Черные сны

Рассеянная в пространстве энергия, как обычно после использования колдовских способностей, попыталась захлестнуть меня и наполнить кровь негасимым огнем, но на этот раз ее натиск был куда слабей, чем после перехода. Да и предыдущий опыт помог с ситуацией справиться: небольшое усилие воли, и я полностью закрылся от магических полей.

Интересно, а теперь меня с помощью чар обнаружить можно или как? Вопрос.

К горлу вновь подкатил комок тошноты и пришлось размеренно задышать, борясь с этой напастью. Да что ж такое делается? Не понос, так золотуха. Долго меня еще колбасить будет?

Немного успокоившись, я попытался хоть ненадолго задремать, но и из этого ничего хорошего не вышло: стоило закрыть глаза, как непонятно откуда нахлынуло ощущение, будто в ночной вьюге кто-то, выискивая наши следы, рыщет по заснеженному полю. Крадущееся меж домов пятно тьмы выглядело настолько реально, что по спине побежали мурашки. И преследователь с каждым мгновением все ближе и ближе…

Бред! Нет у меня способностей к ясновидению, нечего даже и расстраиваться. Надо уже спать ложиться, а то с недосыпу всякая дурь в голову лезет.

Тем не менее, на всякий случай решив проверить колдовским зрением окрестности, я только зря потратил время – резкие порывы насыщенной магической энергией вьюги окрасили окружающее пространство молочной белизной, и ничего толком разглядеть так и не получилось. Откуда же тогда взялась уверенность, что по нашим уже заметенным снегом следам движется угольно-черная тень?

Паранойя? Запросто. Только вот уже даже и не сосчитать, сколько раз паранойя мне жизнь спасала. Может, и сейчас к внутреннему голосу есть смысл прислушаться?

Еще минут десять я ворочался с одного бока на другой, но уснуть так и не смог. Наоборот – становилось только хуже. Все сильнее накатывало щедро сдобренное безнадегой чувство обреченности. Все острее становились уколы тоски. И даже идущий от пола и стен холод, казалось, пытался проморозить мою душу насквозь.

Я прислушался к монотонному дыханию спящих людей, откинул одеяло и, прихватив ружье, вышел в коридор.

– Куда? – направил на меня автомат карауливший у входной двери Смирнов.

– Отлить.

– Не положено.

– Да иди ты лесом, – Я вышел на лестничную площадку и остановился у темного проема ведущей вниз лестницы. – На каких ступеньках сигналки? – спросил у вышедшего в коридор Егорова.

– Если сверху, то вторая и третья, внизу – четвертая и пятая. Далеко собрался?

– Огляжусь. Из дома не буду выходить, – отчитался я и начал, считая ступеньки, спускаться вниз.

Страшно. Кто знает, что скрывается во тьме? А если это по мою душу Стужа заявилась? И темно ведь еще, как у негра в заднице. Надо было фонарик взять. Ну нет – с фонариком только хуже. Все равно, что закричать: «Вот он я!» Обойдусь уж как-нибудь.

Глубоко вздохнув и поудобней перехватив «Тайгу», я продолжал медленно спускаться по лестнице. Сначала дело шло неплохо, но когда до первого этажа оставалось всего несколько ступенек, на меня вновь накатила волна беспричинного ужаса.

Стоит шагнуть вперед – и тут же кто-нибудь бросится из темноты. Повернуть назад – напрыгнут на спину. Остаться стоять – не выдержит сердце.

Засада, в общем…

Не обращая внимания на заливающий глаза пот, до предела напряг колдовское зрение и осторожно шагнул сразу через две ступени вниз. Никого. Фу-у-у…

Переведя дыхание, я развернулся к двери подъезда и замер как вкопанный: в ночной тьме колыхнулось зеленоватое марево. Ветер ненадолго стих, поэтому и удалось разглядеть медленно приближающееся черное пятно, которое нет-нет да и наливалось ядовитой зеленью болотных огней.

Что за чертовщина?

Перекрестившись, я начал медленно пятиться назад, но почти сразу же уперся в стену. И только осознание того, что отступать больше некуда, придало уверенности и помогло взять себя в руки. Ну – давай же, ползи сюда, гадина. Уж я тебя свинцом-то накормлю. Жаль только, серебряных пуль нет…

Постепенно обретшее очертания человеческой фигуры темное пятно приблизилось к дому, и я едва не нажал на спусковой крючок. Не нажал, надо сказать, с немалым облегчением.

