В поисках единорога

В кабинете ее ждала Карлотта. Дочь наследника короля Неаполя, по материнской линии она была правнучкой Карла VII, деда нынешнего короля Франции. Ее мать Анна из Савойского дома умерла при родах, и с тех пор Карлотта воспитывалась при французском дворе. Вместе с Маргаритой и Луизой они составляли своеобразную школу принцесс, существовавшую в Амбуазе более десяти лет на исходе XV века. Карлотта было тихой и смиренной, ее будущее вселяло ей мало надежд. Отец давно женился и обзавелся новыми наследниками, ее титул княгини Таранто был призрачным, так как княжество прекратило свое существование, королевская кровь не давала средств к существованию, и у нее было два выхода: монастырь или удачное замужество. Первое ее привлекало – она была набожной, любила читать духовные книги и вышивать церковные покрывала. Второе пугало: она была застенчива и избегала больших скоплений людей.

Руководившая девочками Анна, в свою очередь, внушила Карлотте мысль о том, что она не представляет никакого интереса для окружающих, и девочка и не догадывалась, что на самом деле является лакомой приманкой для состоятельных женихов, стремившихся облагородить свою кровь и придать вес своему имени. Властная «всеобщая тетушка» удачно использовала своих подопечных в своих интересах и намеревалась сама подыскать нужную партию для воспитывавшейся под ее крылом сироты. Как она сделала с Луизой, отдав ее старому, некрасивому и славившемуся своими любовными похождениями графу Ангулемскому. Он принадлежал к Орлеанской ветви французского королевского дома, представители которой всегда являлись потенциальными соперниками правящей династии. Конечно, теперь, когда здоровье короля Карла окрепло, прямой династии Валуа ничто не угрожает. Маргарет тоже здорова, королевские медики регулярно осматривают ее. Но, как женщина дальновидная и несентиментальная, Анна не брезговала ничем. Кто знает, что там ждет в будущем.

Анна де Боже серьезно относилась ко всему, в том числе и к своим обязанностям воспитательницы юных высокородных дам. Принципы, которые внушала своим подопечным Анна, были просты и вечны. Не делай, не говори и не думай ничего такого, что может прогневить Бога. Помни о смерти и веди себя так, чтобы спокойно встретить свой последний час на земле. Помни о своем роде и гордись своими предками. Анна подчеркивала, как важно понятие «крови» и «родства». Даже если у тебя есть сомнения, тебе скучно и неинтересно, уважай и привечай кровных родственников, это очень важно. Помня о прошлом, не забывай и о будущем: веди себя так, чтобы твоя репутация осталась незапятнанной в памяти потомков, – что бы ты ни делала, будь безупречно честной, скромной, учтивой и верной слову.

Юная девушка должна хранить себя в чистоте – на этом моменте Анна останавливалась особенно часто: женщины, которые хотят иметь хорошую репутацию и прослыть достойными, должны поставить свой ум, волю и чувства на службу добродетели. Опасайся мужчин – они всегда готовы наобещать сверх меры для того, чтобы добиться расположения женщины. Не ищи тайных встреч, не слушай любовный вздор, не позволять себя нигде трогать.

Говорила Анна и о замужней жизни. Жена должна быть покорной мужу и слушаться его во всем, но всегда быть начеку, чтобы уберечь себя от его глупости и быть уверенной, что ее не обвинят в его ошибках. Быть готовой действовать, но никогда не показывать свою готовность. Уметь подчиниться, но не терять самообладание, уметь быть скромной, но и всегда демонстрировать свое превосходство. Уважать знать. Если тебя навестила знатная дама, угости и напои ее, и обязательно выпей с ней сама (если, конечно, добавляла Анна, для этого подходящее время). В случае вдовства женщина должна проявлять терпение и править мудро, не позволяя никому лишить ее этого права. Анна презрительно говорила о женщинах, которые после смерти мужа от испуга проливают горькие слезы и дают ненужные клятвы хранить вечную верность. Также осуждающе она относилась и к тем, кто быстро утешается и ведет себя легкомысленно. Ее любимое слово было «достойно». Именно так полагалось вести себя в любой ситуации.

