Чем дальше в лес, тем краше волки

Анабель Ли

Чем дальше в лес, тем краше волки

Глава 1

– Аааа…..!

– Что ты орешь-то? Ты бедного мышонка напугаешь! – Сказала я, вставая на колени и пытаясь достать Берти из под дивана, пока он в какую-нибудь щель не уполз.

– Ты чокнутая, Беатрис! – Ответила Стейси, слезая с кресла, куда она заскочила, в надежде спастись от двухдюймового безобидного создания.

– Иди уже в зал, там наверно посетители переполошились от твоего визга. – Я встала, держа Берти в руке и поглаживая его между ушками.

Стейси ничего не ответила, развернулась и пошла к лестнице из подсобки. Кафе у нас небольшое и если громко орать в подвале, то наверху точно будет слышно, даже несмотря на фоновую музыку.

– Ну, что ты вздумал у неё на глазах хвостом вилять? – Обратилась я к мышонку. – Неужели не подождать вечера за досочками в углу? – Выпустила Берти и он побежал как раз к упомянутому укрытию.

Мне нравилось думать, что животные меня слушают и понимают. Ведь действительно, случайно или как, но всегда всё выглядело так, как будто они слышат, что я говорю.

Еще бабушка внушала, что у меня особый талант ладить с животными и я изо всех сил в это верила с детства.

Второе, в чем уверяла бабушка, это то, что у меня есть дар врачевания, который передавался в нашей семье веками по женской линии. В это я тоже верила, поскольку бабушка была всегда для меня живым доказательством: ей удавалось просто интуитивно смешать разные полезные травы таким образом, что полученные настойки и правда помогали поправится. Иногда и мне казалось, что если я в руках подержу раненого животного или птицу, то они быстрее выздоравливают. Так было с котенком Лорэн, который упал в лестничный пролет. Я сделала ему жгуты, и лапка срослась за два дня, хотя во всех книгах, которыми я руководствовалась, изготавливая жгуты, было написано, что процесс займет до двух недель. Конечно никто из моего окружения не считал меня или бабушку способными к врачеванию, да и вообще к чему либо, даже Лорэн сказала, что, видимо, лапка котенка и не была сломана.

Со школы я привыкла слушать в свой адрес либо «чокнутая», либо «полоумная», либо «ведьма». Если честно, последнее – считала комплиментом, потому что предполагалось наличие мозгов. Как бы то ни было, в те редкие моменты когда кому-нибудь требовался отвар или помощь с животным про нас с бабулей вспоминали и вежливо улыбались.

Ладно, пора в зал, может кто успокоительного чайку захочет по бабушкиному рецепту, после устроенного напарницей стресса со звуковым сопровождением.

Еще на последней ступеньке лестницы ведущей из подсобки я услышала голос Стейси:

– … Вот такущую крысу! – Когда моя голова показалась из люка, я оценила размах ее рук, вернее воображения, поскольку она показывала расстояние фута в полтора, при том, что Берти всего два дюйма максимум и то с хвостом и сыром в зубах. Главное, нашла кому рассказывать – Мисс Гревс и ее подружке Мисс Давн – обе старые сплетницы с вековым стажем.

– Да что вы!?! Он у вас и сахар неверно грызёт, что вы на столы выставляете, – тут же нашлась Мис Гревс.

Надо спасать ситуацию, пока мы вообще без клиентов не остались:

– О, Стейси, ты опять про тот фильм рассказываешь? Сколько можно! – Я решительно поднялась по ступеням. – И вообще это была не крыса а космическое существо.

– Так вы не про вашу подсобку? – насторожилась Мисс Давн. – Мисс Барн сказала, что тот нечеловеческий клич, что спугнул Сэра Ригержа, шел как раз из подсобки не иначе, как от нее самой.

