Наваждения

Джуффин не зря спрашивал. Сэр Кофа Йох живет в доме, построенном не на земле, а на мосту с причудливым названием Гребень Ехо. Издалека мост действительно напоминает гребень, ощетинившийся зубцами остроконечных крыш старинных зданий. По большей части эти постройки отведены под лавки и трактиры, но в некоторых до сих пор живут люди, такие специальные счастливчики, вроде нашего Кофы. Все они, включая моего коллегу, постоянно ворчат и жалуются на многочисленные неудобства, связанные с жизнью на мосту, но я не верю в искренность их причитаний. Когда я сам возмечтал стать владельцем одного из этих домов, оказалось, что среди несчастных, измученных сыростью и холодным ветром Хурона обитателей моста нет ни одного желающего избавиться от вышеописанных страданий – даже за очень хорошие деньги!

– Я не знаю, как обстоят дела у меня дома, поскольку давно там не был, – вздохнул Кофа. – Если вам нужно знать, что там творилось вчера вечером, спросите у леди Кекки. Она туда заходила по моей просьбе. Впрочем, боюсь, ей сейчас не до того. Я оставил ее в порту – наблюдать за развитием событий, а теперь понемногу начинаю сомневаться в своевременности такого решения.

– А что, там действительно паника? – с любопытством спросил Джуффин.

– Там не просто паника. Там форменный бардак, – мрачно сказал Кофа. – Помните, что творилось в Ехо за неделю до принятия Кодекса Хрембера? Ну вот, в порту происходит нечто в таком духе. Правда, никто не занимается Недозволенной магией. Пока, по крайней мере.

– Ничего себе, – Джуффин уважительно покачал головой. – И вы решились оставить там Кекки?

– Ну, должна же она учиться серьезной работе, – пожал плечами Кофа. – И потом, я собираюсь туда вернуться, в самое ближайшее время. Но сначала следует послать зов дворецкому и узнать, как дела дома. Тут вы совершенно правы.

Пока они беседовали, мне пришло в голову, что я вполне могу пойти прогуляться. И получить конкретный ответ на нескладный, но содержательный вопрос нашего великого детектива Мелифаро: «А как насчет мостов?» Все лучше, чем протирать задом казенную мебель и делать вид, будто я принимаю участие в общем мыслительном процессе.

Я решительно поднялся со стула.

– Хочешь пойти разнюхать, как обстоит дело с нашими мостами? – одобрительно спросил Джуффин. – Вот и правильно. А то сидят в одном помещении четыре взрослых мужика, пыхтят натужно, теоретизируют – срам один.

Я улыбнулся шефу и открыл было рот, чтобы рассказать ему старый анекдот про генерала, который говорил: «А чего тут думать – прыгать надо!» – а потом посмотрел на лицо Кофы и обомлел. Таким встревоженным я его еще никогда не видел.

– Что-то случилось у вас дома? – спросил я.

– Еще как случилось. Там просто никого нет. Вернее, ни одного из моих четверых слуг больше нет в нашем прекрасном Мире. По крайней мере, никто из них не отвечает на мой зов. Они или умерли, или очень крепко спят. Последнее, впрочем, сомнительно.

– Значит, тоже исчезли, – удовлетворенно кивнул Мелифаро.

Он стремительно покинул насиженное место, диковинной желтой птицей пролетел через кабинет, рухнул на подоконник и замер там, уставившись в одну точку. Именно так обычно и выглядит со стороны размышляющий сэр Мелифаро – секунд десять, дольше он редко выдерживает.

– Тогда идемте вместе, Кофа, – предложил я. – Я побываю на мосту, вы – у себя дома, а там, глядишь, все тайны Вселенной разденутся догола и лягут к нашим ногам.

После этого нахального заявления я нерешительно покосился на Джуффина – вообще-то, у него вполне могли быть идеи и получше.

– Одно удовольствие иметь с тобой дело, сэр Макс, – рассмеялся шеф. – Сначала ты принимаешь решение и торжественно оглашаешь его тоном какого-нибудь избалованного куманского халифа, а потом вдруг начинаешь кидать на меня такие виноватые взоры, словно только что вылез из моего погреба, перемазанный моим же любимым вареньем. Давай договоримся: когда ты все-таки соберешься сделать какую-нибудь роковую глупость, я тебя сам остановлю. Ты и опомниться не успеешь, честное слово.

