Шаги по воде

– И все?

– Нет, не все. Он стал застегивать рубаху, так как был застегнут неправильно.

– Прямо на улице?

– Да. И после этого ушел. Мне он не понравился. Забудь о нем.

Стелла молчала. Мне показалось, она плачет.

– Ты что, ревешь? Из-за этого… типа? – возмутилась я.

– Ксенька, ты ничего не понимаешь, – всхлипывая, сказала Стелла. – Ты холодная. Разве ты хоть раз влюблялась как в омут с головой?

– Во всем должна быть мера, – назидательно ответила я. Слова ее меня задели.

– Ладно, спасибо. Я все-таки позвоню ему…

– Не звони! – закричала я, но Стелла уже повесила трубку.

Я откинулась на спинку кресла и задумалась. Мне стало не по себе. Неприятный осадок оставила встреча с доктором Лапиным, неприятно было унижение Стеллы. Если даже они начнут встречаться, то ничего хорошего из этого не получится. Стелла – собственница, а доктор Лапин – независимый бродячий кот… Или собака. Вернее, пес.

* * *

А в это время в кабинете Стаса шел спор. Кира требовал зайти в Интернет на форум «Беспредел» и посмотреть, что кто сказал по теме «Секс и ты» за прошлую ночь.

– Да не могу я! – шипел Стас, оглядываясь на дверь. – Ксеня каждую минуту может ворваться.

– Мы быстро! – убеждал друга Кира. – А давай дверь закроем на ключ!

– Еще чего!

– Ты ж не с бабой, козел!

– Еще чего! Давай вечером!

– Давай сейчас! Вечером я не могу. Да не бойся ты, козел! Ксеня классная баба, к ней только подход нужен.

– Сам козел! – ответил Стас, но тем не менее кликнул мышью на закладке «Беспредел», пробежал комментарии по теме, добрался до нужной даты.

– Немного, – разочарованно протянул Кира. – Неужели нечего сказать?

Молодые люди углубились в чтение.

– Ну, козел! – возмутился Кира. – Смотри, чего пишет: «Секс – это как полет без парашюта». Он что, типа, не предохраняется?

– При чем тут… Кирка, ты что, идиот? Не понимаешь?

– Чего не понимаю? Чего тут понимать?

– Это такое образное выражение! Он описывает свои ощущения…

– Смотри, вот еще! – перебил друга Кира. – Опять «Гость». «Секс – радость всей моей жизни!!!» Ну, козел. Детский сад, блин! Малолетка! Этот «Гость» меня уже достал!

– «Гость» – погремуха всех, кто не регился! – объяснил Стас. – Неужели не понятно?

– Так это не один чувак? А почему не регился?

– Потому что из интернет-кафе.

– Слушай, а можно вычислить, если из интернет-кафе?

– А как ты его вычислишь?

– Ну, не знаю, как-нибудь.

– Зачем?

– Да посмотреть на него, козла! Не именно на этого, а вообще. Вот, например, пришлет тебе «мыло» с вирусом…

– Вычислить практически невозможно.

– Значит, все-таки возможно? Ты сказал, «практически». Значит, можно?

– Да если из интернет-кафе, как же ты его вычислишь? – заорал Стас. – Пришел, закинул, и с концами.

– Не ори, а то Ксеня прибежит! – одернул друга Кира.

Стас опасливо покосился на дверь.

– Все! – объявил. – Лавочка закрывается. Мне еще сайт доделать.

Глава 8

Александр Урбан

Около пяти позвонил Сэм Вайт и пригласил меня пообедать в «Прадо». Он по привычке называет ужин обедом, а ужина как такового у Сэма не бывает. Я спросила, в честь чего, и Сэм ответил, что у него сегодня день рождения. «День варенья», – сказала я. Он удивился. Я объяснила заодно, что это значит и что такое «варенье». «А, джем!» – понял Сэм. Фраза ему понравилась, и он повторил ее три раза, чтобы лучше запомнить: «День варенья!»