Ну вот, Сэр Ригерж заходил. Он заказывал успокаивающий чай для вечернего заваривания, наверно теперь придется ему отвезти. Если честно, я считала, что чай не поможет, потому что Сэр Ригерж боялся абсолютно всего. Это просто удивительно, как он до кафе доходил по вторникам, ведь на пути от его дома до нас можно раз сто умереть от страха: то выхлопная труба проезжающего авто, то решительно настроенная оса-камикадзе, то хрустящие без предупреждения ветки.

– Ну вы же понимаете, что Сэр Ригерж, скорее всего слегка преувеличил опасность. Кричала обыкновенная сипуха, я сама слышала.

– Вы наверно правы, дорогуша. – Мисс Давн моментально переключилась на возможность промыть страдающие от радикулита кости Сэра Ригержа. – Грейс, дорогая, мы просто обязаны к нему зайти. – Обратилась она к подружке.

Я обрадовалась возможности организовать доставку чая без моего участия:

– Дамы, вы не сочтёте за труд передать Сэру Ригержу заказ? В данной ситуации, я уверена, успокаивающий чай – это то, что ему нужно.

– Да, конечно! – Обрадовались старые Леди официальному поводу зайти к дедку и позлорадствовать. – Несите, дорогуша.

Когда за сплетницами закрылась дверь и тоскливо брякнул колокольчик по последним клиентам, покинувшим нас, Стейси повернулась к мне:

– Что за чушь! Теперь все буду думать, что я тоже спятила! – Она демонстративно стянула фартук. – Мне надоело, что ты выставляешь меня дурой перед всеми, я ухожу!

Не стала намекать, что она сама себя дурой выставляет, не поймет ведь, потому что дура. Просто аккуратненько сворачивала её фартук, пока Стейси носилась по залу в поисках своей сумки.

Я даже не расстроилась. Официанты, которых мне удавалось заманить на работу себе в помощь, увольнялись очень часто, почти каждую неделю, поэтому я уже привыкла, ну и вынесла важный урок: фартучки нужны безразмерные унисекс, чтобы не тратится на форму для каждого нового смельчака. Выбирать не приходилось, смельчаки могли быть любого пола и размера.

Когда Стейси ушла, я оглядела все четыре пустых столика. Еще шесть часов вечера, а посетителей никого. Брякнул колокольчик.

– Бея, привет! Мама прислала за настойкой. – Джайлс прошел к прилавку, широко улыбаясь.

– Сейчас вынесу, возьми пока себе пирожное. – Разрешила я ребенку и пошла в подсобку.

Когда вернулась, увидела, что мальчик сидит за одним из столиков и с аппетитом поедает угощение.

– Как мама? – Поинтересовалась я. – Кашель прошел?

– Да, она говорит, твоя микстура – волшебная. – Мальчик встал и направился ко мне, облизывая крем с пальцев. – Это правда, Бея?

– Не знаю, но если твоя мама так считает, то может быть, – улыбнулась я. – Хлеб не просила взять?

– Нет. – Наверно я совсем жалобно спросила, потому что мальчик добавил: – Извини, может завтра.

В семь я решила, что нет смысла сидеть до восьми, устрою себе отдых и заеду к Патрику, моему так называемому бойфренду. «Так называемому», потому что он правда так просто назывался, для моего дяди и всех сплетников нашего маленького городка Беверли. К сотрудничеству мы пришли еще в колледже, когда нас обоих достали родственники и те же сплетники с вопросами о создании ячейки общества. По мнению общественности, божий союз должен был выбить из нас дурь: из меня – то, что я чокнутая, а из него – то, что он гей. Но как всегда все закончилось не так прекрасно, как начиналось. Поскольку мы за четыре года публичной демонстрации здоровых отношений так и не поженились, то виной тому, естественно, были оглашены остатки все той же дури: моя придурковатость и его гомосексуализм. Стоит признать, что Патрику на любовном фронте везло больше чем мне, ну в смысле мужчинам он нравился гораздо чаще, даже нашел себе по интернету тайного возлюбленного. Тайного, потому что в Беверли тот мог приехать, только как друг пары и не чаще, чем раз в полгода, чтобы не быть съеденным на завтрак все теми же сплетниками.

