Во власти выбора

Алессио окинул меня холодным, колючим взглядом, отчего тело покрыли мурашки, и я пожалела, что надела его футболку, обнажив ноги. Я попыталась приспустить немного край футболки, но толку оказалось мало – слишком много голой кожи. Черт.

Алессио заметил мое нервное движение, и уголок его рта слегка дернулся вверх.

Это что, была улыбка?

Он поставил миску с салатом на стол и достал два бокала из верхнего шкафа, пока я следила за каждым его движением. Я вздрогнула, когда микроволновка подала звук, и неосознанно сделала шаг в сторону Алессио в поисках защиты. Он не пропустил это, но ничего не сказал, лишь прихватил еду и направился к столу.

– Тебе нужно поесть. – Он сел на один из стульев и посмотрел на меня через всю гостиную.

Когда я не сдвинулась с места, Алессио вновь заговорил с тем же льдом в голосе:

– Ты не ела с самого утра, сейчас почти два часа ночи, поэтому садись и ешь.

Два часа ночи?

Какого черта? Неужели я проспала столько времени? Что случилось после моего отъезда? Как там папа и Люцио? Что вообще произошло, и почему я тут, а не дома?

Столько вопросов крутилось в голове, столько всего произошло, а я находилась непонятно где с этим не самым дружелюбным незнакомцем.

– Садись и ешь.

Повторный приказ прозвучал грубо, обязывая подчиниться, но делать этого я не собиралась. Я – дочь его Капо, и так со мной обращаться он не мог.

– Ты, кажется, не так давно стал солдатом Каморры, раз позволяешь себе этот тон. – Я скрестила руки на груди, отчего футболка поднялась выше, оголив еще больше кожи. Алессио заметил это, его глаза опустились к моим ногам.

– Вам нужно поесть, принцесса. – Он не пытался скрыть ехидство, издевался, словно обращаясь к избалованному ребенку.

– Ты не можешь так…

– Послушай, сегодня был сложный день, я понимаю, но, пока ты не упала в обморок, просто присядь и съешь что-нибудь.

Не хотелось признавать, но он был прав. Я умирала с голоду, и урчание живота это доказывало, поэтому я молча села рядом. Алессио кивнул и наполнил свою тарелку салатом и запеченной курицей с овощами. Все выглядело очень аппетитным, поэтому я не отставала и тоже взяла всего понемногу. Мясо таяло во рту, и тихий стон привлек внимание Алессио. Это правда было очень вкусно. Он бросил на меня взгляд, которого я не успела понять, но сразу же перевел глаза на тарелку, не дав возможности над этим подумать.

Какое-то время мы ели в полной тишине, но, как ни странно, она не казалась оглушающей или тяжелой. Алессио шустро справился с содержимым своей тарелки, поэтому скоро потянулся за добавкой, я же не съела и половины. Мое измотанное тело нуждалось в еде, но воспоминания вызывали лишь тошноту и сбивали аппетит. Ком в горле мешал сделать глоток, чтобы полностью проглотить кусочек нежнейшей курицы, поэтому пришлось отложить вилку в сторону. Я спрятала руки под столом на коленях и не заметила, как начала плакать. Алессио, оставив свои приборы у тарелки, накрыл мою руку своей, чем немало меня удивил.

– Ш-ш-ш, плакать больше не стоит, – его голос вновь мягкий и спокойный. – Все прошло.

Это не так.

– Ничего не прошло. – Я отдернула руку, сбросив его ладонь. Он был не прав, все только началось. – Как ты можешь так говорить? Вся эта боль, – я схватилась за футболку на груди и сжала ее, как сжала бы свое чертово сердце, что разрывалось на куски, – она станет лишь сильнее. С каждым днем будет хуже, потому что их больше нет. Их убили! Я… Я должна была выйти замуж, но… но Данте… Боже… Его больше нет. А мама… – Мой голос сорвался от рыданий. – Как ты можешь говорить, ч-что все прошло?

Я вскочила со стула и тряслась от злости и горя. Слезы ручьями скатывались по щекам. Дрожащими руками я закрыла глаза, чтобы успокоиться и остановить этот новый, неконтролируемый поток, но ничего не помогало.

