По следу диверсанта. За час до рассвета

– Лейтенанта ранило!

Бойцы засуетились, двое пограничников вознамерились выбраться из помещения и затащить раненого командира обратно, но из казармы, куда спешил Константинов, вынырнул один из оборонявшихся там пограничников, схватил контуженного старлея и затащил его внутрь.

– Отставить, наши его забрали! – скомандовал Бузыцков.

Румыны после непродолжительной паузы снова поднялись в атаку с намерением захватить помещение казармы. Иван открыл по атакующим огонь из «Дегтярева», но в эту секунду из окон казармы посыпались гранаты. Прогремели несколько взрывов, противника разбросало в разные стороны, двое уцелевших начали отползать обратно к блокгаузу, атака румын снова захлебнулась.

– Молодцы, братцы, молодцы, так держать! – подбадривал товарищей Бузыцков.

А в казарме тем временем, политрук Бойко пытался привести в чувство контуженого командира.

Константинов уже пришёл в себя, но звон в ушах уходить пока не собирался.

– Гена, – прохрипел старлей, – Гена, надо что-то решать, иначе все поляжем.

– Не волнуйся, командир, бойцы у нас геройские, держатся, – Бойко достал флягу с водой и дал командиру.

– Патроны кончаются, сомнут нас, контратаковать надо, – уже более внятным голосом сказал Константинов, – выбить их, ублюдков, с блокгауза.

Политрук улыбнулся и кивнул, пока Александр командовал обороной в соседнем здании, Бойко послал троих бойцов во главе с сержантом Михальковым разобраться с румынами, засевшими на потерянном оборонительном рубеже пограничников. Но политрук не знал, что на заставу пробрались выжившие пограничники из уничтоженного резерва, так и не доехавшего до заставы, и присоединившиеся к ним уцелевшие бойцы соседней заставы.

Тем временем Михальков провёл Юрия и его бойцов в удобную позицию, за небольшим холмиком и разбомбленным складом, где можно было незаметно подползти к блокгаузу. Там его дожидались ещё двое бойцов. В ответ на их удивленные лица Владимир рассказал, что привёл подкрепление, на которое «случайно наткнулся».

– Ага, случайно наткнулся он, – Рудко потер кадык, – как коршун сверху свалился и нож к горлу приставил, ни вам здрасьте, ни как поживаете.

– Мыкола, я же извинился, – пожал плечами Михальков, – меры предосторожности, сам понимаешь.

– Меры у него, в следующий раз как наверну за такое, мало не покажется!

– Ты вон лучше им наверни, – рассмеялся Владимир и кивнул в сторону блокгауза.

– Им тоже сейчас достанется, я им бошки с удовольствием поотворачиваю.

– Вот и славно, – таким настроем Владимир остался доволен и перевёл взгляд на раненого Соколова.

– Юра сказал, ты стрелок хороший?

– Так точно, – ответил Александр. – Так! Я хоть и подраненный, но тут отсиживаться не собираюсь! – опять начал было спорить раненый, но Луговой хлопнул его по плечу.

– Не будешь ты отсиживаться, Сашок, – успокоил друга Юра.

Михальков потянулся в заросли густого кустарника и выудил оттуда винтовку и ремень с подсумками для обойм.

– Это тебе подарок, будешь прикрывать нас, – в руках у Соколова оказался трофейный «КАР98» с оптическим прицелом и запасом патронов.

– Ничего себе, – обрадовался Александр, – вот это вещь, где взял?

– Где взял, там уже нет, – загадочно улыбнулся Владимир, – ну что, бойцы, готовы к подвигам?

Пограничники закивали.

– Юрок, значит план действий такой: мы с парнями незаметно подползаем к блокгаузу и закидываем его гранатами. Как только взорвется – поднимаешь своих и выбиваем оставшихся. А ты, орлиный глаз, следишь чтобы нам задницы не прострелили, – Михальков хлопнул раненого Сашку по козырьку фуражки. – Ребята на заставе нас поддержат огнём, и после взрывов будет контратака, надеюсь, они там все живы.

– Понял, Володя, ждем взрыва и идём в контратаку, – ответил Луговой.

– Ну, тогда с Богом.

Три бойца, приготовив гранаты, по-пластунски двинулись к румынам.

Соколов, взяв трофейную снайперскую винтовку, сразу скрылся из вида в ближайших зарослях. Вояка из него сейчас был неважный с изувеченной осколками ногой, а вот снайпер он отменный, на стрельбах лучшие показатели выдавал.

