Мыша и Дэн

– Как же он такую закрытую информацию узнал?

– Не знаю. Но слово сдержал и пришёл сам. Карл говорил, что он аналитик и психолог от бога, а в цифре ему действительно пока равных нет и ближайшие лет сто не будет. Так что суди сам, прост он или сложен.

Отъехав, они всю дорогу до дома промолчали, думая о своём. Виктор ещё раз убедился, что Карл не один раз продумывал этот проект, а это вселяло уверенность в его успехе. Попрощавшись с Николаем, он вошёл в дом и не обнаружил там Нину. Немало озадачившись, набрал её на выданном планшете. Получив ответ, что она уже отъехала в сторону дома и минут через десять доберётся, поплёлся на кухню. За день впечатлений было столько, что голова шла кругом, а завтра новый день и новые заботы. Но это будет завтра, а сейчас дождаться жену, перекусить и спать, спать, спать…

Глава 3 Приют

Попрощавшись с мужчинами, женщины отправились на новое место работы Нины. Маленькая двухместная машина уверенно двигалась по дороге, а Кристина, ловко объезжая выбоины, подпевала магнитоле. Нина задумчиво разглядывала мелькавшие за окном сосны, в сотый раз прогоняя в голове, с каких слов начать общение с попечителями приюта. В голову лезла лишь какая-то чушь из старых кинофильмов. Представив, как она смиренно стоит перед ними с низко опущенной головой и рассказывает о своих прегрешениях, Нина поёжилась. Кристина, оборвав на полуслове энергичный припев, с удивлением посмотрела на подругу:

– Нинка, ты чего, замерзла, что ли?

Женщина тяжело вздохнула:

– Может, в магазин завернём, косыночки купим?

От удивления Кристина посмотрела на подругу, чуть приоткрыв рот:

– Зачем они нам нужны?

– Ну, монастырь всё же, женщинам положено…

Окончить она не успела, так как Кристина залилась смехом:

– Ой, уморила, подружка! Так ты думаешь, мы в монастырь едем?

– А куда же ещё, приют ведь монастырский?

– Не, он в Валдае расположен и вполне светское заведение. Просто находится под патронажем Новгородской епархии, спонсируют они его. Там работают три женщины от церкви, но в приюте они проходят урок послушания и милосердия. А медперсонал там вольнонаёмный и работает за вполне реальные деньги, а не за виртуальное отпущение грехов.

Нина просияла:

– А я голову ломаю, как мне себя вести среди монахов.

– Да кто ж тебя к монахам пустит, олицетворение греха и скверны?

Нина улыбнулась, поправляя бюст:

– Есть чуть-чуть, но до греха пары размеров не хватает.

– Им и этого хватит, чтоб «кондратия» схватить. Нормальное современное заведение, просто… просто страшно там.

– Это почему?

– Не объяснить это, сама посмотришь. Может, конечно, это я такая впечатлительная, а тебе, как врачу, легче будет.

Нина очень серьёзно посмотрела на Кристину:

– Привыкнуть к страданиям ребёнка невозможно. Если кто-то с ними свыкается – он нелюдь!

Всю оставшуюся до приюта дорогу женщины промолчали. Оставив машину на стоянке, они вошли в кованую калитку и пройдя по ухоженной аллее, подошли к добротному двухэтажному зданию. Высокий сложенный из валунов фундамент резко контрастировал с современным строением, но вписывался в общую архитектуру своим контрастом. Кристина с гордостью обвела его рукой:

– Моё творение.

Нина с удивлением посмотрела на подругу:

– Да ладно.

Та обиженно надула губы:

– Ну архитектор я или как? Зря, что ли, ГАСУ с отличием оканчивала. В Китай звали небоскрёбы им строить, а я влюбилась в чекиста, и… и заграница показала мне кукиш.

– Жалеешь, подружка?

– Не. Чего я там не видала, нас и здесь неплохо кормят.

Возле входа их встретила пожилая женщина, которая выбивала развешенные на перекладины домотканые коврики. Заметив подходящих людей, она прикрыла глаза от солнца ладонью и просияла доброжелательной улыбкой:

– Кристина, доченька, давненько ты нас не навещала. Здравствуй, родная, здравствуй, красавица!

– Здравствуй, баба Вера! Как здоровье ваше?

– Да хорошо всё, копчу небо потихоньку, Господу нашему на радость. Смотрю, не одна ты. Представишь меня своей знакомой?