Отдельный круг вопросов касался жизни принцесс и королев, подопечные Анны все были королевского происхождения. Настоящая принцесса должна жить с удобствами, но не роскошествовать; ее одежда не должна вызывать зависть, но должна подчеркивать особый статус и отличаться от одежды других, быть дорогой и элегантной. Принцесса не должна говорить слишком много, но и не должна молчать; она должна использовать разговор и чтобы высказать свою благосклонность, и чтобы замаскировать неудовольствие. Не должна никогда лгать, но и не должна раскрывать то, что знает, даже если ее спросят. Должна скрывать слабости и недостатки других. Должна уметь себя контролировать, учиться держать себя так, чтобы ни один мускул не двигался на лице без необходимости. Анна внушала Маргарет: «Знай, что даже маленькая ложь или проступок рождают великий укор. Никогда не верь в полноту и завершенность своих достоинств, но и знай себе цену».

Суть поведения женщины и королевы сводилась к главному принципу: «Твои глаза должны все замечать и ничего не видеть, твои уши должны все слушать и ничего не слышать, твой язык должен отвечать всем и ничего никому не сказать». Она советовала сохранять спокойствие и любила повторять фразу – «Привычка не делает монаха». Сначала Маргарет не понимала, в чем ее суть, но потом поняла. Анна внушала своим протеже, что все в жизни можно изменить и не надо опускать руки. Наша жизнь зависит от нас.

Маргарет любила слушать Анну. Та сидела в кресле, держа спину очень прямо, смотрела прямо в глаза своими пронзительными карими глазами, на лице не мелькало ни тени улыбки или какого-то чувства. Удивительно, но Маргарет все равно знала, что из всех своих воспитанниц Анна только к ней относится с симпатией (слово «любит» подразумевало слабость и никак не могло быть применимо к Анне). Но и девочки платили ей тем же – Луиза ненавидела свою наставницу и все ее внушения, Карлотта терпела и перебирала четки. И только Маргарет искренне занимало то, о чем говорила женщина, державшая в страхе весь двор, подчинившая своей воле и мужа, и брата, справлявшаяся и с бунтом высшей аристократии, и с недовольством черни.

Маргарет и Карлотта прошли на террасу. В такой день, как сегодня, им хотелось подольше побыть на воздухе. До них донесся легкий цветочный запах – расцветали садовые деревья в парке: замок славился своими яблонями и грушами. С Карлоттой было не так весело, как с Луизой, зато можно было помолчать и поговорить о том, о чем обычно стыдно говорить с посторонними. Девочки когда-то узнали, что отец Карлотты долго добивался руки матери Маргарет, и это делало их почти сестрами.

– Ты сегодня очень грустная, Маргарет, – начала Карлотта, – я еще во время службы заметила следы слез. Не позволяй никому ничего говорить плохого и не верь слухам, пока сама не узнаешь, что происходит.

Ну вот, опять. Что же это за слухи, которые слышали все, кроме нее самой?

– Я ничему не верю. Я вдруг стала скучать по Карлу. Я никогда раньше не думала, что он так нужен мне. С ним мы часто говорим о серьезных вещах, о перестройке замка, о военном походе в Италию.

Тут Маргарет спохватилась: одним из самых честолюбивых проектов молодого короля, а ему в июне должен был исполниться 21 год, был захват неаполитанского королевства, того самого, в котором царствовал дед Карлотты Фердинанд I. Бабушка Карла, Мария Анжуйская, также была дочерью неаполитанского короля, только по другой линии, так что, хоть и весьма относительно, но Карл мог претендовать на этот престол. За два года до разговора двух девочек на террасе амбуазского замка римский папа Иннокентий VIII, интриговавший, кажется, против всех итальянских территорий сразу, намекнул Карлу на такую возможность. И тот загорелся, воспылав юношеским задором. Прославить свое имя в веках завоеванием итальянского королевства! Что могло быть лучше! Теперь, когда благодаря его отцу Франция объединила свои разрозненные части под единой властью, осталась только непокорная Бретань, но и ее час близок. Стране нужны новые походы и завоевания. Италия – страна загадочная для нынешнего времени, говорят, именно ее можно считать новым центром европейской культуры после падшей Бургундии. Карл собирался начать действовать, когда события в Бретани отвлекли его и французскую армию. Но Карлотте все это было, конечно, неприятно, и Маргарет попыталась перевести разговор на другую тему:

– Еще мы говорим о детях – какое это счастье и, главное, как это важно для страны!

