Полная версия
Арчи. Золотая Кровь
– Да, конечно. Что это я… – мама вытерла глаза. – Ты только звони почаще, хорошо? И Мишке звони, он очень скучает.
– Да, – выдохнул я. – Пока.
Я отключился и проверил свои карманы. Хочу курить. Но нечего. Рядом, на тумбочке, лежит пятирублёвая монетка. Я взял её и подкинул. Если орёл – всё будет хорошо. Решка, досадно. Я недолго рассматривал бездушную пятёрку, а затем положил монету обратно на тумбочку и лёг спать.
Дни проходили один за другим, сливаясь в серую массу. Без выходных, утром и вечером, я ходил на процедуры. Сперва всё было довольно невинно – укольчик там, снимок здесь… Ни боли, ни неудобств, но со временем каждый такой поход превратился в пытку. Я не знаю, что они вытягивали из меня толстыми шприцами, но было очень больно. После процедур я чувствовал себя ужасно – вялость, слабость во всем теле, головокружение, иногда – судороги. Обезболивающее доктора отказывались ставить, говорили, что нельзя, – кровь требовалась без примесей. Уроды.
Целый месяц я жил в таком темпе. И вот, когда все анализы и исследования завершились, пришло время второго этапа – прививки жидким чипом.
Я прошёл через коридор-душ, потом меня побрили, дали новенькую белую пижаму и проводили в отдельный кабинет, куда раньше не пускали. Там я встретил остальных ребят, и увидел поставленные в ряд медицинские капсулы.
Доктор, у которого вместо правой руки был протез, лекторским тоном рассказал, что это новейшие модели и они должны следить за состоянием наших тел и в случае чего – предупредить врачей.
– Капсулы именные. Найдите свою и залезайте внутрь, – закончил он.
Мы разбрелись, и я довольно быстро нашёл табличку с моим именем – Артём Князев.
Залез в капсулу, устроился поудобнее и с лёгким страхом начал ждать доктора. Им оказалась девушка. В руках она держала прозрачный шприц – жидкий чип выглядел как серая вязкая жидкость.
– Закрой глаза, – посоветовала девушка и нажала на кнопку рядом с моим лицом.
С негромкий шипением мои руки, ноги, торс и даже шею зафиксировали автоматические ремешки. Я дёрнулся и сглотнул. Иголка на шприце длинная и толстая.
– Закрой глаза, – повторила девушка.
Я зажмурился, и через пару секунд почувствовал очень болезненный укол в грудь, в районе сердца.
Сразу после “прививки” мне стало плохо. Закружилась голова, я потерял сознание. Иногда просыпался в капсуле, чувствовал, как всё тело огнём горит. Пытался кричать, но не получалось – рот онемел. Я снова вырубался, и так целых два дня, как потом сказала Джулиан.
Окончательно проснулся я уже на кушетке. Тело не болело, только жутко чесалось. И курить так хотелось…
– Результаты, – услышал я, медленно приходя в себя.
– Образец успешно вживлён всем реципиентам, степень отторжения разная, вплоть до отказа.
– Кто это?
– Последний реципиент из выживших.
Я открыл глаза. Это они про меня сейчас? Справа надо мной стояли два доктора в масках и изучали какую-то панель рядом с кушеткой.
– Ты как? – один из докторов посмотрел на меня. Это был тот самый, что про капсулы рассказывал, с протезом.
– Плохо, – прошептал я.
– Видишь что-нибудь необычное?
Я хотел покачать головой, но замер. Перед глазами и правда мелькали какие-то цифры и графики.
– Вижу.
– Отлично, – выдохнул доктор. По собравшимся морщинкам в уголках его глаз я понял, что он улыбается.
С тех пор начался самый долгий период пребывания в этой тюрьме. Анализы брали гораздо меньше, всего раз в неделю, но зато остальные шесть дней доктора работали с моим жидким чипом.
Я ложился на специальную кровать, меня жёстко фиксировали и присосками подключали провода почти ко всем частям моего тела – от лысой головы, которую брили каждую неделю, до пяток.
Джулиан говорит, что они так получают и анализируют сигналы. Во время подобных процедур я чувствовал дикую боль в голове. Иногда даже сознание терял.
Я всё чаще хотел умереть. Безнадёжность и безысходность давили. Но держаться мне помогали редкие разговоры с родными – с выздоровевшим и пошедшим в школу братом, с папой, который снова начал ходить, со счастливой мамой. Всякий раз, когда я был на грани слома, мне разрешали связаться с родными. Такие разговоры давали мне силы держаться и терпеть дальше. Меня гримировали, а на планшете включали какие-то фильтры, чтобы мама не перепугалась, увидев моё лицо, больше похожее на обтянутый кожей череп.
