У нас не аврал. Без вас прокатятся».

Вопрос был решен.

– Все слышали? – спросил Гардон. – Джери, шагай обратно в лазарет. Сейчас же. И не высовывайся оттуда, пока Блохин тебя лично не выпустит. Эдди, бери стажера и бегом в ангар. Джой, стой! Не вздумай просить у Эдварда управление, узнаю – руки оторву. Первым пойдешь в другой заход. Эдди, а ты не снижайся без необходимости: съемка, сканирование поверхности, сброс маяков, два зонда – и сразу назад. Со связи не уходить. Старт по готовности.

– Да, сэр.

Рэд наконец дошел до капитанского кресла «Моники» и навел на орбитах Файра бледное подобие порядка, то и дело поглядывая на индикатор слежения планетолета. Строго-настрого приказав Джою с Эдвардом не отключаться, краем уха он слушал их голоса. Пилоты, впрочем, вели себя идеально: никаких посторонних разговоров. В нижнем углу обзорного экрана разворачивался удивительный ландшафт, транслируемый с передней камеры планетолета, который почти полз по поверхности, – Эдвард был неисправим. Зато за качество установки маяков волноваться не приходилось.

– Эдвард, поднимись. Брюхо царапаешь. Кейт, пеленгуй их, чтоб ни на секунду из поля зрения не пропадали. Мне сегодня разведчики жаловались на перебои с орбитальной связью, – сказал Гардон радисту, остававшемуся в рубке.

– Никуда они не денутся, – заверил Кейт. – С помехами разбираюсь.

«Здесь огненные гейзеры, капитан. Торчат вертикально, прямо из грунта! Сейчас отлажу картинку», – доложил Эдвард.

– Я и так вижу. Поднимайся, я сказал!

«Да, сэр. Мы спускаем туда еще один зонд и уходим».

– Отставить! Сбросишь с пяти километров… Эдвард! Ты меня слышал?

Инком хрюкнул и затрещал. Отметка планетолета провалилась к самой поверхности и заплясала над расщелинами.

– Черт! Секунду, капитан… – сказал радист.

Но Рэд уже вскочил с места.

– Кейт, я к ним! Врубай оповещение, доложи Вейсу о ЧП. Все транспортники, которые вошли в систему, – на высокие орбиты. Верни связь! – бросил он на бегу.

Глава 2. Форма жизни

Команды капитана неприятно резали слух и отдавались в голове Джоя многократным эхом. Он оглянулся на сидевшего слева Эдварда. Слово «уходим», произнесенное пилотом, вдруг обрело объем и грязно-коричневый цвет, разрослось до невообразимых размеров, пошло цветными разводами и лопнуло, оставив едкий запах горящего пластика…

Джой с трудом разлепил веки. Эдвард метался по кабине с бластером наперевес и, затравленно озираясь, палил в пульт. Точно в кошмарном сне, где действие вязнет в застывшем времени, Джой выцарапался из ремней и закричал, глядя, как прицельный зайчик весело заскакал в его сторону по искореженной стене. Дальше все, что Джой смог сделать осознанно, – это задушить порыв забраться обратно в пилотское кресло и скорчиться там, спрятавшись за высокой спинкой. В дело вступили рефлексы. Тело вдруг напружинилось, перегруппировалось и приготовилось к прыжку.

Эдвард развернулся. Еще ничего не соображая, Джой рванул вперед, как к спарринг-партнеру в спортзале «Вышки», и одним ударом сбил его с ног. Трясущимися руками стажер подобрал бластер, перекинул ремень через шею и метнулся к аптечке, бросив взгляд на пульт. Планетолет валился в трещину, бог знает откуда взявшуюся посреди равнины. Большая часть аппаратуры имела повреждения. Отбросив аптечку, Джой прыгнул в пустое кресло первого пилота, размазав спиной серебристо-черные брызги изоляции.

«Неконтролируемое снижение. Крен сорок шесть градусов, нет стабилизации и маршевой тяги. Неконтролируемое снижение…» – ритмично повторял БК.

Джой включил маневровые двигатели в режим зависания – получилось! И снова бросился к Эдварду, с размаху упав перед ним на колени. Пилот лежал на полу совершенно неподвижно и, кажется, даже не дышал. Джой, как был на четвереньках, так и пополз к аптечке первой помощи, откатившейся к стене.

«Закрепите инжектор на правом плече пациента и загерметизируйте скафандр пострадавшего, – посоветовал механический женский голос, разбавив унылые сообщения бортового компьютера, перечислявшего вышедшие из строя системы. – Внимание. Идет диагностика и коррекция функций».

Щелкнул инжектор, Эдвард шевельнулся и затих. Пол планетолета опять пришел в движение, динамик зашипел в ухо разъяренной кошкой, взвыл и затрещал. Джой, державшийся за подлокотник, чуть не разжал пальцы от неожиданности. Это травмированный бортовой компьютер, наконец, предоставил ему канал экстренной связи с несущим кораблем.

