Зай по имени Шерлок

– Что же было потом? – нетерпеливо поторопил Шерлок Зай.

– А потом ворона вдруг исчезла, и я уж обрадовался, что все закончилось само собой. Но не прошло и пары дней, как ко мне нагрянула полиция и объявила меня вором. Только представьте: они перевернули всю нору вверх дном, нашли какой-то залежалый кусок сыра и начали тыкать мне им в морду – вроде как доказательство моей вины! А я только стоял и смотрел на них и на сыр, как тонто редондо12. Я не ем сыр, я ем рыбу. – Хорек подхватил лоток и встряхнул его. – Рыбу, понимаете? Я даже не знаю, откуда в моей норе взялся тот проклятый сыр. А они и слушать меня не стали.

Хорео опять шмыгнул носом и печально опустил голову.

– Скажите, любезнейший, когда ворона прилетала, не было ли у нее сыра? – спросил Шерлок Зай.

– Сыра?

Хорек уставился на моего друга, нервно подергивая носом, будто что-то вынюхивал – он явно силился вспомнить.

– Вот честное слово, не могу припомнить! Хотя у нее с собой, кажется, была корзинка. Да-да, такая небольшая плетеная корзинка из ивовых прутьев. – Хорео пошевелил пальцами, словно что-то сплетал или скручивал. – Может быть, сыр лежал в ней?

– Вполне вероятно, – кивнул Шерлок Зай. – Значит, она на вас ничего не роняла?

– Кроме, простите, дерьма – ничего.

– И при вас не ела?

– Какой там, – отмахнулся хорек. – Когда ей было есть, если она глотку драла без устали и… ну сами понимаете, что.

– А скажите, вы поблизости не замечали енота? Я имею в виду, во время визитов вороны?

– Енота? – опять задумался Хорео. – Честно признаюсь, ни разу. Но я мог и не обратить внимания. Мало ли в лесу зверья шастает. Да и до енотов ли мне было?

– Премного вам благодарен, господин Хорео. – Шерлок Зай достал кошель, отсчитал четыре монетки и вложил их в лапу растроганного подобной щедростью хорька. – Вы очень нам помогли. Всего доброго.

– До свидания, господин! – упал на колени хорек, утирая слезы. – Да воздастся вам за вашу доброту. Грасиас!

– Да-да.

Шерлок Зай смущенно отвернулся и быстро пошел прочь. Я едва нагнал его у самого леса.

– Вам что-нибудь удалось узнать? – спросил я.

– И да и нет, – отозвался сыщик, шагая по хорошо утоптанному насту. – Видите ли, Уотерсон, мне сейчас важно установить причину, а следствие выявится само собой. Еще древние римляне говорили: «ис фэцит куи продэст» – ищи кому выгодно.

– И кому же в данном случае выгодно было измываться над бедным хорьком? Неужели гадкая ворона поражена вирусом изощренного садизма?

– Полагаю, она лишь промежуточное звено во всей этой истории. Но мне бы не хотелось спешить с выводами. Нам необходимо найти еще двоих осужденных по подобным делам и выяснить подробности их собственных злоключений.

– Я почему-то уверен, что их истории будут похожи одна на другую, как две капли воды, – буркнул я, поправляя сползающий шарф.

Мне нестерпимо хотелось вернуться домой, присесть у жаркого камина и как следует обогреть перышки, но признаться в том Шерлоку Заю было неловко.

– «Можно быть уверенным лишь в том, что ни в чем нельзя быть уверенным»13, мой друг. Поэтому мы должны найти тех двоих.

– Ну, разве что должны, – обреченно вздохнул я и поплелся следом за неутомимым Шерлоком Заем. – А куда мы, собственно, направляемся?

– Сначала мы посетим орехозаготовительное предприятие. Даже если Фыфа Белье там уже не работает, возможно, кто-нибудь знает, где она может обитать. А после… – Шерлок Зай не договорил.