– Обязательно. Старицкая Нина Павловна, детский врач, будет заведующей по медицинской части и вашей непосредственной начальницей.

– Вот радость-то какая, я уж и не надеялась! Да вы проходите в холл, а я следом, только соберу тут всё.

– Может, помочь чего?

– Да что тут помогать, чай, с половиками и сама управлюсь, а вам мараться только.

Пройдя в здание, они разместились на стульях в небольшом зале возле лимонника, посаженного в деревянную кадку. Следом вошла баба Вера. Закинув поклажу в бытовку, она махнула женщинам рукой:

– За мной ступайте, апартаменты ваши укажу.

Пройдя в конец коридора, она отворила дверь с табличкой «Заведующая» и, пропустив Нину и Кристину, вошла следом:

– Тут всё чистенько, убирались каждый день. Если что переставить или нужно чего из имущества, то Кондратий, завхоз наш, этот вопрос решит. Иннокентия Семёновича я предупрежу, что коль какие бумаги забрать надо, то пусть сам идёт.

Нина вопросительно взглянула на женщину:

– А это кто?

– Так психиатр, на полставки тут устроен, за нашими детками присматривает.

– Это за какими?

– За теми, что душой хворы. Процедуры да лекарства им назначает, медкарты ведёт. Восемь человек у нас блаженных, шесть девочек и два мальчика. Четверо детишек с травмами, к тем свои доктора приходят. У двух девочек, двенадцати и пятнадцати лет, позвоночник повреждён, эти лежачие. А двое совсем малые, по шесть годков, у тех увечья.

– Ясно, с детьми я сама на обходе познакомлюсь, да и дела их почитаю. Мне бы со штатом определиться.

– Так что тут определяться? Я на кухне, Кондратий сторожем числится, а так на все руки мастер: на нём электричество, плотницкие дела и сантехника. Люба и Катя – медсёстры. После училища опыта набираются, на них процедуры, таблетки, уколы. Пост их на втором этаже, где палаты. По очереди с утра и ночью дежурят, а днём сами справляемся. Да со мной две женщины на испытании от настоятеля – Дарья и Евгения. Они в палатах помогают и мне на кухне. Хорошие девушки, добрые, детки их любят. Только вот судьбы у них тяжёлые, не ворошите им прошлое, пусть сами своей жизнью распоряжаются. Ну и всё. Если ничего больше не надо, то пойду я, завтрак деткам выдам, а вы до обхода их дела почитайте. Сегодня Катя на смене, она спустится да о своём доложится.

– Хорошо, Вера … э…э…э…

– Да бабой Верой и зови, что тут политесы устраивать.

Нина улыбнулась:

– Хорошо, баба Вера, идите кормите детей.

Вслед за ней засобиралась и Кристина:

– Давай, подруженька, вливайся, а мне на службу надо, вечером за тобой заеду.

Оставшись одна, она несколько минут смотрела в окно, пока не отъехала Кристинина машина. Потом, встряхнувшись, подошла к шкафу, вытащила дела и медицинские карты своих подопечных:

– Ну, детки, давайте знакомиться, нам вместе долго жить.

Листая электронные страницы, она наблюдала, как перед её глазами пролетали короткие, но трагичные жизни и сердце сжималось от боли. Как врач она понимала, что можно им сострадать, но никогда не показывать жалость, потому что она может морально сломить ребёнка. Он сам должен осознать, что если перестанет бороться, то недуг его победит. Оторвал её от чтения стук в дверь:

– Нина Павловна, к вам можно?

– Да-да, войдите!

Невысокая кареглазая девушка подошла к столу и с любопытством посмотрела на Нину. Заметив на столе непрочитанные дела, она погрустнела и отвела от них глаза:

– Если вы сейчас не заняты, можно провести обход, реальное общение расскажет о них лучше, чем эти записи. Дети уже позавтракали, а через час у них начнутся процедуры и мероприятия по распорядку.

– Хорошо. Есть ли проблемные больные, кого нужно посмотреть в первую очередь?