Тем временем старший лейтенант Константинов с бойцами отбили ещё одну атаку противника. Бойко рассказал командиру о том, что послал бойцов напасть на противника с фланга. Оставалось надеяться, что враги не успеют заметить Михалькова прежде, чем он подкрадется к блокгаузу. Константинов оставил политрука командовать в казарме, а сам, пригибаясь, побежал обратно к зданию, где оборонялись остальные бойцы. Забежав на второй этаж, где в это время Бузыцков выкашивал из «Дегтярева» ряды противника и собрав командиров отделений, лейтенант сообщил о предстоящей контратаке.

– Слушайте меня, бойцы, – начал Константинов, – сейчас наши товарищи подбираются к блокгаузу, как только он будет уничтожен, мы должны отбросить противника с территории заставы до самой границы. Всем готовиться к контратаке, штыки примкнуть! Бойцы разошлись обратно по своим отделениям и начали готовиться к контратаке.

Тем временем Михальков с бойцами уже был у блокгауза. Сквозь стрельбу и огненные вспышки сержант слышал румынскую речь и видел мелькавшие лица вражеских солдат.

– Ну, ребятки, не подведите.

– Гранаты к бою! – скомандовал сержант, и бойцы синхронно закинули вовнутрь огневой позиции три гранаты, следом полетели ещё две.

Раздались несколько оглушительных взрывов, из амбразур блокгауза вырвался пылевой вихрь. Как только выстрелы с блокгауза стихли вся застава поднялась в контратаку.

Из здания заставы первым выбежал Константинов и, ведя огонь из своего ППД, бросился в сторону румын. Следом за ним устремились остальные пограничники, сверкая штыками на утреннем июньском солнце. Через секунду отделение под командованием старшего политрука Бойко атаковало противника с правого фланга. Следом за ними в бой вступило отделение Лугового, блестяще подготовленные пограничники ворвались в ряды румынских солдат и сошлись с ними в рукопашной схватке. Противник, не ожидавший такой дерзкой контратаки от пограничников, начал спешно отступать к мосту.

Пограничные войска СССР относились к НКВД и были подконтрольны лично народному комиссару внутренних дел Лаврентию Павловичу Берия. Нарком следил за подготовкой и обучением пограничников, за снабжением погранотрядов самым лучшим и современным стрелковым оружием, таким как пистолет – пулемет Шпагина (ППШ-41) и самозарядная винтовка Токарева (СВТ-40), а также продовольствием. Но данные типы вооружения только начали поставляться в войска, и не все командиры застав успели укомплектовать ими свои отряды.

Как бы не обстояли дела с новым вооружением – выучка и подготовка советских пограничников была намного эффективнее румынских войск, и ворвавшиеся в ряды противника пограничники сейчас наглядно это продемонстрировали. После неудач в первых же сражениях на всех участках государственной границы СССР 22 июня 1941 разозленное командование Вермахта издало негласный приказ: «Пограничников в плен не брать, расстреливать на месте». Настолько умело и яростно оказался отпор погранцов прославленной гитлеровской армии.

Схватка за 5-ю заставу продолжалась. Пограничникам удалось выбить противника с территории заставы. Неся серьезные потери, бойцы гнали румын к захваченному мосту.

Отделение Лугового сражалось храбро, даже Суханов, у которого утром после обстрела грузовиков случилась истерика, и Юре пришлось его успокаивать, убил нескольких вражеских солдат в штыковой схватке. Егор Бондарев, радист из заставы старшины Семёнова, отстреляв весь свой боезапас, бил румын саперной лопатой в одной руке и штыком от винтовки в другой.

Бойцы заставы не знали, что к ним подошло подкрепление с тыла, и чуть было не открыли огонь по выскочившему из-за угла заставы Луговому и его бойцам. Вовремя сообразив, что это свои, пограничники атаковали занятую врагом оборонительную позицию, успешно освободив её. Луговой, Михальков и Рудко ворвались в уничтоженный взрывом блокгауз и прицельным огнём добили уцелевших румынских солдат. Для Юрия боевое крещение могло закончиться гибелью, если бы не подоспевший Мыкола, который точным выстрелом снял румынского офицера, набросившегося на Лугового сзади. Юра поблагодарил бойца, и они присоединились к атаке на предмостовые позиции.