Сверху донесся шорох крыльев, потом что-то противно хлюпнуло, и левое плечо сыщика покрылось бело-серым жидким налетом.

– Однозначно к удаче! – воскликнул я.

– Не думаю.

Шерлок Зай быстро задрал голову, высматривая в небе столь меткого крылатого вредителя, но меж заснеженных вершин деревьев никого не было видно. Вздохнув, Шерлок Зай набрал пригоршню снега и начал брезгливо оттирать птичий помет с шерсти, потом, осознав тщету своих стараний, упал на снег и завозился в нем. Дело пошло быстрее.

– Ставлю сто против одного, – сказал он, выбираясь из сугроба, – случайностью здесь не пахнет.

– Почему? – удивился я. – С птицами такое происходит на каждом шагу.

– Случай – оружие тех, кто умеет им воспользоваться, – философски изрек Шерлок Зай, вновь озирая пустое небо.

Я не совсем понял, что он имел в виду, но уточнять не стал. Кстати сказать, мне это тоже показалось крайне странным. Всякое, конечно, бывает, но птицы обычно не пытаются скрыться, а, как правило, спешат извиниться. Но тут – никого и ничего. Нет, так не делается…

Всю оставшуюся дорогу до «орехозаготовки» я поглядывал в небо, не объявится ли трусливая птица вновь. Мне жуть как хотелось высказать ей все в самый клюв. Однако небо оставалось пустым.

Как выяснилось, мы потратили время впустую. Белье давно не работала на «орехозаготовке», и никто не мог сказать, где она обитает сейчас. Одна из ее бывших подруг сказала, будто Белье перебралась куда-то за реку, но утверждать этого наверняка не бралась – слухи, и не более того.

Оставался Ван Заись, но где его найдешь в огромном лесу? Заев, Заяцев, Зайясев и Заисей в нем, словно лягушек в нашем болоте, и Шерлок Зай вынужден был признать бесполезность поисков. По крайней мере, в данный момент. В общем, нам ничего другого не оставалось, как вернуться домой.

И вдруг что-то глухо бумкнуло в кустах. Я и головой дернуть не успел, как перед самым моим клювом в ствол березы впилась короткая стрела с черным оперением. На стреле болтался свернутый в трубочку, перевязанный бечевой кусок бересты.

– Вот вам и удача, дорогой Уотерсон, – только и сказал Шерлок Зай, приближаясь к дереву и приглядываясь к торчащей из него стреле.

– Д-да, то есть…

Я лишился дара речи. Страшно было даже подумать, что могло случиться, сделай я шаг вперед мгновением раньше. Не знаю, что чувствовал Шерлок Зай, но в меня до сего момента еще никто и никогда не стрелял. Признаюсь, не очень приятное ощущение.

– Не трусьте, друг мой. – Шерлок Зай ухватился за стрелу обеими лапами, раскачал ее и выдернул из ствола березы. – Если бы нас хотели убить, то сделали бы это безо всяких проблем.

– Вы полагаете? – Меня все еще била сильная дрожь, и уж точно не от холода.

– Уверен!

Шерлок Зай внимательно осмотрел стрелу, потрогал когтями оперение, затем снял с нее берестяную трубочку.

– Дома посмотрим, что за послание нам прислали столь экстравагантным способом, – сказал он. – А сейчас давайте глянем, кто возомнил себя Теллем.

– Кем-кем?

– Говорят, был среди человеков искусный стрелок. Звали его Вильгельм Телль.

– Понятно, – кивнул я, опасливо оглядывая близлежащие кусты. – Но…

– Подобные звери, как и все убийцы и пакостники, относятся к разряду трусов. – Шерлок Зай правильно понял причину моей заминки. – Так что наверняка его уже и след простыл.

– Раз вы так считаете, – неохотно согласился я.

По мне так лучше всего было бы поскорее унести отсюда ноги, а не гоняться по лесу за вооруженным преступником. Причем с голыми лапами. Но ведь Шерлока Зая ни за что не переубедишь.