Перед уходом я отнесла Берти сыр и хлеб, а потом заперла люк. Закрывая кафе, перевернула вывеску на «Закрыто» и пошла к машине.

Пока я ехала к дому Патрика, начался дождь. Причем сначала слегка накрапывало, но когда я выходила из машины уже разразился настоящий ливень. За те два шага, что я сделала от машины до дверей, вся промокла и коробка с пирожными тоже.

– Бея, слава богу! – Патрик схватил меня за руку в прихожей. – Скорее, на кухню.

– Ты что в темноте сидишь? Пробки выбило? – Поинтересовалась я, спотыкаясь о наваленные повсюду ботинки, пока он тащил меня вглубь дома.

– Нет. – Он выхватил коробку с пирожными и поставил на стол, а затем протянул мне прихватки. – Бея, спальня оккупирована, я сам не справлюсь.

Кем оккупирована я не успела спросить, меня впихнули в спальню с прихватками и сразу захлопнули за мной дверь. Я огляделась, если честно в темноте оккупанта разглядеть не удалось, зато получилась расслышать. Оса похоже. Я прошла к окну и распахнула его, потом на звук попыталась выискать непрошеного гостя. Получилось только когда глаза привыкли к темноте.

– Давая, милая, домой пора, – прошептала я. – Уверена ты напугана больше Патрика, но поверь, никто не желает тебе зла и тем более потери жала. Лети к себе.

Осу я разглядела только у окна, против света, когда та вылетала.

Закрыв окно, постучала в дверь спальни:

– Давай выпускай, оккупант удалился к себе, – сообщила я через дверь.

Патрик вошел:

– Спасибо! Я уже боялся, что придется спать в гостиной на диване.

– Не думаю, чтобы осе захотелось лечь в твою постель, великовата будет, – усмехнулась. – Ладно я поеду, мне еще домой тащиться, а уже темно и из-за дождя видимость на нуле.

– Может у меня останешься? – Патрик упер руки в бока. – Мне кажется, что если с утра подметят твою машину у моего дома, то следующую неделю мы сможем прожить без поучительных лекций о том, что пора двигаться дальше. Уверен, чета Девон, как встанет в пять, так всех и обзвонят, а если у них сегодня внучка гостит, то еще и фото разошлют.

– Не… Поеду я. – рассмеялась я. – Давай потом провернем.

Усаживаясь в машину, задумалась, что может зря отказалась? Хотя скорее всего первым делом чета Девон позвонят нам, ну чтобы убедиться, а я как-то не готова в пять встать.

Выехав на главную дорогу, направилась домой. Я жила в особняке дяди, который любезно согласился предоставить мне крышу над головой после колледжа. Все-таки жить в самом Беверли, рядом с кафе – гораздо удобнее, чем в маленьком коттедже бабушки в лесной глуши. Мне конечно, если уж честно, там бы больше понравилось, но бабушка уверяла, что надо развивать кафе и искать жениха, раз уж я выросла и выучилась. Она всегда говорила, что меня ждет великое будущее, а для этого надо в город. С дядей я ладила хорошо, он иногда даже помогал с бизнес советами для кафе, но вот тетя и кузен меня на дух не переносили. Радовало лишь то, что они большую часть времени жили в Лондоне потому что Саймон учился в школе искусств. Я конечно не знаю, может у него талант какой-то скрытый есть, но лично я не считала кузена способным создавать что-либо прекрасное, ну или более-менее сносное.

Заруливая на дорожку к дому, я разглядела авто Саймона. Вот не везёт сегодня! Самое неприятное, что машины дяди не было, значит он приедет только к выходным. Зачем кузен притащился на ночь глядя еще и когда никого нет?