Девушка задумалась, потом, заглянув в записную книжку, заговорила. Чёткими, профессионально выверенными определениями она вкратце обрисовала подопечных. Чем больше она поясняла, тем больше Нине нравилась эта русая девчонка со вздёрнутым носиком. Определившись с приоритетами, она надела халат и шапочку, повесила на шею стетоскоп и вслед за Катей поднялась на второй этаж. Только там она поняла, что Кристина подразумевала под понятием – страшно тут. От тишины, царящей в отделении, по спине пробежали мурашки. За двадцать лет практики среди детей она впервые не слышала гомона, смеха, бегающих из палаты в палату проказников. Заметившая состояние Нины, Катя вздохнула:

– Я тоже первое время привыкнуть не могла, неправильно это как-то, когда дети не шумят.

– Да, Катенька, это неправильно, и мы к этому привыкать не будем. Давай начнём с подопечных Иннокентия Семёновича.

Обход подходил к завершению, а настроение Нины подымалось. Общее состояние пациентов было удовлетворительным. Все дети были ухоженными, палаты прибранными и проветренными. У девочек с травмами спины стояли последние модели реанимационных коек с массажем, климат-контролем и голосовым управлением наклона ложа и вызова персонала. Оставалось посетить самых маленьких и заняться общей рутиной, доставшейся ей вместе с должностью. У маленьких она застала абсолютную идиллию. Мальчик с забинтованными руками сидел на кровати, а рядом с ним девочка, прикрывшаяся пледом, которая кормила его с ложечки. Отвлекшись на шум открывающейся двери, она пронесла ложку мимо открытого рта мальчика, ткнув её куда-то в подбородок и измазав творогом. На его возмущения лишь тряхнула гривой огненно-рыжих волос и, отставив тарелку, повернулась к вошедшим:

– Здравствуйте! А это вы новый доктор, который нам сопли лечить будет?

Катя укоризненно покачала головой:

– Машенька, ну кто тебе такое сказал?

– Баба Вера. Она сказала, что это наш любимый недуг, а Вера Павловна искоренит это наказание господнее.

Нина, улыбнувшись, подошла к детям:

– И сопли, и всё остальное вылечим. А теперь давайте познакомимся по-настоящему, а не через бабу Веру. Меня зовут Нина Павловна, я детский доктор. А вас?

– Меня Маша Калинина, а это – Данька.

Мальчик недовольно засопел:

– Не Данька, а Даниил Романович Крутов.

– Ой-ой-ой, какие мы! На Романовича ты ещё веса не набрал и показав ему язык, повернулась к Нине.

Та с улыбкой поправила выбившийся из-под шапочки локон. Вдруг девочка застыла, а два её изумрудных глаза округлились в удивлении:

– Нина Павловна, а на вас в детстве солнышко тоже плюнуло?

Сообразив, о чём она спрашивает, женщина рассмеялась и, сняв головной убор, тряхнула огненным водопадом:

– Да, оно за мной всё детство гонялось.

Дружный смех взорвал тишину приюта, а Нина ещё раз для себя решила выкорчевать безнадёгу с корнем из детского учреждения. Даниил старался прикрыться забинтованными руками от Маши, которая пыталась наградить его щелбаном:

– Это кто говорил, что все рыжие злые? Даня говорил. Значит и Нина Павловна злая? Отвечай!

– Да отстань ты от меня!

Очередная попытка Маши увенчалась успехом, и она удовлетворённо хмыкнула:

– Это тебе за рыжую!

Мальчик сердито запыхтел:

– А ты, а ты… Нина Павловна, а она у меня из творога изюм ворует!

От возмущения Маша покраснела:

– Ах так?! Вот теперь, когда захочешь пописать, меня не упрашивай тебе помочь. Мы тебе подгузник оденем, туда и пруди!

Девочка откинула плед и перебралась на край кровати. От увиденного у Нины перехватило дыхание. Чуть ниже колен у Маши не было ног. Штанины спортивных брюк были завязаны узлом и тащились вслед за передвигающейся на руках девочкой. Катя, заметив изменившееся лицо женщины, тихо тронула её за руку:

– Нина Павловна, вы просто не успели почитать их дела, а я, глупая, не сообразила вас уведомить.

– Да-да, Катенька, я обязательно почитаю. Прямо приду и сразу прочту.

Совладав с собой, она напустила на себя сердитость:

– Так, дети, перестаём баловаться, доедаем завтрак и готовимся к процедурам. Пойдёмте, Катерина, я отпущу вам препараты!