– Вы ведь даже не знаете, откуда стреляли.

– Уотерсон, вы меня временами поражаете! – воскликнул Шерлок Зай.

– Правда?

– Несомненно! Стрела движется, как вы знаете, по прямой, и я проследил направление, откуда прилетел болт, когда вытаскивал его из ствола дерева.

– Болт?

– Арбалетная стрела, – охотно пояснил Шерлок Зай и направился к двум кустарникам, росшим настолько близко, что между ними оставался лишь небольшой зазор у самых корней.

Дошагав до кустарников, сыщик обернулся к березе и что-то прикинул на глаз.

– Вот отсюда и стреляли, – указал он на просвет между двумя снежными шапками, укрывавшими голые ветви кустарников. – Видите?

Я вынужден был признать его правоту. Снег в этом месте действительно был примят чем-то узким и длинным, вполне вероятно, оружием, из которого выстрелил неизвестный.

Тем временем Шерлок Зай обошел кустарник и склонился над чем-то.

– Так и есть, – произнес он. – Взгляните, Уотерсон.

– Что там? – Я тоже обошел куст и увидел цепочку следов, точь-в-точь таких, какие ранее мы обнаружили у норы барсука. – Енот! – воскликнул я.

– Не так громко, Уотерсон, – поморщился Шерлок Зай. – Енот да не тот.

– С чего вы взяли?

– Присмотритесь к следам повнимательнее. – Сыщик указал когтем на один из отпечатков. – У этого енота не хватает одного пальца на левой передней лапе.

– Действительно!

Нет, все-таки наблюдательность у меня нулевая. Ну что мне стоило сосчитать пальцы?

– Значит, мы выследим его и схватим?

– Угу. И спугнем всю шайку, – покивал Шерлок Зай, вертя в когтях болт.

– Да, идея так себе, – вынужден был признать я и сконфуженно потер шею крылом.

– Всегда нужно думать, а потом уж действовать, – назидательно произнес Шерлок Зай. – Активный инвалид никуда от нас не денется. Но торопиться с его поисками пока не следует – пусть считает, будто напугал нас до дрожи в коленках.

– Знаете, Шерлок, а ведь он действительно напугал меня именно до дрожи.

– Глупости! – нахмурил брови Шерлок Зай и раздраженно повел ушами. – Идемте скорее домой, дорогой Уотерсон. Мне не терпится изучить болт и записку.

– Да-да, и еще погреться, – согласился я.

– Вы правы, коллега – и, разумеется, погреться.

Что ни говори, а вернуться домой – непередаваемое словами счастье. Особенно когда на улице трещит мороз. Уютное жилище, собственная комната, жаркий камин… О, камин! Чудо, великое творение, возможно, одно из величайших. В нем можно приготовить еду или обогреться возле него. Так здорово сидеть, наслаждаясь волнами тепла, исходящего от костра, и взирать на пляску языков пламени…

– Уотерсон, вы что, заснули? – окликнул меня Шерлок Зай, вырвав из мира грез. – Я зову вас уже в третий раз.

– Простите, задумался.

Я повернулся к креслу, в котором, вертя в лапах добытую в лесу стрелу, развалился Шерлок Зай. Подле него на правом подлокотнике кресла лежала берестяная записка.

– Задумались? Тогда, может быть, потренируем вашу наблюдательность? – И он протянул мне увесистый болт. – Что вы можете о нем сказать?

Я принял болт, повертел так и этак, разглядывая со всех сторон, даже понюхал и лизнул. Стрела была короткой и довольно тяжелой, острый ее конец оказался хорошо заточен, даже блестел. На другом конце болта – оперение из желтоватых перьев с серыми поперечными полосками. Нижние их кончики – черные, распушеннные, к верху серые полоски постепенно темнели, сливаясь в сплошное черное пятно на самом верху.