Мне нравится Сэм. Нравится его простодушие. Глядя на женщину, он не раздевает ее мысленно и не думает о том, как бы затащить в постель. И приглашает в ресторан без всякой задней мысли. Вообще, из-за отсутствия задних мыслей Сэм кажется простоватым. Читать между строк он не умеет, наших анекдотов не понимает. Говорит, что думает. Верит газетам. И при этом, удивительное дело, круто считает деньги.

Я спросила, что ему подарить. Он ответил, что ничего не нужно. Потом подумал и сказал: «Галстук, потому что у женщин хороший вкус. Что-нибудь в местном стиле, только без медведей и русалок». Дома жена всегда покупает ему галстуки. Он добавил, что с нами, если я не против, будет еще один человек. Его недавно приехавший друг-архитектор, руководящий ремонтными работами. Джон де Бэр – так его зовут – имеет опыт обращения с рабочими из Восточной Европы. Его фирма в Нью-Джерси несколько лет подряд нанимала украинцев и поляков. В голосе Сэма звучат оптимистичные нотки. Приехал Джон – теперь дела пойдут!

Я ответила Сэму, что куплю ему самый красивый галстук, какой только смогу найти, но не сегодня. Он совсем не оставил мне времени. «О’кей, – ответил Сэм, – не беспокойся, купишь потом. Главное не подарок, а общение».

– Не забудь, – повторил он, – в половине восьмого я заеду за тобой. Вечернее платье необязательно.

Способность Сэма говорить на темы, относящиеся к социальным табу, поражает меня. Ему ничего не стоит сообщить мне, что туалет за углом, и что он подождет, и там не особенно чисто, поэтому осторожнее, и, скорее всего, нет туалетной бумаги. Или весело рассмеяться, услышав бурчание в собственном животе, и сказать: «Я такой голодный!»

Когда Сэм пригласил меня в ресторан после заключения сделки, я собиралась дать отпор в случае чего. Но никаких посягательств на мою честь не последовало. Весь вечер он говорил о своей семье и показывал фотографии. Семья у Сэма очень большая – жена, двое детей – девочки, родители, брат, две сестры, пятеро племянников и бабушка Пола – мать отца, которой уже сто два года.

– Она наш… как это… – Сэм затруднился с переводом. – Этот… мэскот!

– Талисман! – подсказала я.

– Ну да, талисман, – обрадовался Сэм. – У нее хорошая голова, она все понимает и молодая еще в голове. Весной попросила маму купить ей розовый костюм, увидела в журнале для тинейджеров. Представляешь? – Сэм рассмеялся. – Два раза в год вся семья собирается вместе – на бабушкин день рождения и на Рождество.

В прошлый раз Сэм показал мне фотографию нового племянника – Саймона. С фотографии на меня серьезно смотрел крохотный смуглый индейский ребенок. Он сидел на коленях прабабушки Полы.

– Это первый раз его привезли к прабабушке, – объяснил Сэм. – Джуди взяла мальчика из американского приюта для подкидышей в Колумбии.

Джуди – старшая сестра Сэма, незамужняя.

– Саймон – настоящий майя, – сказал Сэм.

Прабабушка Пола, хрупкая, как кузнечик, обнимала майю тонкими руками.

– Она спела ему колыбельную на идиш, – сказал Сэм. – Эту песню она пела моему отцу, когда они еще жили в Польше, почти восемьдесят лет назад. Просто удивительно, что она до сих пор помнит слова.

Я смотрела на фотографию прабабушки – еврейки из Польши, эмигрировавшей в Америку перед войной, и правнука – индейца из Колумбии, и думала, что истории, которые придумывает жизнь, бывают покруче тех, что выдумывают люди.

Джон де Бэр оказался громадным громогласным детиной из тех, что всегда и везде чувствуют себя как дома.

