Дело ясное, что дело тёмное

Мы идём на уступки – нам идут на уступки. Так и живём. Только чародеи – интриганы, выступают, притесняют нас и всё под видом добродетели. Чего уж там говорить, живут они в большем достатке, лучше – одним словом, чем мы – оборотни. Таковы законы – куда без них…

Эх…

Собственно, а что: «эх»? Я никогда не думала о притеснении и неравенстве между кудесниками и полулюдьми. С чего вдруг я? Наверное, наслушалась болтовни Евгения, вот и сама прониклась.

Нет. Не мне судить кто кому из одарённых магией должен. Вон люди живут себе в Миргороде и всех на своей территории не только принимают, но и не притесняют. Не всё так плохо, как может показаться. А Евгений с его разговорами пусть идёт лесом.

Я аккуратно сложила вещи и положила их на кресло. Мне казалось, что если я обернусь ненадолго, то никто не заметит. Как там: не пойман – не вор? Мне просто необходимо восстановиться, снять усталость, приободриться. А шлейф магии, который останется после оборота можно обрубить – Северные кошки делают такое мастерски, а я что не их породы? Всего-то и надо, что умыться прохладной водой, прочитать древнее заклинание, брызнуть на зеркало и нарисовать на нём руну «Кокон бабочки». Внутренняя магия соединиться с чародейством символа и всё – снова просто человек. Так делали издревле мои пращуры – так делаю я.

Да, я из древнего рода и горжусь этим! Мои предки умели заметать следы, охотиться и оставаться независимыми, верными только себе и семье. Магия, скопившаяся в наших генах, крови, бегущей по венам, живущая в наших головах, подсознании, помогала справляться с проблемами, лицедействовать перед законом, жить, как мы считали нужным – по собственным правилам.

Бабушка подарила мне знание камуфляжа магии – передала по наследству. Братьям такое не по силам, увы. Только женщины нашего рода, и то не все, умели притворяться, убирая чародейский «шлейф» после оборота. Это помогало нам во времена войн с магами и репрессий людей в отношении оборотней; уберегало и в мирной, такой простой жизни среди кудесников.

Мои плечи сами собой распрямились, а губы раздвинулись в улыбке, стоило мне вспомнить о своём роде. Я соскучилась по ним – по братьям, хоть с Титом и созванивались почти каждый день. Происходило такое набегу, но нам хватало времени перекинуться парой фраз. Он интересовался моей столичной жизнью, а я отмахивалась от него бессвязными отговорками.

М-да. Столица земель чародейских – оазис, жемчужина на холме королевства!

Семь дней я жила в гостинице в самом центре Магогеста – в его столице с одноименным названием, но толком не видела города. Я всё время куда-то мчалась, спешила, опаздывала, и ни разу не прошлась по тихим аллеям, не посетила музей, не бывала в королевском театре.

На протяжении недели мне приходилось сдерживать собственную магию, контролировать себя, эмоции – да много чего. Но наступала ночь, очень короткая из-за графика работы, и я стаскивала с себя одежду и оборачивалась кошкой. Жаль, охотиться не имела права без разрешения, и всё на что была способна: завалиться в кровать прямо так, «не снимая шкурки».

Пожалуй, только магия оборота и красавица—Луна поддерживали меня всё это время. Только из-за них сохраняла ритм, который задавал хозяин. Евгений сопровождал меня повсюду, и я почти привыкла к его шуточкам, скабрёзным фразам, намёкам. Он выручал меня, когда задавали вопросы в конторах, на которые я не могла ответить – было видно сразу, что полностью погружен в ситуацию и Буков ему доверяет даже в мелочах.

С Валентином же мне удалось пересечься лишь раз за всю прошедшую неделю – он был занят. В основном поручения от него передавались либо в письменном виде, либо устно через Евгения. Но тот случай, когда наши пути пересеклись, и Валентин явился ко мне в комнату, стал для меня некой отдушиной в рутинной, сумасшедшей жизни.

М-да-а-а-а… Даже сейчас, вспоминая этот момент, почувствовала, что улыбаюсь.

В тот вечер, Буков постучал в деверь и после моего отклика распахнул её. Я как раз закончила разбирать очередную кипу бумаг и занималась тем, что раскладывала их по папкам, чтобы на следующий день отправиться по делам с Евгением.