Эта тема смутила обеих. Это с Луизой можно было легко обсуждать такие темы. Анна де Боже воспитывала своих подопечных в строгости, от них прятали фривольные романы и неприличные картинки, которыми был наводнен французский двор. Конечно, девочки давно знали, что и как происходит между мужчиной и женщиной, и Маргарет тайно ждала того момента, когда они с Карлом станут настоящими мужем и женой. Но обсуждать эту тему, как будто она младшая горничная с кухаркой, королеве не позволялось. Вздохнув, она спросила подругу:

– Что слышно из Бретани? Ты ведь больше общаешься с придворными. А мне еще и не рассказывают ничего – думаю, из-за моего отца, Максимилиана.

Да, разговоров было много. Французы подсмеивались, рассказывая о «диких» и «нелепых» немецких обычаях. Говорят, что для того, чтобы закрепить брак между Анной и Максимилианом, его представитель (поговаривали, что это был молодой красавчик, не чета носатому и немолодому уже эрцгерцогу) совершил дополнительный обряд, помимо церковного. Анну уложили в постель, пригласили многочисленных свидетелей, красавчик обнажил правую ногу и правую руку и, как был, в латах, улегся в кровать, не забыв положить между собой и герцогиней обнаженный меч. Кто-то утверждал, что все было еще глупее: королевский посланник быстро засунул голую ногу под простыню, где лежала Анна, и поспешно вытащил. Придворные потешались вовсю, стараясь делать это тайно от Маргарет – девочку любили. И хотя она была совсем чужой своему отцу, обижать насмешками ее не хотели.

Предполагалось, что эти нелепые действия, отголоски древних обычаев, давно вышедших из моды во Франции, должны были сделать брак нерушимым. Но, конечно, они не остановили короля Карла, возмущенного тем, что его согласие на брак не было получено, хотя это предполагалось согласно договору, заключенному между Людовиком XI и герцогом Бретонским, отцом Анны. Французская 50-тысячная армия захватила город Нант и продвигалась к Ренну, где спряталась несчастная герцогиня со своим двором и с теми немногочисленными защитниками, которых прислал ей на подмогу Максимилиан. Говорят, что Анна находилась в отчаянии. А ведь она была лишь немногим старше девочек.

Маргарет стало жаль Анну, богатую наследницу, за руку которой давно уже сражались самые видные дома Европы. Теперь еще и сирота, и ее единственная сестра, по слухам, находится при смерти. Бедная, одинокая Анна. Маргарет даже рассердилась на неведомого ей отца: заварил кашу, а теперь отсиживается где-то в стороне, воюет с Венгерским королевством, как будто оно важнее молодой беспомощной жены. Но еще больше ее расстроило то, что Карл, похоже, не скоро вернется в Амбуаз, да и про Анну ничего не было слышно. Что за важность такая? Почему она не хочет оставить брата?

Глава 2. Королевское застолье

Наступило время обеда. Опаздывать не разрешалось. Сегодня ко двору ждали гостей, так что Маргариту нарядили с особой тщательностью. Платье винного цвета, отороченное золотом, волосы заплетены в косы и уложены кругом, сверху золотая сетка. На грудь Маргарет повесила одно из фамильных украшений – три крупных драгоценных камня, обрамленных эмалью.

В главном зале замка был накрыт длинный стол. Гостей, согласно традиции, рассаживали с одной стороны стола, оставляя противоположную половину свободной, так что многочисленным слугам было удобно подносить блюда и угождать гостям. Во главе стола на стуле с высокой спинкой сидел Пьер, герцог Бурбонский, прибывший из своей резиденции в Мулене. Это был уже грузный пожилой мужчина, которого хитроумный Людовик XI выбрал когда-то на роль мужа для своей любимой дочери Анны. И не ошибся: брак оказался удачным и деятельным. Пьер де Боже, титул, который он носил изначально и передал его своей супруге, всегда и во всем поддерживал свою жену, отдавая должное ее незаурядному государственному уму. Но и сам не потерялся на ее фоне: сделал политическую карьеру при Людовике, стал вместе с женой опекуном молодого короля Карла, а теперь все больше времени проводил в своих землях, отдав власть при дворе своей энергичной жене. Три года назад один за другим скончались его старшие братья, и Пьер стал-таки герцогом Бурбоном. С этого момента он предпочитал свой наследный замок всем другим, а их у них с Анной было немало. Он управлял бурбонскими землями, покровительствовал искусствам, занялся перестройкой своего дворца и собора в Мулене.