Все просто: по нашему следу медленно брел Ледяной ходок. И, судя по практически полностью отстреленной голове и заляпанному кровавыми пятнами маскхалату, это был не кто иной, как злосчастный Федоров.

Черт, и чего святой водой следы полить не догадался?

Отойдя от двери, я вытащил из чехла тяжелый экспедиционный нож и прислонил ружье к стене.

Почему не стал стрелять? А чего на эту нежить патроны тратить? Пусть Федоров и не простой мертвяк, а Ледяной ходок – так промерзнуть он, как следует, еще не успел. Мягкий он еще. Пару раз рубануть по правильным местам и дальше хоть голыми руками разделывай.

К тому же очень уж меня светящиеся зеленью нити, которые от солнечного сплетения мертвеца во все стороны расходились, заинтересовали. Никогда ни о чем подобном не слышал. Я и сейчас их непонятно как колдовским зрением разглядел – они едва-едва из окутывающей мертвяка тьмы проглядывали. Что ж, посмотрим поближе на это чудо чудное.

Пару раз взмахнув рукой, пытаясь приноровиться к тяжелому ножу, я отступил от двери в сторону и неожиданно понял, что кое-как поднявшийся на крыльцо мертвец меня не видит – медленно вскарабкавшись на площадку первого этажа, он сразу же свернул к лестнице. Ну да – глаз-то у него нет, а посмертным чутьем меня сейчас не различить: от магических полей я наглухо отгородился.

Зайдя за спину добравшемуся уже до середины лестницы Ледяному ходоку, я замахнулся ножом, но неожиданно для себя передумал. Очень уж эти зеленые нити силовые линии непонятного заклинания напоминают, а значит…

Быстро переложив нож в левую руку, я кончиками пальцев захватил тянувшуюся вдоль позвоночника мертвеца силовую нить и перекинул ее на бедро. Пальцы обжег нестерпимый холод, рука онемела почти по локоть, но стоило Ледяному ходоку сделать следующий шаг, как две сместившиеся вниз и перекрутившиеся зеленые нити стянули его ноги. Завалившийся на пол мертвяк попытался подняться на четвереньки, но с каждым движением лишь сильнее затягивал превращенные мной в силок энергетические струны.

Дождавшись, пока мерцание стянутых в узел колдовских нитей полностью затухнет, я ухватил Ледяного ходока за ноги и уволок в одну из квартир. Ему вещички все равно без надобности, а мне сгодятся. Вот только, к сожалению, пустившийся за нами в погоню мертвяк за время пути успел порастереть большую часть снаряжения. Хорошо хоть пистолет в кобуре на поясе оказался.

Ну и что у нас здесь имеется? «Гюрза», она же «Вектор» СР-1. Неплохо, совсем неплохо. Покачав в руке пистолет, я сунул его себе в карман. Мне лишний козырь в рукаве совсем не помешает. А пистолет знатный – еще у Доминика такой приглянулся, – и пробивная способность весьма для нашей специфики подходящая: думаю, даже кольчуги братьев легко прошивать будет.

Поколебавшись, я все же не стал более тщательно обыскивать мертвеца: не то, чтобы противно, просто времени уйдет на это изрядно, как бы меня не хватились. И так подзадержался.

Патронов, правда, раздобыть к пистолету не помешает, но на первое время мне и восемнадцати в магазине хватит.

Наскоро затерев оставшиеся на занесенном снегом полу следы, я быстро взбежал по лестнице и, замедлив шаг, подошел к двери квартиры. По-прежнему куковавший на посту Смирнов опустил автомат и посмотрел на едва заметно светившиеся в темноте стрелки наручных часов:

– Долго ты что-то…

– Живот прихватило, – выдал заранее заготовленное объяснение я и прошел в комнату.

Еще недавно донимавшие меня нехорошие предчувствия сгинули без следа, настроение заметно улучшилось и, опустившись на подстилку, я поначалу не обратил внимания на уколовшее пальцы правой руки легкое жжение. Ерунда какая – морозом прихватило, вот и горят теперь. Размять, да и все дела.

Вот только жжение проходить не торопилось – наоборот, постепенно иглы боли стали подниматься все ближе к локтю, и нестерпимо заныла онемевшая кисть. Сводящий с ума огонь разгорался все сильнее, а дергающие правую руку судороги стали до ужаса напоминать последствия лечения драконьим огнем.

