Аутсайдер (футбольный детектив)

Дмитрий Малков

АУТСАЙДЕР

(футбольный детектив)

Глава первая

Цифры на часах таращились в утренней полутьме, но Хабаров спросил, не доверяя их показаниям:

– Который час?

– Семь утра, – ответил Садальский в телефоне.

– Без пятнадцати семь, – поправил Хабаров.

– Да, – сказал Садальский. – Беккай уходит.

Хабаров моментально пришел в себя, плотнее прижал трубку к уху. Ему, конечно же, все это мерещится спросонья.

Садальский – тренер по физподготовке, жилистый человек с пухлым лицом и без чувства юмора. Футболисты часто жаловались на него, мол, гоняет почем зря, не хватает сил для игры, это концлагерь, а не тренировки, но методам Садальского руководство доверяло беспрекословно.

– У него же контракт.

– Он марокканец, – сказал Садальский. – Ему насрать на контракт.

– Он же лучший бомбардир.

– И?

– У него самая высокая зарплата в клубе.

Садальский только хрюкнул в трубку. Хабаров понял, что он уговаривает сам себя не верить в то, что решили без него. Разумеется, без него. Хоть и пашет на «Минерал» с самого основания клуба, он всего лишь скаут.

– Его не отпустят, – сказал Хабаров.

– Он марокканец, – повторил Садальский, для которого, очевидно, национальная принадлежность Беккая объясняла очень многое.

– Куда он уходит? – спросил Хабаров требовательным тоном, как если бы это что-то меняло.

– В «Кучер».

Ну куда же еще. Москвичи привыкли собирать пенки с захолустных клубов средней руки, противостоять этой практике было невозможно. Как только где-нибудь в Твери, Ростове или собственно в Верхнекамске появлялся самородок, из столицы к нему тянулись любопытные взгляды и руки. Осматривали, щупали, манили.

А Беккай был самородком. Он сейчас мог бы пасти коров на африканских пастбищах или гримасничать аниматором перед туристами, или чем там они занимаются в Марокко, а он вместо этого делает футбольную историю. Беккай не всегда улавливал тонкости спортивных правил, мог полезть в драку или не услышать свистка судьи, но футбольное чутье у него было что надо. Он знал, где нужно быть в конкретный момент времени, чтобы наброситься, прорваться, поразить.

И нашел его Хабаров. Нашел как иголку в стоге сена. Год назад его внимание привлек могучий рывок вверх по турнирной таблице безнадежного середняка в одном из низших дивизионов. У Хабарова тоже было чутье. Он пошел на свет в конце тоннеля – и наткнулся на Ахмеда Беккая, нападающего футбольного клуба «Никель». Беккай забивал в каждом матче, за исключением тех, где его удаляли в самом начале игры, а случалось это не так уж и редко. «Никель» настойчиво пер в гору и, возможно, однажды оказался бы в передовом эшелоне отечественного футбола – но тут появился верхнекамский «Минерал» и купил Беккая со всеми его непредсказуемыми потрохами.

– Что делать? – спросил Хабаров.

– Я-то откуда знаю, – сказал Садальский, но Хабаров, пожалуй, задал этот вопрос самому себе.

– Что говорит Тарас?

– У них там обет молчания, я сам узнал из третьих рук.

Тарасов, или Тарас меж своих, главный тренер «Минерала», обязан был костьми лечь, но не допустить этого перехода, ведь с некоторого времени местоположение клуба в общем рейтинге стало зависеть только от одного человека, и этим человеком был далеко не Тарасов.

Перед зимними каникулами «Минерал» обосновался на седьмом месте и метил еще выше. Эксперты и болельщики сходились во мнении, что весной от скромного коллектива из Верхнекамска можно ожидать оптовых поставок сенсаций. «Минерал», который уже пять сезонов боролся за выживание в Премьер-Дивизионе, наконец-то обрел свое лицо и устрашающий шарм. Поворачиваться к нему спиной не рискуют даже гранды. И тут…

– Мне очень жаль, – послышался голос Садальского. Хабаров опешил, такое от несгибаемого физкультурника слышать не приходилось.

– Понял тебя, – сказал Хабаров и положил трубку.

