Звездочка

Прилизанный официант с гладкой внешностью, но прыщавой душой, что поставил на его стол кувшин с холодным пивом, философски закатил глаза: «Наш хозяин как был лопухом, так им и помрет. Ну, сразу же видно, что этот прощелыга из города Лгунов. Вон и масть у него рыжая! Там, говорят, такие гнедые в чести, на вроде начальников. А нам тут – стелись перед ним, закуски подавай! Да что толковать с простофилями? Темность одна».

Этот не в меру понятливый малый питал надежды в скором времени выдержать экзамен на башковитость и переехать в город Умников. И уже, почти считая себя его гражданином, он, как истинный умный человек предпочел о своих догадках умолчать.

Гл.2. Женщина должна быть счастливой. И больше она никому ничего не должна

«В связи с непонятно откуда возникшими слухами правительство Звездочки вынуждено сделать официальное заявление:

Никакой угрозы нашим рубежам нет, равно как нет никого, кто бы посмел посягнуть на спокойствие наших граждан. Поголовье гусениц в лесах Звездочки находится в пределах своей обычной популяции. От имени редакции добавим: по своим каналам мы выяснили, что за последние три месяца границу нашей страны пересекла лишь крупная миграция кабанов. И хотя у нас своих свиней достаточно, кабанов пропустили. Касаемо гусениц, то кто вообще поверил в подобную нелепицу? На дворе глубокая осень и все гусеницы спят. Поэтому советуем не слушать всякие бредни, а лиц их распускающих, призывать к порядку».

Новостной бюллетень Звездочки, выпуск № 261 от 22.09.2108

Старший следователь надзорного комиссариата города Умников, Клара Рольф, решительно и бесповоротно покупала себе сладкий пирожок. Он занял место на подносе между капустным салатом и овощным рагу, словно манифест новой жизни. А старая буквально вчера дала трещину. Ее сердечный друг Еремей Кеглин с самодовольным видом суриката заявил, что его альтер-эго изнывает от ощущения собственной неполноценности рядом с такой видной и деловой подругой. Дескать, он постоянно чувствует себя, словно на экзамене. Она, Клара, видите ли, подавляет творческие эманации его чувствительной души. И все тщательно взвесив, он, Еремей Кеглин, вынужден отозвать свое предложение о брачном союзе. Слюнтяй! Губы Клары дрогнули. Чтобы не заплакать, она взяла с раздатки два круассана со сливовым джемом. А буквально несколько дней назад в ее нежных ушках звенели скрипки ратуши. Ей представлялось, как по мраморным ступенькам она, такая невесомая и изящная, в небесно-голубом платье из тафты (с глубоким вырезом на спине), восходит, влекомая за руку своим отцом (в солидном костюме цвета фуксии), а наверху, у начала лестницы ее ждет Еремей с сияющими глазами безнадежно влюбленного. И что теперь? Мерзкий нытик! Как он мог с ней так поступить? Струсить в момент, когда уже все куски свадебного торта почти что обрели своих хозяев.

– Девушка, – раздался совсем рядом баритон приятной на слух половозрелости.

Клара подняла глаза. С другой стороны раздатки на нее смотрел незнакомый мужской тип. Какой-то новичок. Вполне мог прилично выглядеть, если бы сбрил под носом то, что вероятно задумывалось как усы, но реализовано было в виде поваленного бурей камыша. Старший следователь изобразила на своем лице должную степень внимания.

– Желаете дополнительный стакан клюквенного морса? – вкрадчиво сказал работник закусочной и многозначительно добавил. – От меня лично.

И пока Клара собиралась с мыслями для достойного ответа, этот хлющ решился на неописуемое – он перегнулся через прилавок и прошелся по ее бедрам оценивающим взглядом. От черного блестящего ремня до подола строгой юбки. Прищелкнул языком и, качая головой, произнес:

– Очень пневматично. Очень. А волосы… Цвета плавящейся меди… Все, как я люблю.

– Поэтическое сравнение, – с иронией заметила Клара.