Только оставшись одна в кабинете, она дала волю своим эмоциям, уткнувшись в ладони и беззвучно зарыдала. Говорят, женские слёзы приносят облегчение. Наверное, это так. Но Нине они добавили абсолютную уверенность, что она приложит все силы, чтобы сделать этих крох счастливыми. Пододвинув к себе электронные дела, она активировала доступ и открыла первую страницу. Перед глазами пронеслись две трагедии её маленьких подопечных. Даниил – сын дипломата в небольшой африканской стране, по причине развода и отказа от него матери, проживающий вместе с отцом. Маша – дочь работницы обслуживающего персонала этого посольства. Террористический акт против сотрудников посольства, гибель их родителей и извлечённые из руин здания искалеченные детские тела. Срочный борт МЧС, улетевший с ними в Москву. Целый год операций и лечения трёхлетних детей в центре медицины катастроф. Полтора года реабилитации в различных институтах и наконец их прибытие в приют. Врачи делали всё возможное, но сохранить конечности детям не получилось. Нина внимательно прочитала заключение травматологов и полностью согласилась с выводами коллег. Отдельной записью стояло заключение психиатра Валдайского нервно-психологического диспансера Иннокентия Семёновича Куцер:

«…у детей наблюдается посттравматический синдром, связанный из-за травм ограничениями действия. Гибкость детской психики объединила свои недостатки с достоинствами оппонента в единый организм, объединённый в общую нервную систему и синхронизированную как единое целое на уровне ментального взаимодействия».

      Дальше шли наблюдения и выводы специалиста, а также общие характеристики. В конце уже позже был дописан постскриптум:

«Не рекомендуется (это слово зачёркнуто), запрещается разлучать мальчика и девочку, запрещается препятствовать их контактам, мотивируя половыми или другими признаками. Ограничение в общении приведёт к необратимым последствиям психического отклонения их сознания. Запрещается проводить исследования, способные затронуть их психику, до достижения ими пубертального периода».

Нина отключила документ и минут пять смотрела в одну точку. Мысли в голове пролетали роем, но ни одна не становилась ключом к выходу из этой ситуации. Наконец, встряхнувшись, она решила посоветоваться с Виктором, а вдвоём-то они что-нибудь точно придумают. Он у неё такой умница.

Дождавшись звонка от Кристины, она вышла к стоянке. Уже на полпути к дому пришёл звонок от мужа, который, узнав, что она скоро будет, заверил, что к её приезду будет готов ужин.

Добравшись до дому, она рассеянно слушала восторженные отзывы Виктора о новом месте работы, думая о своём. И когда он обиженно отвернулся, подошла и обняла его за плечи:

– Виктор, пообещай мне, что когда это будет в твоих силах, ты поможешь двум малышам!

И она рассказала ему о Маше и Данииле. Он очень серьёзно её выслушал и, немного подумав, сказал:

– Не знаю, сколько времени нам понадобится, но обещаю, что выполню твою просьбу.

– Спасибо, Витя, я буду ждать!

Глава 4 Дела земные

Виктор, облокотившись на забор, провожал взглядом удаляющуюся машину. Ну, вот всё и завертелось, можно ставить крест на его размеренной жизни и работе вдали от суеты и людей. Переданная от главы государства просьба, озвученная представителем президента, заставила глубоко задуматься, осилит ли он, не подведёт ли людей, которые пошли за ним. Но тут же сам себе и ответил: «Дорогу осилит лишь идущий по ней». За пять лет работы в проекте достигнуты такие вершины, о которых он не мог и помыслить в самых своих смелых мечтах. Его окружают преданные науке люди, готовые сутками просиживать в лаборатории для достижения цели. Рядом с ним любимая женщина, ради которой он готов, как юнец, совершать подвиги. И у него есть цель, которая в начале пути казалась утопией, а сейчас обрела реальные перспективы. У него есть всё, кроме возможности увидеть результат.

За плечи обняли руки любимой:

– Витя, идём домой, свежеет.

– Да, сейчас иду. Что сказал Николай?

Нина пожала плечами:

– Развезёт всю эту научную братию по своим кельям и вернётся для обсуждения этой просьбы в семейном кругу.

– А Грин?

Нина улыбнулась:

– Гриша тоже будет. По-моему, отделять его от наших дел – просто глупо.

– Ну да, ну да. Он не сильно сближается с Машей и Даниилом? По-моему, вселять в детей несбыточные надежды – это неправильно.