– «Моника»… – шепотом позвал Джой, стоя на коленях. – Помогите мне…

Шуршащий в динамиках белый шум лучше любого индикатора демонстрировал отсутствие связи как таковой.

– Капитан… Рэд, мы падаем! – отчаянно крикнул стажер, обняв спинку своего кресла. Вслух или про себя – уже не имело значения.

Как ни странно – это помогло. Джой перестал метаться, застегнул замки гермошлема и перебрался на место Эдварда.

«Ох, ты! Я ниже нулевого уровня. Двадцать метров… Черт!» Какая-то сила тащила его вниз, в пышущий жаром разлом. Скалы, мерзко взвизгивая, скрежетали по обшивке звездолета, оставшегося без защитного поля. Джой отогнал прочь мысль о том, что занял место пилота, которого только что убил, и запустил маршевые двигатели по аварийной цепи.

Собственно, он должен был сделать это сразу же. Его этому учили. Сначала – спасать корабль, затем разбираться с теми, кто еще жив на его борту. Его четыре года муштровали на теоретических занятиях, ему неустанно моделировали нештатные ситуации на тренажерах и ставили высшие баллы, когда он лихо боролся за герметичность и ходовую часть своего псевдозвездолета, не дрогнув и не оборачиваясь на однокурсников, изображавших агонию.

Конечно, он обернулся на Эдварда. Иконка аптечки горела желтым, подсказывая, что человек в скафандре жив, но нуждается в помощи.

Джой шумно выдохнул и взялся за управление. Планетолет замер, несколько раз качнулся и неуверенно пошел вверх. Выла сирена утечки кислорода, и что-то скреблось по металлической шкуре корабля, словно просясь на борт. Подача изображения с наружных камер накрылась. Стажер мог ориентироваться только по радарам. Они обозначили вертикальный разлом и нечто, постоянно трансформирующееся на его дне – там, где кроме магмы, ничего не могло шевелиться. Идентификатор объектов настойчиво предлагал дополнить локационную картину видеорядом для верификации объекта.

«Семь-шесть-пять-четыре метра до поверхности…»

– Вверх, – шептал Джой. До трансформации на дне трещины ему не было никакого дела. Он не хотел работать в пространстве, жалел, что выбрал профессию пилота космофлота, к которой, как выяснилось, оказался полностью непригоден, и почти сломался, намертво вцепившись в рифленый изгиб штурвала.

«Ноль».

Планетолет бросило вбок. Джой мысленно поблагодарил наставников за то, что вбили ему в голову привычку всегда пристегиваться в кресле пилота. Сколов край скалы и помяв борт, его корабль понесся над равниной.

– Джой, глуши ходовую! Гаси движки! – гаркнул динамик.

И только тогда Джой сообразил, что это буксировка и он спасен.

«Атмосферная стыковка есть наиболее сложная операция по соединению двух и более звездолетов…» – бестолково крутилась в памяти фраза из учебника. Вслед за чувствительным толчком защелкали шлюзовые замки. Над люком загорелся зеленый треугольник, Джой по инструкции выключил двигатели, корабли неуклюже накренились и сели на каменистое плато, возвышавшееся над рубиновыми долинами.

Джой словно впервые увидел развороченный пульт, с которого стекала кремовая пена, скапливаясь на полу коричневатыми, испаряющимися лужицами. Сам он тоже был весь мокрый, обессиленный, оглушенный. И единственным звуком в наступившей тишине был звук отъехавшего в сторону люка. Капитан выглянул из шлюза, но Джой даже не попытался подняться ему навстречу.

– Джой, – очень медленно сказал Гардон в переговорник скафандра, – поставь оружие на предохранитель.

Джой вздрогнул. На шее у него все еще болтался бластер Эдварда. Он торопливо выполнил приказ, вскочил и забросил лучемет за спину.

– Да, сэр! Эдвард сейчас без сознания… Я не знаю, что произошло… Он начал стрелять. Но я…

Рэд убрал руку от кобуры на бедре и перемахнул через шлюз, придержавшись за верхний край створа.

– Потом, Джой!

Он бросился к своему пилоту, проверил соединения портов скафа и наружной аптечки и легонько щелкнул по желтой иконке указательным пальцем в перчатке.

– Башку оторву, как очнется… Планетолетчик хренов… Джой! Что стоишь? Иди сюда, бери его за ноги! Тащим в катер. У меня там встроенный медицинский бокс. Как закончим, повторишь рапорт в развернутом виде.