Валентин стоял в проёме, подперев плечом косяк, и улыбался. Я замерла на месте и пожала плечами – жест растерявшейся и не очень сообразительной девицы. Мы смотрели друг на друга и молчали: я ждала распоряжений, Валентин – не знаю чего хотел. Наконец, я догадалась положить стопку на стол и подойти к молодому хозяину, заикаясь произнесла:

– П-прошу, входите. Вы х-хотели дать новые поручения?

– Мы перешли на «ты», помнишь?

Как такое забыть?! Подснежники завяли, но ощущения от подарка и запах цветов ещё долго преследовал меня в романтических воспоминаниях. Даже стало казаться, хоть и не собиралась до конца признавать этого, что увлеклась Буковым. Да, вот так глупо прониклась симпатией, перерастающей в нечто пограничное с влюблённостью. Понимаю – пора, ведь все женщины моего рода выходили замуж очень рано, потому и влюблённость вполне закономерна в моём возрасте, но что-то останавливало меня, и это «что-то» называлось рассудком.

Впрочем, проявлениям скованности и смущению рассудок не мешал, а от осознания того, как выглядела со стороны, становилось только хуже.

– Да. Прости, – поджала губы и отвернулась, досадуя на собственную растерянность.

– Ты много делаешь для меня. Спасибо. Но главное – ты помалкиваешь. Я тебе доверяю.

Очень кстати пришлось подобное замечание, и приятно, что он доверяет мне. Было в чём. Бизнес мага по законодательству королевства считался мошенничеством с целью наживы. Никакого риэлтерского дела, как виделось мне поначалу, не существовало, а был только чародей – Валентин Игоревич Буков, который выгодно скупал и перепродавал чужое имущество в обход налогов в государственную казну.

Конечно же, он рисковал, но как сказал Евгений: «Чутьё у Валентина бешенное». Я верила, потому что видела подтверждения этому. Дело спорилось, точно двигалось по маслу. Я не считала прибыль хозяина специально, но даже навскидку она составляла приличную сумму.

– Ты много делаешь для меня, – повторил после короткой паузы Буков, продолжая стоять на пороге, – и я хочу пригласить тебя на праздник. В королевстве принято отмечать Новый год в ночь на первое января, но я знаю, что в Долине оборотней празднуют наступление года два раза.

– О! Ну, как же! – я хлопнула себя по лбу и покачала головой. – Конечно! Виносова ночь! Совсем замоталась!

Пожала плечами, помотала головой, мысленно ругая себя за то, что не смогу выбраться на помолвку к Титу. А ведь я обещала и могла быть расторопнее с бумагами. Был ещё вариант: попросить шефа проложить портал к землям клана, но я не решалась на просьбу…

Кому я вру? Себе? Я страшилась встречи с Мартином настолько, что готова, точно школьница, прогуливающая контрольную работу, не явиться на праздник к Титу. Тонкий, бессовестный внутренний голос нашёптывал, что так будет только лучше и спокойнее для всех, включая самого Тита. Кому во время торжества нужны семейные разборки? То-то и оно – никому!

Плохо поступала? Очень! Но Тит простит, а если не простит, то поймёт меня. А Мартин… Эх, что о нём говорить: Мартин, он и есть – Мартин и этим всё сказано!

– Я не могу отпустить тебя сейчас в клан – порядок таков. Заранее надо было договариваться со специальными службами, но…

Я встрепенулась, а по сердцу бальзамом растеклись сказанные магом слова. Он думал обо мне! Извинялся!

Ой, мамочки! Даже продолжать предаваться размышлениям в том же ключе страшно! Охота трансформироваться в кошечку, трижды, против часовой стрелки, крутануться, ухватив кончик хвоста зубами. Такое нехитрое действие помогает от сглаза ведьмы или того хуже – проклятья колдуньи. Жизнь налаживалась – я это чувствовала!

Но всё же: неужели у нас взаимные чувства?

Ой-ёй-ёй! Визжать хочется от радости. Наконец-то и у меня такое… То самое… Ну, это…

– Но? – проронила я, подначивая собеседника.

– Я приглашен на Новогодний бал к друзьям. Он проходит здесь, на территории ликантропской диаспоры и по случаю, совсем недалеко от гостиницы. Это тебе…

Парень выпрямился и вытащил из-за спины руку, в которой держал две связанные между собой голубыми лентами коробки.

– Что это? – моему удивлению не было придела, а в голове зароились разные мысли и все они сводились к простой истине: брать или не брать подарок?

– Платье. В тон к нему туфли подобрали. Возьми.