– Сэм, старина! – кричал он. – Я так рад, что приехал! Потрясная еда! Обалденные цены на фермерском рынке! Невероятно красивые женщины!

В конце ужина (или обеда) Джон выдал набор выученных у рабочих из Восточной Европы слов:

– Плохой! Ганьба! Еж твою мать! Пся крев! Водьяра! Оди-но-кий! Баба! Не сви-сти!

Сэм делал страшные глаза, я хохотала. Джон радовался и повторял слова снова и снова, видимо, не полностью догадываясь об их значении. Сэм сказал, что Джон знает и другие слова, но он попросил его употреблять их только на работе.

Они привезли меня к дому около одиннадцати. Джон сказал, что хочет кофе, но Сэм ответил, что кофе на ночь вреден. Джон заявил, что не против выпить чаю, но Сэм ответил: «Next time»[1], и они уехали.

Я поднималась по лестнице и думала, что в жизни моей почему-то стали происходить интересные события. Стелла, как амазонка, преследующая доктора Лапина, на которого где сядешь, там и слезешь, как говаривала моя бабушка. Яркой кометой пролетел по ночному небу экстрасенс Александр Урбан. Я представила себе рокового красавца Александра верхом на метле и расхохоталась. Оля явилась в новом свете. Приехал приятель Сэма Джон де Бэр. (Кстати, необычное имя для американца. Предки его, наверное, откуда-нибудь из Бельгии – удивительно, что сохранилась приставка «де».) Все эти события не касаются меня прямо, но хороводом кружат вокруг. Если честно, жизнь моя последнее время казалась мне слегка пресной. То есть с работой все прекрасно, а вот личная жизнь ограничивалась телевизором и книгами на ночь – с десяток страниц вместо снотворного. Любой скажет, что в моем возрасте нужно играть в другие игрушки, но… Один из моих любовников (каков анахронизм! Хуже только молодцеватый «бойфренд»!) рассказал однажды, что жена часто ищет его по кабакам и друзьям. «Борется за меня», – гордо сказал он. «С кем?» – спросила я. «Ну… вообще», – ответил он, подумав. «Я бы не стала», – заявила я. «Поэтому я с ней, а не с тобой», – резонно заключил он.

Любые отношения между мужчиной и женщиной – разновидность рабства. Уступки, компромиссы, закрывание глаз. Это цена за союз. Все как на рынке. На тебе «союз», но плати. Пока есть любовь и привязанность, платишь, не торгуясь. Когда «амур пердю», необходимость платить вызывает раздражение. Казалось бы – уходи! Ан нет! Уже повязаны общей собственностью, детьми, комфортом… И влачатся дальше, стараясь не смотреть друг на друга лишний раз, особенно по утрам.

Да, да, знаю! Вместе легче в случае чего. Плечо, жилетка, стакан воды под занавес… Но ведь думаешь о любви, а не о том, кто в финале подаст стакан воды, не правда ли?

Так или примерно так думала я о мужчинах в моей жизни.

– Это как дорога, – втолковывал мне один доморощенный философ. – Мы встретились и часть пути пройдем вместе. Или проедем в автомобиле. Потом разойдемся в разные стороны…

В общем-то, он прав. Я чувствую, что идти с любимым человеком до конца у меня не хватит ни терпения, ни желания. А раз так, то и сиди одна, как дура. Как ведут себя женщины, которые хотят удержать мужчину? Я помню советы тети Нюси и ее ликбез на дворовой скамейке для молодок из нашего дома на тему, как «годить» мужу. Откройте любой современный дамский журнал и почитайте добрые советы, как «захомутать» мужчину. Та же тетя Нюся, только с глянцем. Почему в мужских журналах не дают советов, как завоевать женщину? Что, парни и так все знают? Или их меньше, конкуренция большая? Сойдет и так?