Румыны отступали. Вражеская артиллерия открыла огонь по атакующим, но несмотря на это, неся потери под артиллерийским обстрелом, пограничники достигли своих потерянных рубежей и ворвались в окопы занятые противником. В узких траншеях разгорелась настоящая резня, пограничники вступили в рукопашную схватку с противником вытесняя их прочь. Первым на занятые позиции ворвался старший лейтенант Константинов и уничтожил два пулеметных расчёта румын. С румынской территории на противоположной стороне Прута по пограничникам ударил ураганный пулеметный огонь.

По мосту через Прут двинулась вражеская автоколонна с пехотой. Юрий с бойцами добежали до оборонительного рубежа. Артобстрел усиливался, бойцы вжались в землю, патронов у многих почти не осталось. Некоторые пограничники, схватив трофейное оружие, вели огонь из него. У Юрия ещё оставались патроны к винтовке, но их хватило бы на пятнадцать минут хорошего боя.

– Берите трофейные пулеметы и перекидывайте их сюда! Огонь по колонне! Они не должны пройти! – командовал Константинов.

Луговой и Бондарев открыли огонь по колонне, румыны, спрятавшись за машинами, продолжали наступать. Юрий прицелился и выстрелил в водителя второй машины, первую обстреляли из пулеметов. Выстрел убил противника, машину повело, она пробила заграждение и рухнула в реку.

– Да сколько же их, твою мать! – кричал Суханов, – сержант, у меня патроны на исходе!

– Ваня, лови, – Юра достал из подсумка две винтовочные обоймы и кинул их бойцу.

Пограничник поймал их, отдернул затвор, чтоб вставить одну обойму в винтовку, и в эту самую секунду в него попала вражеская пуля. Суханов дернулся и на секунду замер, даже не поняв, что сейчас произошло. Иван опустил глаза на свою грудь и видя, как его гимнастерка начинает быстро пропитываться кровью выпустил из рук винтовку и сполз по стенке окопа.

Юра выстрелил по врагам, снующим между уничтоженной техникой в центре моста и наконец увидел еле живого Суханова.

– Ванька! Ты чего это, Вань?!

Сержант пригнулся и бросился к умирающему товарищу. Когда он добрался до него, то понял, что жить Ивану осталось не больше пары минут.

– Ну как же так, Ванька?! Ну как же так! – кричал Юра, держа его на руках.

Пуля попала ему в грудь, Луговой разорвал гимнастерку на раненом бойце и увидел, как из груди, со стороны левого легкого толчками выливается кровь. Иван закашлял, из уголка рта потекла красная струйка.

– Мама… как больно… мамочка, – прохрипел Суханов.

– Держись, Ваня, ты только держись, все будет хорошо, – Луговой крепко зажал рану, чтоб хоть немного приостановить кровотечение.

– Я смог, Юра…не струсил… я не струсил.

– Ты молодец, Ванька, только не умирай! В госпиталь поедешь, подлечишься и как новый будешь, на свадьбе еще у тебя погуляем, Вань! – Луговой держал ладони на ране, но кровь продолжала выливаться сквозь его дрожащие пальцы. – Ты только держись…

Суханов начал бледнеть, рана была смертельная, и сержант это понимал.

– Не бросайте меня тут, – Иван смотрел в глаза Луговому, из его рта с кашлем вытекала кровь.

– Не говори глупости, все будет в порядке, держись!

Суханов с трудом дышал, Юрий видел, с какой болью давался каждый вздох его смертельно раненому товарищу. Луговому вдруг впервые стало страшно. Страшно по-настоящему. Страшно до дрожи, до крика, страшно так, что хотелось бросить все и бежать без оглядки как можно дальше, пока ноги не сотрутся в кровь. В этот самый момент, он увидел войну во всей ее ужасающей красе. Держа на руках Ивана, он понял, что она оказалась не такой романтичной, как ее описывали в книгах и фильме про бравого красного командира Чапая, который он посмотрел незадолго до армии.

– Не умирай, Ваня, – Луговой держал голову Ивана, а на глазах проступили слезы, – все будет хорошо, ты только не умирай!

– Прощайте, братцы, – прохрипел из последних сил Суханов и вдруг… улыбнулся, – а хорошо как…дома… у своих… хорошо… – Иван сделал последних вздох и обмяк.

Сержант смотрел на убитого. Ещё какую-то минуту назад он был жив, шёл в атаку рядом с ним, дрался с врагом и не боялся. А теперь его нет, как и всей его роты, которая полегла от рук немецкого пилота. Остался только он и раненый Саня Соколов, который прикрывал атакующих огнём из снайперской винтовки. Только сейчас до Юры начало доходить, что же это такое… война.