Я услышала, как Алессио отодвинул стул, подошел ко мне и, недолго думая, обнял за плечи. Сильные и длинные руки вновь обвили меня и крепкими объятиями притянули к теплой груди. Он прижимал меня к себе, водил ладонью по спине, подбородок лежал на моей макушке, пока я пряталась у его сердца. Ухватившись за его футболку, носом врезалась в массивную грудь. Его сердцебиение было размеренным, успокаивающим, как и тот самый аромат промокшего под дождем леса в сочетании с чем-то особенным.

Покой – чувство, в котором я нуждалась, а в его объятиях я в безопасности. Все плохое исчезало, словно ничего не произошло: он больше не незнакомец, который пришел на помощь посреди хаоса и трагедии, оставивших после себя мертвые тела моих любимых. Алессио ощущался таким теплым, мягким и… родным. Это неправильно. Всего пару часов назад я потеряла своего жениха, а сейчас какой-то незнакомец обнимал меня в своей квартире. От стыда и злости на саму себя я оттолкнула Алессио и отошла назад. Он выглядел ошарашенным и недоуменным, но ничего не сказал. Лишь продолжал смотреть на меня, ожидая действий.

– Отвези меня домой, – попросила я, смахивая с глаз слезы.

– Нет, – отрезал он.

Его лицо вернулось к прежнему состоянию и перестало выражать какие-либо эмоции.

– Это приказ.

– Нет.

Алессио не сдвинулся с места. Он всем своим видом показывал, что на мои слова ему плевать, как и на то, что перед ним дочь его Капо.

– Ты ослушался моего приказа. – Я сделала шаг в его сторону, но Алессио лишь убрал руки в карманы брюк. Он на две головы выше, поэтому приходилось задирать голову, чтобы смотреть прямо на него. – Я даю тебе еще один шанс. Отвези меня домой.

– Нет, – не раздумывая, ответил мужчина.

Всего секунду назад я стояла напротив него и смотрела снизу-вверх, а уже сейчас один за другим удары сыпались на его грудь. Конечно, такую статую это не смущало. Каждому удару вторили проклятья, и после нескольких приступов ярости я почувствовала бессилие.

Алессио резко схватил меня за локти и притянул к себе, словно в его объятиях мне самое место. Я уперлась лбом ему в грудь, и из горла вновь вырвались рыдания, сотрясающие тело.

Мы простояли так какое-то время, пока он молча держал меня, позволяя выплеснуть все эмоции.

– Я хочу домой, хочу увидеть маму, обнять отца и брата. Пожалуйста.

Я ожидала, что это слово повлияет на него, но ошиблась.

– Мы не можем вернуться в Чикаго. Там сейчас небезопасно, поэтому Капо приказал увезти тебя.

– Но когда мы сможем вернуться? – Я оторвала от него голову.

– Когда я получу такой приказ, – сказал Алессио, смотря в мои заплаканные глаза.

– Я дала тебе такой приказ.

– Но ты – не мой Капо, Адриана, – его улыбка поразила меня.

Он становился мальчишкой, когда так улыбался. Его суровые глаза теряли холод, делая их добрыми.

Я пришла в себя, оторвала взгляд от его сапфировых глаз и вернула голову на полюбившееся место, продолжая пачкать его футболку своими слезами. Но он был не против.

Мы простояли так еще пару минут, а потом отправились убирать со стола. Помыв посуду, Алессио подсел ко мне на диван и, закрыв глаза, откинул голову на спинку. Он выглядел уставшим и вымотанным. Здесь, рядом со мной, он казался меньше, чем был на самом деле.

– Я никогда не видела тебя среди солдат и членов Каморры. Как давно ты вступил?

Алессио открыл сонные глаза и перевел взгляд на меня.

– Полгода. Можно сказать, это мое первое серьезное задание.

– Что произошло? – Я боялась затрагивать эту тему с момента пробуждения, но больше не хотела плакать, не хотела ассоциироваться с вечно рыдающим ребенком, не хотела казаться слабой и жалкой. Я должна была знать подробности.

– Во время церемонии началась перестрелка. На нас напали, когда мы меньше всего этого ждали. – Он помолчал, оценивая мое состояние, прежде чем продолжить, а после ответил на вопрос, который я не успела задать: – Нападавшие неизвестны, но есть предположение, что это дело рук мексиканцев.