Не вполне осознавая, что делаю, я сунул правую руку в карман фуфайки и изо всех сил сжал остававшиеся там монеты. Как ни странно – чуть-чуть полегчало. Холодная тяжесть металла остудила горевшие пальцы, и я принялся перебирать монеты одну за другой.

Десятирублевка. Два рубля. Рубль. Рубль. Пять рублей. Десять копеек. Два рубля. Пять рублей. Пятьдесят копеек. Десять копеек. Два рубля. Рубль. Пятьдесят копеек.

И еще раз.

И еще.

И…

Вскоре я уже мог определить каждую монетку на ощупь, но не останавливался и гладил подушечками пальцев нагревшиеся от моих прикосновений кругляши, чувствуя, как понемногу слабеют жжение и боль.

Десятирублевка. Два рубля. Поцарапанная рублевая монета. Пять рублей с глубокой засечкой на гурте. Рубль. Гнутые десять копеек. Стертая двухрублевка. Новехонькая пятирублевая монета. Травленный кислотой полтинник. Десять копеек. Двухрублевая монета со стершимся рифлением гурта. Пятьдесят копеек. Чуть-чуть замятый рубль.

Жжение накатило с новой силой, но к этому времени мне уже удалось привести в порядок свои мысли и понять, что боль рождается в кончиках пальцев, которыми я столь необдуманно дотронулся до зеленой силовой нити ледяного ходока. А если так, что с этим делать?

Закрыв глаза и сосредоточившись, я принялся колдовским зрением изучать бурлившую во мне магическую энергию. Пока ее непонятные завихрения захватили только предплечье правой руки, но постепенно они расходились все дальше и дальше. Это что за напасть такая?

И внезапно меня осенило – всему причиной моя отрезанность от внешних магических полей. Захваченная при переходе энергия оказалась избыточной, но слить ее не хватило ни ума, ни навыков. Неудивительно, что теперь она рвалась наружу через кончики пальцев, которые совсем некстати соприкоснулись с поддерживавшим в Лледяном ходоке жутковатое подобие жизни заклинанием.

И что делать? Перестать отгораживаться от рассеянной в пространстве энергии? Ага, да из-за разности потенциалов хорошо, если на куски не порвет! Мне б какой-нибудь девайс для откачки энергии раздобыть, потенциалы выровнять, а потом блокировку потихоньку и снять. Только вот не найти сейчас ничего подходящего. Если только…

Я изо всех сил зажал в кулаке десятирублевую монету и попробовал слить в нее хоть малость сжигавшей меня энергии. Получилось? Не уверен, но скорее да, чем нет. Второй в ход пошла посеченная пятирублевка, потом гнутые десять копеек, потом…

Прогнав все монеты по три раза, я решил передохнуть, вытер вспотевшее лицо и неожиданно понял, что боль и жжение почти стихли. Нет, подушечки пальцев еще горели огнем, а кисть нестерпимо ломило, но локоть больше не крутило, словно он угодил в мясорубку, да и припухшие суставы почти не беспокоили. Вместе с появившейся уверенностью в себе открылось второе дыхание, и я с новыми силами начал перебирать тринадцать заветных монет.

Десятирублевка с Гагариным. Рубль с поцарапанным аверсом. Пять рублей с глубокой засечкой на гурте. Испачканная чем-то липким двухрублевая монета. Рубль с небольшой вмятиной у самого центра. Гнутые десять копеек. Стертая двухрублевка. Новехонькая пятирублевая монета. Десять копеек. Травленный кислотой полтинник. Чуть-чуть замятый рубль. Два рубля со стершимся рифлением гурта. Пятьдесят копеек.

И снова. И снова. И снова.

Одуряюще монотонное занятие, которое было сродни попытке вычерпать ведрами бездонное озеро, начало приносить свои плоды только к рассвету. Всю ночь я не сомкнул глаз, вызывая недоумение сменявшихся в карауле парней. Всю ночь я перебирал монеты и изредка ловил себя на том, что проговариваю про себя слова молитвы. Всю ночь…

Вообще – мне бы еще работать и работать. Но, прекрасно понимая, что могу в любой момент просто потерять от усталости сознание, я пошел ва-банк и на долю мгновения снял отгораживающую меня от энергетического поля блокировку. Висевшая в окружающем пространстве энергия мельчайшим ледяным крошевом нахлынула со всех сторон и проморозила насквозь, но именно этого мига хватило, чтобы сбить полыхавшее внутри пламя.

Вновь закрывшись от обжигавшего нестерпимым морозом энергетического поля, я с трудом перевел дух и облегченно растянулся на подстилке.