Нина заметно напряглась, а в глазах проскочила ревность. Успокоившись, она ответила:

– Это не надежда, а вера.

– А в чём разница?

– В разности этих понятий. Надежда помогает пережить, а вера – жить. Он своим оптимизмом вселяет в них веру в жизнь. Каждое его появление в приюте заставляет детей смеяться. Наш психиатр только руками разводит, когда он на какой-то тарабарщине общается с душевнобольными детьми, которые его понимают, отвечают ему, а он уже переводит их осмысленные пожелания Иннокентию Семёновичу.

– Да, но…

– Он придумал и сделал в вашей лаборатории кресло для Маши.

– Он целую неделю не давал людям работать, пока они не выдали ему этот космический аппарат наземного передвижения: двигатели на солнечных батареях, беспроводная навигационная система, бортовой компьютер, да ещё и пассажирское место для Даниила.

– Он сказал, что хоть так народные деньги пошли на пользу, а не на умерщвление лабораторных грызунов.

– Да он, да он… Ему государство доверяет, а он…

– А он ему нет. И хватит об этом, я всецело прониклась высокими задачами страны, но в этой стране помимо чиновников и яйцеголовых ещё и люди есть, а Гриша…

– Да отстань ты со своим Гришей!

– Кстати, он твой подчинённый, а не мой.

Виктор вздохнул:

– Это моё горе, прошу оставить нас наедине с ним.

– Да твоё, твоё. Никто на него и не зарится, ну если только Катька.

– Какая Катька?

– Она девочка умная, из хорошей семьи, а…

– Всё, что о ней знаешь, расскажешь Николаю, а вот он пусть и проверяет её интеллект и родословную.

– Ой… А я и не подумала.

– На то у нас и семья, чтобы вместе думать! Пойдём в дом, и правда прохладно становится.

Виктор расположился в кресле и пролистывал на планшете схемы нейронных сетей человека:

– Ну как, как вы преобразуете электрические импульсы в биохимические реакции? Кому вы передаёте информацию, кто её просчитывает и принимает решение?

В комнату вошла Нина и, разгрузив на стол поднос, склонилась над мужем:

– Ты с кем тут болтаешь?

Он кивнул на планшет:

– С нейронными сетями и их родителями.

– А-а-а! Как успехи?

– Молчат, окаянные.

– Кристина отзвонилась, они уже подъезжают.

Виктор посмотрел на часы:

– До утра, думаю, управимся.

– Да уж, постарайтесь, я очень люблю свои выходные.

Машина аккуратно въехала во двор и через минуту послышались шаги. В комнату вошёл Николай, Кристина, Грин и… Карл. На удивлённый взгляд Виктора Николай лишь развёл руками:

– Босс, нас предали! Тайна нашей масонской ложи раскрыта и пришло время покаяться.

Карл Фридрихович удовлетворённо потёр руки:

– Значит, тайные дела творите после заката?

Григорий замахал руками:

– Что вы, принудили меня начальственным указанием.

Отсмеявшись, они уселись за стол. Карл, пролистав страницы в планшете и найдя нужную, обвёл присутствующих взглядом:

– Я понимаю, что вы собрались по своим вопросам, но по праву старшего, как по возрасту, так и по положению, прошу предоставить первое слово мне.

Виктор недоумённо пожал плечами:

– Разумеется, Карл Фридрихович, мы вас внимательно слушаем.

Удовлетворённо качнув головой, он начал цитировать из планшета:

– Проксима Центавра b – экзопланета, вращающаяся вокруг красного карлика Проксима Центавра, которая является ближайшей к Солнцу звёздной системой. Расположена на расстоянии примерно 4,22 светового года от Земли в созвездии Центавра. Является ближайшей известной экзопланетой и одновременно ближайшей экзопланетой, находящейся в зоне обитаемости. Планета вращается на расстоянии около 7,3 млн километров от Проксимы Центавра с орбитальным периодом около 11,2 земных суток. Несмотря на такое близкое расстояние, ввиду слабой светимости звезды, планета получает как раз такое количество тепла, чтобы вода на её поверхности могла существовать в виде жидкости и не замерзать в вечные льды.

      Виктор недоумённо пожал плечами:

– Информация вековой давности. Зачем нам это?

– А затем, Виктор, что спектральная установка, запущенная на орбите Марса, подтвердила на этой планете наличие атмосферы и кислорода в ней. А соответственно подтверждено, конечно косвенно, наличие жизни.