За всю свою безалаберную карьеру он не встречал никого, кто хоть немного напоминал бы Беккая, чаще ему приходилось иметь дело с тяжелыми на подъем скучающими футболистами, которым комфортнее было бы в роли вышибал в ночном клубе. Футбол – это не для них. Они понимали это так же четко, как и Хабаров, но ничего не могли с собой поделать, им нужно было куда-то пристроить свою скорость и беспокойные ноги. Они выходили на газон и устраивали беспощадное броуновское движение, иллюзию сопротивления, и максимум, что они могли, – это избежать разгрома. Однако в восьмидесяти случаях из ста их размазывали по стене.

Таковы были клиенты Хабарова. Таков был он сам до встречи с Беккаем. Неизвестно, как этот черный пацан оказался в «Никеле», неизвестно, почему «Никель» так легко уступил его «Минералу», но ясно, что скаут Хабаров получил свои пятнадцать минут славы. И теперь они истекли.

Снова зазвонил мобильник, но Хабаров дал отбой, наверное, опять кто-то из клуба спешит сообщить ему новость. Он порылся в контакт-листе и отыскал нужный номер. Тут вспомнил, что сейчас только семь утра, а в Москве и вовсе пять, поэтому отложил телефон и побрел на кухню. В разоренном холодильнике не нашлось ничего подходящего, Хабаров вернулся в комнату, включил телевизор. Интересно, пронюхала ли эту историю пресса. Интересно, что сейчас с Тарасом и Эйсом, президентом клуба.

Он вспомнил, что у него есть номер мобильника Беккая, но ему все равно не удалось бы толком поговорить с ним, потому что марокканец общался на своем жутком диалекте, в котором Хабаров понимал только междометия. Да и едва ли он в Верхнекамске.

Хабаров забрался в постель, как в окоп, и принялся бессмысленно наблюдать за непрекращающейся рекламой в телевизоре. Уснуть снова не удалось, через час он не вытерпел и все-таки набрал московский номер. Трубку взяли сразу.

Глава вторая

С некоторых пор Корнев боялся приходить домой. Это случилось с месяц назад. Обделывая свои дела в центре, он понял, что оставил дома планшет. Пришлось вернуться в тихую окраинную гавань, до которой не докатывался гул перегруженных московских улиц. У подъезда он столкнулся с человеком очень знакомой внешности, который также его узнал, но попытался не подать виду. Корнев проводил его взглядом, мужчина сел в припаркованный неподалеку «фольксваген» и отчалил за пределы видимости.

Корнев направился к будке, где ютились местные охранники.

– Этот «фольксваген» здешний? – спросил он у двоих бесцветных и замерзших людей в камуфляжных куртках.

Первый пожал плечами. Второй вроде бы вообще не понял, о чем речь.

– Случилось че-то? – спросил первый.

Корнев пошел домой. Когда он уже собирался вставить ключ в замочную скважину, дверь открылась ему навстречу.

– Привет, – сказала Лида.

– Привет.

– Забыла документы.

– А я планшет.

– Вот и повидались.

– Да.

Она поцеловала его в щеку и запрыгнула в еще не успевший закрыться лифт. Корнев слышал, как у нее зазвонил телефон.

Он вошел в квартиру и словно бы не узнал ее. Что-то в ней кардинально изменилось или, быть может, исчезло. Ощущение неприступной крепости. Словно теперь эта квартира была уже не его, Корнева, квартирой, а принадлежала не пойми кому, а Корнев лишь арендовал ее для своих нужд. Или, что хуже, здесь поселился кто-то еще. Он прошелся по комнатам, заглянул в ванную, ей не пользовались. Отдернул одеяло на постели. Пощупал простыню. Проверил мусорное ведро.

Водитель «фольксвагена» стоял у него перед глазами. Он спустился на улицу, вновь отправился к охранникам.

– Здесь есть камеры? – спросил он.

Один из них поднялся ему навстречу.

– Случилось че-то? – повторил он.

– Нет. Здесь есть камеры?

Камер не было. Корнев поехал в город. На полпути понял, что так и не захватил с собой планшет, но возвращаться не стал. С тех пор это и началось. Что-то тяжкое повисло у него за спиной, каждый день он брал с собой эту ношу, а вечером приносил ее домой. В своей квартире он чувствовал себя неуютно, а иногда и тошнотворно, будто стены источали непроходимый смрад. Он стал уходить из дома на полчаса раньше, а возвращаться почти на час позже. Но даже так он опасался застать дома то, что ему не полагалось видеть. Лида не замечала в нем перемен.