Жив. Жив. Жив!

Чуть не сдох, блин. Опять по самому краю прошелся. Ничего, теперь умнее буду. И что б мне сразу щель для стока излишков энергии не оставить? Так нет – я ж крутой, полностью закрылся. И в итоге массу острых впечатлений на свою пятую точку заполучил. Дятел.

Зато меня Ледяной ходок не заметил. Хм… Тоже дело.

Глубоко вздохнув, я намеренно ослабил отгораживающий от полей магической энергии щит, так, чтобы в нем появилась небольшая брешь, и с чувством выполненного долга закрыл глаза. Пусть теперь меня колдовским зрением любой желающий обнаружит, зато можно не опасаться, что от разности потенциалов кровь закипит или, того хуже, – застынет. А закрыться при необходимости дело недолгое. Успею, если что…

Проснулся я так же легко, как незаметно задремал. Раз – и вынырнул из неглубокого сна, будто и не спал вовсе. Самочувствие – замечательное. Ничего не болит, нигде не ломит, голова – ясная-ясная. Как стекло водочной бутылки. Живи и радуйся вроде бы, но…

Одно непонятно: что же стало причиной пробуждения? Точно не холод – воздух в комнате за ночь заметно прогрелся. Вроде бы шум посторонний на улице послышался… Или просто какая-то хрень приснилась?

Заметив, что лежавший у противоположной стены Генералов тоже встрепенулся и вслушивается в дыхание спящих людей, я откинул одеяло с лежавшего под боком ружья. Не почудилось, выходит. Или, может, обойдется?

Раздавшийся у входной двери тихий хлопок и последовавший за ним легкий шорох моментально убили эту нелепую надежду. На статус профессионала рассчитывать не могу, но уж почти бесшумный из-за использования глушителя выстрел ни с каким другим хлопком не спутаю. Это факт.

Встретившись взглядом с Генераловым, я прочел у него в глазах то же, о чем сейчас думал и сам: «Звездец. Нам звездец. Нам полный звездец».

Вот тут в полной мере и проявилась разница между немного пообтершимся в этом не самом дружелюбном мире обывателем и настоящим профессионалом. Я еще только хватал лежавшее на полу ружье, а отпрыгнувший с лежанки Генералов уже оказался рядом. Так что, когда показавшийся в дверном проеме Брыльский полоснул из автомата по спящим у противоположной стены людям, Владимира среди них не оказалось.

Автоматная очередь прошила тела парней, угодившие в пол пули срикошетили от бетона и со свистом разлетелись по комнате. От грохнувшего над плечом пистолетного выстрела заложило левое ухо, и выронивший автомат Брыльский с простреленной головой навзничь повалился в коридор. Не теряя времени, я подскочил к двери и почти в упор всадил заряд картечи в человека в зимнем камуфляже, прежде чем луч закрепленного под стволом его автомата фонарика выхватил меня из тьмы.

Мужика, перепрыгивающего через застреленного в спину Смирнова, вышвырнуло обратно в подъезд. Я непонятно зачем выстрелил из нарезного ствола в пустой дверной проем, прижался спиной к стене и переломил ружье.

А события тем временем и не думали стоять на месте: промелькнувший мимо меня Генералов метнул в подъезд рубчатое яйцо ручной гранаты, следом еще одно и тут же заскочил обратно в комнату.

Грохнуло знатно. Два взрыва почти слились в один, пол ощутимо дрогнул, а с потолка посыпалась бетонная пыль. Но Владимиру и этого показалось недостаточно – вместе с чудом уцелевшим в устроенной Брыльским бойне Егоровым он выскочил из квартиры. Вот так дела…

Поколебавшись, я решил остаться на месте – все одно только мешаться под ногами буду, еще пулю ненароком словлю. Лучше уж с помощью внутреннего зрения попытаться обнаружить напавших на нас людей. Только чую, ничего из этой затеи не выйдет: как тут сосредоточиться, когда дверь под прицелом держать надо? Не до транса.

Вновь громыхнул взрыв, протарахтело несколько автоматных очередей, и только потом уже наступил тишина. Тишина, конечно, относительная – плач Алины и бестолковая суета Волкова здорово мешали прислушиваться к доносившимся из коридора шорохам.

– Замри! – прикрикнул я на взявшую наконец себя в руки девушку, которая решила оказать первую помощь расстрелянным Брыльским парням.

– Но они…

– Ты им уже ничем не поможешь. – Одному подчиненному Генералова несколько пуль пробили грудную клетку, у второго оказалась прострелена голова.