– И-и-и?

– И если все расчёты верны, она не намного отстаёт в развитии от Земли.

– Так какие от этого нам преимущества?

– Никаких. Просто мы летим туда.

– Когда?

Карл посмотрел на Грина:

– Как только Гриша закончит оцифровку, так сразу и в дорогу.

Грин застыл с баранкой во рту, которую беззастенчиво грыз, когда все внимали начальнику:

– Карл Фридрихович, я ещё и не начинал этим заниматься.

– С завтрашнего дня и начнёшь.

– Завтра же выходные!

– Да-а! У тебя какие-то планы на них?

– Ну должна же у меня быть личная жизнь!

– Коля, как начальник службы безопасности, обеспечьте подчинённому личную жизнь.

Николай недобро улыбнулся:

– С удовольствием, Карл Фридрихович, а то у меня всё руки не доходили. В любое время и в любой позе.

– Ну, Коля, не так радикально.

– Не переживайте, мы по согласию разберёмся.

Грин примиряюще поднял руки:

– Сдаюсь, готов пожертвовать для науки всем, чем угодно.

– Вот и хорошо. С новыми компьютерами разобрался?

– Обижаете! Квантовые технологии рулят цифрой. Я эти наработки у «амеров» уже давно слил. Только те были ещё сырые, а здесь уже серьёзно протестированные. Сразу видна рука военных.

– В логике тебе не откажешь. Да, обменялись патентами. Наши вирткапсулы – упрощённая версия, на их наработки. Также заключён договор с Global Gaming Systems на поставку им десяти миллионов игровых капсул – от бюджетного до элитного класса. Здесь обязательства приняла Объединённая Азиатская Корпорация производителей цифровой техники. Наши аналитики просчитали, что это лишь десятая часть, которая попадёт в сбыт официально, девяносто процентов будут товары чёрного рынка, а попросту, очень качественные подделки. Проследить такой объём продукции невозможно и через год виртуальный мир завоюет умы игроков, а миллиардные потоки реальных денег отвлекут Запад от нашего проекта.

Николай вздохнул:

– Ну, не отвлекут, но дадут короткую передышку.

– Вот за это время и нужно улететь на Проксиму Центавра.

Все выдохнули одновременно:

– Но как?

– Это мои заботы, как. Объяснюсь кратко: двадцать пять лет назад я теоретически доказал возможность перемещения информации в пространстве с помощью электромагнитного поля элементарных частиц. Технологии того времени сильно отставали от моей задумки, а различные сферы наук не желали работать комплексно. Я решил объединить свою мечту и сильного лидера государства в общую идею. И у меня это получилось, только… только у меня не осталось времени. Помогите мне осуществить мечту, пожалуйста! У меня осталось два года на это, и я готов работать без выходных. А вы?

Все поднялись, глаза присутствующих блестели. Люди были горды, что они причастны к человеку, посвятившему идее всю свою жизнь.

Виктор всех обвёл взглядом и, получив утвердительные кивки, посмотрел на Карла:

– Теперь она стала и нашей мечтой и мы с вами до конца пойдём, чтобы её исполнить.

Карл улыбнулся:

– Вот и хорошо, тогда давайте вместе подумаем, где эта душа прячется. Только чайку попьём, а то в горле пересохло.

Через десять минут беседа продолжилась. Виктор, щёлкая планшетом, что-то показывал Карлу. Женщины доказывали Николаю, что душа живёт рядом с сердцем, на что тот отвечал, что у них в голове места для души от глупостей не осталось, потому она туда и перебралась. Грин озадаченно переводил взгляд то на одних, то на других. Наконец он не выдержал и поднялся с места:

– Ответьте мне на один вопрос. Что мы ищем?

Виктор несмело начал:

– Энергетическую матрицу с базой данных.

– Эти данные важны организму?

Карл задумчиво покрутил пальцем:

– Эта информация – краеугольный камень живой материи.

– Насколько эта информация стара?

Карл ответил, не задумываясь:

– Миллиарды лет – однозначно.

– Очень хорошо. За это количество лет хорошо отлаженная система может научиться прятать информацию от посторонних?

Виктор потёр виски:

– Ты хочешь сказать, что она не только спрятана, но ещё и зашифрована.

– Не только. Она ещё раскидана среди другой информации.

– Эта как?