С утра он приезжал на стоянку рядом с торговым центром, покупал кофе в ближайшем крохотном киоске и медленно цедил напиток в себя. Прочищал кровь. Это был его мобильный офис. Здесь его настигали хлопоты и клиенты. Иногда он устраивал здесь встречи. Все знали, что Корнев ранняя пташка, поэтому звонили, не опасаясь разбудить его. Однако Хабаров застал его врасплох.

– Приветствую, – сказал он. – Не потревожил?

– В каком-то смысле, – сказал Корнев.

С Хабаровым они были знакомы давно, но неплотно, пересекались от силы раз в год, было дело, когда Корнев дал престарелому скауту несколько наводок – и все.

– У меня проблема.

– Слушаю.

– Точнее, у нас проблема.

– У «Минерала»?

– Да. Беккай сбегает в Москву, его нужно удержать.

– Это стоит денег.

– А я думал, мы друзья.

Корнев усмехнулся.

– Начальство знает о твоей инициативе? – спросил он.

– Нет, но оно не будет против, если все разрешится в нашу пользу.

– Куда он уходит?

– Отгадай.

– В «Кучер».

– Правильно.

– Шансы невелики.

– Я знаю.

– Беккай еще в Верхнекамске?

– Я не в курсе.

Заказ – лакомый кусок. Но в этот момент Корнев почувствовал, что безмерно слаб, будто только что вернулся с многодневного бегового марафона, в котором к тому же пришел последним. Ему необходима пара дней отдыха, а лучше неделя, но времени нет совсем.

– Ты можешь перехватить его в Москве, – посоветовал Хабаров.

– Нет, сначала мне нужно поговорить с твоим начальством.

– Поговори по телефону.

– Нет, лично. Буду в течение дня.

Корнев допил кофе. Если честно, то лучше бы он отправился на юг с заранее выключенным сотовым. Но не дано.

Набирать номер Лиды было мукой.

– Я уезжаю.

– Далеко?

– В Верхнекамск.

– Где это?

– На Урале.

– А это где? – пошутила она.

– Не скучай, – сказал он.

– Ты надолго?

– Не знаю.

– За вещами заедешь?

– Нет.

У него действительно с собой всегда была небольшая походная сумка на случай срочной командировки. Лида как будто хотела сказать ему что-то еще, или ему показалось.

– Я вернусь, – сказал он.

– Ладно.

Затем он сделал еще несколько звонков, отменил пару встреч и почувствовал себя немного проще. Не лучше, но проще.

Глава третья

В офисе царила из последних сил сдерживаемая паника. Странно, что еще газетчики не штурмуют шлагбаумы и не срывают трубки. Появление Хабарова осталось почти незамеченным. Из-за дверей переговорок доносился яростный шепот, кто-то кого-то в чем-то убеждал, а в ответ тихо матерились. Секретарши, кажется, все до одной были под валерьянкой, сидели выпучив красивые глаза и перебирая бумаги недельной давности.

– Света, – обратился Хабаров к одной из них. – Мне нужен телефон переводчика Беккая.

Света посмотрела как бы через Хабарова, смахнула с лица челку.

– Здравствуйте, – сказала Света.

– Здесь сегодня жарко, – сказал Хабаров.

– Да, надо проветрить, – не поняла Света.

Он надеялся, что с ритуальными разговорами покончено, и теперь намеревался повторить свою просьбу.

– А вам зачем? – спросила Света.

– А что такое? Гриф «секретно»?

– Михаил Павлович строго…

– Да я знаю, – сказал Хабаров и принялся врать. – Я сам только от Михаила Павловича. Это он имел в виду журналистов и всяких там нюхачей, своим – можно. Он сказал у тебя попросить.

– А, – сказала Света и стала рыться в компьютере.

Очевидно, президент клуба не нашел ничего лучшего, кроме как приостановить потоки информации в офисе.

Света продиктовала цифры и назвала имя – Геннадий. Хабаров отыскал пустую переговорную комнату, набрал номер. Ему ответил спокойный голос. Хабаров представился.

– Чем обязан? – спросил Геннадий.

– Я думаю, вы в курсе сложившейся ситуации.

– Безусловно, но о деталях я ничего не знаю, так как последний раз виделся с Ахмедом позавчера, и если вы пытаетесь…

– Нет-нет, – сказал Хабаров. – Мне нужно только, чтобы вы узнали у него, где он находится.

– А вам зачем?

Ну началось.

– Хочу с ним попрощаться.

– Мне звонили из клуба, – сказал Геннадий. – И просили не разглашать.