– Рядом с такой девчонкой становишься поэтом. Как насчет того, чтобы сочинить несколько рифмованных строчек совместно? Где-нибудь в закрытом помещении?

Буквально в двух шагах от них, на своем обычном посту за кассовым аппаратом восседал дядюшка Семен. Хозяин заведения, судя по его перекошенной физиономии, слышал весь их разговор и теперь готов был провалиться сквозь землю. Клара небрежно отогнула лацкан делового сюртука и продемонстрировала незадачливому ухажеру значок комиссариата.

– Ой! – испуганно пискнул тот.

– Вам известно, что сотрудники надзора наделены правом проводить внезапные проверки среди населения?

– Госпожа, у меня и в мыслях не было…

– Ваше имя, возраст и место рождения.

– Тимофей Шлюпкин, двадцать четыре года, Большие Здобуны, – жалобно проблеял приставала.

– Гражданин Шлюпкин, приготовьтесь к прохождению экспресс-теста на умственную полноценность, – отчеканила Клара.

Очередь за ее спиной застыла. Дядюшка Семен стал пунцовее арбузной мякоти.

– У меня вырвалось. Я не хотел, – раздатчик в мольбе сложил ладони лодочкой.

– Не имеет значения, чего именно вы не хотели. Вопрос первый: назовите квадратный корень из девяти.

– Три.

– Засчитано. Административное деление Звездочки.

Тимофей Шлюпкин затараторил, от волнения проглатывая окончания слов:

– Наша страна состоит из пяти Вольных городов и пятнадцати уездов. В состав каждого уезда входит до двадцати деревень и хуторов.

– Географический центр Звездочки. И назначение ее лучей.

– В центре нашей державы расположена Стелла, сконструированная канувшей в небытие цивилизацией. Лучи Звездочки заканчиваются пятью Вольными городами – Умников, Святош, Лгунов, Пушиным и Темным градом. Их следует трактовать согласно наклонностям…

– Достаточно. Процитируйте третью статью из «Взаимной клятвы рода людского».

– «Взаимная клятва людей друг другу» или Красная книга – второй Священный свод канонов жителей Звездочки. Первый, Зеленая книга или «Клятва людей матери – Земле». Статья номер три из Красной книги гласит: «Мы, люди, признаем заведомую ложь наипервейшим своим грехом …»

– Наиглавнейшим, – поправила Клара.

– А-а-а? – осекся Шлюмп.

– Наиглавнейшим грехом.

– Да, простите, госпожа комиссар – «…наиглавнейшим своим грехом. И мы сообща будем бороться с ложью всеми доступными способами, чтобы полностью изжить ее из собственных мыслей и слов. А те из нас, кто запятнает себя тремя и более случаями злонамеренной лжи, будут с позором изгнаны из общества достойных людей. Для отступников мы учреждаем специальное поселение с названием город Лгунов, где они, обманщики и мошенники станут пребывать в компании себе подобных!».

– Засчитано, – кивнула Клара. – Я, комиссар надзора Рольф, подтверждаю, что Тимофей Шлюпкин прошел экспресс-тест на умственную полноценность. Постарайтесь впредь не давать повода для подобных проверок, гражданин. Хорошего дня.

Дядюшка Семен, когда выбивал Кларе чек, задушенно прохрипел:

– Деревенский остолоп. Распределили из магистрата на мою голову.

Старший комиссар задумчиво изогнула правую бровь:

– Вы хотите сказать, что он недавно сдал интеллектуальный минимум?

– Да в том-то и дело, госпожа Рольф. Не обтесался еще…

Клара повернулась к своему поклоннику. Тот за ее спиной уже распустил губы в торжествующей улыбке, но холодный взгляд комиссара по надзору мигом превратил его лицо в застывшую маску паяца.

– Гражданин Шлюпкин! В качестве помощи вновь прибывшим поселенцам и для самообразования вы направляетесь на трехнедельные вечерние курсы по этике. Постановление из комиссариата надзора придет по месту вашей работы, – сообщила Клара и очень мягко добавила. – Не нужно меня благодарить. Я всего лишь выполняю служебные обязанности.