– Просто иногда хочется, чтобы мною кто-нибудь командовал, – объяснил я. – Так спокойнее. Чтобы приходил страшный, сердитый дядя, большой начальник, и приказывал мне пойти туда-то и сделать то-то, а иначе – «полный конец обеда», как любил говаривать сэр Андэ Пу. А вы все увиливаете. Вот уйду от вас к генералу Бубуте, будете знать!

– Бубута тебе не поможет. Он же тебя боится, как утраты Искры, – усмехнулся Джуффин. – Ну ладно, если тебе так уж приспичило, приказываю: немедленно отправляйся с сэром Кофой к нему домой, а не то… – шеф задумался, силясь изобрести какую-нибудь подобающую случаю угрозу позаковыристей.

– На этом месте генерал Бубута обычно обещает своим подчиненным, что им придется заняться очисткой всех окрестных сортиров, – подсказал я.

– Ну, такое удовольствие я тебе вполне могу организовать.

– Хвала Магистрам, теперь вы говорите как настоящий тиран, сэр! – восхитился я, поспешно выскакивая в коридор вслед за Кофой.

– Ты там поосторожнее на этом грешном мосту, чудовище, – крикнул мне вслед Мелифаро. – Не нравится мне все это.

Кофу я догнал уже на улице.

– Какой вы хмурый – это что-то, – уважительно сказал я.

– Больше всего на свете мне нравится знать, что у меня есть дом, в котором всегда все в порядке. Настолько в порядке, что я могу ночевать где попало, поскольку мне даже необязательно там появляться, – вздохнул Кофа. – До сих пор все именно так и обстояло, за исключением одного-единственного вечера, года два назад, когда мне пришлось рассчитать экономку. Но по сравнению с сегодняшним происшествием это были сущие пустяки.

– Может, еще обойдется? У меня вон в конце лета исчезла целая дюжина слуг и еще три жены в придачу, и то обошлось… Так, вот он, Гребень Ехо. Сейчас мы с вами выясним, все ли с ним в порядке.

– Не знаю, как насчет моста, а вот с нашими горожанами сегодня точно не все в порядке, – мрачно сказал Кофа. – Куда это они пялятся? Хотел бы я знать, что такого интересного можно увидеть в воде?

Он был прав. Прохожие, которых в любое время суток полным-полно на Гребне Ехо, действительно толпились возле перил и сосредоточенно разглядывали темную воду Хурона, слегка взбаламученную осенним ветром. В пестрой толпе этих любителей природы мелькали разноцветные передники поваров многочисленных забегаловок, которыми славится Гребень Ехо. Это уже ни в какие ворота не лезло – вообще-то, в рабочее время всякий уважающий себя повар должен неотлучно находиться на кухне, а не вперивать мечтательный взор в какую бы то ни было бесконечность.

– Нет зрелища более завораживающего, чем медленный бег реки, – с пафосом сказал я. – Но вообще-то на наших горожан это действительно не похоже. Терять драгоценное время, созерцая текущую воду, когда можно зайти в ближайший трактир и заказать там что-нибудь занимательное. О поварах я уже не говорю – нужна им вся эта поэзия! Так что я, пожалуй, посмотрю, что они там обнаружили. Зрелище, полагаю, того стоит.

Пробраться к перилам моста оказалось не так просто, как я рассчитывал. Я уже давно привык к тому, что одного вида моей Мантии Смерти вполне достаточно, чтобы разогнать любую толпу. Завидев развевающиеся полы моего черно-золотого лоохи, обыватели шарахаются на другую сторону улицы с таким энтузиазмом, что плакать хочется. Но на сей раз дело обстояло иначе. Почтеннейшая публика так увлеклась созерцанием свинцовых волн Хурона, что никто даже не заметил моего присутствия. Мне пришлось отчаянно пихаться локтями, чтобы принять личное участие в этом нелепом мероприятии. Впрочем, никто не оказывал мне активного сопротивления, поэтому я все-таки пробился к перилам и с любопытством вытаращился на воду.

Ничего особенного там не происходило. Ну, плыли вниз по течению четыре пустых водных амобилера, тоже мне, великое событие.

Я поморгал и постарался сконцентрироваться. Вообще-то, я вполне способен не заметить у себя под носом даже очень упитанного слона. Поэтому я терпеливо вглядывался в мельтешащую серебристую рябь на поверхности реки. И вдруг понял, что никакая она не серебристая. Нежно-зеленая, как первые клейкие почки, поспешившие появиться на безрассудном молодом деревце в самом начале весны.