Я не буду завоевывать своего мужчину! Я не хочу мужчину, которого нужно завоевывать тети-Нюсиными методами. Я не хочу мужчину, которого можно подцепить на крючок силиконовыми прелестями. Я не хочу глупого самодовольного самца, которому требуется все время повторять, что он самый-пресамый! Так и знайте! Точка.

Тут я пришла на свой этаж и стала шарить в сумке в поисках ключей. Мне в тысячный раз пришло в голову, что нужные вещи в дамской сумочке находятся в последнюю очередь. Сначала попадаются всякие ненужные – косметика, ручки, салфетки, рекламные проспекты, подобранные по дороге, а ключи… Вот они! Да, так на чем мы остановились? Список мужиков, которых я не хочу, можно продолжать до бесконечности. Но кому это интересно? Это, к сожалению, даже мне неинтересно. «Дэвушка, идем в баню! – весело кричал какой-то нацмен из моего детства. – Нэ хочешь – ходи грязный!»

Я достала связку ключей, вставила в замочную скважину. И в этот момент в квартире зазвонил телефон. От неожиданности я выронила ключи, присела на корточки и стала шарить рукой по коврику. Три ключа на колечке как сквозь землю провалились. Телефон заливался, а я все не могла найти связку. На лестничной площадке царил полумрак. Ключей не было. Мистика какая-то!

Я подняла коврик, вытряхнула его, осмотрела лестничную площадку – ничего! Ну не испарились же они, в самом деле! Ничто в природе не исчезает бесследно… и так далее. Куда же они делись? Телефон все звонил. Черт бы его побрал!

Я стояла, прислонившись спиной к двери. Соображала. Главное, спокойствие. Перебрав все возможности и ни к чему не придя, я вытряхнула содержимое сумочки на ковер. Ключи, звякнув, выпали с остальным барахлом. Я отодвинула их на край коврика, запихнула обратно в сумку весь скарб. После этого осторожно подняла ключи. Перед моим мысленным взором промелькнула картинка – связка летит вниз и падает в раскрытую сумочку. Только и всего. Чудес не бывает.

Телефон, конечно, уже молчал. Зато мигал автоответчик. Я с некоторой опаской нажала на кнопку – хватит на сегодня сюрпризов! Из динамика полился бархатный голос Александра Урбана.

– Ксения, где вы? – спросил он печально. – Я названиваю вам целый вечер, а вас нет. Сейчас уже почти полночь, время всякой нечисти. Маленьким девочкам пора спать. (Услышь я подобное от кого-нибудь другого, я бы только фыркнула, но Александр сказал это удивительно… мягко!) Ксения, где же вы? – продолжал взывать он. – Позвоните мне. Я буду ждать. Спокойной ночи.

Голос у него был такой… как бы это сказать? Ощущение мелькнуло и пропало. Чуть насмешливый… да! Так взрослые говорят с детьми. «Дура Стелка!» – вдруг подумала я. Щеки горели. Я включила запись еще раз. Александр повторил свой монолог. И еще…

Почему бы и нет?

Он позвонил рано утром, не было семи.

– Господи… – пробормотала я в трубку. – Алле?

– Доброе утро, Ксения, – произнес Урбан бодро. – Я вас не разбудил?

– Разбудили! Но это такая мелочь… Мне страшно интересно, что заставило вас позвонить в семь утра.

– Извините, – покаялся Александр. – Я поднимаюсь в шесть и все время забываю, что остальное человечество еще спит. Меня ничто не заставляло, просто захотелось услышать ваш голос.

– Может, вам нужна квартира в центре с двумя лоджиями?

– Нужна! Мне нравится, как вы берете быка за рога.

– Так бы и сказали! Наша брокерская фирма берется найти вам квартиру. Какой суммой вы располагаете?

– Ксения, Ксения, пожалуйста! – взмолился Александр. – Я действительно хотел услышать ваш голос. Вчера я звонил несколько раз, но вас не было дома.

– Да, не было.