– Стрела очень острая, – я потрогал заточенный кончик.  – Ей можно прошить насквозь. Что еще? Перья мне тоже знакомы – они могут принадлежать сове или филину.

– Скорее, филину, – кивком подтвердил мою догадку Шерлок Зай. – У сов полоски чернее и четче выражены.

– Возможно, – не стал спорить я. – Стрела, то есть болт – металлический.

– И это все?

– А что же еще?

– Хорошо. – Шерлок Зай недовольно прянул ушами и протянул лапу. – Дайте-ка болт.

Я с грустью и ощущением неловкости вернул его.

– Он действительно сделан из металлического прута. Но каково его происхождение?

– Откуда же мне знать! – пожал я плечами.

– Взгляните повнимательнее на задний конец болта. – Шерлок Зай наклонился вперед и подсунул мне под самый клюв стрелу. – Видите? Краешек прута более светлый. И с другой стороны – то же самое. О чем это говорит?

– О чем же? – спросил я, недоуменно наморщив лоб.

– О том, что, скорее всего, болт раньше был частью клетки с деревянным каркасом. Дерево предохранило кончики прута от воздействия воздуха и влаги, и они почти не окислились, как остальная его часть.

– Поразительно! – взмахнул я крыльями, невольно восхитившись талантом моего друга делать выводы. – А ведь и правда!

– Далее мы видим, что кончик болта еще не утерял своего блеска. К тому же заточен он очень небрежно, из чего можно заключить, что болт готовили в большой спешке и, вероятно, именно для нас. А о чем говорят перья филина, коллега?

– О чем же?

– А вы приглядитесь к ним повнимательнее.

Я честно напряг глаза и мозг. Перья как перья, ничего особенного. Хотя нет! Они не успели утратить своей прелести, и на них не было ни грязи, ни следов износа.

– Мне кажется, перья еще совсем недавно служили своему хозяину, не так ли? – осторожно, боясь ошибиться, предположил я.

– Прекрасно, дорогой Уотерсон! Вы делаете поразительные успехи!

Похвала мне пришлась по сердцу, на душе потеплело.

– И каков же вывод?

– Возможно, четырехпалый енот поймал филина, посадил его в клетку и издевается над бедной птичкой.

Морда у Шерлока Зая как-то странно вытянулась, глаза его не отрываясь смотрели на меня. Он был поражен. Неужели у меня получилось? Но почему в таком случае мой друг так странно смотрит? И, главное, молчит.

– Что? – смутился я.

– Кхм, – откашлялся сыщик, выпрямляясь в кресле. – Право, дорогой Уотерсон, не ожидал услышать от вас подобной несусветной чепухи.  В своих умозаключениях вы упустили два важных момента: первый – кто будет разбирать клетку, в которой содержится пленник? Второй – совсем недавно Листрейд обмолвился о филине, занявшем дупло белки.

– А ведь верно! – спохватился я. – Вы хотите сказать…

– Предполагаю, Уотерсон, только предполагаю. Что же касается клетки, она, судя по длине прутьев, невелика. В ней поместится разве что небольшой зверь или птица. Такие клетки используются полицией для перевозки не очень крупных арестантов, и потому возникает резонный вопрос: где такую клетку смог достать енот? Что же касается грозного оружия, из которого был выпущен болт, – оно также имеется только у полиции. А теперь, дорогой Уотерсон, вспомните нераскрытое преступление, когда при перевозке заключенных были оглушены двое конвоиров, и отъявленному бандиту почти удалось бежать.

– Вы имеете в виду крота? – уточнил я, силясь припомнить подробности.

Это порядком нашумевшее дело произошло пару месяцев назад. Тогда кто-то пытался освободить крупного воротилу воровского мира по кличке Слепой, но что-то пошло не так. Крота вызволить удалось, но тот сослепу или с перепугу зачем-то полез в дыру под каменным завалом, и его насмерть придавило огромным валуном. Крота, превратившегося в блин, отыскали быстро, а вот клетка и оружие конвоиров бесследно пропали.