Все дни смешались в один, и где-то через месяц, когда я отдыхал у себя в комнате после очередной процедуры, у меня в голове раздался механический голос:
Инициализация… Приветствую, хозяин.
Я сильно перепугался. Вскочил с кровати, отбросил книжку, которую читал, и заозирался.
– Кто? – прохрипел я невнятно.
Жидкий Чип Ноль-Ноль-Восемь, хозяин.
Я замер.
– Чип?
Да, хозяин.
Я потёр голову. Мой жидкий чип, наконец-то, заговорил, хорошо… Я поднял с пола книжку – “Экономический анализ” – и пошёл на выход. В эти дни я много времени уделял своему образованию. Учил языки, читал книги по юриспруденции, экономике, физике и, конечно же, математике. В школе я любил математику. Ходил на олимпиады, занимал призовые места. В этом месте я, наконец-то, смог к ней вернуться. Часто мне помогала Джулиан, она очень хороша в математике и легко объясняла самые сложные темы. И латынь она тоже знает, учит нас всех потихоньку на пару с Альбертом. С другими иностранными языками я попросил помочь Като. Она мне английский и немецкий объясняла, а я ей – русский.
– Артём? – знакомый доктор, у которого вместо руки был протез, сидел за компьютером, когда я вошёл в кабинет для процедур.
– У меня чип заговорил, – выдавил я. Не могу нормально говорить, когда вижу белые халаты – чувствую сильный страх. Сразу заныли исколотые руки и спина.
– Отлично, – я услышал радость в его голосе. – Пойдём, проверим.
Он проводил меня к специальной кровати. Я покорно разделся и лёг, и на меня прикрепили провода. Голова разболелась, хотя ничего ещё даже не началось.
– Поговори с чипом, – попросил меня доктор.
– Эмм… Чип? – чувствуя себя дураком, произнёс я.
Слушаю вас, хозяин.
– Кто ты?
Жидкий чип, хозяин.
– А где ты?
В ваших генах, хозяин.
Генах. Это как вообще?! В голове не укладывается. Я немного завис.
– Дай ему имя, – подсказал мне доктор.
– Буду звать тебя… Алиса, – брякнул я первое, что пришло на ум. Её голос больше походил на женский, чем на мужской.
– Благодарю за имя, хозяин.
Мне показалось или голос чипа стал более человечным? Звучит как бред.
Я общался со своим жидким чипом под руководством доктора. Вроде и радоваться должен – всё же прорыв в исследованиях, я полезен. Но дикие боли в голове во время беседы с Алисой убивали меня. Сколько это будет продолжаться? Я уже сделал свой выбор и не собираюсь от него отказываться. Мои родные. Я выбрал их. Потому что я – старший брат Мишки, первый сын отца. Но, может, уже хватит? Я и так готов делать всё, что говорят, зачем меня так мучить? Я же не каменный…
С этого дня у меня появилось новое хобби – разговоры с Алисой. Она стремительно очеловечивалась. Её голос стал менее механическим, и всё чаще я забывал, что она – чип в моих генах. Казалось, что Алиса – ребёнок, который медленно растёт и обучается, впитывая информацию об окружающем мире. Спустя неделю после пробуждения Алиса заменила мне переводчик.
Благодаря ей я теперь легко общался с Като, Джулиан и другими ребятами на их родном языке. Кроме этого Алиса помогала мне быстро усваивать информацию, как-то воздействуя на мой мозг. Мне стало проще изучать новые языки и понимать математические задачи.
Я сам не заметил, как сблизился с Алисой. Она стала моим лучшим другом, хоть и не была человеком. Ей я мог рассказать о всех проблемах, она понимала меня лучше, чем кто бы то ни было.
Дни проходили один за другим, опыты не прекращались. Меня редко кололи, в основном работали с Алисой. Несколько раз собирали… к-хм. Семя. Понятие не имею зачем.
В одно утро, ничем не отличавшееся от других, я проснулся и уставился в потолок.
– Алис, а сколько я уже тут? – спросил вслух. Резко захотелось курить, я даже почувствовал запах сигаретного дыма.
– Уже год и два месяца, Артём, – ответила Алиса приятным женским голосом, который сейчас почти не отличался от человеческого.