Ответ ждал меня в малой гостиной, я еще не вошла, но услышала характерные причмокивания.

– Как ты мог! – Выдала я, с ужасом осознав, что он с какой-то полуголой девицей расположился на диване, а на столе стоит клетка с Черчиллем.

– Ой, Это еще кто? – Испугалась девица с вытравленными белесыми волосами. – У тебя что девушка есть?

Саймон, стянув рукой ширинку на джинсах, лениво проговорил. – Нет, детка, это моя чокнутая кузина. – Потом он повернулся ко мне. – Бея, вали к себе в комнату.

Девица не успокоилась:

– Какого хрена? Вы что с кузиной? – Потом она изобразила полное отвращение на лице, ну чтобы мы догадались на что она намекает.

Я ее проигнорировала, схватив салфетку и накидывая ее на клетку:

– Как ты мог притащить Черчиля сюда и не накрыть тряпочкой клетку. Он же все видел!

– Вы, извращенцы психованные! – Выдала девица и побежала к дверям, прижима к груди блузку.

Саймон не сильно расстроился, ну или меня позлить ему хотелось больше:

– Мне нравится, когда эта тварь смотрит, – выдал он.

Ответить я не успела, девица вернулась: – Как я попаду домой!? Там дождь!

– Оставайся уже тут, мы уходим, – сказала я, хватая клетку с питомцем.

В машину садилась не имея никакого представления куда теперь ехать. Ближайший дом – это коттедж Стейси, но она вряд ли меня пустит, особенно с хомячком. Я повернулась к клетке с Черчиллем, которую поставила не переднее пассажирское сиденье:

– Бедняжка мой! Я представляю, какой шок увидеть этих животных на диване! Лучше бы ты выбрался из клетки и укусил этого извращенца за извращатель. – Я сунула палец между прутиков и Черчилль сразу схватил его обеими лапками. – Ладно, поищем где ночевать сегодня.

На самом деле вариантов нет: только к бабушке.

По трассе ехалось более менее хорошо, я даже разогналась не смотря на ливень. Но когда пришлось свернуть на проселочную дорогу и количество освещения сократилось до двух фар моего авто, пришлось чуть-чуть сбавить. Я конечно понимала, что в здравом уме никто не потащится в одиннадцать вечера в такой ливень по лесной дороге, но я побоялась, что Черчилля укачает, поскольку машину изрядно подкидывало на ухабах.

Я глянула на хомячка, который мужественно смотрел вперед, обхватив прутики клетки лапками:

– Знаю, дорогой, но надо потерпеть, еще не скоро, к часу наверно только приедем.

На дорогу я посмотрела уже поздно, когда огромный пес был буквально в метре от меня.

Я дала по тормозам и выкрутила руль, но все равно осознала, что левым колесом прошлись по мягкому прежде чем влететь в дерево. При резком торможении ударилась головой о руль, вроде сознание не потеряла. В глазах потемнело видимо от страха. Дрожащей рукой я отстегнула ремень и распахнула дверь машины.

Господи! Пес лежал на дороге и да, я явно проехала по лапе, вокруг было кучи крови. Стирая с лица струи дождя вместе со слезами я доковыляла до животного. Наверно это все-таки волк, потому что как-то крупноват для собаки.

Положив одну руку на голову бедняге и вторую на большую лапу я прошептала:

– Я сейчас попробую что-нибудь сделать.

Видела я плохо из-за слёз и дождя, так что если кто-то из стаи захочет отомстить меня явно сожрут, причем Черчиллем закусят, потому что я дверь так и оставила открытой.

Лапка пса под моей рукой явно набирала силу. Я никогда так активно не молилась. С божией помощью или как, но животное открыло глаза и посмотрело на меня.

– Ты как? – Спросила я. – Болит, я знаю, но мы что-нибудь придумаем, только вот в машину надо вернуться и у бабушки мы тебе сварим снадобье.