– И что нам делать? – поджав ноги к груди, уселась на пол в углу комнаты Алина.

– Петр, да брось ты свою сумку! Хватай автоматы и быстро сюда! – прикрикнул я на Волкова. От него, думаю, толку немного, но так у меня под рукой хоть пара стволов будет.

– Не стреляй, это мы, – заранее оповестил о своем возвращении Генералов, и я с облегчением перевел дух. Но ружье тем не менее опускать не стал. И лишь когда вслед за командиром в квартиру вошел слегка хромавший Егоров, окончательно успокоился и вытер покрывшееся испариной лицо.

– Что происходит?! – тут же завизжала вскочившая на ноги Алина.

– Успокойся. – Владимир быстро осмотрел тела подчиненных и тяжело вздохнул. – Лед, бери автомат и патроны. Надо уходить.

– Могут вернуться? – поинтересовался Волков и выкинул на пол обломки пластикового корпуса какого-то измерительного прибора, расхлестанного срикошетившей автоматной пулей.

– Возвращаться некому, но они могли быть не одни – мне перед атакой шум мотора послышался. – Генералов быстро распотрошил рюкзаки убитых и по одному ему понятному принципу отсортировал вытащенные из них вещи. – Так что живее!

– Мотора? – удивился я, убирая в чехол «Тайгу», и взамен нее накинул на плечо ремень автомата. – Как они сюда проехали бы? Да и нету сейчас поблизости никого.

– Поблизости – это насколько? – опередив командира, поинтересовался державший под прицелом дверь Егоров.

– Метров сто, – прикинул я.

– Откуда знаешь? – насторожился Генералов.

– Дар у меня, – сознался я.

– А говорил – не колдун.

– Мало ли чего я говорил.

– Вот как?

– Да хватит вам препираться! – неожиданно прикрикнула на нас Алина. – Я чувствую приближающуюся опасность! Надо отсюда уходить!

– Помолчи, – резко оборвал ее Генералов и гораздо тише добавил: – Истеричка.

Думаю, Алина прекрасно расслышала и второе слово, но виду не подала и с остервенением закинула за спину рюкзак.

– Витю ножом. – Егоров, заглянув на кухню, почти сразу же вернулся обратно. – Во сне, сука…

– И все же – что происходит? – Волков осторожно оттянул край брезента и выглянул в окно. – Это же Брыльский был!

– От окна отойди! Жить надоело? – резко дернул его внутрь комнаты Генералов. – Все! Уходим, разговоры позже. Егоров, «Выхлоп» забирай.

Я осторожно выглянул в подъезд и аккуратно переступил через труп мужчины в камуфляже натовского образца, которому пару минут назад разворотил грудь выпущенным почти в упор зарядом картечи. Кровищи-то натекло…

– Не вляпайтесь, – предупредил я идущих следом Петра и Алину. – По крови выследить могут.

– Это как? – придержал меня за плечо бесшумно выскочивший из квартиры Генералов, взмахом руки отправляя Егорова вниз по лестнице.

– Есть способы.

Встав у стены, я оглядел посеченные осколками гранат стены и нахмурился: неподвижно валявшийся на площадке лестничным пролетом ниже мужик тоже оказался одет по меркам Приграничья весьма добротно: зимний камуфляж, высокие ботинки на меху, новенькие кожаные перчатки. Не нравится мне это – мало кто из бандитов может себе позволить такой экипировкой обзавестись. Да и короткие автоматы иностранного производства выглядят весьма впечатляюще и очень недешево.

– Двигай, двигай, – поторопил меня Генералов, и об обыске трупов пришлось забыть. – Не время…

Да я и сам прекрасно это понимал: трупов – трое посечены осколками, двое застрелены, – оказалось пять, а где шастают пять до зубов вооруженных абреков, там и еще десяток запросто в скором времени объявиться может. Вот и сердце у меня чего-то покалывает. Не к добру это…

Первым спустившийся на первый этаж Егоров выходить на крыльцо не стал, а вместо этого, используя длинный тесак как рычаг, выломал закрывавший спуск в подвал проржавевший лист железа. Вот это правильно – мало ли кто нас на выходе караулит. Пальнут из снайперской винтовки или ручного гранатомета и все дела. А, судя по экипировке нападавших, такой вариант к разряду фантастических отнести никак нельзя. Думаю, нам вообще повезло, что так легко отделались. Не надейся эти типы на Брыльского, еще неизвестно, чем бы штурм закончился.