Она аккуратно подняла свой поднос с обедом и, лавируя между посетителями кафе, направилась к столику возле кадки с декоративным кленом, где ее ожидал немолодой мужчина благообразной внешности. По крайней мере, Клара не могла воспринимать его внешность иначе, как благообразную, поскольку мужчина был ее родным отцом. И начальником милиции города Умников в отставке. Да, именно милиции, вы не ослышались. В Пушине за соблюдением порядка следила полиция, у Святош законность блюла инквизиция, в Граде Зла над всем стояла армия, а Умники обзавелись милицией. Хартия Вольностей гарантировала пяти лучам Звездочки определенные свободы, чем те немедленно воспользовались. Как и в случае с местными валютами. Ах, да, не был упомянут город Лгунов. Ну, свое название денег там тоже имелось. Сначала местные воротилы не могли выбрать между «мздой» и «хабаром», но поскольку первый термин скверно сочетался с глаголом «получить», а второй криво реагировал на множественное число (ну, согласитесь, так хочется сказать – «получить мзды прямо по хабарам»), то остановились на вполне приличных «бакшишах». А вот аналога полиции в городе Лгунов не водилось. Там правило беззаконие.

Несмотря на то, что старшему Рольфу осталось меньше года до возраста, когда пожилым людям полагался от государства бесплатный экзоскелет, он выглядел бодро. Хотя уже выбрал, к какой старческой банде примкнет по достижению заветного срока, определил место, куда ему набьют клановую татуировку и буквально считал дни. Строго говоря, он до сих пор вполне мог исполнять свои должностные обязанности и в отставку его никто насильно не выгонял. Ему пришлось выйти на пенсию, когда Клара с блеском сдала выпускной экзамен АСН – Академии Службы для Народа. Дочь была предметом его гордости. Отец верил в ее ум и карьеру, поэтому-то освободил ей дорогу. По законам города Умников в магистрате не должны были одновременно работать два родственника.

Их совместные обеды по понедельникам начались еще со стажировки Клары и продолжались по сей день. Она неоднократно признавалась себе в том, что может откровенничать с отцом на такие темы, о которых в разговоре с матерью побоялась бы и заикнуться. Ну, еще бы – ведь раз в неделю напротив нее один из самых проницательных и располагающих к себе людей города. Способность выуживать из людей их сокровенные секреты было по общему признанию его коньком.

– Привет, папа, – бросила Клара, расставляя по стулу блюда.

– Моя девочка опять сумела за себя постоять? – улыбнулся отец.

– Пришлось поставить на место одного зарвавшегося типа.

– В тебе снова разгадали красивую женщину? Клара, скажу тебе как отставной цензор – смирись или смени имидж. Я рад, что тебе так к лицу форма, но нужно что-то с этим делать.

– Может, прикажешь мне ходить на работу в картофельном мешке? – огрызнулась дочь.

– Нет, но бедолаг, провожающих тебя взглядами можно понять.

– То есть мне стоило проникнуться чувством вины и броситься в объятия к этому проходимцу? – уточнила Клара.

– Не уверен, что он для тебя подходящая пара. На мой взгляд тебе нужен кто-то более уравновешенный и харизматичный. Ну, что поделать, если вокруг нет ровни моей девочке? Отвечу: что угодно, только не осуждать себя.

Клара вздохнула:

– Уже знаешь?

– Угу. Еремей вчера заявился с официальными извинениями. Сразу после вашего разговора, надо полагать.

– Вот скотина!

– Есть люди – локомотивы, люди – вагоны. Он – человек-дрезина. Всегда удивлялся – что ты в нем нашла?

– Теперь уже сама не понимаю. Давай не будем о нем, а? Папа, мне нужна твоя помощь.

– Что я могу свершить для любимой дочери?

– Мне необходимо развеяться.