Пёс заскулил.

– Не плачь. Вылечу! – Я попыталась продеть руки ему под туловище, но он вскочил на лапы. Вернее на три, потому что на раненую встать не смог, только пискнул.

– На ручки ко мне иди, я тебя донесу, – предложила, протягивая ладони.

Пёс помотал головой и я даже глаза протерла, испугавшись не показалось ли.

– Больно до машины-то идти будет, – пояснила я, указывая на авто.

– Нет. – Пёс опять помотал головой, а я потерла виски. Может я о руль сильнее ударилась, чем показалось сначала и у меня галлюцинации, не мог же он мне ответить.

Я встала:

– Ладно, сейчас я тебе место подготовлю на заднем сиденье. – Сама пошла к машине. Меня немного вело, кажется сотрясение все-таки есть. Я просто в шоке была и сразу не осознала.

О том, что машина никуда больше не поедет я поняла, увидев с какой страстью она обняла дерево. Это просто фантастика как я не заметила ничего, испугавшись за пёсика.

Поискала телефон, но естественно в лесу сеть не ловила и такси мне никак не вызвать.

– Ладно, пойдем пешком. – Обрадовала я хомячка, хватая клетку и свою сумку. Документы все из машины забрала, ключи тоже. Жалко конечно, но хорошо, что все живы.

Пошатываясь, повернулась, пёс все так же сидел на дороге и лизал лапу.

– Мы пешком пойдем, может ты всё-таки на ручки ко мне? – но тот опять покачал головой, а готом я услышала:

– Домой.

Наверно люди правы и я чокнутая, теперь уж точно. Не потому что с животными разговариваю, а потому что мне кажется, что животные стали мне отвечать. Но я ответила:

– Хорошо иди домой, а мы к бабушке.

Пёс попрыгал до меня и покрутившись на месте, глянул в чащу:

– Пойдём.

Может я все-таки умерла уже? Я покосилась на Черчиля, тот на меня и похоже кивнул.

Точно померла. Ну, а раз так, то что мне не пойди домой к пёсику? Всяко лучше, чем сразу в ад.

Шагая в кусты у обочины и далее в лес я решила, что прогулка до бабушки всё равно заняла бы всю ночь, так хоть до утра куда-нибудь дойду. Только вот голова у меня раскалывалась и сильно кружилась. О том, что я грохнулась, поняла случайно, ударившись локтем о дерево и уронив клетку с хомяком, которая открылась.

– Черчилль! Только не убегай! – Попросила я, понимая, что сил его искать у меня явно не будет. Облокотившись на дерево я почувствовала, что пёс меня лизнул, но в глазах всё равно стемнело.

Глава 2

– Отец узнает – пришибёт! – женский голос проник ко мне в сознание сквозь ноющую дымку.

– Но мама! Она спасла мне жизнь! Я не мог бросить ее в лесу! – отвечал детский.

– Инэ, ты вообрази, что мы скажем-то? Как Главе клана доложим? Откуда иномирянка взялась? – Женщина явно была в отчаянии. – Придется сказать, что ты вместо экскурсии в дворцовую библиотеку у него в кабинете шарился. Какой позор-то на всю семью!

Я попыталась разлепить веки.

– Мама, смотри! Она проснулась. – Ко мне подбежал мальчик лет двенадцати. – Здрасьте! – Он потряс у меня перед носом забинтованной рукой – Это я! Вы меня лечили, помните?

– Инэ, поди отвар принеси. – Ко мне подошла очень милая женщина с каштановыми волосами. – Девушка, вас как зовут, помните?

Она нагнулась и присела ко мне, на лежанку.

– Беатрис. – Голос прозвучал очень тихо и как-то по-чужому, но я обрадовалась, что имя помню и даже руки-ноги чувствую. Сразу попыталась сесть, но тошнота подступила к горлу моментально.