«Я так давно родился, что слышу иногда, как надо мной проходит зеленая вода»[1] – эти слова вдруг зазвучали – не в ушах, даже не в голове, они заполнили мое тело, превратив меня в этакий антропоморфный пирожок с поэтической начинкой. Сначала я не мог сообразить, где и когда мне уже доводилось слышать эти завораживающие строчки. Но потом вспомнил толстенький серый томик Арсения Тарковского, которым очень дорожил когда-то давно, в иной какой-то – моей ли? чужой ли? – жизни.

Впрочем, какая, к черту, разница? Сейчас этот грешный речитатив гудел во мне, как монашеский колокольчик. Он вполне мог подхватить меня и унести куда-то далеко. Страшно подумать, насколько далеко.

Но, разумеется, никуда меня не унесло. Я и сам не успел заметить, как стал крупным специалистом по вопросам борьбы с наваждениями. Кроме весьма богатого личного опыта, имелся еще и прочно засевший в моей груди невидимый меч короля Мёнина, однажды убивший меня – чтобы сделать неуязвимым. Он настойчиво напомнил о себе острой сквозной болью, так что я вздрогнул, поморщился и ошеломленно огляделся по сторонам: а что, собственно говоря, я здесь делаю?

«Я так давно родился, что слышу иногда, как надо мной проходит зеленая вода», – гипнотизирующий шепот снова отчетливо раздался в моем сознании, но на этот раз плевать я хотел на его завораживающий ритм.

«“Зеленая вода” – это надо бы запомнить», – подумал я, отворачиваясь от реки. Выбрался из толпы, подошел к сэру Кофе.

– А я уж думал, что мне придется силой тебя оттуда волочь, – проворчал он.

– Меня не придется. Зато всех остальных – пожалуй. Их нужно немедленно увести с этого моста, – сказал я. – Причем именно силой, сами они никуда отсюда не уйдут, поверьте мне на слово.

– А что с ними?

– Еще не знаю. Но когда я посмотрел на воду, на меня навалилось почти непреодолимое оцепенение. Словно бы я внезапно задремал, только снов никаких не было. Ну, почти никаких. Какое-то смутное бормотание про «зеленую воду» – по крайней мере, это все, что я помню.

– Именно про зеленую? – переспросил Кофа.

– Ага. А вам это что-то говорит?

– Ничего. Просто странно. Воду Хурона нельзя назвать зеленой, даже если здорово напрячь воображение. Ладно, потом разберемся. Сейчас я отправлю зов в Дом у Моста, пусть присылают сюда всех полицейских, которым в данный момент нечем заняться. Будем оттаскивать от перил этих созерцателей.

– Наверное, следует сообщить горожанам, что им пока не стоит наслаждаться прогулками по мостам. Я уже не говорю о водных амобилерах, поездках на пароме и прочих развлечениях в таком духе, – предположил я.

– Да, я тоже об этом подумал. Для начала придется отправить ребят из Городской Полиции на пристань и поставить кого-нибудь сторожить въезды на мосты. Я скажу Джуффину, он это устроит. А ты пока пошли зов сэру Рогро, пусть займется экстренным выпуском «Королевского Голоса» с одной-единственной, зато сногсшибательной новостью: вода Хурона стала опасной, поэтому к реке лучше не приближаться.

…Надо отдать должное Безмолвной речи – это гораздо удобнее, чем телефон. Уж если тебе приспичило с кем-нибудь пообщаться, ты достанешь беднягу где угодно, даже если он в настоящий момент пытается досмотреть очередной сладкий сон. Лично мне известны только два достаточно веских предлога, чтобы уклониться от такой беседы, – смерть или пребывание в стенах Королевской тюрьмы Холоми. Правда, мои коллеги в один голос утверждают, что, когда я дрыхну, меня никакая Безмолвная речь не берет. Ничего удивительного, в свое время я умудрялся игнорировать даже собственный будильник – самую скандальную сволочь во Вселенной.

Но владелец и главный редактор «Королевского Голоса», сэр Рогро Жииль, хвала Магистрам, не был таким крепким орешком. Он проснулся как миленький. Мне пришлось лишить беднягу нескольких часов честно заслуженного отдыха. Середина дня – единственное время суток, когда наш медиа-магнат позволяет себе расслабиться: вечерний выпуск уже подписан в печать, а до утреннего дело дойдет еще не скоро.