– Возьми отпуск, съезди в санаторий. Отдохнешь пару недель где-нибудь на лоне природы. Новые впечатления. Закаты. Купание в утреннем тумане.

– Фу, как скучно. Нет, отец, я имела в виду службу. Мне хочется настоящего дела. Понимаешь? Ре-аль-но-го.

Отставной чиновник Кузьма Рольф забеспокоился:

– Подумай – о чем ты говоришь! Ты же – старший следователь, остался один шаг до цензора, а ты хочешь перейти на простую оперативную работу? Клара! Немедленно выкинь эту чушь из своей умненькой головки!

– Ну, папа! Эти бесконечные тяжбы и жалобы меня доконают. А следующего разносчика суеверий я просто пристрелю из маузера. Сам же сказал – нужно развеяться. Новые впечатления. Поговори с кем-нибудь. Я никогда не обращалась к тебе с подобной просьбой, но сейчас у меня просто нет выхода.

Седые брови бывшего цензора сосредоточенно съехались к переносице. Забота о дочери вступила в конфликт со служебной этикой. Но богатый опыт помог найти компромисс.

– Ладно. Попробую что-то придумать. Но помни – ту задачу, которую тебе поручат, ты обязана выполнить не на сто, а на сто один процент. Так, чтобы никто потом и пикнуть не посмел! Ошибешься – загубишь и свою карьеру, и мое доброе имя.

Клара перегнулась через стол и чмокнула отца в выбритую до сизины щеку.

– Спасибо, папа!

Кузьма Рольф с деланной строгостью ткнул пальцем на ее обед:

– Ешь. Суп остыл уже.

Магистрат Града Умников походил на увеселительное заведение, в которое внезапно нагрянула ветеринарная проверка. Прежде всего, оно являлось диссонансом к слову «магистрат». Три его слога предполагают некую этажность, которой не было и в помине. Потому что в Звездочке запрещалось строить административные здания выше жилых домов. Простофили, тем не менее воздвигли у себя некую пародию на базилику, хоть и в два этажа, а вот Умники вовсе ограничились одним. Только многолучевым, как некий символ названия страны. Сверху магистрат взаправду напоминал звезду, которую академик Даймлер почему-то презрительно именовал пентаграммой. В ее лучах располагались всякие службы, в центре же обосновался сам магистр и бухгалтерия. Широкие окна и разноцветные шторы придавали властной структуре некую общепитовскую несерьезность. Яркие лампы внутри и фонари снаружи по контуру словно работали зазывалами. Но снующие внутри деловые костюмы вместо официантов с подносами наводили на мысль, что это учреждение подверглось карантину или вместо нашествия леммингов в этом году случилась миграция чиновников. Их изловили и на всякий случай заперли в одном месте.

Когда следователь Рольф вернулась на службу, перед ее кабинетом уже сидели посетители. Клара приветственно кивнула гражданам и вежливо предупредила:

– Через несколько минут я вас приглашу.

Поправляя перед спрятанным в недра одежного шкафа зеркалом, свою прическу, она подумала:

«Цвета плавящейся меди. Хм…».

И легкомысленно расстегнула верхнюю пуговицу белоснежной блузки. Потом нахмурилась и застегнула ее обратно. Повернулась к секретарю, миловидной блондинке с интеллектуальным коэффициентом сто тридцать пять и решительно скомандовала:

– Акулина, мы продолжаем прием.

Первым в их кабинет вошел тучный мужчина с малоподвижным физиономией и глазами навыкате. Клара не первый раз поймала себя на мысли, что в этом человеке, несмотря общую упитанность и здоровый цвет лица, проглядывало что-то от группы кишечнополостных. Он по-осминожьи экономным движением обтек стул для посетителей и решительно заякорился на нем, не дожидаясь приглашения. Встречаются в жизни такие люди-полипы. Они запросто могут присосаться к любому месту или человеку, чтобы потом с завоеванной позиции, хватать своими липкими щупальцами все, что попадает в зону их досягаемости – еду, деньги, удовольствия. Силком открепить такого паразита от его положения всегда очень тяжело, зато эти кишечнополостные сами охотно дрейфуют по течению жизни от долгов и обязательств к новым ресурсам и возможностям.