– Досадно… – протянул я. – Включи музыку, пожалуйста.
– Да.
В голове заиграла мелодия. Вивальди, один из любимых композиторов Като Куроки. Это она меня на него подсадила. Алиса сумела подключиться к незащищенной сети, и у меня появился доступ к музыке. Не знаю, все ли чипы так могут или у меня особенный.
– Алис, а я смогу выбраться отсюда? Или тут и умру?
– Артём, мне неизвестно.
– А ты сможешь убить меня, Алиса? И скинуть всё на несчастный случай? Тромбом сосуд закупорить или с сердцем что-то сделать.
– Нет.
– Досадно…
Я взял с прикроватного столика медальон и открыл его. Глаза отца одобрительно смотрят на меня, брат тепло улыбается. Моя красивая мама радуется. Я захлопнул крышку. Моя семья здорова и счастлива. Это главное.
– Алиса, а что символизирует цветок эдельвейса? – спросил я, разглядывая рисунок на бронзовой поверхности медальона.
– Артём, цветок эдельвейса – символ мужества и отваги, верности и любви.
– Верности и любви… – я отложил семейную реликвию и встал. Умылся, сделал зарядку и поплёлся на завтрак, в общую столовую.
В этой больничке тюремного типа после укола жидким чипом выжило двадцать пациентов. Из семнадцати с золотой кровью осталось только девять. Не хочу думать, что случилось с остальными восемью. И не хочу знать, по каким причинам сюда попали другие люди, с обычной кровью.
Я взял поднос и набрал еды – суп с кальмарами, гречка с грибами и драники. Ну и сок. Кормили нас неплохо. Лучше, чем дома.
– Привет, – поздоровался я, подходя к столику, где завтракали другие ребята с золотой кровью. После получения жидкого чипа мы ещё больше сблизились и ели всегда вместе.
Я расположился, как обычно, с краю, рядом с Джулиан, что сидела в пижаме зайца и зависала в смартфоне. На экране прыгал Алекс – мультяшный заяц, он же – жидкий чип Джулиан, которого она умудрилась как-то визуализировать. Мы с Алисой так не умеем. Я взял ложку и зыркнул на живого зайчонка, мордочка которого выглядывала из-под пижамы Джулиан. Мне на миг почудилось, что этот мелкий кусок шерсти показал мне язык.
– Привет, – мне улыбнулась Като. Она всегда сидела напротив меня. С ней у меня были самые тёплые отношения. Мама правильно поняла – девушка мне нравится. Только вот нет у нас будущего…
– Привет, лысик, – громко поздоровалась Черри, махнув мне здоровенным фолиантом с изображением Бога Ра. – Ты прям как Птах из Египта, такой же гладкий.
– Сама-то, – буркнул я. Черри немного раздражала меня своей экспрессивностью.
– Все мы лысые, – мудро заметил Альберт и встряхнул головой. Искусственные чёрные волосы упали ему на лоб. Не расстаётся со своим париком. В кожаных байкерских одеждах, сидящий в инвалидной коляске, он выглядел очень колоритно и, чего уж скрывать, – странно. Даже более странно, чем бабка Апудо из Африки. У неё не было глаз, и она вечно что-то бормотала себе под нос.
Мы обедали, вяло переговариваясь. Иногда я бросал взгляды на Като. В компании она всегда была самой тихой, почти не говорила.
– Артём, как у тебя успехи с чипом? – с вызовом спросил Колин с другого конца стола.
– Не твоё дело, – неохотно ответил я.
– Да и дураку понятно, что хреново всё. Я вообще удивился, что он у тебя заговорил. Ты же слабак, – Колин осклабился и кинул быстрый взгляд на Като. Я уже давно понял, что этот прыщавый придурок запал на неё и бесится, ведь она предпочитает мою компанию.
– Не твоё дело, – повторил я.
– Да ты совсем охрене…
– Колин, – спокойным голосом одёрнул норвежца дедушка Омад. Он сидел рядом с Като и с удовольствием жевал сладкую морковку, иногда зачёрпывая суп. Он терпеть не мог капусту, поэтому тщательно выискивал её и перекладывал на отдельную тарелку.
Одного слова Омада хватило, чтобы Колин заткнулся. Омад – белобородый старик родом из Ирана с очень холодными глазами. Джулиан как-то проронила, что руки этого старика по локоть в крови. Его побаивались и старались ему не перечить.
– Спасибо, – я улыбнулся Омаду. Тот в ответ просто кивнул и продолжил вылавливать капусту из супа.