Джой почувствовал себя ребенком, который вывозился, играя в песочнице. От которого взрослые справедливо требуют объяснений: каким образом за полчаса их милый благовоспитанный и сообразительный мальчик превратился в страшилище, подрался, испачкал штаны и сломал все новые игрушки. Джой при всем желании не смог бы сейчас связно рассказать о случившемся даже родной матери. Рэд уселся в кресло первого пилота катера, указал стажеру на соседнее и никаких наводящих вопросов задавать не собирался. Он даже забрало гермошлема не открыл.

Джой вздохнул.

– Сэр, мы шли над долиной. Я на какое-то время потерял сознание, увидел, что Эдвард мечется по кабине с бластером наперевес, и я… – Стажер запнулся. – Я его ударил, чтобы он не разнес пульт. Нас потащило в пропасть. Я хотел выбраться на маневровых, затем вроде бы услышал приказ запустить маршевые двигатели. Сработала только аварийная цепь. И потом я не сразу сообразил, что вы включили энергетический захват.

– Поработал сегодня первым пилотом, Джой? Что ж… боевое крещение.

Джою показалось, что капитан говорит с издевкой. И неуместная ирония вызвала в нем горячую волну обиды. Джой вдруг разозлился на весь свет: на себя, на Гардона, на проклятое Нечто на дне пропасти, из-за которого он выглядел сейчас полным идиотом. Хорошо, если Рэд поверил, что Эдвард Гетт свихнулся первым. Бластер в итоге оказался в руках стажера! Ему хотелось кричать о том, что здесь, всего в нескольких километрах, притаился неведомый враг, а Гардон, рассевшийся в кресле первого пилота, даже не пытается что-либо предпринять!

– Возвращаемся, Джой, – сказал Рэд. – Ты как? Готов?

– Д-да, господин капитан.

– Хорошо. Пристегнись. «Моника»! Это Гардон. Мы стартуем, идем в стыковке. К шлюзу Блохина с носилками! Заложите в систему оповещения запрет на вход в район западных полукольцевых гор. Код красный. «Неустановленное воздействие».

Рэд взялся за штурвал, капитанский катер приподнялся над поверхностью планеты, все выше задирая нос пристыкованного планетолета, оторвал от поверхности пострадавшую машину и потащил над холмистой равниной, дымящейся испарениями вулканических газов.

На десяти тысячах метров у Гардона заломило в висках с такой силой, что к горлу подкатила тошнота.

– Капитан, вы ничего не чувствуете?

Рэд расстегнул кобуру. Сквозь опущенное забрало гермошлема он не мог видеть, как расширились зрачки его юного напарника.

– Джой, – через силу сказал Рэд, протягивая оружие рукоятью вперед, – возьми-ка пока себе. «Моника»! Слышите меня? Кейт?

Связь опять пропала. Стажер тихо охнул. Рэд поднял голову. Над ними, затмевая местное светило, красовался необъятный огненный шар. Даже не шар, а какая-то безобразная кочковатая голова, вся в оранжевых сполохах. Посредине имелась неправильной формы щель. Вместо шеи торчал внушительный букет щупальцев, различных по длине и диаметру, тоже ослепительно полыхающих. Вдобавок шар имел ободок серого цвета, пронизанный красным и розовым свечением, точно ослепительный нимб. Воздух вокруг дрожал.

– О черт… – выдохнул Рэд, глядя, как это что-то или кто-то размером с астероид заполняет собой весь экран.

Стажер закрыл глаза и отвернулся.

Первым очнулся Гардон.

– Джой, черт возьми! – заорал он, стряхивая с себя ощущение липкой скованности, – Разворот с учетом сцепки! Наведение на цель. Не спать!

Окрик капитана вернул парня к действительности. Он схватился за штурвал, Гардон за систему наведения. И началось… Тварь, оказавшаяся потрясающе маневренной, металась по небу, не выпуская из атмосферы. Плазменные носовые пушки капитанского катера причиняли ей массу неудобств – и только! После очередного попадания щупальца нервно вздрагивали, извивались, скручиваясь в огненные кольца, и снова тянулись к кораблям.

– А еще говорят, что в космосе нет чудес, – пробормотал Рэд. – Только физико-химические реакции и биологические объекты… Вас так учили?

– Примерно.

– Не вались на прицеп! И что это, по-твоему, реакция или объект?

– Не знаю, сэр!

– Джой, – вдруг сказал Рэд, озаренный внезапной идеей, – держи штурвал! Удирай от нее. Не давай опутать стабилизаторы. Подставляй планетолет, пусть за него цепляется! Рули, не бойся, я сейчас вернусь.

Гардон скатился по стыковочному тамбуру. Раз не имело смысла стрелять по огню огнем, следовало включить систему наружного пожаротушения, которой все малые транспортные средства на Файре были снабжены по личному приказу командора Вейса. Тогда Рэд страшно злился, считая такое переоборудование излишней предосторожностью, задержавшей несколько рейсов исследовательских групп. Сейчас вся надежда была на то, что система сработает, потому что они стремительно теряли высоту. Рэд добился от разбитого бортового компьютера планетолета готовности к запуску программы наружного пожаротушения и бросился обратно.