Молодой человек сделал шаг через порог, потом ещё один и мне ничего не оставалось, как двинуться к нему навстречу. Когда я, выдавив из себя какие-то слова: толи оправдания, толи благодарности, толи радости, взялась за низ коробок, наши пальцы переплелись. Доселе незнакомые ощущения пронзили меня, словно электрический ток. Сила, сродни магической заполнила каждую мою клеточку и заставила щеки покраснеть.

– Не смущайся, пожалуйста, – нежно улыбнулся Валентин, – мне очень приятно самому это сделать – пригласить тебя, чтобы вместе отпраздновать. Я…

Его лицо изменилось – стало серьёзным, даже суровым немного. В глазах притаилась грусть, негодование и надежда. Но откровения так и не сорвались с губ парня. Вместо этого он кивнул, буркнул: «Надо идти», и скрылся в коридоре.

М-да. Приятно получать подарки, а ещё приятнее, когда чувства симпатии взаимны.

Ура! Ура! У меня тоже появилось что-то, про что я только слышала, но никогда не ощущала. И как мне однажды сказала бабушка, зарождающееся чувство было особенным и моим, только моим. Его нельзя описать словами, но одно всё-таки подходило: «Прекрасное».

Я улыбнулась воспоминаниям. Вот день настал! Сегодня торжество, а я едва шевелюсь после трудовых подвигов.

Глубоко вдохнула, прислушалась к себе и почувствовала, как тело покрылось мурашками, а вслед за этим – шерстью. Мышцы налились теплом и силой. Магия окутала меня, и я, упав на четыре лапы, тихо мурлыкнула.

Сделав круг по просторному номеру с кроватью и диваном в самом углу, комодом и дамским столиком с зеркалом у противоположной стены, массивным шкафом, я лапой отодвинула тяжёлую, шелковую штору и прыгнула на широкий подоконник.

Просторная улица за окном выглядела графическим рисунком, фигуры на котором кудесник заставил шевелиться. Я мяукнула, вильнула хвостом и устроилась удобнее, подобрав лапки. Животная магия лечила моё уставшее тело, заряжала его энергией. Не хотела ничего делать, только смотреть вдаль на бредущих по обледеневшим тротуарам пешеходов и мчащиеся куда-то машины.

Небо набухло тяжёлыми, графитовыми тучами и казалось, что вот-вот упадёт на землю. Никто их ныне живущих не сможет выбраться из-под плотного покрывала – задохнётся, барахтаясь внутри, стараясь спастись.

М-да. Настроение – в самый раз для Новогоднего бала в стиле апокалипсиса, а не обычной вечеринки в честь Виносовой ночи.

Я устроила мордочку на скрещенные лапки и продолжала наблюдать за картиной, по ту сторону окна. Неожиданно я увидела знакомую машину, из которой вышел Евгений. У него в руке была маленькая коробочка. Оборотень ввалился в магазин, на котором красовалась вывеска: «Артефакты и травы». Уж и не знаю, что он делал там, но вышел через полчаса, снова сел в машину и укатил.

Наверное, я задремала, иначе как объяснить собственный испуг от стука в дверь. Спрыгнув с подоконника на передние лапы, я пробежалась по полу и спряталась в ванной комнате. Дверь ожидаемо открылась, послышались шаги, а затем раздался голос шефа:

– Виола! Ты здесь?

Пришлось сосредоточиться и вернуть себе человеческий вид. Ступни тут же обжёг холод кафельной плитки.

– Виола! – снова позвал гость.

Быстро натянув белый гостиничный халат, я вышла из ванной:

– Здравствуйте, – улыбнулась я. – П-простите, я н-не слышала.

Для пущей убедительности, я показала пальцем на дверь санузла. Смутилась под добродушным взглядом Валентина и, от нахлынувшего беспокойства, уставилась на собственные ступни.

Хозяин волновал меня, приводил в смятение, как женщину. Был приятен мне, как никто до этого момента. Даже обучаясь в университете, ни к кому из парней не испытывала ничего подобного. Если быть совсем честной, то со мной такое вообще впервые.

– Ты опять со мной на «вы», – сделал шаг ко мне Буков, а я замерла, стараясь даже не дышать. – Это так мило.

Его дыхание коснулось моей чёлки и немного пошевелило волоски. Вдоль позвоночника прошёлся холодок. По рукам и пояснице побежали мурашки. Тело будто сковало невидимым панцирем. Всё, на что я была способна это дышать – глубоко, до боли в груди.

– Я заметил, что так происходит, – пальцы босса коснулись кожи скул, скользнули к подбородку, – когда ты очень волнуешься.