Впрочем, мое сообщение о том, что с Хуроном творится что-то неладное, здорово подняло настроение Рогро. С точки зрения главного газетчика Соединенного Королевства, новости не делятся на плохие и хорошие, скорее уж на интересные и чертовски интересные. Сэр Рогро, надо понимать, обожает свою работу, жизнь кажется ему увлекательнейшей штукой, а возможность регулярно получать все новые подтверждения этой неоднократно доказанной теоремы приводит его в восторг.

Покончив с беседой, я вопросительно посмотрел на сэра Кофу. Дескать, как у нас дела?

– Через несколько минут здесь будет темно от форменных лоохи сотрудников Городской Полиции, – сказал он. – Подожди их в начале моста и проследи, чтобы никто из ребят не пополнил ряды зачарованных наблюдателей. А я все-таки загляну домой на минутку, если уж мы все равно здесь стоим.

– Конечно. Только сами не забывайте отворачиваться от воды.

Кофа наградил меня негодующим взглядом (это вполне могло сойти за подзатыльник) и поспешно устремился к ярко-красному двухэтажному особняку, возвышающемуся на левой стороне моста, всего в нескольких десятках метров от нас. Я посмотрел ему вслед, старательно покрутил головой – мой фирменный способ привести мысли в порядок – и неторопливо зашагал в противоположном направлении, навстречу полицейским.

Я встретил их в самом начале моста. Поздоровался и постарался придать своему лицу крайне серьезное выражение. Получилось не очень-то, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

– Ни в коем случае не смотрите на воду, ребята, – строго сказал я. – В случае чего, всегда можно закрыть глаза. Видите этих людей, столпившихся у перил? Наша с вами задача – аккуратно брать их под руки и уводить с моста на твердую землю. Конечно, вы можете попытаться обсудить с этими господами предстоящую совместную прогулку, но не думаю, что у вас получится. Давайте приступим.

– А что случилось-то, сэр Макс? – спросил лейтенант Апурра Блакки.

Я был рад, что во главе моих помощников оказался этот симпатичный парень. Но, увы, у меня не было ни малейшего шанса удовлетворить его любопытство.

– Что-то случилось, это точно, – вздохнул я. – А вот что именно? Поживем – увидим.

Наша работа оказалась такой простой – сердце радовалось. Горожане не проявляли ни малейшего желания сопротивляться, мы могли делать с ними все, что заблагорассудится. К тому моменту как мы усадили на мостовую первую дюжину этих лунатиков, один из них пришел в себя. Растерянно заморгал и тут же принялся приставать к полицейским с расспросами. Остальные, к моему восторгу, тоже понемногу зашевелились.

…– Ну, что тут у вас? – озабоченно спросил Кофа.

Я и не заметил, когда он успел вернуться.

– Ничего интересного. Бродим туда-сюда, по мере сил боремся с наваждением. А что у вас дома?

– Ничего, – вздохнул он. – Вернее, никого. Моих слуг там нет, ни живых, ни мертвых. А так все в полном порядке.

– Сэр Макс! Там одна леди…

В голосе позвавшего меня молоденького полицейского звучал такой неподдельный ужас, что я подскочил, как укушенный.

– Что, такая страшная леди? – усмехнулся Кофа.

– Нет, не страшная, – совершенно серьезно возразил юный страж порядка. – Просто она бросилась с моста.

– Бросилась с моста? – изумленно переспросил я.

– Да, – подтвердил полицейский. – Упала в воду и тут же камнем ушла на дно, да так быстро! Вы не велели смотреть на воду, и я почти не смотрел, но все равно успел увидеть, как она утонула. Наверное, я должен был прыгнуть следом за ней, да?

– Ни в коем случае. Не нужно тебе никуда прыгать. Иди помогай своим коллегам. И постарайтесь действовать еще быстрее, пока примеру этой леди не решили последовать все остальные.

– Бросилась с моста, – задумчиво повторил Кофа. – А знаешь, Макс, это идея.

– В смысле?

– У меня дома одно окно открыто нараспашку, – вздохнул он. – В гостиной, на первом этаже. А окна моей гостиной находятся прямо над водой. Так что вполне может быть. Но почему?!

– Наваждение, как-никак, – я пожал плечами.

– Согласен, слово красивое. Но лично мне оно ничего не объясняет, – буркнул Кофа. – Ладно, поглядим. Пошли в Управление. Там как-то лучше думается. А здесь теперь и без нас обойдутся.

– Обойдутся, наверное, – согласился я. – Лейтенант Апурра уже вошел во вкус. Профессия спасателя ему к лицу. Как думаете, может быть, нам стоит взять с собой несколько человек, из тех, кто уже пришел в себя? Вдруг Джуффин захочет с ними пообщаться?