– Вы полагаете, – глаза у меня полезли на лоб, – что четырехпалый енот – один из бандитов, напавших тогда на конвой?

– Именно. – Шерлок Зай откинулся назад, взял курительную трубку и раскурил ее. – Правда, еще рано утверждать наверняка, но факты говорят сами за себя.

– А письмо? – напомнил я. – Вы ничего про него не сказали.

– Взгляните сами. – Шерлок Зай выпустил аккуратное колечко дыма и протянул мне прямоугольный кусок бересты.

Я развернул его и быстро пробежал глазами строчки, написанные мелким убористым почерком:

«Куцый хвост, не суй нос в дела, которые тебя не касаются. Доброжелатель».

– Мда-а, – протянул я.

– И что вы об этом думаете, дорогой Уотерсон? – спокойно спросил Шерлок Зай. – Мне кажется, нас пытаются запугать.

Запугать? Я поежился от перспективы быть нанизанным на стрелу, подобную той, что едва не пригвоздила меня к дереву в лесу.

– Однако я считаю, – продолжал сыщик, – что пока опасность нам не угрожает. Преступникам неизвестно, что именно мы знаем, но они наверняка в курсе нашего визита к Листрейду, что, конечно же, их насторожило. Отсюда и попытки помешать расследованию. Но в то же время они опасаются, что я мог сообщить полиции свои догадки, потому им нет смысла лишний раз подставляться, устраняя нас.

– Хорошо, если так, – тяжко вздохнул я.

– Не отчаивайтесь, Уотерсон. Нам сейчас необходимо сделать две вещи: дождаться сведений от инспектора и предупредить барсука, чтобы тот в ближайшие пару дней не выходил из дому и ни в коем случае не вступал в конфликт с мадам Карконтой.

– Опять тащиться на другой конец леса? – Меня передернуло при одной только мысли о том, чтобы еще раз высунуть нос на улицу.

– Ну зачем же тащиться? Вы за пять минут можете долететь до ели и еще через пять вернуться.

– А ведь верно!

Я уже не помнил, когда летал в последний раз. Сопровождая Шерлока Зая, мне приходилось только ходить. Теперь же в предвкушении ощущения полета, когда перья трепещут под упругими потоками воздуха, вздымая тебя все выше и выше, у меня начался настоящий зуд. И так захотелось воспарить ввысь, летя и ни о чем не думая, несмотря на жуткий холод и страх перед неведомыми преступниками, что я с готовностью согласился слетать до другого края леса и обратно.

Нет, все-таки хитер Шерлок Зай! Он видел меня насквозь и знал лучше, чем я сам!

Непередаваемое словами, должен заметить, ощущение: ты летишь высоко-высоко над землей, только ветер гудит в ушах. Верхушки деревьев плывут под тобой, и все кажется таким маленьким, ненастоящим, бутафорно-игрушечным.

Жаль, полет был коротким, я и крыльями-то намахаться вдоволь не успел, как пришлось идти на посадку.

К знакомой ели я вышел с широкого полукруга, внимательно оглядев окрестность и не заметив никого поблизости – ни енота, ни вороны. Хотя еноты по натуре очень хитры, и кто-нибудь из них мог притаиться под самой елью. Но я решил положиться на удачу – пока она нам сопутствовала.

Мягко опустившись на снег, я приблизился к норе, заткнутой соломой, и постучал. Ждать пришлось недолго. Барсук довольно быстро выбрался посмотреть, кого принесла нелегкая, и даже не выбрался, а прямо-таки вылетел из норы, сжимая в лапе внушительную дубину и гневно вращая глазами.

– А, это вы, – протянул барсук разочарованно, разглядев меня в сгущающихся сумерках, и опустил импровизированное оружие. – Ну, что еще?

– Прошу прощения за беспокойство, – начал я, испытывая некоторую неловкость, – но Шерлок Зай просил передать, чтобы вы в ближайшие пару дней не покидали нору и не связывались с вороной. И ни с кем другим вообще, – на всякий случай добавил я уже от себя.