– Сержант, вы откуда взялись? – к Луговому подбежал политрук Бойко.

Два с половиной года он прослужил с теми бойцами, которые остались лежать возле тех машин. Два с половиной года он видел их светлые лица, общался с ними, с кем-то успел подружиться, ходил с ними в наряды на границу и просто отдыхал вечерами, сидя в беседке у казармы и слушая рассказы о том, как они начнут жить после демобилизации. А теперь они все мертвы. Кто-то хотел пойти учиться в техникум, кто-то планировал устроиться на хорошую достойную работу, у двоих парней даже успели родиться дети, кого-то ждала невеста, и они собирались пожениться после возвращения. Молодые ребята, многим не было и двадцати лет, впереди которых ждала целая жизнь, в одну секунду погибли под вражескими бомбами, так и не взяв на руки своих детей и не увидев счастливые лица матерей. А всегда веселый Ваня, который не мог и пяти минут продержаться, не ляпнув какой-нибудь дурацкой шутки, заставляя свой взвод надрывать со смеху животы и вечно получавший за это наряды по кухне. Ваня, который еще вчера хвастался в беседке, как после армии вернется к себе в Ленинград и пойдет работать в уголовный розыск, чьи россказни никто не воспринимал всерьез, лишь подшучивали над ним – сейчас лежал с простреленной грудью на руках Юры и смотрел стеклянными глазами, в которых только что погас яркий луч его жизни и смотрел в летнее Молдавское небо.

– Сержант? Да очнись ты! – политрук ударил Лугового по щеке и привел его в чувство.

Юра оторвал взгляд от мертвого Суханова и взглянул на политрука.

– Вы кто такие и как тут оказались? – повторил вопрос Бойко.

– На подмогу ехали из комендатуры, нас самолёт обстрелял, все погибли кроме нас троих, по дороге ребята с 10-й заставы присоединились. Так и дошли сюда, встретили Михалькова, а дальше вы все видели.

Политрук протянул ладонь к лицу Ивана и закрыл ему веки.

– Вы молодцы, вовремя успели.

Юрий кивнул в ответ. Враг снова начал атаку, под интенсивным артиллерийским огнём штурмовые подразделения румын начали наступать на мост.

Пограничники понесли серьёзные потери, от заставы осталось 14 человек, двое были ранены, один тяжело. Патроны подходили к концу. Но враг выбит с помещений заставы и отброшен за территорию границы, а застава заняла свои прежние позиции.

До вечера 22 июня противник ещё два раза пытался перейти границу и все два раза отбрасывался обратно. Подкрепление, в том числе и машины с боеприпасами, не могли приблизиться к обороняющейся заставе из-за вражеской артиллерии, которая уничтожила спешащий на помощь резервный корпус кавалеристов и машины с боеприпасами. Лишь одной полуторке к ночи удалось прорваться к пограничникам и пополнить им боезапас. К исходу дня 22 июня 5-я застава успешно отразила 11 атак противника и удержала свои позиции.

Глава 5. Прутский рубеж

23 июня 1941 года,

7 часов 20 минут.

Участок 5-й заставы Кагульского погранотряда.

Рассвет. Земля просыпается. Уже слышно пение птиц в лесу за Прутом. Над рекой гуляет прохладный утренний ветерок и приятно обдувает лицо. В эти редкие минуты затишья начинает казаться, что нет никакой войны. Всего этого не было, а прошедшие сутки кромешного ада, огня, боли, страха и смертей были всего лишь сном. Страшным кошмарным сном. Уже скоро дневальный подаст команду: «Подъём» и начнётся привычный день на заставе, а к вечеру уйдем нести дежурство на границе. Не такой я представлял себе войну. Ох, не такой. Все это оказалось гораздо страшнее, чем в кино про бравого красного командира и сейчас мне хочется лишь одного – выбраться отсюда живым и снова увидеть маму. Мама, мамочка, как же ты там, наверное, думаешь уже бог весть что, волнуешься за меня. Внутри словно что-то перевернулось. Из головы не выходят его глаза, полные боли. Жалко их всех, жалко парней, но больно только за него. Он умирал у меня на руках, а я ничем, чёрт возьми, ничем не мог помочь ему. Зачем я тогда ударил его… Прости. Прости меня, Ваня.