Тяжело сглотнула, но двинуться так и не смогла. Просто смотрела на губы Валентина, произносящие слова, на округлый подбородок, на длинную шею и молчала, внимая его словам.

– Но это так… – пауза возникла сама собой, ведь губы Валентина были уже у моего уха. – Так будоражит. Ты красавица. Я смею надеяться, что не отклонишь моё приглашение на бал.

Всё на что меня хватило – помотать головой, подтверждая этим, что договорённости в силе. В тот момент моим глазам открылся небольшой, круглый, серебряный медальон, висевший на широкой цепочке, на шее у Букова. Большую его часть скрывала черная футболка с круглым воротом и длинными рукавами, обтягивающая торс Валентина. Но я отчётливо видела золочёную дугу, в которую вонзался острый угол. Между дугой и краем кругляша виднелась изгибающаяся точно змея ветвь с мелкими цветочками.

– Я счастлив, – опалил дыханием кожу мочки моего уха Буков. – Пора одеваться, Виола.

– Да, – выдохнула я. – П-пора.

Я так и стояла посередине комнаты, пытаясь подавить смущение, и провожая хозяина взглядом. Только когда за ним закрылась дверь, я шумно выдохнула и с разбега бросилась на кровать, зарываясь в подушки, пряча от мира свои пунцовые щёки.

Сообщение на телефон пришло в тот момент, когда я докрашивала ресницы, стоя у зеркала в ванной комнате. Завертев флакончик, я направилась в комнату и взяла мобильник со стола. На экране красовалось имя: «Мартин».

Нет-нет-нет! Только не это!

Настроение тут же ухнуло вниз и разбилось о дубовый пол номера. Бросила трубку на кровать, словно она могла обжечь меня и, скрестив руки на груди из-за набежавшего тотчас озноба, подошла к окну. За прозрачным стеклом падал крупный снег. Давно стемнело, и улица утонула в жёлтом свете фонарей. Движение на проезжей части стало интенсивнее – горожане торопились домой.

Как я раньше всего этого не замечала? Вот оно – рядом. Два этажа вниз и Магогест у твоих ног, Виола!

Магогест…

Я находилась в городе, расположенном за тысячи километров от Демората – столицы Долины оборотней и ещё столько же до земель клана, но продолжала быть в зоне влияния старшего брата. Один звонок от него и я готова мчаться ещё дальше – хоть на край света, в земли Вечной мерзлоты, куда угодно, лишь бы он не смог до меня дотянуться.

Ладно. Зачем о грустном вспоминать? Надо узнать, что потребовалось от меня и пойти с Валентином на праздник. К тому же Мартин не стал бы сам писать мне сообщения, а попросил бы Тита или Эмиля сделать это. Тит откликнулся бы по доброте душевной, а Эмиль – чтобы я про него не забыла. Остальные братья пока в недосягаемости Мартина – все трое служат в гвардии.

Вспомнился снимок, сделанный на телефон после присяги братьев на верность королю и землям Долины оборотней. На нём трое одинаковых молодцов в военной красно-синей форме щедро раздаривали улыбки миру. Фиолетовые глаза светились гордостью, а рыжие вихры были коротко пострижены по военному стандарту.

Неужели что-то случилось с кем-то из тройняшек? Вот же я глупая гусыня!

Бросилась к кровати и схватила телефон. Руки дрожали, но я медлила не по этому – мне стало страшно. Очень.

Наконец, глубоко вдохнув, я нажала на символ на экране мобильника и прочитала:

«Приглашение на бал по поводу знакомства тебя с твоим будущим женихом разостланы. Бал состоится в начале июня будущего года. Отказ будет воспринят, как личная обида жениха. Мартин».

Как мило! Братик в своём репертуаре!

Нет, вы только посмотрите на него: он всё решил!

Я… Я не знаю, что я сделаю! Я…

Скажите, пожалуйста, какой тут хозяин моей жизни нашёлся! Отказ, видите ли, будет неправильно воспринят! Да плевать я хотела на… на…

Да что за жизнь-то у меня такая, даже плюнуть на всё, как следует, не получается! И ведь он знал, знал, что я не смогу отказаться, не из-за себя – из-за братьев. Всё просчитал, Мартин, буквально всё!

В наших краях не принято отказывать женихам. Всё на что я могу рассчитывать – сражение между претендентами. В таком случае, пусть даже победит один из нескольких, я всё равно имела право отклонить предложение. А в моём случае даже второй кандидатуры нет. Что делать? Что?