– Доброго вам дня, госпожа следователь, – торжественно заявил гражданин.

– Здравствуйте, господин Гадес, – бесцветным голосом ответила Клара.

– Я желаю сделать официальное заявление. Речь идет о возмутительной краже! – на конце фразы голос посетителя возвысился до патетического визга.

– Внимательно вас слушаю, – вздохнула следователь.

– Дело в том, что среди белого дня у меня похитили нравственность.

– Опять?!

– Да, – с виноватым видом признался Гадес. – Я ловлю себя на мысли, что обращаю внимание на посторонних женщин больше, чем на собственную супругу. Мою голову посещают развратные видения. Даже прямо сейчас. Я вновь вожделею!!! Это не может продолжаться! Мне нужно очиститься, смыть с себя эту скверну. Вокруг сплошные соблазны. Мне тут не место, понимаете?!

Секретарь подсунула следователю личное дело Гадеса. Клара стремительно перелистала страницы, поскольку знала его почти наизусть. Потом решительно захлопнула папку. Ее красивые пальцы побелели от напряжения, когда она стиснула ими поручни своего кресла.

– Вы дважды подавали заявление о переводе вас в город Святош.

– И намереваюсь сделать это в третий раз, – монотонно прогудел посетитель.

– Понятно, – Клара прикусила губу, чтобы справиться с гневом. – Я отказываю вам в ходатайстве. Более того – ваше заявление будет квалифицировано мной, как случай злонамеренной лжи. Еще два инцидента и вы, вместо города Святош попадете в город Лгунов. Знаете, что такое Глиняные озера, Гадес? Это пустоши, покрытые слоем грязи, в которых водятся тысячи змей. Они ползают там, под слоем жижи и на поверхности постоянно видны следы их движения. А город Лгунов со всех сторон окружен Глиняными озерами, господин Гадес, имейте это в виду. Не заставляйте меня прийти к выводу, что ваше место именно там. Обещайте, что вы придете домой и окажете вашей супруге то внимание, которого она заслуживает. А также трем вашим детям. И вы не будете отлынивать от обязанностей отца семейства, господин Гадес. Только прилежный труд и ответственность. Комиссариат надзора берет вас под свою опеку. Выкиньте из головы мысли, что у вас получится сбежать от обязательств в город Святош. Акулина, выпиши господину Гадесу желтый талон первой лжи. А также позаботься о том, чтобы у этого человека в ближайшее время образовалось столько полезных дел в графике, что он будет засыпать быстрее, чем доносить свою голову до подушки. Ваш недуг излечим, господин Гадес. Уверяю вас.

Когда Гадес покинул кабинет следователя надзора, даже потный шлейф, который он оставил после себя был насыщен флюидами испуганного животного.

– Может, стоило его все-таки депортировать? – усомнилась Акулина. – В интересах жены и детей.

Клара выразительно постучала отполированным ногтем по личному делу Гадеса:

– Пусть сначала выплатит кредит за новый электрокар товариществу «Железное днище». И компенсирует ущерб владельцу водокачки Матвею Циммерману, в которую он на этом мобиле врезался. А то…, – Клара гордо вздернула носик. – Вожделеет он, видите ли!

Обе молодые женщины обменялись лукавыми взглядами и прыснули со смеху.