– С чего вдруг? – надулся барсук.

– Так надо, – не стал я вдаваться в подробности, которых, впрочем, и сам не знал.

Посчитав свой долг исполненным, я развернулся, распахнул крылья и собрался было улететь, но барсук окликнул меня:

– Постойте! Скажите, что происходит?

– Честно говоря, я и сам не в курсе, – обернулся я, складывая крылья. – Но Шерлок что-то подозревает, поэтому просил вас предупредить.

– Но хоть что-то же вы должны знать! – не поверил барсук. – Мы живем как на муравейнике – того и гляди, неизвестно что произойдет, а тут еще вы со своими советами.

– Могу сказать одно, – оглядевшись по сторонам, я приблизил клюв к самому уху барсука, – до вас от вороны пострадали уже трое, поэтому настоятельно прошу последовать совету моего друга.

– Трое! – вскричал перепуганный барсук, отшатнувшись от меня, как от заразного.

– Да тише вы, тише! – замахал я на него крыльями. – Чего вы орете на весь лес?

Барсук втянул голову в плечи. Его запал иссяк, и я наконец разглядел в нем затравленного, перепуганного донельзя зверька. Все остальное было наносное: и его показная бравада, и нападки на нас. Ему просто хотелось, чтобы оставили в покое его самого, его семью, его дом. Но как этого добиться, он, увы, не знал.

– В общем, вы меня поняли, – подвел я черту. – Оставайтесь дома, постарайтесь не выходить из норы и не конфликтуйте с вороной или кем-либо еще, даже если она или кто-нибудь другой будет вызывать вас на открытый конфликт. Большего от вас не требуется.

– Господи, как я устал, – повесил лапы барсук. – Когда же все закончится, а?

– Скоро, – пообещал я, хотя вовсе не был в том убежден. Но искра надежды и уверенности в светлом будущем барсуку сейчас была вовсе не лишней.

Ободряюще похлопав его по плечу, я хорошенько разбежался и широко раскинул крылья. Земля ухнула вниз, заваливаясь вбок. Я устремился ввысь и лег на обратный курс.

Дома меня ждал сюрприз. За столом в гостиной сидел незнакомый мне заяц с узкими щелками глаз и чуть сероватым, несмотря на зимнее время, цветом меха. Заяц был не то чтобы стар, но в возрасте. Из-под его верхней губы выглядывали сточенные желтые резцы, а рваные уши настороженно подергивались, ловя каждый шорох.

– Мы ждали вас, коллега, – сказал Шерлок Зай, выходя из кухни с тарелкой салата и широким блюдом с нарезанной на кусочки рыбой. Мой клюв наполнился слюной. Я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. – Присаживайтесь к столу, я уже все приготовил.

Шерлок Зай поставил перед гостем тарелку с салатом, на другой край стола – блюдо с рыбой и сел за стол.

– Да, разрешите представить вам нашего гостя: Ван Заись!

– Вы? – оторопело уставился я на старого зайца.

– Моя осень приятно!

Гость поднялся со стула и поклонился. Я тоже поклонился и, сев на свободный стул, придвинул к себе блюдо с рыбой.

– Ван пришел, поскольку услышал, что мы интересуемся «сырными» делами, – пояснил Шерлок Зай.

– Да-да, – важно произнес Ван Заись, налегая на салат. – Хорео говорить, васа интересоваться ворон, больсой цёрный ворон. Моя приходить рассказывать что знай.

«Деньги ты приходить клянчить», – зло подумал я, расправляясь с куском рыбы. Хитрый хорек явно разболтал зайцу при встрече, что Шерлок Зай щедро платит за пустую болтовню. Или Хорео сам поспешил сообщить зайцу о возможности заработать из желания поиметь лишнюю монетку за наводку. Вернее всего, второе.