Я подавила желание объяснить, где находилась. Удивительное дело, утром флюиды Александра действовали меньше, чем вечером или ночью. Сейчас я уже не так уверена, что хочу его видеть. А чего же я хочу?

– Мы не могли бы пообедать сегодня? – спросил Александр.

– Боюсь, что нет, – вежливо ответила я. – Сегодня никак не получится.

Господин Бьяготти однажды сказал, поучая меня, молодую и глупую, что уважающей себя женщине не следует принимать приглашение провести вместе уик-энд, сделанное позже вторника. «Не позже вторника, моя девочка, – настаивал господин Бьяготти. – Запомните это и не бойтесь сказать «нет». Если это ваш мужчина, никуда он не денется. А если больше не позвонит – значит, случайный».

– Жаль, – ответил Александр. – Я все время думаю о вас. Еще раз извините, что разбудил. Прощайте.

Щелчок и сигналы отбоя в трубке.

Обескураженная скорой расправой, учиненной мне экстрасенсом, я держала трубку, словно надеялась услышать что-нибудь еще. Но из трубки раздавался только противный писк. Щеки и уши мои горели, особенно правое ухо, к которому прижата трубка. Наверное, нужно обидеться. Он что, никогда не получал отказа? Все сразу соглашаются и бегут вприпрыжку навстречу своему счастью? Не на такую напал. Подумаешь, экстрасенс! Тоже мне, профессия для мужчины. Хиромант несчастный!

Растравляя себя подобным образом, я побрела в ванную. Постояла под душем. Опять без удовольствия пила кофе. Черт бы тебя побрал, Александр Урбан! У меня было все хорошо, даже расчудесно, а ты появился и все испортил. Теперь я буду думать о тебе, мысленно продолжать диалог и доказывать, что ты не прав. Равно как и доктор Лапин. Не прав! Тебе следовало спросить: «А завтра?», только и всего. Я бы ответила: «Да!» И дело с концом. Существуют стереотипы поведения и правила игры, они же законы жанра, и не стоит выдумывать велосипед. Играйте по правилам, Александр Урбан!

Около восьми телефон зазвонил снова.

– Да! – закричала я.

– А завтра? – спросил Александр.

– Я уже думала, вы не позвоните, – рассмеялась я.

– Я решил дать вам еще один шанс. Завтра?

– Завтра, – ответила я.

Глава 9

Лесное озеро

– Здесь случилась странная история, – сказал Александр. – Две недели назад. Ночью исчезла женщина…

– Как исчезла? – удивилась я. – Что она делала тут ночью?

– Это был пикник с ночевкой. Вечером вся компания сидела у костра, потом разошлась по палаткам, а утром она уже пропала…

Время давно перевалило за полдень. Нежаркий день позднего лета, преддверие осени. Прохладные ночи и долго не высыхающая ледяная роса по утрам. Бледное позднее заспанное солнце. Синее небо, безветрие и неподвижность листьев и травы.

Александр привез меня в Черное урочище, к озеру, спросив, не буду ли я против. Еще он спросил, как давно я была в последний раз на природе. Я ответила, что недавно – в прошлом году. Он рассмеялся и сказал: «Тогда едем, вам бы все по заграницам…»

Большая поляна, окруженная лесом, лежала перед нами. Сочная зелень, лишь кое-где тронутая желтыми брызгами осени. Терпкий пронзительный запах увядающей травы и влажной земли, ледяной сквознячок от неподвижного черного озера. Удивительно тихо вокруг. Ни движения листа, ни ряби на воде. Даже птицы молчали. Что-то было гнетущее в этой тишине этого места, и воспринималась она не как покой, а как транс. Казалось, кто-то зачаровал это место и теперь следит, прячась, за незваными гостями.

– Куда же она делась? – спросила я с недоумением, не желая верить в худшее.

– Пока ничего не известно.

– А… другие люди? Что они говорят?