– Артём, ты свободен сегодня? – тихо спросила Като. – Поможешь? Я не могу разобраться со спряжением глаголов.
Уверен, что сейчас Колин заскрежетал зубами.
– Конечно, – я легко кивнул.
Я часто помогал Като с правилами и произношением русского языка. Правда, обычно это заканчивалось многочасовыми разговорами ни о чём. Като очень любила звёзды и могла много о них говорить.
После завтрака мы с ней пошли в учебную комнату и там закрылись. Нас уже перестали смущать камеры, мы давно к ним привыкли. Не знаю, была ли это случайность или воля Богов, но именно в этот переломный для моей жизни день я впервые поцеловал Като.
– Если вдруг мы сможем выбраться и у нас будет мальчик, – тихо говорила она, – как бы ты назвал его?
Мы сидели на полу, опёршись о стену, и говорили, говорили, говорили.
Я задумался. У Като тяжёлая судьба, и мы с ней в чём-то похожи. Она как-то обмолвилась, что согласилась стать подопытной ради младшего брата, который родился смертельно больным.
– Как будет Миша на японском? – задумчиво спросил я.
– Михаил – подобный богу, да?
– Да.
– Тогда Камидзю.
– Так и назовём, – я наклонился к её губам, но тут раздался тревожный вой сирены. Мы с Като тут же подскочили и испуганно переглянусь.
Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену, в комнату вбежали люди в масках, схватили нас и потащили на выход.
– Пусти! – я пытался вырваться, но меня держали крепко.
Сирена выла, люди бегали по коридору как угорелые, а нас тащили в комнату процедур. Я посмотрел на Като – она смирилась и совсем не сопротивлялась.
– В капсулу их, – раздался холодный голос Доктора. Того самого, с большой буквы, что предложил мне сделку, в которой на кону была моя жизнь. Его голос я бы узнал из тысячи.
Я, пока меня вели, видел и слышал других пациентов. Дедушка Омад без сознания висел на руках двух бугаёв в масках, Джулиан шла сама, испуганно озираясь, а Черри вели силой, она кричала и отбивалась.
Нас утащили в комнату, где стояли медицинские капсулы, и запихнули в них. Я дрался – во мне кричало отчаяние. Я прекрасно понимал, что мы все тут беспомощны. Да и каждый из ребят это понимал – я слышал только вопли Черри, она единственная не желала сдаваться до последнего.
Ремешки плотно приковали меня, крышка капсулы с шипением захлопнулась, оставляя в полной темноте. В моё тело воткнулись иглы, и я физически почувствовал холодную жидкость, что побежала по венам.
– Алиса, – прошептал я и не услышал своего голоса. – Алиса, что со мной? – голова кружилась. Я попытался пошевелиться, но не вышло. – Алиса, скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Но она молчала. И я замолчал – мой рот онемел, как и остальное тело. Я медленно умирал. Я не мог говорить, не мог двигаться. Просто лежал и понимал, что всё, конец. Мне было страшно. Очень. Я никогда не чувствовал такого ужаса, моё сознание гасло, было темно, я задыхался. Слёзы обжигающим потоком полились из глаз.
Не хочу умирать. Пожалуйста…
Глава 3. Дневник
– К-ха, – я резко выдохнул и закашлялся. Почему так тяжело дышать? Где я?
Инициализация…
Чип?
Здравствуй, Артём. Я – Алиса, Жидкий Чип Ноль-Ноль-Восемь.
Голос Алисы звучал странно, полумеханически, словно весь её прогресс в очеловечивании обнулился.
– Где я? – с трудом прохрипел. В горле сухо, жутко хочется пить. Веки неподъёмные.
– Арчи? – рядом раздался обеспокоенный женский голос.
Что? Я с трудом разлепил глаза. Деревянный потолок, большое окно слева. Лежу на кровати.
– Арчи, гулья твоя башка, ответь же!
Артём, ты не в своём теле! – Алиса заговорила почти как раньше, почти как настоящий человек. – Что-то странное. В этом теле тоже золотая кровь. И ваши ДНК схожи. Как такое может быть…
Я сглотнул. Как не в своём? Трудно дышать, трудно думать. Еле-еле повернул голову и попытался оценить ситуацию. На меня с тревогой смотрела высокая симпатичная девушка с белыми, как снег, волосами и красными, как кровь, глазами. Позади неё хмурился высокий старик с тростью. У него были белые завязанные в хвост волосы и густая длинная борода. Оба в белых одеждах с алыми знаками на груди. Ближе к двери две девчушки в серых платьях нервно переминались с ноги на ногу.