Я понимала, что это значит. Хоть в наших кругах женщины не были осведомлены о происходящем в делах мафии, все знали, кто такие мексиканцы. Все слышали о кровожадных, жестоких убийцах и насильниках из их числа. С давних пор между Каморрой и мексиканским Картелем шла война за территорию. Мафия безжалостна, но мексиканцы в этом аду главное зло. Они насилуют, убивают женщин и детей, им незнакомы честь и достоинство, нравственность и мораль. Все, что стоит на пути к их цели, они могут растоптать.

Я много раз слышала, как они убивали солдат и членов Каморры, как устраивали нападения на заведения отца по всему городу и как едва не пострадал отец во время одного из них. Но благодаря Данте папа сейчас был жив. Тогда он получил пулю в живот. Тогда ему повезло, но сейчас удача от него отвернулась. Жизнь не могла быть такой щедрой дважды.

– Тебе нужно поспать, – сказал Алессио, вырывая меня из пучины темноты.

– Я не хочу.

– Тогда можем посмотреть какой-нибудь фильм. Или что ты хочешь?

Это предложение звучало абсурдно и неправильно, но казалось идеальным. Я не хотела засыпать, потому что боялась кошмаров и завтрашнего дня, боялась осознания всего происходящего. Я желала уйти от всего этого, окунуться в другой мир, поэтому предложение о просмотре фильма посчитала самым подходящим.

– «Дневник памяти»? – предложила я Алессио, который ждал моей реакции.

Он ничего не ответил, просто взял пульт и включил нужный фильм. Я устроилась поудобнее, свернулась калачиком на диване в теплой футболке угрюмого мужчины, который вернулся к своему прежнему месту у моих ног, но избегал прикосновений. Мы в тишине смотрели мой любимый фильм, пока сквозь опущенные веки я не различила что-то теплое и мягкое, опустившееся на меня.

Кошмаров не было. Я видела сон, где под высоким дубом, посреди поля, рядом со мной на пледе лежала мама. Мы были на пикнике. Я и она. Как в старые добрые времена.

Мы лежали молча и только смотрели друг на друга. Ее лицо украшала прекрасная, теплая улыбка, а глаза излучали яркий свет жизни. Мы смеялись, держась за руки, затем она встала, поправляя свое желтое платье-сарафан, и, улыбнувшись, ушла. Она все больше отдалялась, приближаясь к горизонту, где ее ждал мужчина. Это был Данте, весь в белом, а не в черном, как обычно. Когда они поравнялись, я вскочила с места, чтобы броситься за ними, но крепкая рука схватила меня и потянула обратно. Это был Алессио.

– Останься с ним, Իմ կյանքը, – сказала мама и вместе с Данте исчезла за горизонтом. Она оставила меня с Алессио, с незнакомцем, чьи объятия не отпускали меня. С мужчиной, который дарил мне покой, чувство безопасности и что-то еще… Что именно, мне еще предстояло понять.

3

Алессио

Только идиот мог предположить, что обычный солдат Каморры получит возможность скоротать время в компании принцессы мафии, однако вот он я, сидящий у ее ног на собственном диване в квартире в Нью-Йорке.

Адриана Моретти собственной персоной. Она спала, уткнувшись лицом в подушку. Не посмотрев и четверти фильма, она отключилась, свернувшись калачиком в углу дивана. Моя футболка на ней задралась, оголив длинные ноги и белоснежное кружевное белье.

Черт.

Я видел все ее прелести под тонкой тканью трусиков, которые хотел сорвать с нее. И всего в паре дюймов от меня были ее ноги, которые я мог бы заставить виться вокруг себя, пока сам толкался бы в ее превосходное тело.

Когда она спустилась, утопая в моей футболке, доходившей ей до бедер, я не мог оторвать от нее взгляда. Адриана заполнила комнату своей красотой, как только вошла в нее, освещая ночную темноту моей холостяцкой берлоги.

Сейчас она лежала передо мной совершенно измотанная. Длинные, еще мокрые после душа волосы собраны в небрежный пучок, но пара прядей падает на прекрасное лицо.

Адриана из тех девушек, которые знают о своей привлекательности и умеют ею пользоваться, не злоупотребляя. Я редко видел таких, которым совершенно не нужна была косметика, чтобы подчеркнуть свою естественную красоту. Ее со всей уверенностью можно было назвать олицетворением женственности и утонченности, совмещающей итальянские и армянские корни. Смуглая кожа, темные густые брови и длинные ресницы того же оттенка, маленький нос с небольшой горбинкой. Но самые привлекательные черты ее внешности – большие глаза и пухлые губы, которые хочется укрыть своими и целовать до беспамятства. Сейчас они, приоткрытые, заставляли мечтать о них, сомкнутых вокруг моего члена, пульсирующего от напряжения и избытка крови.