– Меня зову Ирэ. Я мать этого балбеса, из-за которого вы пострадали! – она взяла меня за плечи и уложила обратно. – Вам пару дней отлежаться надо. Уж и не знаю, как вас благодарить, за то, что исцелили его.

– Я ничего не понимаю, – призналась сразу. – Я собачку сбила.

Женщина поджала губы:

– Я … Э… С иномирянами раньше никогда не встречалась. Может у вас в мире нет оборотней?

– Оборотней? – Я даже не удивилась, ясно что галлюцинации еще не закончились. – У меня высокая температура?

– Ой, я не знаю, мы за лекарем послали старшего, надеюсь скоро подойдёт, – пояснила она.

В комнату вернулся Инэ с деревянной плошкой и Ирэ протянула мне:

– Вот, выпейте, это укрепляющий отвар, он придаст сил. – Она помогла мне сесть и я выпила состав. На вкус очень неплохо, даже тошноту сразу сняло.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Мама, давай пушистика ей покажем, – потом он повернулся ко мне. – Ваш друг живой и не пострадал, кушает сейчас.

– Иди вон, Инэ! Вот, придет отец, будешь знать!

Мальчик ушел, а женщина повернулась ко мне:

– Друг ваш, увидится хочет. Позвать?

– Патрик? – Не поняла я. – Как он мог меня разыскать, я же явно не в больнице.

– Нет, он говорит его Черчилль зовут, – пояснила женщина. – Помните?

Наверно скорая, когда приехала на место аварии и поняв, что это чокнутая Биатрис, меня прямо в психушку и определили. Тут все такие. Кивнуть я не смогла, впервые грохнулась в обморок.

В следующий раз я пришла в себя от ощущения того, что кто-то щупает мне руку. Открыла глаза, оказалось, что мужчина лет пятидесяти в мешковатом коричневом балахоне.

– Вы священник? – Поинтересовалась я. Хоть и на мой взгляд старомодно одетый, но мало ли лечебница стилизована и священника присылают в образе святого Георгия.

– Нет, я лекарь. Как вы себя чувствуете? – Он помог мне сесть.

– Как будто по мне танк проехал, – сообщила я.

– Я не зафиксировал переломов или серьезных травм, что прекрасно. Ваш магический поток очень интенсивен. Если вы будете каждые три часа поглаживать себя по голове, то к завтрашнему дню встанете на ноги.

Н-да, видимо это очередной пациент. Если я буду гладить себя по голове к завтрашнему дню на меня оденут смирительную рубашку.

– Где я? – Решила начать с наводящих вопросов.

Мужчина поджал губы, потом все же ответил:

– В безопасности.

– И где это безопасное место? – настаивала я.

– В мире Воартэр.

– Каком еще мире? – Кошмар, тут что санитаров вообще нет? Почему психи шляются по всем палатам и усугубляют друг другу способность воспринимать окружающий мир?

– В другом мире.

– Я умерла? – уточнила я. Про себя подумала, что лучше бы умерла. Из психушки выйти будет проблематично, особенно раз весь город меня чокнутой считает.

– Нет, что вы! Всё прекрасно, – обрадовал душевнобольной.

Понятно. Ладно, попытаемся отлежаться и потом придумаю, как сбежать.

Псих в балахоне ушел, зато пришел мальчик с перебинтованной рукой:

– Здрасьте! Хотите глазки Фусика? – Он пихнул мне в руки очередную плошку и, к моему ужасу, правда с глазами. Меня чуть не вырвало от отвращения.

– Ты Фусиками кого, санитаров называешь? – спросила я дрожащим голосом, отодвигая плошку и стараясь смотреть на покрывало.

– Кто такие санитары? – Удивился мальчик.

Все ясно, раз он не знает, то Санитаров угробили уже давно. Поэтому все тут и шляются как хотят и никакого контроля.