В дверь постучали. От неожиданности я подпрыгнула на месте и взвизгнула. Глухая преграда отварилась, и на пороге стоял хозяин. Он хмурился, а его взор блуждал по моей фигуре.

Мы оба молчали с минуту, пока Валентин, наконец, не спросил:

– Тебя кто-то напугал? Что-то случилось?

Его взгляд переместился с моего лица на руку, в которой я продолжала сжимать телефон. Я мотнула головой, инстинктивно спрятав обжигающий ладони аппарат, и растянула губы в улыбке:

– Т-так, мелкие с-семейные неурядицы. П-проходи.

Я снова заикалась и ненавидела себя за это – никак не удавалось взять эмоции под контроль. Но был в таком положении единственный плюс: я была поглощена поведением Мартина и почти совсем не реагировала на ореол романтики, который предвкушала от предстоящего бала.

– Я взял на себя смелость… – перешагнув порог, маг приблизился ко мне. – Попросил Евгения купить – занят был… безделушку. Она очень украсит твой наряд.

Не знала что ответить. Злость на выходку брата всё ещё клокотала внутри моего существа, но успела подметить волнение, с которым чародей произносил слова.

– Я не уверена, что…

– Не отказывайся, – перебил меня маг. – От чистого сердца.

Валентин сунул руку во внутренний карман пиджака, сшитого по лекалам двухсотлетней давности, и вытянул из него узкий чехол – раскрыл его. На дне серебряной лентой извивался браслет.

Меня просили не отказываться – я не отказывалась, молчала.

– Можно? – улыбнулся Буков.

Я подала руку, и моё запястье обнял холодный металл.

– Ты прекрасна, – с чувством произнёс хозяин, и поцеловал мои пальчики.

Новые эмоции захлестнули меня, и голова пошла кругом. Валентин стоял очень близко, держал меня за руку и другой – обнимал за талию. Настолько близко я стояла в своей жизни только с братьями, когда они учили меня танцам в паре.

– Я знал, что голубой цвет подчеркнёт твои необыкновенные глаза.

Ну, всё – я растаяла и стала пунцовой! Наверное, густой румянец на белой коже смотрелся ужасно. Катастрофа! Что делать? Караул!

– Платье чудесное, спасибо, – промямлила я, удивляясь тому, что не заикаюсь.

Оно и в самом деле было чудесным, и сшитым по фигуре. Длинное – до самого пола, с глубоким декольте. На голубом фоне ткани расцветали нежные фиалки.

– Пойдём? – демонстративно выставив локоть, чтобы я за него ухватилась, спросил Валентин.

– Пойдём, – кивнула я.

Мы направились к выходу. По дороге подхватила маленькую сумочку, висевшую на дверце шкафа, и сунула в неё мобильник.

Мартин подождёт, а сейчас у меня праздник. Потом решу, что делать с проблемой. Был вариант обратиться к главе клана, попросить его о защите и отмене договора между женихом и Мартином, но об этом я подумаю завтра.

Глава 6

– Не-е-е-знаю! – рыдала я на плече у Тита. – Очнулась здесь. В своей комнате. В усадьбе. Одна. Я вам уже говорила.

Дом был заполнен людьми и магами в полицейской униформе до отказа. Они что-то осматривали, проверяли, упаковывали, тихо переговаривались. Забрав очередную безделушку или чиркнув что-то на листе бумаги, прикреплённому к папке-планшету, служители закона растворялись в воздухе или тихо прошмыгивали мимо моей комнаты – я видела их в приоткрытую дверь.

Странно, что я всё это замечала, ведь мне не до этого сейчас. Я едва не кидалась на стену от произошедшего накануне, но, тем не менее, в памяти оставались лица всех, кто попадался мне на глаза. Дело во второй сущности – моей другой ипостаси. Кошка рвалась наружу, и я едва сдерживала её. Хорошо, что Тит рядом – при старших и без их разрешения оборота не свершится. А полицейский оборот не разрешит – как пить дать не разрешит.

– Да-да, вы говорили, – кивнул инспектор, сидящий в кресле, и сделал пометку в протоколе, который мне предстояло подписывать после опроса, – но, поймите, в том и состоит моя работа: задавать вопросы.

Я жалобно всхлипнула и заревела с новой силой. Тит обнял меня и прижал к себе. На его белоснежной водолазке красовались огромные мокрые пятна от моих слёз, но любимый братик, словно не замечал их, продолжая утешать меня.