– Наверняка хочет, – кивнул Кофа.

Он окинул испытующим взглядом оклемавшихся горожан. Некоторые уже пришли в себя настолько, что начали подниматься с тротуара, намереваясь отправиться по своим делам.

– Вы, сэр, и еще вы, леди. – Кофа подошел к невысокому седому мужчине и тоненькой темноволосой женщине средних лет. – Не будете ли столь любезны ненадолго зайти с нами в Дом у Моста? Ваша помощь может оказаться неоценимой.

– С нами что-то случилось? – испуганно спросил мужчина.

Женщина пока молчала, только внимательно нас разглядывала.

– Да, случилось. С вами и со всеми остальными, – сухо сказал Кофа.

У него явно не было настроения вдаваться в подробности, поэтому я счел своим долгом немного дополнить его сообщение.

– Не знаю в точности, что это было. Похоже, очень сильное наваждение. Но думаю, для вас все уже позади. Считайте, что выиграли в лотерею: если с вами что-нибудь не так, сэр Джуффин Халли быстро приведет вас в порядок. Он – превосходный знахарь. А в качестве ответной услуги подробно расскажете ему, что с вами случилось.

– Хорошо, – согласилась женщина. – Хотя я почти уверена, что со мной и без того все в полном порядке. Вот только не могу вспомнить, что, собственно, произошло. Я выбирала посуду в лавке на мосту, увидела толпу, собравшуюся у перил, и решила выяснить, что там происходит. А потом – все, провал.

– Я тоже ничего не помню, – сокрушенно признался седой господин. – Собирался зайти в трактир пообедать, но не мог решить, в какой именно. Так что остановился на минутку у перил моста, чтобы подумать, а вот что было дальше… Сомневаюсь, что господин Почтеннейший Начальник останется доволен беседой со мной.

– Уверен, он поможет вам обоим все вспомнить, – пообещал я. – Идемте, господа.

Дорога в Управление оказалась не самой веселой прогулкой в моей богатой на развлечения жизни. Мои спутники упорно молчали. Сэр Кофа был мрачен, как зимнее небо, а господа свидетели-пострадавшие явно чувствовали себя не в своей тарелке. Конечно, в столичном Тайном Сыске работают самые симпатичные личности в Соединенном Королевстве, включая меня самого, но попробуй докажи это нашим суеверным горожанам.

Сэр Кофа повел наших спутников в кабинет Джуффина, а я застрял в Зале Общей Работы. Когда я вижу перед собой сэра Шурфа Лонли-Локли, я не могу бежать по своим делам, торопливо бросив на бегу какое-нибудь короткое приветствие. Такое событие требует особого ритуала.

Наш Мастер Пресекающий Ненужные Жизни торжественно восседал на жестком, неудобном стуле. Безупречно прямая спина, безукоризненно белоснежное лоохи, смертоносные руки в огромных, испещренных древними рунами защитных перчатках скрещены на груди. Невозмутимая физиономия разительно отличалась от прочих человеческих лиц не только заметным сходством с обликом Чарли Уотса, но и полным отсутствием какого бы то ни было выражения. Одним словом, мне открылось самое восхитительное зрелище во Вселенной, можно приступать к вдумчивому созерцанию.

– Ты был на мосту, Макс? – спросил Лонли-Локли.

– Ага. Ты уже знаешь, что там творится?

– Да. Я как раз зашел в кабинет сэра Джуффина, когда Кофа прислал ему зов. Так что я примерно представляю себе общую ситуацию. Но хотелось бы узнать больше. Насколько я тебя знаю, ты уже наверняка успел сунуть туда нос. Ты ведь смотрел на эту грешную воду, я не ошибся?

– Разумеется, ты не ошибся. Я же просто специально создан для всяких сомнительных экспериментов.

– Ты попробовал на вкус это наваждение?

Я глазам своим не верил: на лице Лонли-Локли было самое настоящее человеческое любопытство, даже нетерпение, словно мы с ним уже оказались на Темной Стороне, где этот потрясающий тип становится совсем другим человеком – честно говоря, я до сих пор не могу решить, какой вариант мне нравится больше.

– Ты гениально сформулировал. Именно «попробовал на вкус», лучше и не скажешь. Довольно сладкая штука. «Я так давно родился, что слышу иногда, как надо мной проходит зеленая вода» – как тебе это нравится?