А господин Гадес уныло брел по пешеходному тротуару Хвойного района, навстречу семейным упрекам и опостылевшему серому быту. Его не радовали пушистые облака, которые наконец-то погрузили мир вокруг в прохладную тень. Это осень, низвергшимся на город потоком свежести, предупреждала о своем скором приходе. Но Гадесу было не до взаимопревращений сезонных циклов. Он горестно размышлял о том, что женщины сгубили всю его жизнь и с этим ничего не поделаешь. Всем вокруг заправляют женщины. Они мгновенно идентифицируют опытным взглядом любую истинно свободную личность, им ненавистны любые поползновения мужчины к тому, чтобы сбросить с себя комфортное ярмо домашней кабалы. Променять постиранные рубашки и теплый ужин на творческую свободу? Нет, дудки! Это молчаливый сговор ордена Мышеловки! Лицо Гадеса разгладилось, глаза блаженно закатились. Он не сдастся! Он, простой и где-то даже совсем не геройский человек возглавит эту войну. А для начала – напишет книгу, правдивую книгу о женском диктате, где подаст советы задавленным и зажатым в наманикюренных когтях мужчинам, как с этим гнетом бороться. Потом оснует Лигу Защиты мужчин от женщин, привлечет сторонников, станет вождем движения. По бледным губам Гадеса растеклась торжествующая улыбка. Он обрел цель и больше не хотел переселяться в город Святош.

Следующим в кабинет старшего следователя без приглашения залетел очень худой человек с длинными седыми волосами. Он зачем-то переставил стул посетителя на несколько сантиметров в сторону, а потом с размаху хлопнулся на него, словно хотел проверить на прочность. Секретарь смущенно развела руками и передала Кларе личное дело просителя. А тот, не усидев на месте и нескольких секунд, принялся расхаживать по комнате, возбужденно жестикулируя. Закончив ведомую лишь ему внутреннюю тираду, человек обратился к городским чиновникам:

– Я изобрел двигатель внутреннего сгорания, следователь Рольф.

– Поздравляю, – не без ехидства прокомментировала его слова Клара.

– Ну почему вы становитесь на пути технического прогресса?! Вы отсталые люди. Консерваторы и ретрограды.

Клара извлекла из верхнего ящика своего стола объемистый фолиант в зеленой обложке.

– Ооооо, опять она! – воскликнул в отчаянии изобретатель.

– Именно, господин Даймлер. Наша главная книга – «Клятва Земле». Открываем пятый канон. «Огонь – суть разрушающая энергия. В пламени сгорает все, что было создано природой. Именно огонь довел цивилизацию наших предков до упадка. И мы, люди Звездочки, клянемся Земле, что будет использовать огонь только для обогрева своих жилищ и для приготовления пищи. А также для процессов им сопутствующих. И никогда – для движения, никогда – для оружия. Мы, таким образом, защищаем Землю и тем самым защищаем себя».

Ученый закрыл лицо ладонями.

– Какой кошмар.

В голосе Клары появились ласковые нотки:

– Но вы уже изобрели телефон. В Пушине до сих пор пользуются почтовыми голубями, но телефон тоже есть.

– Ага!!! – завопил Даймлер. – Электричество! Электрические повозки, электрические батареи, даже электрические маузеры у стражи. Вас это почему-то не пугает!

– Господин Даймлер! Отказ от сжигания углеводоров – есть официальная доктрина нашей цивилизации. Нефть – кровь Земли, а мы – ее дети. Хороши же мы будем, если продолжим пить кровь своей родительницы. Наши предки так и поступали. И к чему их это привело? Не стоит тут разводить дискуссии. Лучше придумайте что-нибудь действительно полезное человечеству.

– Но металл-то мы добываем? И лес рубим!

– Лес – возобновляемый ресурс, металл идет на электроплавку, но остается металлом. Чувствуете разницу с нефтью?

Их спор продолжался еще полчаса, а потом, после ухода ученого, Клара выпила подряд три стакана киселя, чтобы успокоиться. Акулина выглянула в коридор и радостно сообщила:

– Никого. Этот ужасный Даймлер всех распугал.

Клара устало потерла виски:

– Что у нас там еще на сегодня?

– Переименования. Сегодня сразу два.

– Откуда?

– Город Святош вновь просит сменить его название.

– Мы же предлагали им Фарисейск?

– Не хотят.

– Поставь мой отказ и передай на утверждение цензору. Дальше.

– В Пушине собирают подписи на переименование всей Звездочки.