Твою мать. Это была гребаная ошибка.

Я вскочил с дивана, злясь на реакцию своего тела на девушку, которую мне доверили ради защиты, как полагали, от мексиканцев. Эти ни перед чем не остановятся, лишь бы стереть с лица земли весь род Моретти.

Поправив член в штанах, я взял плед и укрыл девушку. Я не должен был так реагировать на дочь Капо, который сдерет с меня кожу, если узнает, какие мысли посещали меня с тех пор, как несколько месяцев назад я увидел его принцессу.

Решив немного поработать, я взял ноутбук и сел за стол, однако сконцентрироваться не получалось. Я постоянно отвлекался на девушку, которая время от времени дергалась из-за неспокойного сна.

Адриана Моретти – девушка, чья красота сводила с ума многих мужчин и заставляла завидовать не меньшее количество женщин. Ее изгибы притягивали взгляды каждого, кто находился с ней поблизости. О ней говорили, шептались, ей завидовали и подражали. Принцесса, сокровище своего отца, его слабость и мишень для врагов. Маттео доверил ее мне в качестве первого и самого важного задания, но совершил самую большую ошибку.

«Увези ее в безопасное место, и оставайтесь там, пока я не подам знак вернуться. Ни при каких условиях не смей привозить ее домой, Алессио» – приказ, который дал Капо своему верному солдату. Однако он не знал, что собственными руками по ошибке вверил мне самое сокровенное. С тех самых пор, как я впервые оказался в Чикаго в качестве солдата и члена Каморры, я задумался над тем, чтобы правильно распорядиться подарком судьбы, хотя изначально это и не входило в мой план.

Год назад я пришел в один из лондонских баров с очередной девушкой. Интрижка на одну ночь – ничего более. Ни о каких отношениях не шло и речи, да и можно ли было связывать с кем-то свое будущее в тот период, когда жизнь, словно поезд, мчалась с неимоверной скоростью, а я чувствовал себя его заложником. К своим двадцати пяти годам я ничего не добился, разве только отучился в полицейской академии, хотя мечтал попасть в МИ5[4] и работать в сфере киберугроз. Но я решил быть полицейским, как мой отец, борющийся за справедливость в этом мире.

Я хотел разделить страсть отца к этой профессии, раз ради нее он счел нужным бросить семью. Я желал познать и полюбить ее так, чтобы ненависть и злость к отцу пропали. Но после пяти лет работы я понял, что мир – это ненасытная сука, которая отнимает слишком много невинных жизней, помогая злу побеждать. Как бы ты ни рвал зад, стараясь это изменить, ничего не выйдет. Ты сам окажешься в полной заднице из-за тех, кого попытаешься спасти, и прежде всего из-за тех, кто спасения не захочет. Но самое важное, что я из всего этого вынес, – эта долбаная профессия того не стоила.

Наутро после бурной ночи мне сообщили, что мой отец – Джонатан Уильямс – погиб, а в день его похорон я узнал, что убийство было подстроено. Его машина взорвалась у участка, когда он находился внутри. Следствие показало, что сработало взрывное устройство. Отца безжалостно убили за то, что он хорошо выполнял свою работу. Таков наш чертов мир, в котором не было и нет справедливости. Он жесток, и сам устанавливает правила.

В тот день я обрел цель и смысл жизни.

Несмотря на то что я ненавидел Джонатана Уильямса и его выбор, я любил своего отца. В детстве я обожал его и постоянно ему подражал. Он был моим кумиром, человеком, на которого я равнялся, с которым старался проводить как можно больше времени из того, что оставалось от работы и вечных командировок. Он многому меня научил, в том числе открыл во мне страсть к компьютерам.

К сожалению, работа всегда имела для него первостепенное значение. Он был отличным копом, преданным своему делу и профессии, но не своей семье. Тем не менее он не заслужил такого конца, поэтому, когда мне дали возможность найти убийцу отца и отомстить за его смерть, я воспользовался этим шансом.