– Я знаю. Михаил Павлович дал зеленый свет.

– Сомневаюсь.

В этот раз не удалось.

– Геннадий, вам нравится ваша работа? – зашел с другого фланга Хабаров.

– Да. Почему вы спрашиваете?

– Вы покидаете Верхнекамск вместе с Беккаем?

Пауза.

– На этот счет я еще не получал информации.

– И не получите, потому что «Кучер» уже нашел ему переводчика в Москве. Там, наверное, каждый третий говорит на марокканском.

– На демнатском, – сказал Геннадий. – Это такой диалект.

– Пусть так.

– Вы это к чему?

– К тому, что мы хотим одного и того же. Чтобы Ахмед остался.

Помолчали.

– За меня можете не переживать, – сказал Геннадий.

– Так да или нет? Я могу рассчитывать на вашу помощь?

Снова пауза.

– Вы знаете, что такое переводить с редких языков? – спросил Геннадий.

– Даже примерно нет.

– Это занятие напрямую связано со страхом, что этническую группу, которая является носителем этого языка, перебьют в какой-нибудь гражданской войне – и язык умрет вместе с ними. На демнатском языке говорят, дай бог, пять миллионов человек. И это количество постоянно сокращается. Тебя как будто призвали на войну, и ты стал единственным, кому выдали древний однозарядный мушкет, в который нужно постоянно засыпать порох, и все такое. И каждый новый день делает твое оружие еще более неактуальным.

Хабаров слушал.

– Беккай не выходит на связь, – сказал Геннадий. – Но я знаю, что он еще в Верхнекамске. Вылет в Москву около пяти.

Хабаров поблагодарил и пообещал, что еще позвонит. Поступило сообщение от Корнева – о времени прибытия в Верхнекамск. В ответ Хабаров передал ему то, что узнал от переводчика.

Дверь переговорки распахнулась.

– Ты чего тут? – спросил Тарас.

– Ты меня до инфаркта доведешь.

– Че ты тут заперся? – еще более неприветливо спросил Тарас.

– Нельзя, что ли?

Хабаров всегда робел перед Тарасовым, и его постоянно донимало чувство, что тренер им недоволен. Возможно, Тарас действительно считал, что скаут не справляется со своими обязанностями и приводит в клуб одних недоумков и бездарей. И даже когда случаются исключения, конец все равно немного предсказуем.

– Кто тебе сказал? – спросил Тарасов.

– О чем?

– О Беккае.

– Садальский.

Пожалуй, не стоило говорить, но Тарас и так смотрел на Хабарова, как на врага государства, не стоило испытывать его уклончивыми ответами.

– А ему кто?

– Не знаю.

Нужно ли просветить Тараса об участии Корнева? Скорее нет, потому что он непременно донесет Эйсу, а тот реагирует порой неадекватно. Пусть со всеми скопом разбирается Корнев.

– Кто-нибудь говорил с Беккаем? – спросил Хабаров.

Но Тарас за версту чувствовал отвлекающие маневры.

– Че ты приперся сюда?

– Думал, что нужна помощь.

– Какая помощь?

– Ну, все-таки мы с Ахмедом…

– Это уже неважно сейчас. Сейчас ты остынь, я понимаю, что тебе обидно, но это, извини, не твое дело. Понял? Я к тому, что не будь таким же треплом, как Садальский, держи язык за зубами.

Да, появление на горизонте Корнева окончательно настроит Тараса против скаута. И даже если Корневу удастся вернуть Ахмеда, положение уже не исправить. Таков уж Тарасов, он мог на полгода загнать футболиста на скамейку запасных после продолжительной голевой серии, и никто не мог его образумить. Попасть к нему в немилость так же легко, как выйти на улицу или отчаяться.

– Неужели ничего нельзя предпринять? – спросил скаут.

– Мы и так предпринимаем, – сказал Тарас и вышел.

Не стоило более вертеться тут и привлекать внимание. Хабаров покинул офис и зашагал по раскисшему в неожиданной оттепели снегу. Нет, Тарас обнадеживает сам себя. На самом деле они ничего не предпринимают, потому что не знают, что тут вообще можно предпринять. Хабаров только подтолкнет их к мысли, а затем представит им человека, который умеет решать подобного рода проблемы.