Эх, если бы ещё что-то ласковое сказал, совсем как в детстве, я бы успокоилась. Но… не то нынче положение, чтобы проявлять ласку к младшим сёстрам – необходимо прояснить обстоятельства случившегося происшествия и понять, что же делать дальше.

– Давайте ещё раз пробежимся по вопросам, – канцелярским тоном заявил инспектор полиции, которого звали Пупков Соломон Янович.

Я икнула – последствия затухающей истерики. Инспектор из-под очков спокойно глянул на меня, и я кивнула в знак согласия. Тяжело выдохнув, села на кровати удобнее, чтобы видеть полицейского. Тит продолжал обнимать меня за плечи, выражая тем самым братскую поддержку. Его сине-фиолетовые, огромные глаза со смоляными ресницами смотрели на меня ласково, подбадривающе.

Непроизвольно шмыгнув носом, я промокнула платочком глаза. Тит улыбнулся и подмигнул мне, а я скорчила скорбную физиономию в ответ, выпрашивая сочувствие к себе. Ну, не дать – не взять: словно мне не двадцать лет, а три годика, и я забралась на коленки к одному из старших и клянчу любовь и ласку, показывая разбитую во дворе коленку.

Увы, кроме цвета глаз и белизны кожи нас с Титом, Мартином и Эмилем ничто в облике не роднило. У братьев были чёрные волосы, прямые носы, тонкие губы, но красавцем с таким набором черт уродился только Эмиль.

Тройняшки, – Олаф, Макс и Андрей, – как и я, носили рыжую шевелюру, но в остальном походили на старших братьев. Это я одна появиться на свет курносой, низкорослой, с пухлыми губами и ямочкой на подбородке. В детстве мне казалось, что именно эта впадина уродует моё лицо и делает некрасивой. «Вот бы она появлялась на щеке, как у Эмиля, когда он улыбается, – думала я, – так ведь нет же: на самом видном месте вскочила!»

– Прошу вас ещё раз ответить на вопрос… – сделал паузу полицейский, и его взгляд пробежался по записям, а мне лишь оставалось ждать, и тихо ронять слёзы на подол платья, пока он выдаст следующую фразу.

Неожиданно воздух в комнате уплотнился. В углу у двери возникла маленькая сверкающая точка. Она быстро увеличивалась, превращаясь в глянцевую кляксу, – будто кто-то брызнул краской, но она повисла в воздухе, противореча всем законам гравитации.

По мере того, как клякса разрасталась, она становилась не такой яркой, лоснящейся, переливающейся, как в первое мгновение. Вскоре мерцающее пятно приобрело очертания эллипса и разверзлось – Сумеречный портал открылся.

Смахнув очередную порцию слёз со щёк, я снова икнула, тут же всхлипнула, наблюдая, как из глубин магического туннеля выходит Полин Щука со стаканом, наполовину заполненным прозрачной жидкостью, в руке. За ним следовал Эмиль с неизменной улыбкой на красивых губах.

Первое желание – бежать! Я даже дёрнулась, но Тит прижал меня сильнее.

Я влипла! Теперь точно!

– Никаких вопросов вы, инспектор, без моего ведома не зададите, – сунув мне в руку свою ношу, спокойным тоном заявил Щука. – Этот дом мой и любые действия, включая допросы, вы имеете права вести только с моего разрешения.

Я глотнула из стакана, слушая Полина Щуку и таращась на Эмиля. Но спастись от проблемы не смогла – продолжила икать и шумно вздыхать, разглядывая красавца-братика.

Осознание вины перед семьёй медленно заполняло меня, утягивая на самое дно самобичевания. Я хотела стать самостоятельной, решать собственную судьбу, поступать, как нашёптывали мне сердце и разум, а не подчиняться слову старшего, но всё вышло так же, как с Эмилем. Я опозорила всех – и вот расплата за мой гонор.

Эмиль не решился подойти близко к нам с Титом, а замер в паре шагов от кровати, на которой мы сидели. На брате была надета чёрная форма с эмблемой горностая на рукаве. В руках Эмиль держал куртку того же тона со множеством заклёпок. Но самым главным сюрпризом оказалась портупея, перехватывающая шикарный торс братца, и висевшая на ней кобура – явно не пустая.

Переведя взгляд на Тита, я изобразила удивление на лице, но мой «любимец» наморщил нос и помотал головой, давая мне понять: «Не сейчас, сестрица. Вопросы потом».