После похорон я остался в Чикаго и потратил несколько месяцев на сбор информации. Изучив все нужные материалы, я перешел к активным действиям. Первым делом я обратился к одному из членов Каморры, Лука Романо – управляющий ночного клуба «Тьма», который принадлежал Моретти. Он взял меня к себе в охрану на испытательный срок, а спустя четыре месяца на мексиканской границе мы совершили облаву с правой рукой Маттео Моретти – Марио Кастеллано, который приметил меня и взял к себе. Спустя еще месяц я был официально принят в Каморру, став ее солдатом – собакой на побегушках.

Подвергаясь множеству испытаний, я доказывал Маттео свою значимость и стал его верным псом, который мог заполучить любые данные, не прибегая к угрозам и не оставляя следов. Я в полной мере использовал свои способности. Информация, которую люди пытаются скрыть, всегда служит против них лучшим оружием и может решить множество проблем.

«Владеешь информацией, значит, владеешь миром», – слова отца въелись в мою память как напоминание, что у каждого есть свои скелеты в шкафу, а хорошенько в нем порывшись, найти для себя что-нибудь полезное уже не составит труда.

Обо мне стали говорить как о кибермонстре. Я быстро схватывал и отлично соображал. Отсутствие жалости и чувство мести делали свое дело, а знания азов программирования и киберзащиты стали важным качеством для человека из мафии.

Я смог завоевать доверие Маттео настолько, что получил доступ к их главным документам и информации. Поэтому при любой возможности я стал искать зацепки среди того, что приходилось скрывать от полиции, шифруя и обновляя систему информационной безопасности Каморры, стирая следы передвижений товара и все остальное.

Моей целью было найти убийцу отца и собрать все, что требовалось для уничтожения Каморры, но до сих пор мои попытки не увенчались успехом. В моем распоряжении были новые коды шифрования, важные данные о запасах оружия мексиканцев, которые Каморра уничтожила, и парочка мелких дел, в которых я участвовал с другими солдатами, но складывалось ощущение, будто кто-то хорошо поработал, чтобы скрыть все важные улики. Каждый код шифрования был тщательно подобран, любые важные данные были хорошо защищены и скрывались от ФБР и полиции.

Чутье подсказывало, что в Каморре был еще один кибермонстр, но кто он такой и зачем тогда нужен был я, оставалось неизвестным. Маттео не был глупцом, поэтому мне приходилось все время быть начеку, как и сейчас.

Меня приняли в Каморру чуть больше полугода назад. Сейчас я здесь, выполнял приказ Капо, находясь в Нью-Йорке с его дочерью. Я не был телохранителем или лучшим солдатом. Так почему я? Почему именно мне он доверил свою дочь? Ответов на эти вопросы у меня до сих пор нет.

Впервые я увидел Адриану Моретти несколько месяцев назад на заднем дворе их особняка, когда оказался там с Маркусом – одним из капитанов Каморры, руководящим западной частью Чикаго.

Мы приехали доложить о нападении на один из ночных клубов, которые принадлежали Каморре. К моменту, когда мы с Маркусом приехали, мексиканцы перестреляли десятки солдат. Они напали на клуб посреди дня, неожиданно, как они и любят. Никто такой облавы не ожидал, и нападение обернулось жестокой бойней, но Каморра не собиралась молчать и бездействовать.

Когда мы прибыли в особняк Моретти, Маркус велел мне оставаться на улице, пока сам будет докладывать Капо о ситуации и получать указания. Конечно, ублюдок не знал, что подчиняться его приказу в мои планы не входило.

Охрана окружала особняк по всему периметру территории, раскинувшейся на четыре акра[5] земли, поэтому пройти в дом без разрешения мне бы не удалось, однако осмотреть открытое пространство я мог.

Домом его можно было назвать условно, скорее, это был замок в классическом стиле с колоннами: два этажа, белый фасад, высокие круглые колонны, которые украшали парадный вход и служили несущей конструкцией, графитовая крыша, окна от пола до потолка, широкая лестница, ведущая к большим расписным дверям. Вся территория была засажена зеленью: дом и пристройку рядом окружали деревья, участок покрывал зеленый газон, а дорожка от кованых ворот до самой лестницы была засыпана гравием. Перед домом установлен фонтан. Все сделано со вкусом и довольно минималистично, хотя, глядя на особняк, можно было с уверенностью сказать, кому он принадлежал.

Я обошел дом с правой стороны, шагая вдоль каменных стен в направлении голосов, что издавались с заднего двора. Громко звучал детский смех, перекрывая мелодичный женский голос. Я знал, что у Маттео Моретти есть жена и дочь, видел их на нескольких фотографиях, которые я смог достать, но никогда не интересовался ими настолько, чтобы придавать значение красоте и очарованию этих двух женщин.