Корнев, конечно, не панацея, однако ты или доверяешь опыту человека, или не доверяешь. Хабаров нисколько не сомневался в Корневе, он знал, что тот тоже в какой-то мере спортсмен, который не позволяет себе потерять форму и во главу угла ставит результативность. О Корневе в свое время достаточно судачили за кулисами, когда выяснилось, что он причастен к отставке Адлейбы. Тогда его называли чуть ли не серым кардиналом российского футбола. Было известно, что он в той или иной мере сопровождал и содействовал самым крупным трансферным сделкам минувшего межсезонья. Больше всего впечатляли слухи, что именно он заварил скандальную кашу с «Дизелем» и способствовал потере клубом места в Премьер-Дивизионе. Как это под силу одному человеку, Хабаров не представлял.

Он просиживал шаткий стул в одном из кафе аэропорта, когда объявили о прибытии рейса из Домодедово. Разглядев в толпе аккуратного Корнева, Хабаров порадовался, что в этом человеке ничего не изменилось, в частности, с него так и не сошел его вечный загар, из-за которого он иногда казался пришельцем с юга. Они пожали друг другу руки, у Корнева из багажа была только небольшая сумка. Они отправились в город на такси.

– Беккая раньше пытались купить? – спросил Корнев.

– Мне об этом ничего не известно.

– Что предложил ему «Кучер»?

– Без понятия.

– Если не хочешь светиться, ты вообще можешь не участвовать в этом деле. Я скажу, что у меня источник в клубе, – сказал Корнев.

– Ты знаком с Эйсом или Тарасом, вернее, Тарасовым? – спросил Хабаров.

– Только с Тарасовым. По касательной.

– Предполагаю, что решение будет за Эйсом, поэтому будет лучше, если тебя к ним приведу я. Так будет…

– Я понял. А чего ты от меня хочешь?

– В смысле? Хочу, чтобы Беккай остался в клубе.

– Нет. Чего именно ты хочешь? С чего ты вообще вызвал меня сюда?

Хабаров промолчал.

– Задавай вопросы, – предложил Корнев.

– Что ты будешь делать? Как ты будешь это делать?

– Я поговорю с Эйсом и Тарасовым. Потом поговорю с Беккаем.

– И все?

Хабаров был разочарован. Он ожидал хитроумной неуловимой схемы.

– Ну не в заложники же нам его брать. Еще вопросы?

– Это правда про Адлейбу и «Дизель»?

– Что именно?

– Что ты отставил Адлейбу из «Хроноса» и убил «Дизель».

Корнев вздохнул.

– Адлейбу – да. «Дизель» – нет. Тут все было наоборот. Я работал на «Дизель».

– Вот как.

– И я провалился.

Аэропорт был на северной окраине города, а стадион «Минерала» – на южной. Они проехали Верхнекамск насквозь, и на каждой улице он был одинаковый, словно зачесанный под одну гребенку. Хабаров любил эту предсказуемость своего родного города. Одинаково низкорослый, растрепанный, хилый, он был таким что зимой, что летом.

– Ты женат? – спросил Корнев.

– Нет, а что?

– Разведен?

– Да. Ей было тяжело от моих постоянных разъездов.

И молчание. На его исходе, в тот момент, когда молчать стало неловко, они добрались до стадиона. Офис по-прежнему напоминал звенящий от злого напряжения улей. Корнев оставил свою сумку в автомобиле, и сейчас был налегке, во время движения он все норовил вырваться вперед и как будто подскакивал при каждом шаге.

– У себя? – спросил Хабаров у Светы, указывая на кабинет Эйса.

– Да, только Михаил Павлович строго…

– Я знаю, знаю.

Хабаров постучал и тут же отпер дверь. Затянутый в черный костюм Эйс тщательно печатал на клавиатуре, выискивая и как будто ощупывая кнопки одними лишь указательными пальцами. Видно, в этом занятии до «черного» пояса ему было еще далеко.

– Разрешите, Михаил Палыч?

– Не сейчас, Слава.

– Тут такое дело, которое не терпит. Совсем.

– Что за дело?

– Я хочу вас кое с кем познакомить.

Они с Корневым переступили порог и заперли за собой дверь. Эйс глядел на них сверху вниз, ссутулившись и напряженно замерев. Затем он как-то растекся и принял, кажется, привычную позу, откинулся на спинку кресла и уперся локтями в подлокотники.

– Михаил Палыч, это Григорий Корнев, познакомьтесь.

Эйс сцепил пальцы.

– Ты зачем сюда…

– Я сейчас все объясню, – сказал Хабаров. – Господин Корнев поможет разрешить нашу проблему.