Пьер собирался присоединиться к своей жене в Бретани, в Амбуазе он остановился по дороге к ней. Он получил от нее тревожное письмо, но никому не рассказал о нем. Он и сам видел, что Карл стал выбиваться из-под опеки своих родственников, и даже хитроумие его жены не могло справиться с ситуацией. Пьер не слишком любил племянника: он считал его недалеким, своевольным и страшно избалованным в детстве любящей матерью и беспокоящимся о здоровье наследника отцом. Не понимая, что в стране нет денег, молодой король задумал идти походом на Италию, как будто это была игра в солдатики, а не разорительная для Франции кампания. Его удалось отговорить, к тому же он отвлекся на войну в Бретани, но надолго ли? Да и эта вся заваруха с маленькой герцогиней: разве так надо было действовать? Разве не завещал ему король-отец – человек до крайности практичный – не воевать с Бретанью, а поддерживать мир всеми возможными способами? Никто не может понять, чего он там добивается. Требует, чтобы герцогиня отказалась от немецкого короля и вышла замуж за того, кого ей выбрал сам Карл. И кандидатуры выдвигает жалкие – своих приближенных. Разве они могут соперничать с будущим римским императором? Глупо все это. Одна надежда, что Анна что-то придумала: зачем-то она вызывает его к себе. Странные слухи о планах Карла дошли и до герцогского дворца.

Ему страшно не хотелось оставлять свой дом: столько дел. Но он волновался за жену. В мае ей предстояло рожать, а она никак не могла успокоиться и оставить государственные дела хотя бы ненадолго. С тех пор как он женился на ней, двенадцатилетней девочке (ему самому в это время уже было 34, он был пятым, самым младшим сыном бурбонского герцога, и шансов на герцогский титул у него было немного), она всегда была в эпицентре всех событий королевского двора. Ей единственной доверял ее коварный отец, она твердой рукой руководила своим царственным братом, справилась с Людовиком Орлеанским, пытавшимся отнять у нее власть. Вот только наследника подарила пока одного, да и то слабого и болезненного. Он посмотрел на Шарля, понуро сидевшего рядом с Карлоттой Неаполитанской, и сердце его заныло: не жилец!

Маргарет подошла к дяде и поздоровалась, прежде чем сесть за стол. Согласно своему королевскому статусу, она не делала реверанс – все склонялись перед ней, одиннадцатилетней девочкой. Склонился и Пьер де Бурбон. Ему захотелось погладить ее по голове. Она была покрыта модной и дорогой золотой сеткой, украшенной жемчугом, скрывавшей ее волосы. Как и все, он любил девочку и восхищался удивительным чувством достоинства маленькой королевы. «Не такой уже и маленькой», – подумал Пьер: его Анна была всего на год старше, когда он взял ее в жены. И тогда уже умела им управлять. Но в Маргарет не было заметно жесткости его жены, только удивительное достоинство. Как не похожа она на своих подруг: ни на меланхоличную, не выпускающую четок из рук Карлотту, ни на бойкую до дерзости Луизу. Все они – отпрыски королевских родов, но в Маргарет чувствуется какое-то особое, освященное веками благородство, рядом с которым остальные выглядят выскочками. Хотя обстоятельства и заставили его редко вспоминать о своем родстве с сестрой – многие годы он находился по разную сторону баррикад с ее беспокойным мужем, да и умерла она уже много лет назад, – он все-таки не забывал, что перед ним внучка его родной сестры. «Интересно, как девочка перенесет новость, если, конечно, это все правда?»

Маргарет с радостью заметила в зале среди гостей Луизу и ее брата Филиберта. Значит, они приехали и предстоит веселый вечер.

Длинный стол был покрыт белой скатертью. На столе были расставлены серебряные блюда, любовно приобретенные когда-то ее свекровью. Между ними лежали ложки и ножи у каждого прибора, а также хлеб и солонки с солью. Небольшие сосуды с лимонной водой около тарелки предназначались для омовения рук во время еды. Даже в отсутствие короля стол накрывали по-королевски. У стены на постаменте стояли кувшины разной формы и размера, в них были вина и другие напитки.