Луговой открыл глаза. Усталость и стресс за прошедшие сутки вымотали его, но пограничник не смог сомкнуть глаз. Румыны прекратили наступление и начали перегруппировку и редко постреливали в противоположную сторону.

Их осталась всего горстка. Горстка бойцов, вставших стеной между Гитлеровской военной машиной и своей Родиной. Вымотанные интенсивными артиллерийскими обстрелами и постоянными атаками врага в попытках снова прорваться на нашу территорию, пограничники верили, что вот-вот подойдут резервы, и Красная Армия погонит неприятеля прочь от наших рубежей. Они ещё не знали, что на других участках государственной границы немецкие войска прорвали оборону и продвинулись вглубь советской территории на десятки километров. Но Молдавский округ держался. Держался и ждал помощи, которая так к ним и не придет. Но своевременное, грамотное управление и организация округом позволили грамотно встретить и отбросить неприятеля обратно на его территорию.

Юра поднялся и, взяв винтовку, пригнувшись, двинулся к позиции, где укрылся его друг Александр Соколов. Обходя дремавших бойцов, взгляд Лугового то и дело натыкался на мёртвых боевых товарищей. Юрий пытался отыскать глазами тело Суханова, но его, как и многих других павших ещё вчера, оттащили от предмостовых позиций и сложили в ближайшей воронке. Он просил не бросать его здесь. В памяти возник образ умирающего на его руках Ивана и его последние слова.

– Не брошу, Ваня, – шептал Луговой, пробираясь через окоп, – я не брошу тебя тут.

Соколов нашёлся не сразу. Удобно примостившись в воронке за поваленным от взрыва деревом, новоявленный снайпер следил за вражеским берегом через оптический прицел. Аккуратно подобравшись к нему, Юра высунул винтовку и посмотрел на друга.

– Как твоя нога? – спросил он.

– Лучше, передвигаться уже могу самостоятельно, – ответил Сашок, не отрываясь от прицела, – меня санинструктор здешний подлатал немного. Кстати спасибо тебе, что рану отчистил, а то ноге точно бы кирдык случился.

Юрий одобрительно кивнул и повернулся на спину.

– Как ты, Юра? Скверно выглядишь.

– Все в порядке, только Суханов из головы не выходит.

– Ты ничего не мог сделать, ранение было смертельным, ты же понимаешь это не хуже меня.

– Да, понимаю, – ответил Луговой, смотря в небо пустыми глазами.

– Ты ни в чем не виноват, опомнись уже, наконец.

– Он ведь у меня на руках, понимаешь… – резко повернулся к другу Луговой, – у меня на руках умирал…

– Это война, Юра, здесь умирают и убивают, – злостно ответил Соколов, – возьми себя в руки, товарищ младший сержант!

Повисло тяжелое молчание. Двадцать минут бойцы молча наблюдали за рекой, не произнеся ни слова. Минут через пять появился Мыкола Рудко. Под вечер в перестрелке его слегка зацепило, на руке выше локтя красовалась пропитавшаяся кровью повязка.

– Вот вы где, я вас обыскался, – обрадовался ефрейтор.

– А куда же мы денемся? – мрачно ответил Луговой.

– И то верно, – кивнул Мыкола, – ну що, хлопцы, скоро вражина опять попрёт нас штурмовать.

– Попрет – так мы его радушно встретим – ответил Юра.

– Когда же это все закончится? – спросил Мыкола, глядя в пустоту.

– Все только началось, брат, только началось, – ответил Соколов, проверяя обойму в трофейной винтовке.

Бойцы ещё какое-то время просидели в тишине, как вдруг с нашей стороны послышался гул самолётов. Советская штурмовая авиация в сопровождении шести «МИГов» пересекла границу и взяла курс на румынские нефтепромыслы. Ответный удар не заставил себя ждать. Вдалеке заработали вражеские ПВО, но попали ли они по нашим самолетам или нет, пограничники рассмотреть не смогли.

На противоположном берегу Прута началась возня. В бинокль старший лейтенант Константинов видел, как румыны стягивают новые силы для атаки на пограничников. Их стало вдвое больше, чем во вчерашнем бою. Патронов у ребят пока было достаточно благодаря прорвавшейся к ним под покровом ночи полуторки и подошедшего подкрепления – двух эскадронов 72-й кавалерийской дивизии. Связь была восстановлена, и по поступившему приказу генерал – майора Никольского следовало дождаться саперов и подорвать мосты. На заставе взрывчатки не было, поэтому в соседний полк за ней и за взводом саперов отправилась машина. Предстояло взорвать два моста – деревянный и железнодорожный. Эх, если бы мы только успели их заминировать заранее, было бы куда проще. Но что сделано, то сделано, а до того момента, пока мосты не будут взорваны, пограничники обязаны удержать оба моста и не пропустить противника на нашу территорию.