– Где ты глаза взял?

– Мама приготовила на ужин. – С этими словами он взял один из плошки и запихал в рот, лучезарно улыбаясь.

К горлу подступила тошнота и я зажала рот рукой.

Так, главное ни с кем не спорить – сожрут.

– Бея, слава богу! – Я сначала не поняла откуда звук, пока Черчилль не запрыгнул с пола ко мне на колени. – Я так волновался.

Увидев, как он театрально сжал лапку и положил себе на грудь при этом стоя на задних, меня настолько шокировала, что я не сразу совместила то, что звук-то как раз от него и идет.

– Ч…Черчилль?

– Ну вот! А мне сказали, что ты меня не помнишь! – хомяк бросил гневный взгляд на мальчика жующего глаза.

– Я сошла с ума. – Я сжала голову ладонями. Похоже наши сплетники меня все-таки сглазили. От удара головой я правда спятила.

– Нет, ты что! Всё прекрасно! – Уверил меня мой питомиц.

Так, сначала какой-то псих, а теперь мой хомяк говорят мне, что все прекрасно. Вроде бы питомцу я должна верить, какой ему смысл меня обманывать? В чем тут подвох? В том, что хомяк со мной говорит! Господи, неужели это неизлечимо?

– Бея, ты что разволновалась? – Он подошел к моему локтю и потерся бочком. – Это не настолько шокирует, как например то, что Саймон вчера пригласил меня смотреть на его совокупление с женщиной.

Мальчик подавился очередным глазом.

– Ну и дикий у вас мир. У нас совокупляются только ночью в темноте и точно никого не приглашают, – признался он.

Как бы странно не звучало, но совет психа в балахоне похоже и правда работал, от того что я сжимала голову ладонями мне стало заметно лучше.

– Кстати, мой брат хочет с тобой познакомится, можно я его пущу? – Спросил парень.

Я так и не поняла, почему это кстати, но кивнула. Что уж мне. Лучше всех пациентов сразу выучить и понять кого стоит опасаться. Я имею ввиду больше, чем остальных.

Инэ привел еще одного паренька постарше, который сначала стеснялся в дверях, а потом всё-таки прошагал до лежанки:

– Здрасьте! – Он развел руки в стороны, я даже испугалась что обнимать будет, но не стал, просто постоял так, а потом опустил. – Это я вас от портала притащил, вы не помните? Я Саэ.

Все понятно с ним. Покачала головой, но спорить не стала.

– Ну как она вспомнит, если без сознания была! – Вступился за меня Инэ.

Тут нашу увлекательнейшую дискуссию прервали: в комнату ввалился нереальных размеров мужик:

– Здрасьте. – Сначала он развел руки, глядя на меня, потом повернулся к младшему мальчику: – Изгоню за Территорию! Такой позор на семью! Как я Главе скажу?

Инэ всхлипнул.

Мужчина продолжал:

– Иди к себе и из дома неделю не выйдешь! Никаких ужинов!

Инэ убежал, а мужчина приблизился:

– Завтра придется показать вас Главе, иначе никак. Лекарь небось уже растрепал.

Надеюсь под Главой понимается руководитель лечебницы. Слава богу, он сразу поймет, что я не псих, поэтому кивнула.

– Может домой меня отпустят? – Надежда слабая, но мало ли.

– Это в любом случае только он решит, артефакты по порталам у него.

Что это за артефакты? Может это жаргонное словечко, которым они ту наркоту, что курят называют? Ладно, попытаюсь у Главы выяснить. Но если наркотик – это кошмар. Особенно то, что ребенку тоже дают. Мня наверно тоже уже пристрастили, раз мне кажется, что Черчилль говорит.

Остаток вечера я лежала и гладила себя по голове, периодически ухмыляясь абсурдности происходящего. Но поскольку помогало и к вечеру я смогла не просто сесть, но и встать и подойти к окну, решила не задумываться.