– Спускайтесь быстрее, – подтолкнул замешкавшегося Волкова в спину настороженно поглядывавший в сторону входной двери Генералов. – Да живее!

– Живее-то оно живее, – притормозил его я, – но давайте поаккуратней, а то мало ли…

И в самом деле – пробираться через донельзя захламленный подвал оказалось весьма нервным занятием. Особенно для меня. Остальные-то специфики таких вот заброшенных подземелий не знали и собирались промчаться в другой конец дома лихим кавалерийским наскоком. Быстренько пробежаться, значит, по темному узенькому проходу и рвануть отсюда куда глаза глядят. Пришлось объяснить возможные последствия таких необдуманных действий. Проняло…

Так что передвигались мы по подвалу черепашьим шагом и настороженно вглядываясь во все темные закутки. Петр и Алина освещали путь мощными армейскими фонарями, но все равно заметить паутину навь-паука удалось только чудом: Егоров случайно зацепился висевшим за спиной чехлом со снайперской винтовкой о торчавший из стены обрезок трубы и обратил внимание на блеснувший под ногами серебристый узор призрачного плетения. Сизые грибы и жгучая плесень тоже могли доставить кучу неприятностей с вполне себе летальным исходом, но их, по крайней мере, можно было обнаружить, не разглядывая стены под микроскопом. А вообще нам еще повезло – облюбуй этот подвал под логово какая нечисть, и пришлось бы возвращаться обратно.

– Стой, – остановил я уже выломавшего прогнившую дверь подвала Егорова, когда тот собирался выглянуть в подъезд. – Ну-ка потеснись…

Протиснувшись мимо него, я присел на четвереньки и подобрался к подъездной двери – точнее, пустому дверному проему. На улице никого, в том смысле, что никого не видно. Вот только можно ли в этом мире доверять собственным глазам? Совсем не факт. Отодвинувшись в глубь подъезда, я закрыл глаза, и на мгновение перед моим внутренним взором загорелись огоньки чужих жизней.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

Многовато, однако. Четыре ауры позади меня – это Егоров, Генералов, Петр и Алина. Кто еще двое? И что они делают на окраине этого забытого Богом и заброшенного людьми поселка? По своим делам сюда одновременно с нами заявились? Не верится мне в такие совпадения.

Постаравшись выкинуть из головы посторонние мысли, я попытался более точно определить укрытие чужаков, но практически в этом не преуспел: возникшая перед мысленным взором картинка оказалась на редкость расплывчатой и невнятной. А с другой стороны – разве можно ожидать чего-то другого? Без постоянной практики да едва отойдя после вчерашнего весьма нехилого магического отката? Хорошо хоть вообще что-то разобрать удалось. К тому же ясновидение никогда не было моим коньком. Да и вообще с колдовством как-то не шибко гладко отношения складывались.

– Двое где-то вон за тем домом схоронились, – указал я на стоявшее на окраине поселка двухэтажное здание. – Что делать будем?

– Егоров, все слышал?

– Да.

– Пошли, – оттеснил меня к стене направившийся к выходу из подъезда Генералов. – Ждите нас здесь.

Обогнав командира, Егоров первым выскользнул на улицу, перебежал через детскую площадку, прижался спиной к стене противоположного дома и осторожно выглянул из-за угла. Пока он контролировал обстановку, Генералов, увязая в глубоких сугробах, миновал открытое пространство и назидательно махнул нам рукой: мол, не отсвечивайте.

Дальше они так и передвигались: один прикрывает, второй бежит к следующему укрытию. Когда парни скрылись за одним из полуразрушенных домов, я опустился на колени, положил перед собой рюкзак и приладил сверху автомат – так хоть упор будет. Да и какое-никакое укрытие. Сзади шумно сопел усевшийся на ступеньки Волков, но сейчас было не до него: тут как бы чего важного не проморгать. Неизвестно ведь еще, чем дело закончится. Могут и положить наших, если уж на то пошло.

Эх, надо было с ними идти!

Поймав через несколько минут ожидания себя на этой мысли, я усмехнулся. А смысл? Только обузой был бы. Уж если они сами не справятся… И что тогда делать? Дожидаться темноты и уходить? Думаю, что так – в светлое время суток незаметно выбраться из поселка шансов мало. С другой стороны, команде профессионалов зачистить наше здание много времени не понадобится, а значит, придется менять укрытие. И что тогда делать со следами на снегу? Хоть бы вьюга началась, что ли.