– Час от часу не легче. Во что пушинцы хотят превратить нашу державу?

– В Розетку.

– Отлично, – с сарказмом произнесла Клара. – Что поименуем Вилкой?

– Нет, госпожа Рольф, они все грамотно обставили. Розетка, кроме обиходного значения, еще и геометрическая фигура, и она оставляет надежду на образование новых Вольных городов. А само название тесно связано с электричеством – основой нашей цивилизации. Не придерешься.

– Кто у них там такой продвинутый?

– Глава управы, Феоклист Андреич. Результат теста – сто пятьдесят один. От переезда в город Умников наотрез отказался.

– Я воздерживаюсь от комментариев и передаю проект на рассмотрение специальной комиссии. Еще что-нибудь осталось?

Акулина мученически закатила глаза:

– Циркуляры надзора и куча отчетов…

– О, давай их сюда. Чувствую, что я сегодня слишком заряжена на конфликт. Вот на отчетах и отыграюсь.

Ближе к концу рабочего дня дверь в кабинет следователя широко распахнулась и на высоте одного метра девяноста сантиметров обозначилась ранняя лысина цензора Алексея Стригунова. Начальник Клары обычно врывался к ней стремительно и без стука, но сегодня он после решительного первого движения вдруг замялся на пороге и как-то неловко протиснулся внутрь, вслед за своим робким взглядом. Цензор сложил ладони замком на уровне своего брючного ремня, задумчиво повращал большими пальцами, после чего выдал глубокомысленную сентенцию:

– А приятный сегодня денек? Как считаете, Клара? Я вот полагаю, что погода весьма недурна.

– Полностью с вами согласна, гражданин цензор, – подчеркнуто чопорно произнесла Клара, чем вызвала улыбку своей помощницы.

Акулина, прихватив какие-то документы, ловко вывинтилась из-за стола и обогнула осанистую фигуру начальника надзора.

– Я в архив сбегаю, отдам на подшивку, – в ее глазах плясали бесенята.

Клара согласно кивнула.

Всем был хорош Алексей Стригунов. Вышел ростом, широк в плечах, перспективен (болтали, что его не сегодня-завтра заберут в администрацию Звездочки, в связи с чем место цензора освободится и прочили туда следователя Рольф). Даже ранняя лысина его не портила. Вот только уши Стригунову нельзя было занести в актив. Верхние края ушей начальника надзора загибались в стороны и вперед так, словно он только что снял с головы шляпу, которая их и примяла. От этого личность чиновника слегка напоминала мордочку хомяка, а когда он обнажал в улыбке крупные передние резцы, то сходство становилось полным. И не просто хомяка, а знающего себе цену хомяка, хомяка, который пребывает с абсолютной гармонии с собой и внешним миром. Сам Стригунов находил собственные уши предметом замечательным, с готовностью сообщал всем, что достались они ему от дедушки, человека очень большого ума. Когда цензор, в свое время, пытался ухаживать за Кларой, девушка никак не могла отделаться от мысли, что их возможные отпрыски будут награждены фамильными стригуновскими ушами и гордо понесут их по жизни. От такой перспективы Клару брала оторопь. Тем более что способ его ухаживания был очень своеобразным. Начальник всячески демонстрировал Кларе расположение, не забывая при этом подчеркивать свои немалые достоинства, а потом делал шаг назад и занимал терпеливо-выжидательную позицию. Очевидно, Стригунов полагал, что ослепленная обаянием девушка должна сама рухнуть в его объятия и наверняка недоумевал, почему же этого не происходит, после чего предпринимал новую многозначительную само презентацию и вновь ждал реакции Клары. Потом появился Еремей Кеглин, который сумел превзойти ушастого цензора в деятельном ухаживании настолько, что завлек Клару в свой коварный матримониальный проект, так бесславно окончившийся. Появление Стригунова в кабинете следователя Рольф и его погодное мямленье недвусмысленно свидетельствовало о том, что достойный цензор вновь вернулся к осаде непокоренных бастионов по собственной излюбленной методе.