Гости заняли свои места. После произнесения предобеденной молитвы к каждому подошли по двое слуг: один держал чашу, другой – кувшин, из которого полил водой на руки, затем подал полотенце. Обед начался. Музыканты, расположившиеся на небольшом балкончике в стене зала, заиграли негромко на струнных инструментах. День был мясной, но и не праздничный, так что пищу подавали такую же, как каждый день. Перемены блюд разносились слугами неспешно, согласно давно заведенному ритуалу.

Вначале подали сладкое греческое вино гипокрас. Считалось, что сладкое «разогревает» желудок, открывает его для приема пищи. В последнее время увлечение теориями правильного питания достигло небывалых высот. Во многих знатных домах пищу принимали только согласно утвержденному врачами плану, полностью вверяя им свой желудок и здоровье, как когда-то слепо вверяли свою судьбу предсказателям. Сладкое вино сопровождалось различной выпечкой и холодными мясными блюдами. Разносили жаркое, пироги с телятиной, пирожки с мелкой речной рыбкой, черную кровяную колбасу и подкопченные колбаски. Кровяную колбасу готовили в замке по особому рецепту, которым повара очень гордились: в свежую свиную кровь добавляли много рубленого лука, нутряной свиной же жир, порезанный мелкими кусочками, соль и специи – в них был главный секрет: традиционные гвоздику, перец, имбирь и тайные, которые повара тщательно скрывали. Эту смесь разливали в промытые кишки и варили в огромных чанах. Аромат разносился по всей Луаре, гости восхищались и тщетно пытались выяснить секрет приготовления.

Маргарет выпила сладкого вина, взяла маленький пирожок и смогла осмотреться. Большинство сидевших за столом были ей хорошо знакомы. Дядюшка Пьер располагался во главе стола на правах хозяина в отсутствие короля. Располневший в последнее время, он выглядел не обрюзгшим, а величественным.

Слева от него сидела Жанна, сестра Анны и Карла, дочь Людовика XI и супруга томившегося в темнице герцога Орлеанского. Их брак был катастрофой. Безжалостный Людовик выдал свою младшую дочь за главного претендента на его престол с одной лишь целью – лишить Орлеанскую линию наследников. Жанна была не только некрасива, но и не могла иметь детей. Кривой нос, маленькие глаза, узкие губы, ко всему этому еще и небольшой горб и хромая походка. Жанна была не только некрасива, она и не пыталась ничего сделать со своей внешностью и была абсолютно лишена светского лоска: пренебрегала нарядами, не любила вести светские беседы, не умела флиртовать и выставлять напоказ свои достоинства. Вместе с тем она была прекрасно образованна: знала и любила поэзию, разбиралась в истории и математике, рисовала, вышивала и играла на лютне. Она была очень набожна. Но не той набожностью от безысходности ситуации, которую Маргарет отмечала в своей подруге Карлотте, а внутренней и естественной. Это был не побег от печальной жизни, а искренняя вера.

А жизнь Жанну не баловала. Совсем девочкой ее выдали замуж за красавца и весельчака Людовика. Страстная любовь к нему была главным грехом ее безгрешной жизни. Он же не только не любил свою жену, он ее ненавидел. Он, человек не злой и доброжелательный к людям, открыто насмехался над той, которая терпеливо сносила его выходки. Его жестокие насмешки касались не только ее внешности и бесплодия, но он не гнушался в мужской компании высмеять и интимную сторону их жизни, выставляя несчастную Жанну чуть ли не чудовищем. Людовик открыто крутил романы с придворными красавицами, и уже не один малыш в благородных домах смотрел на мир его красивыми голубыми глазами. Самым большим счастьем в жизни Жанны были болезни Людовика – тогда она могла ухаживать за ним как самая преданная сиделка, которую он не мог прогнать, по крайней мере до своего выздоровления.

Но даже жестокость была лучше разлуки. Жанна страдала от мысли, что Людовик в темнице. Она умоляла поочередно то брата-короля, то сестру-регентшу освободить провинившегося мужа. В его отсутствие она управляла его землями, вела семейные дела и, конечно, много молилась. Маргарет по-своему любила Жанну, хотя и не была близка с ней: Жанна была молчалива и не сходилась ни с кем, предпочитая общению свое одиночество и молитвы. Только однажды, находясь в необычном возбуждении, она призналась маленькой Маргарет, что ей было явление во сне. Дева Мария предсказала некрасивой принцессе, что перед своей смертью она станет основательницей религиозного ордена. «Ты доставишь мне великую радость и будешь служить мне», – пообещала ей Богородица.