Обойдя стену, я увидел перед собой счастливую семью, плескавшуюся в бассейне под лучами майского солнца. В воде вместе с кучерявым мальчиком играла высокая темноволосая женщина средних лет. Под общий смех они брызгались и о чем-то болтали, пока молодая девушка расположилась на шезлонге. Красный купальник едва скрывал ее округлости. Я сразу понял, что передо мной принцесса мафии, о которой на каждой встрече заговаривали все мужчины.

Я стоял не так близко, чтобы рассмотреть каждую деталь, но этого расстояния хватило, чтобы оценить ее привлекательность. Девушка была достаточно юной. Красный цвет подчеркивал смуглую кожу, купальник скрывал ничтожную часть тела, выделяя все прелести ее фигуры. Пышная грудь, подтянутый живот, стройные ноги и аппетитная попка говорили о ее спортивной активности. Кожа принцессы блестела от нанесенного масла, волосы были собраны на затылке.

Она присела на шезлонге, протянув длинную руку к бутылке с водой, и в этот момент наши взгляды встретились. Адриана не отвернулась, не закричала и не запаниковала, увидев мужчину, который за ней подглядывал. Мы просто молча не отпускали друг друга пару секунд, и небольшая улыбка украсила ее лицо. Это мгновение не продлилось и секунды, потому что ее будущий жених – сын консильери Моретти – вышел из особняка и направился к ней. Адриана схватила шелковый халат того же цвета, что и купальник, и накинула на себя.

Хорошая девочка.

Она спрятала от него свое тело, не позволив наслаждаться им. Они были помолвлены, но традиции запрещали Данте прикасаться к ней до брака. Однако, несмотря на то, что видеть невесту в таком виде не возбранялось, Адриана предпочла не давать ему такой возможности. И это мне чертовски понравилось.

Тот день был единственным, когда Адриана видела меня, потому что я тщательно старался ее избегать и, чтобы не отвлекаться, усердно гнал ее образ из головы. Но упрощать мне жизнь она не собиралась. Каждый день мои мысли возвращались к ней и ее улыбке. Певучий голос звенел в ушах, а картинки того дня не выходили из головы. Ее изгибы запечатлелись в моем сознании и вспыхивали всякий раз, когда я был с другими девушками, но именно ее лицо я видел, когда нагло проникал в чужое лоно или рот. Адриана Моретти официально поселилась в моей голове и съезжать оттуда не планировала.

Сегодня же, когда я увидел Адриану в свадебном платье, идущей под руку со своим отцом навстречу к ублюдку Данте, я хотел сжечь этот собор к чертовой матери. Она была особенно красивой в платье с длинной фатой, струящейся следом, но не была моей. Меня пугала эта мысль, потому что я не знал, откуда она, черт возьми, взялась. Но каждая клеточка внутри меня была против, она восставала и бушевала от осознания факта, что я потерял ее, что теперь она принадлежит человеку, который ее недостоин. Но разве я достоин?

В этом я не был уверен, однако наверняка знал, что желал эту девушку для себя и хотел ее.

И вот теперь она лежала передо мной, беззащитная и ранимая. Я до сих пор ощущал на своей груди ее слезы, которые, не прекращая, катились по мягким щекам. Я все еще чувствовал запах ее тела, волос, который уловил, когда прижимал это хрупкое создание к себе, успокаивая ту, что за несколько секунд лишилась матери и жениха на собственной свадьбе. Что в такие моменты испытывает человек? Боль, отчаяние, пустоту, злость. Мне ли не знать…

Я потерял свою семью, оставшись один в этом проклятом мире. Кто, если не я, поймет ее боль, которая просачивалась из раненой души рыданиями и криком. Я видел в ее глазах все эмоции, я видел в них себя, поэтому мне захотелось успокоить ее, стать поддержкой, плечом, на которое она могла опереться, платком, готовым впитать каждую пролитую слезу из ее прекрасных зеленых глаз.

Мне дали приказ защитить ее, увезти подальше от города, где вскоре начнется хаос, неизбежная война, потому что Маттео не оставит смерть своей жены безнаказанной. Мексиканцы осмелели, раз решились на такой шаг, поэтому необходимо было подготовиться к урагану, который с минуты на минуту ожидал нас.