– Это что, стихи?

– Именно. Стихи, которые я читал когда-то давно, а потом благополучно забыл. Их написал один поэт из моего мира. Когда я смотрел вниз с Гребня Ехо, мне показалось, что кто-то нашептывает мне эти строчки. А потом я встряхнулся и пошел по своим делам. С мечом Короля Мёнина в груди это, знаешь ли, проще простого.

– Меч тебя разбудил? – уточнил Шурф.

– Можно и так сказать. Разбудил. Довольно бесцеремонно, зато, как всегда, вовремя.

В этот момент из кабинета Джуффина вышел сэр Кофа, все еще чрезвычайно недовольный жизнью. Никогда бы не подумал, что он способен на такое постоянство.

– Я поехал в порт, – буркнул Кофа. – Если вам понадобятся Кекки и Мелифаро, имейте в виду, что они находятся там же. И я бы не рекомендовал вам лишать нас троих сказочного удовольствия расхлебывать эту грешную кашу с паникой в порту.

– Ладно, – невозмутимо согласился Лонли-Локли. – Мы не станем вам мешать. Расхлебывайте на здоровье.

– Спасибо, – усмехнулся Кофа. – А тебе, сэр Макс, Джуффин настоятельно просил передать, чтобы ты – цитирую дословно! – приклеился к стулу и не совался в его кабинет, пока он сам тебя не позовет. Он говорит, ты его все время смешишь, а ему сейчас необходимо сохранять серьезность. Допрос свидетелей, сам понимаешь.

– Это не я его смешу, а он меня, – польщенно возразил я. А потом добавил с деланным возмущением: – Между прочим, это и мой кабинет тоже. Во всяком случае, другого у меня нет, и никогда не было.

– Дырку в небе над твоей головой, мальчик. От вашего с Джуффином спора уже начинает пахнуть плесенью – так он затянулся, – зевнул Кофа. – Только ваших вялых внутриведомственных интриг мне сейчас не хватало, для полного счастья.

На этой высокой ноте он нас все-таки покинул. Оставалось надеяться, что мне удалось хоть немного поднять ему настроение. Иногда нет ничего лучше старой, несмешной шутки, такие вещи каким-то непостижимым образом склеивают реальность, когда она разваливается в наших неумелых руках.

– Эти две строчки из старого стихотворения – все, что с тобой случилось? – нетерпеливо спросил Лонли-Локли.

Он сгорал от желания продолжить разговор о реке, наваждениях и поэзии, но нам не дали. Не успел я открыть рот, чтобы сообщить Шурфу, что в какой-то момент вода Хурона действительно показалась мне зеленой, как в дверях появилось лицо одного из младших служащих.

– Там… там пришли две… ну, в общем, две леди, – запинаясь, сообщил он. – Говорят, что им срочно необходимо увидеть господина Почтеннейшего Начальника. При этом от них очень сильно пахнет безумием. Удивительно, что их не остановили по дороге.

– Запах безумия? – деловито переспросил Лонли-Локли. – В таком случае, немедленно пошли зов в Приют Безумных, пусть за ними кто-нибудь приедет. А пока проводи их сюда, мы за ними присмотрим.

– Хорошо, сэр.

Парень издал вздох облегчения, более чем красноречивый.

Мое же настроение немедленно начало ухудшаться. На мой вкус, нам предстояло не самое приятное развлечение.

– А ты, похоже, не любишь безумцев? – хладнокровно поинтересовался Шурф. – Забавно.

– А ты любишь?

– Люблю? Да нет, я бы так не сказал. Просто мне все равно, с какими людьми иметь дело, – Лонли-Локли равнодушно пожал плечами. – Безумные они или нормальные… Откровенно говоря, я не вижу особой разницы.

– У тебя на лице уже написано продолжение этой речи, – фыркнул я. – «Общаюсь же я как-то с тобой, и ничего», – именно это ты и собирался сказать, спорю на что угодно.

– Можешь считать, что выиграл спор. – Физиономия моего друга сохраняла бесстрастное выражение, но в его глазах я приметил изрядную долю иронии. – Хотя, по большому счету, все мы хороши, даром что от нас не пахнет никаким безумием.

– А от нас действительно совсем-совсем не пахнет? – на всякий случай уточнил я.

Пресловутый запах безумия до сих пор остается для меня абстракцией. Сколько бы мои коллеги ни утверждали, что это такая же ощутимая штука, как, скажем, запах дерьма, я его все равно не чувствую – абсолютно!