– Качественно маневрируешь, малыш! Ничего не скажешь, – еле выговорил он, повалившись на свое место. – Так без командира останешься. Разреши!

На трех тысячах Рэд взял управление и позволил закрутиться за двигательный отсек планетолета целой своре извивавшихся отростков.

– Внимание, Джой! Расстыковка… Разгон!

Взревели двигатели катера. Планетолет, оставленный в клубке щупалец, облился холодными пенообразователями. Озадаченная тварь на несколько мгновений забыла о погоне и раздулась, словно пылающий аэростат. Рэд развернул катер и безжалостно всадил в дюзы брошенной машины плазменный разряд. В атмосферу полетели обрывки щупалец и обломки малого бортового звездолета. Обгоняя взрывную волну, Рэд понесся в зенит с таким ускорением, что компенсаторы нагрузок опоздали на несколько g. Раненая тварь беспорядочно заметалась. Уши порвал пронзительный высокочастотный вой. Джой обмяк в кресле второго пилота и промычал что-то нечленораздельное, когда капитан его окликнул. Рэд вырвался на первый орбитальный уровень, воткнул автопилотируемый возврат и закрыл глаза.

* * *

Учеба в школе Рэджинальду давалась легко. Он частенько витал в облаках, грезил региональным чемпионатом по плаванию, параорбитальными гонками и космическими рейдами. Одновременно. На выпускном вечере наставник сказал ему: «Если вы хотите попасть в Космос, милорд, вам придется стать реалистом. Мне бы очень хотелось посмотреть, существует ли для вас такая возможность». И Рэд впервые решил серьезно поговорить с отцом и матерью о собственных перспективах. Родители должны были вернуться еще два дня назад, но рейс задержала Служба безопасности.

Он пришел домой, от нечего делать включил новости, увидел списки погибших во время теракта на пассажирском лайнере «Радуга» – и заглянул в бездну. Он снова и снова переключал каналы, затаив дыхание, боясь спугнуть надежду, пока не прослушал сообщение от начала до конца. Но даже тогда – не поверил.

Позвонила двоюродная сестра отца.

– Боже мой, какая трагедия! – защебетала она. – Какая ужасная трагедия. Я все еще не могу прийти в себя. Бедный мальчик! Через два дня я, наверное, буду в районе Южного мыса и обязательно к тебе загляну… Ах, как это все ужасно.

Рэд разорвал соединение.

– Здравствуйте, – проникновенно сказал темный дисплей, – с вами говорит региональный центр психологической поддержки подростков.

Рэд выскочил из дома на берегу и, всхлипывая, побежал к морю. Но море не горевало вместе с ним. В блеске раннего утра лазурные волны ласково лизали берег частного пляжа. У причала призывно покачивался дорогущий отцовский катер…

Если бы Рэд побродил по пляжу немного дольше, возможно, его судьба сложилась бы совсем по-другому. Но он вернулся, проскользнул мимо громадного зеркала в гостиной, пугающего бездонной пустотой, собрал вещи и ушел, как ему тогда казалось, – восстанавливать справедливость. И довольно долго верил, что у него получается. Пока не понял, что оказался одной из пешек в чужой игре без правил.

Рэджинальд не сжигал мосты, вступив в действующую наемную армию. Они сами загорелись, стоило ему появиться в рекрутском пункте, взяв девичью фамилию матери – Гардон – и накинув недостающий год. Войны Второй волны были в разгаре, и к добровольцам особенно не придирались, вбрасывая их, почти необученных, в эпицентр боевых действий. К возрасту и документам рекрутеры ожидаемо придираться не стали и даже определили парня в десант. В последующих месяцах непрерывных боев среди новобранцев части он выжил один вовсе не потому, что умел выживать лучше других. Откуда ему тогда было взяться, этому умению? Будущего капитана спасло увлечение параорбитальными гонками. После двухнедельной переподготовки его поставили пилотом на десантный модуль. Рэд освоился очень быстро. Сквозь заградительный огонь планетных оборонных комплексов и боевых кораблей он раз за разом проскакивал практически без повреждений. И командир взвода берег его в бою как залог возвращения на несущий звездолет. Стать реалистом оказалось труднее: после того, как их часть сожгла мирное поселение на Эвионе, Рэд дал командиру по зубам прикладом своего «Карата-41». То есть у него почти получилось это сделать…

* * *

Катер стоял на платформе. Блохин открыл его снаружи ангарным паролем и сунул в проем люка лохматую голову.

– Ого… Вот это вы слетали! Все живы?

Капитан отстегнулся и поднялся ему навстречу.

– Да. У одного глюки, второй вырубился… Займись обоими. Эдди первым забери!