– Другие люди – это ее муж и еще одна супружеская пара. Их друзья. Никто ничего не знает. Вечером они все сидели у костра, потом пошли спать. А утром оказалось, что ее нет.

– И никто ничего не слышал? Ночью?

– Нет. Утром они обыскали лес, ивняк по берегу озера, обошли его до самых камней, до того места, где еще можно пройти. Дальше топь и непроходимые заросли лесного ореха, ежевики, шиповника. Все так сплелось, что пролезть невозможно. Вы же знаете, озеро очень глубокое, с омутами и каменными мешками. Тут работали водолазы и спелеологи, но ничего не нашли. В северной части есть слабое течение – «подземная река», уходящая вглубь под каменные пласты. Если женщина попала туда, то… – Он взглянул на меня и смял фразу. – Вот такая история.

– Но… как она попала в озеро? Они что, устраивали ночные купания?

– Нет… по их словам. Посидели у костра и пошли спать.

– По их словам? Вы им не верите? Вы… думаете, они ее… А какое вы имеете отношение к этому всему? Они ваши друзья?

– Не думаю, что они ее. Вернее, не знаю. Зачем? И потом, необязательно озеро. Озеро – это подсказанная обстоятельствами версия. Не более. Эти люди не мои друзья, я никогда их раньше не видел. Я присутствовал на допросах…

– Вы? Почему?

– По просьбе одного продвинутого следователя. Он верит в мою… интуицию.

– И что?

– В каком смысле?

– Ну, что вы… почувствовали? На допросах?

Александр молча смотрел на меня, словно раздумывал. Потом пожал плечами:

– То, что я почувствовал, ровным счетом ничего не значит. В наших шкафах полно скелетов.

– А кто эти люди?

– Мужчин связывает школьная дружба, женщин… Тут такой нюанс. Женщина, которая исчезла, вторая жена одного из них – молодая, легкомысленная, красивая. Разница в возрасте с мужем около двадцати лет. Отношения ее со второй дамой были несколько натянутыми, что и понятно. Они впервые выехали вместе. После женитьбы этого человека – его зовут Олег Дударев – отношения стали прохладными, если не сказать враждебными. Жена друга, Иннокентия Тюнкина, Рита, дружила с первой женой и осуждала Олега и Лену – так звали пропавшую женщину. В прежней семье остались два мальчика, шести и девяти лет. Постепенно острота неприятия сгладилась, и они, как и раньше, все вместе выехали на природу. Все как водится – волейбол, купание в озере. Кстати, здесь очень мягкая вода, полная минеральных солей, что хорошо для кожи. Вечером жгли костер. Они приехали в пятницу вечером, в субботу – все было как обычно, вечером – посиделки у костра, а в воскресенье утром Елена уже исчезла. Вот такая история, Ксения.

– Кто предложил это место? И вообще выехать на природу?

– Хороший вопрос! Очень уместный. Предложил выехать на природу Олег, так как чувствовал себя виновным в охлаждении отношений. Не с Иннокентием – мужчины дружили по-прежнему, а с его женой Ритой. Это было, так сказать, предложение выкурить трубку мира и зарыть томагавк… Как там говорится? На тропе войны? Или под тропу? По его словам, все было отлично. Рита почти не дулась. У нее вообще сложный характер. Леночка теребила их всех, тащила в лес… Кстати, в последнюю ночь, когда они сидели у костра, она вдруг побежала в чащу…

– Зачем?

– Надоело сидеть, наверное. Как я понял, она была неугомонная, веселая молодая женщина, душа компании.

– А они?

– Муж побежал за ней. Он боялся за нее. В лесу темно… Тут начал кричать потревоженный филин.

– Странная фантазия, – пробормотала я, ежась.

– Странная. Молодые женщины, Ксения, иногда ведут себя странно и непредсказуемо, – ответил Александр. – Спустя какое-то время в лес отправился Иннокентий. Рита осталась у костра.