– Пить, – прохрипел я. Надо разобраться, что происходит. А потом уже думать, как я оказался, чёрт возьми, в чужом теле! Эти доктора меня в другой мир, что ли, отправили?!
– Воды! – рыкнула беловолосая девушка за спину. Одна из девчонок шустро побежала к столику, стоящему у стены, и спустя пару секунд подошла со стаканом к кровати.
– Давай помогу, – девушка помогла мне сесть и аккуратно напоила. Я заметил на её белой одежде, с левой стороны груди, алый значок в виде цветка эдельвейса, окруженного цепью. Сразу вспомнился медальон нашей семьи.
Я сделал ещё один глоток и посмотрел на пальцы девушки. Тонкие и длинные, с белыми ногтями. На безымянном пальце белое колечко.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул я, когда стакан опустел. И сразу же закашлялся, грудь жгло.
– Арчи, держись. Потерпи ещё немного. Скоро придёт эскулап, он поможет, – тревожно сказала девушка и убрала стакан.
Эскулап? Это лекарь, что ли? Я поднял на неё глаза и невольно залюбовался её лицом. Очень красивая, я никогда не видел таких прекрасных женщин, даже в фильмах. Только губы искусанные и тревога в глубине глаз. Такое же затаённое волнение я видел на лице другой девушки. Като…
Перед глазами всплыл её образ. Где она? Что с ней?..
Сейчас не время думать о прошлом.
“Алиса. Что произошло? Как я оказался не в своём теле?”
Я не знаю. Это тело Арчи Драгина. Он умер, и после его смерти пробудились мы. Ты и Арчи имеете схожее ДНК. И кровь у обоих – без резус-фактора.
Девушка негромко переговаривалась со стариком. Кстати, а я ведь понимаю язык, хоть это и не русский. Похож чем-то, но не он.
“Алиса, кто они?”
Девушка – Наталия Белова, родная тётя Арчи. А пожилой человек позади неё – Михаил Белов. Арчи очень давно с ними не виделся, а когда приехал сюда – впал в кому. Ты можешь вести себя, как хочешь, они не заметят разницы.
Закончив разговор с Михаилом, Наталия подошла ко мне, в её руках была небольшая фляжка. Она протянула её мне.
– Выпей, это лекарство. Тебе полегчает.
Я дрожащими руками открутил крышку и сделал глоток. По телу разлилось тепло, боль и правда немного утихла.
– Спасибо, – прошептал я и вернул фляжку. Как же трудно дышать!
– Хороший мальчик, – Наталия печально улыбнулась. – До чего же довели тебя Драгины… – её глаза предательски заблестели. – Прости, что не вытащили тебя раньше.
“Алиса, о чём она?” – мысленно спросил я, прикрывая веки.
Не знаю. Я постепенно считываю память тела, но из-за смерти его первого владельца возникают некоторые сложности.
У входа в комнату раздался шум, и внутрь вошёл высокий старик в такой же одежде, какая была на Михаиле и Наталии. Но значок отличался – эдельвейс был алым не полностью, а только по контуру, красные прожилки вились по белым лепесткам, а в середине цветка красовалась римская цифра три. У старика была короткая чёрная борода, такого же цвета короткие волосы, пронзительные карие глаза и большой выпуклый лоб.
– Мастер Михаил, – он обозначил полупоклон Михаилу Белову, а затем и девушке: – Наталия.
– Вылечи его, Витя, – тяжёло бросил Михаил.
– Сделаю, что смогу.
Эскулап подошёл ко мне, закатывая рукава и открывая жилистые руки с белыми, как и у Наталии, ногтями. На безымянном пальце выделялся перстень с отчеканенной римской цифрой три.
– Не бойся, я не наврежу, – он неумело улыбнулся. И я только сейчас понял, что дрожу. Мне страшно.
Артём, успокойся. Этот лекарь поможет тебе. Он не враг.
Я выдохнул и постарался унять дрожь. Досадно. В лабораторных застенках я, видимо, заработал себе фобию. Эскулап аккуратно убрал одеяло. Я был почти голым. Только бинты на рёбрах и трусы. Худющий, как скелет.
Он ловким движением срезал бинты. Настолько быстро, что я даже не заметил, чем именно.
– Ох-х-х!
Я глубоко вздохнул. Чёрт! С левой стороны, прямо по контуру выступающего ребра, красовалась большая синяя опухоль.