– Ты о чем? У нас нет никаких проблем.

– Нашу проблему с Беккаем.

Эйс стал мерить Корнева взглядом, при этом обращался он к Хабарову.

– Слушай, по-моему, это не у нас проблемы, а у тебя. В разгар всего этого цирка ты приводишь в офис не пойми кого, до этого ты его, скорее всего, уже посвятил в тему всех событий и теперь еще несешь какую-то чушь. Твои проблемы, Хабаров, психологического толка. И обращаться тебе было нужно не к нему, а к человеку соответствующей профессии.

– Все в норме, ему можно доверять.

Хабаров порядком нервничал, что Корнев до сих пор не вступает в разговор да и вообще принял такой вид, будто надеется, что Хабаров все сделает за него.

– Я тоже думал, что Садальскому можно доверять, – сказал Эйс. – Но у него оказался слишком длинный язык.

Ясно, Тарас сдал его с потрохами.

– Михаил Павлович, я хочу как лучше.

– А получается как всегда, Хабаров, – отрезал Эйс.

– Думаю, еще не вечер.

– Это ты так думаешь, – сказал президент. – Если тебе хочется помахать кулаками после драки, то идите с Садальским и твоим новым другом в какой-нибудь кабак и перемойте всем нам кости. А мы здесь будем думать за вас.

– Михаил Павлович, это не займет много времени.

– Что не займет много времени?

Хабаров почти с мольбой покосился на Корнева, но тот безразлично рассматривал витрину с кубками.

– Разговор, – сказал Хабаров.

– Он уже занял много времени, – Эйс вытянул шею и обратился к Корневу: – А вы кто, собственно, такой?

– Григорий Корнев.

– Я уже сказал, что это имя мне ни о чем не говорит.

– Может быть, в этом случае стоит найти того, кто его знает? – сказал Корнев.

Эйс хищно улыбнулся. Он не любил, когда кто-то сомневался в его компетенции. Он потянулся к телефону, и Хабаров подумал, что сейчас он вызовет охрану.

– Света, найди мне Тарасова, – сказал Эйс.

Корнев вернулся к экскурсии по витрине с трофеями.

– Вы чем-то торгуете? – спросил Эйс.

– В каком-то смысле.

– В каком именно?

– Я торгую возможностями, – сказал Корнев, так и не оторвавшись от витрины.

– Это как?

– Увидите.

– Слава, что это за клоун? – не выдержал Эйс, и Хабаров, вновь оказавшийся на передовой, плюхнулся в кресло без разрешения.

Эйс оправдывал английское происхождение своей фамилии. Он подавал навылет, но как только право первого удара переходило к сопернику, он тушевался и сдавал. Поэтому сейчас он решил наброситься на Хабарова как самую слабую особь в их немногочисленной стае.

– У тебя, видимо, давненько не было командировок в третью лигу чемпионата Казахстана.

Что-то новенькое, раньше Эйс не опускался до угроз. Хабаров вгляделся внимательнее и понял одну поразительную вещь – Эйс паниковал. Ему простительно, клуб лишился самого перспективного новичка сезона, и он сейчас скалится на каждого, не исключено, что и на свое отражение.

Дверь распахнулась, Тарас не обучен был стучать и проявлять иные приметы вежливости. Он почти с ненавистью посмотрел на Хабарова, затем перевел взгляд на Корнева.

– Какими судьбами? – спросил он.

– Попутным ветром.

– Межгалактическим, что ли?

Он уселся в другое кресло, еще раз вцепился взглядом в Хабарова, отпустил.

– Ты его знаешь? – спросил Эйс.

– Знаю. Футбольный Остап Бендер, комбинатор и мошенник.

– Конкретнее.

– Вертит какие-то сомнительные делишки, лезет куда не просят. Видимо, это как раз тот случай. Я не удивлен, что он на короткой ноге с Хабаровым, два сапога пара.

Скаут не совсем уловил, почему они с Корневым два сапога пара, но заметил, что и Тарас, прямо скажем, испуган. Тренер его разочаровал, Хабаров был уверен, что тот не способен поддаваться эмоциям.

– Из Москвы он, – продолжил докладывать Тарас. – У москвичей такая привычка – лезть куда не просят. Они же столица, вроде как исторически уполномочены. Шантажист он. И воротила. И деньги дерет сумасшедшие. Знавал я людей, которые с ним работали, – до сих пор в одних трусах ходят…

Конец ознакомительного фрагмента.