Представьте себе картинку: Лена бегала в лесу вокруг поляны и звала мужчин, ухал филин, светила луна, горел костер. С одной стороны, обычная выходка легкомысленной особы, с другой, принимая во внимание случившееся, поступок, полный странного смысла. Она убегала от них. Играла. Рита сидела у костра, прислушиваясь к голосам…

Он помолчал.

– А что было дальше?

– Ничего особенного. Они вернулись. Первой Лена, сразу за ней – Олег, потом Иннокентий. Лена хохотала, была возбуждена, тормошила Риту, спрашивая, почему она не пошла с ними. «Там страшно! – пугала она. – У-у-у!»

Вообще, мне показалось, что Лена придумала себе игру, жестокую, в силу своей молодости. Она приставала к Рите, болтала разные глупости, смеялась, шутила. А Рита весьма тяжеловесная особа, не умела и не хотела отвечать тем же, не обладая ни легкостью, ни маневренностью. Да и обида еще не прошла… за порушенную семью. И разница между этими двумя разительная. Рядом с Ритой Лена казалась еще моложе, а Рита, наоборот, угрюмой, брюзгливой и старой…

Но это все мои домыслы, Ксения. От богатого воображения. Хотя они довольно банальны. Но с другой стороны… мир держится на стереотипах и банальностях, как вам известно. И наблюдательный человек, обладающий даже скромным жизненным опытом, просекает ситуацию с ходу. Новый брак с юной женщиной – стереотип. Избалованная, неугомонная новая жена – стереотип. Восприятие ее мужем как игрушки, в отличие от первого «серьезного» брака, – стереотип. Осуждение и зависть женщин – стереотип. Одобрение и зависть к нему мужчин – тоже стереотип. Так что проникнуть в отношения и чувства этих людей не так уж сложно. Вы согласны, Ксения?

– Согласна… в общем. До тех пор, пока не случается то… что случилось. Ведь вы с вашим жизненным опытом и наблюдательностью не знаете, что произошло, правда?

– Правда, Ксения. Самая чистая правда на свете. Но то, что случилось, – не стереотип. Наоборот…

Он повторял мое имя, и каждый раз я чувствовала острый укол в сердце. Он так произносил его… как никто никогда. «Как «молитву», – вдруг пришло мне в голову. У него приятный голос, теплый, ласковый, полный смысла… Я представила, как он прикасается ко мне, повторяя: «Ксения… Ксения…» И вспыхнула. Сначала вспыхнуло лицо, потом шея, потом стало жарко в груди и коленях… померкло в глазах и…

– Побродите вокруг, – вдруг сказал Александр, возвращая меня на землю. – Подышите лесом. Вам полезно бывать около воды, как всем трудоголикам. Смотрите! Видите вон там желтый цветок? Знаете, что это?

Я только сейчас заметила в конце поляны, у самого леса, высокий толстый стебель, увенчанный кисточкой крупных желтых цветков. Они были яркие и, казалось, светились. Знала ли я, что это?

– Этот цветок в Италии называют…

– …зажженная свеча Господа! – перебила я.

– Откуда вам это известно? – удивился экстрасенс.

Я пожала плечами:

– Случайно. Видела на картинке…

– Интересное растение. Сходите посмотрите, только не уходите далеко, а то потеряетесь. А я похожу вокруг, подумаю…

Сказав это, он повернулся и ушел, оставив меня одну. Внезапность, как я начинала понимать, это свойство его натуры. Когда ему нужно, он поворачивается и уходит. Или вешает трубку.

Мощный стебель «зажженной свечи» напоминал дерево. Желтая кисточка торчала высоко над моей головой. Как когда-то в детстве, я ухватила стебель двумя руками и, сделав усилие, нагнула. Соцветия ткнулись мне в лицо, и я, не удержавшись, глубоко вдохнула их теплый травяной дух…