Я перехватил веселый взгляд Шерлока Зая и понял, что мой друг думает о том же. Ван, оторвавшись от еды, посмотрел на нас и нахмурился.

– Нет-нет, вы не так моя понимать, совсем не так, – запротестовал он. Сообразительности ему было не занимать. – Моя не интересовать деньги. Я хотеть мстить больсой ворон. Осень нехоросый ворон, осень.

Старый заяц покачал головой и опять уткнулся мордой в салат, сноровисто работая лапой.

– Мы вас внимательно слушаем, уважаемый Ван, – произнес Шерлок Зай, когда пауза слишком затянулась.

– Да-да, – опомнился гость, вскинув длинноухую голову. – Моя просить просения, моя не кусать два дня.

– Вы ешьте и рассказывайте.

– Хоросё! Оцень хоросё! Спасиб… – Но Ван Заись не стал есть и немного отодвинул тарелку. Непонятно, обиделся или решил сначала покончить с делами. – Васа спрасивать – моя отвецять.

– Ну что ж. – Шерлок Зай задумчиво посмотрел на Вана; тот – как-то наивно и преданно – на сыщика. – Расскажите, пожалуйста, с чего все началось.

– Нацялось оцень нехоросё, оцень. Больсой ворон прилетать и садиться на ветка над мой дом. И гадить, гадить, и орать, оцень громко орать. Я просить ворон: улетай! – но ворон смеяться и опять орать. Ворон прилетать каздый день – орать и гадить. Я уставай от его, крицять, ругаться, свырять камень, много камень, но ворон не улетай. Я заловаться полиция. Их смеяться над моя, оцень смеяться. Нехоросё, – покачал головой Ван и смахнул навернувшуюся крупную слезу.

– Действительно, ничего хорошего, – угрюмо пробормотал Шерлок Зай.

– Потом приходить полиция и забирать моя. Совсем забирать. Находить мой дом какой-то сыр. Но я не кусать сыр! Совсем не кусать! Зацем мне цюзой сыр? Я есть цестный заясь. Я не красть, никогда не красть! А они говорить: старый Ван – вор! И сазать моя тюрьма! – Ван Заись в ярости хватил кулаком по столу.

– Успокойтесь, господин Заись. Мы понимаем ваше негодование.

– Когда моя выходить из тюрьма, мой дом зить другой. Совсем другой. Я его выгоняй, а он не уходить. Смеяться над старый заясь. Оцень нехоросё! – продолжал Ван, распаляясь все больше.

– Успокойтесь и ешьте салат, прошу вас.

– Спасиб, – плаксиво шмыгнул носом Ван Заись. – Хоросё! – но есть не стал.

– Так вы говорите, в вашей норе поселился другой. Кто он?

– Енот, осень плохой енот, осень. Его прогонять моя, ругаться, махать толстый палка. Нехоросё. Дом преврасять в сарай, больсой помойка. Таскать какой-то клетка, во-от такой, – показал Ван Заись, широко расставив лапы. – Зацем цестный зверь клетка, а? Нехоросё.

– Вы сказали, клетка? – насторожился Шерлок Зай, и мы переглянулись.

– Да-да, больсо-ой клетка. Ставить его в угол.

Ван Заись протянул лапу к тарелке, схватил пригоршню капусты и торопливо запихал в рот.

– А вы не заметили, у енота все пальцы на лапе или каких недостает?

– Да–да, – жуя подтвердил гость. – Один палесь не хватать. Во! – выставил он средний коготь на правой лапе. – Нет-нет, во! – сменил он лапу, подумав. – Тоцьно! Васа знать этот енот?

– Нет, мы его не знаем, но, думаю, скоро придется познакомиться, – нахмурил лоб Шерлок Зай. – Расскажите, пожалуйста, о вороне.

– Плохой ворон, оцень плохой! – покивал Ван Заись, засунул в рот еще немного капусты и захрустел.

– Ворона прилетала с корзинкой или без?