За столом Жанна была грустна, но спокойна. Она держалась удивительно достойно, хотя почти не разговаривала. Ела она крайне мало и полностью избегала мясной пищи. Похоже было, что она приняла какой-то обет, но мало кто интересовался делами и чувствами герцогини Орлеанской.

Среди других гостей обращал на себя внимание Франсуа де Лонгвиль, личность удивительная. Он был сыном знаменитого Жана де Дюнуа, больше известного как Жан Бастард Орлеанский, героического соратника Жанны д’Арк. Людовик I Орлеанский, сын короля Карла V и основатель Орлеанской линии, был его дедушкой, а нынешний Людовик Орлеанский приходился двоюродным братом. Это и погубило Франсуа, губернатора Нормандии и пэра Франции, унаследовавшего обширные владения своего отца и успешно расширившего их за счет пожертвований Людовика XI, которому он сохранял верность в сложные периоды борьбы короля со знатью. К тому же они были свояками: жена Людовика была сестрой супруги Франсуа. Но после смерти короля Людовика он поддержал своего кузена герцога Людовика Орлеанского в борьбе с Анной де Боже за право регентства при малолетнем Карле и вместе с ним потерпел поражение. Затея была обречена на провал, не зря ее называли «безумной войной». Анна лишний раз доказала, что, назначая ее регентом, отец в очередной раз проявил свою дальновидность, и блестяще смогла справиться с ситуацией, практически избежав военных действий.

Именно в этих событиях особо отличился и приобрел доверие Анны де Боже Луи де Ла Тремуйль, потомок древней и знаменитой семьи Пуату. Начав свою карьеру пажом при Людовике XI (его родители жили в фамильном замке в полуизгнании), он смог добиться и возвращения наследных земель, и положения при дворе, и особого расположения Анны. Рыцарственный, мужественный, обладавший еще и красивой, благородной внешностью, генерал де Ла Тремуйль служил украшением французского двора и покорил немало сердец. Сейчас он сражался в Бретани.

Главный же зачинщик «безумной войны», Людовик II Орлеанский, двоюродный брат короля, был брошен в тюрьму, где он находился и в настоящее время. Карл временами порывался освободить своего родственника – когда-то они были дружны и играли вместе с малышкой Маргарет в саду Амбуаза, но Анна считала такой поступок преждевременным.

Вместе с другими видными аристократами пострадал и де Лонгвиль. Он был осужден за измену, но довольно быстро помилован и возвращен ко двору. Более того, ему удалось приобрести доверие недоверчивой Анны, и он смог стать ее главным советчиком.

Он жил с семьей в замке Шатоден недалеко от Шартра, куда его знаменитый и героический отец перенес свою резиденцию. Он также много времени проводил в своем замке Ланже, недалеко от Тура: это близко и к королю в Амбуазе, и к Анне де Боже, которая в последнее время полюбила замок Шательбро (год назад они с мужем выменяли его у Жана д’Арманьяка, герцога де Немура, и теперь она чаще предпочитала останавливаться там, чем в подарке своего отца – замке в Гиене). Маргарет как-то посетила семейство де Лонгвиль в Ланже, и замок не только ей не понравился, но и даже как-то испугал. Темный, неуютный, стоявший на берегу Луары, но так, что реку можно было увидеть, только поднявшись на высокое плато в парке, замок казался спрятанным в складках долины великой реки.

Вместе с Франсуа присутствовала на обеде и его жена Агнесса, доводившаяся тетей Луизе и Филиберту. Рядом с ней сидели ее дети: взрослая дочь Анна, вскоре собиравшаяся замуж; сын и наследник титула – двенадцатилетний Франсуа и младший Людовик, ровесник Маргарет. Именно он нравился юной королеве больше других: веселый, шумный, он не любил спокойных игр, был заядлый охотник и во время чинных прогулок по парку мог влезть на дерево или, спрятавшись в кустах, внезапно выскочить и радоваться всеобщему испугу.