* * *

Два часа спустя…

– Началось!

– Всем на землю! Пригнули головы!

Заработала румынская артиллерия, смертоносный стальной град посыпался на головы пограничников. Румыны, уже пристреляв свои орудия, били намного точнее, чем вчера. Луговой вжался в окоп, у него было ощущение, что каждый румынский снаряд летит именно в него. В Юрия летели комья земли, стоял невыносимый грохот, в ушах звенело. После артподготовки с сопредельной стороны ударил ураганный пулеметный огонь, целью которого было прижать пограничников к земле и не дать им высунуть головы. Атака на мост началась.

– Застава к бою! – скомандовал Константинов.

Юрий передернул затвор винтовки и выглянул из окопа.

– Ну, Сокол, вот и началось.

– Наконец-то, а то я уже заскучал, – улыбнулся снайпер.

– Не высовывайся лишний раз, Саня.

– Тебя тоже касается.

Румынские штурмовые отряды начали наступать на мост. Заработали наши пулеметы, застава открыла по врагу ответный огонь.

– Соколов, бей по пулеметчикам! – выкрикнул Константинов.

– Есть, товарищ старший лейтенант! – отозвался снайпер.

Александр прицелился в одного из работающих пулеметов и медленно выдохнув нажал на спусковой крючок. Приклад трофейного карабина толкнул бойца в плечо. Саня смахнул слезинку с глаза и снова уставился в оптику. Один пулемет умолк.

Луговой стрелял по врагам, укрывшимся за уничтоженной техникой в центре моста. В опасной близости от его лица чиркнула об землю пуля. Пограничник отпрянул от стенки окопа и пригнулся, у него перехватило дыхание. Инстинктивно ощупал лицо. Все было в порядке, его не задело.

– Юрок, ты живой?! – испуганно выкрикнул Сашка.

– Не дождешься, Сокол! – крикнул в ответ сержант и снова прицелился в румын.

– Молодец, чертяка! – обрадовался друг, – бей сволочей!

«Это вам за парней, уроды, – думал Луговой, пуская пулю в очередного вражеского солдата, мелькнувшего в перекрестии прицела, – за всю мою погибшую роту, сволочи… за Ваню… на еще!» – вылетела последняя гильза, и сержант полез за новой обоймой.

По румынам также ответила наша артиллерия. Корректировщики вычисляли места дислокации румынской артиллерии и били по ней ответным огнем. Противник начал подтаскивать надувные лодки к воде и попытался переправиться на них. Заметив врага с воды, по румынам со всех стволов ударили бойцы 72-й кавалерийской дивизии, оборонявшие берег совместно с пограничниками. Открыв мощный пулеметный огонь, кавалеристы потопили до десяти лодок противника. Не добравшись и до середины Прута, уцелевшие румыны поплыли обратно.

Основные силы нацелились на мосты. Отделение пулеметчиков, державшее под прицелом мост, несло потери, три бойца-кавалериста были убиты, четвертый тяжело ранен. С сопредельной стороны по нашим пулеметчикам работал румынский снайпер. После предупредительного окрика Константинова о вражеском снайпере, Сокол вознамерился убрать его, и пока Юрий был занят наступающими румынами, незаметно испарился со своей лежанки.

– Вот же неуемный, – выругался Юрий, – ну куда его понесло, сейчас же завалят дурня!

Тем временем Соколов, перебравшись чуть левее за оборонительные позиции пограничников, устроился в зарослях камыша. Удобно и уже с какой-то любовью устроив свою винтовку, взглянул в прицел, рассматривая противоположный берег.

– Ну, где же ты, сволочь? – шептал Александр, водя прицелом по берегу.

Солнце уже было высоко, вид в прицел был хороший, рано или поздно эта гадина выдаст себя, и Сокол будет готов.

Под прикрытием артиллерии, которая прижала советских бойцов к земле, румынам удалось снова прорваться через мост, но закрепиться на вновь занятых позициях им не дали. Быстро опомнившись, пограничники слаженной контратакой отбросили врага обратно, понеся при этом незначительные потери – одного бойца ранило. Румыны откатились на свои прежние позиции и прекратили атаку, продолжив утюжить упорных погранцов артиллерией.