Эскулап нахмурился и приложил к ней правую ладонь.
– Ай, – резкая боль прошила моё тело, и я вздрогнул, с открытым ртом наблюдая, как на руке лекаря выступили красивые витиеватые узоры и засветились изумрудным светом.
“Алиса!”
Артём, это не то место, где ты раньше жил. Магия – неотъемлемая часть этого мира. Как в фэнтези книгах. Но называется она здесь по-другому, я пока не разобралась в нюансах.
Ничего себе!
Под зелёным свечением опухоль уменьшилась, но кожа на том месте всё равно сохранила неестественный синий цвет.
– У него нет ребра – вдруг сказал эскулап, не убирая руки. – Похоже на врождённый дефект, но я не уверен.
– Гуль, – коротко выругалась Наталия. – Не может такого быть! Алина бы рассказала!
Алина Белова – мать Арчи. Она умерла, когда прежний хозяин тела был маленьким.
– Может, клан Драгиных запретил говорить, – пожал плечами эскулап. – Парень болен. И я не понимаю, как он до сих пор жив, – зелёное свечение пропало, узоры на его руке медленно погасли. – Для веника это невозможно. У парня скверна в лёгких, его чакросистема в груди покорёжена.
Наталия, округлив глаза, с ужасом посмотрела на меня.
“Алиса!” – мысленно завопил я.
Веники – обычные люди, которые не смогли постичь Грань. Я не знаю, что такое скверна и чакросистема.
Какие веники?! Какая скверна?! Я из последних сил сопротивлялся обрушившейся на меня панике. Неизвестность, болезнь, чужой мир… Всё это дико пугало. Ещё и лекарь топчется рядом. Ненавижу докторов!
– Драгины ответят! – прошипела Наталия, придя в себя. – Они не только угробили Алину, но и сына её не сберегли!
– Витя, – подошёл Михаил, постукивая белой тростью. Я только сейчас отметил, что старик выглядит внушительно – могучий, крепкий. Кончики пальцев тёмные, будто измазанные в мазуте, а ногти белые, как и у Наталии. На безымянном пальце – перстень. Его красные глаза быстро пробежались по моему телу. – Ты сможешь его вылечить?
– Мастер Михаил, – эскулап печально покачал головой, – это не в моих силах, парень смертельно болен. Он умрёт со дня на день.
Михаил холодно посмотрел на лекаря, тот пожал плечами.
У меня внутри всё похолодело. Как это, умру?
Артём, я запустила полную проверку тела. Это займёт некоторое время.
– К тому же, – эскулап с сомнением взглянул на меня, – парень каким-то образом умудрился начертить узор Призыва.
– Что?! – Наталия вскрикнула. – Гулье дерьмо, что тут вообще…
– Ната, – рыкнул Михаил, и она замолчала, подавившись словами.
Затем, прищурившись, смерил меня взглядом.
– Как обыкновенник смог получить такой сложный узор?
Я нашла эти воспоминания. Арчи обнаружил книгу с подробным описанием, как начертить узор. Вместе с книгой было и особенное перо. Всё в твоей сумке.
Пока Алиса говорила, а я пытался сообразить, о чём идёт речь и как не выдать свою неосведомлённость, эскулап поднял мою левую руку и ткнул пальцем в предплечье. По моей коже побежали белые узоры. Ломаные, волнистые, прерывистые и двойные линии, кружочки на запястье и большая спираль на локте. Белая вязь охватывала всё предплечье. Красиво.
– Гулья жопа, – ругнулась Наталия.
– Кто тебе нанёс этот узор? – строго спросил Михаил.
– Сам нарисовал, – промямлил я.
Михаил поднял брови.
– В сумке, – выдохнул я, гадая, что же натворил предыдущий владелец этого тела.
– Принесите вещи Арчи! – рыкнула взбешённая Наталия на девчонок. Видимо, они служанки. – И поживее, гульи вы подстилки!
– Ната, – Михаил зло посмотрел на девушку, – сдерживай свой грязный язык хотя бы при племяннике.
– Прости, – пробормотала Наталия.
“Что за гули, Алиса?”
Я смирился с происходящими странностями. Хотя нет. Скорее, отложил все вопросы на потом, оставил их для будущего себя. Сейчас важнее понять, где я оказался и как мне не подохнуть.
Это монстры, враги человечества. Они живут за пределами городов.
“А в каком я городе?”
В Петербурге. А жил раньше в Московии, столице Империи Русов.