Призрачные шаги безумия. Дневник откровений Полины П.

В комнате возле окна спиной ко мне стоял Кочан. Услышав шаги, обернулся.

– Показывай товар, – усмехнулся он.

Я распахнула халат, оголяя грудь. Глаза его заблестели.

– Трусики снимай.

– Нет.

– Стесняешься?

– Да, – солгала я. На самом деле у меня не было и тени смущения. Мысли заняты тем, как бы подонок не догадался о ноже.

– Хорошо, я сам, – он опрокинул меня на одеяло. Но не грубо, почти нежно. Неужели вид моего тела его возбудил?

Он стянул трусики. Руки его мелко дрожали. Приспустил брюки и повалился на меня. Попытался раздвинуть мне ноги. Не получилось. Я их крепко переплела. Левой рукой обняла Кочана за шею и впилась в его губы горячим поцелуем. Он расслабился. В глазах у меня потемнело от ненависти. Я вытащила правую руку и со всей силы ударила его ножом. Метила в спину, но удар пришелся в плечо.

– Ты что, сука, – вскочил Кочан. Рукав тут же пропиталась кровью. – Какого хрена лежишь, помоги рубашку стянуть.

Я рванула ее за ворот обеими в разные стороны. Пуговицы вереницей посыпались на пол. Разорвала рукав. Темная кровь стекала по его телу и на полу стала образоваться лужица.

– Вену, что-ли повредила. Посмотри, – сказал Кочан.

– Не знаю, – осмотрев порез, сказала я. – Может, сбегать к соседям, чтобы скорую вызвали?

– Ты что, дура? Скорая ментам сдаст. Сложи рубашку в несколько слоев и затяни рану покрепче.

Он оперся о стену, я завязала ему рану. Кочан и достал сотовый телефон с торчащей из него, как маленький сучок из дерева, антенной (в середине 90-х связь стоила дорого и была редкостью, олицетворением богатства и крутизны – прим. авт.). Кое-как набрал номер, что-то пробормотал в трубку. Вскоре сполз по стенке на пол. Лицо его было белое, как стена. Я стояла, как оглушенная. Из ступора меня вывел скрип тормозов у двора. Вошли два парня, взяли Кочана под руки и выволокли из дома. Из окна я увидела отъезжающий джип.

К вечеру мне стало плохо. Крутилась на полу всю ночь.

В последующие дни никто не приходил. Что с Кочаном, не хотелось и думать. Я была рада, что он или его дружки не появляются. Решила, если не умру от ломки, то брошу колоться и начну заново жить. Конечно, к экзаменам меня не допустят, придется учиться в выпускном классе еще год. Почему я раньше не понимала, как хорошо ходить на занятия, общаться, гулять, любить. Раньше обижалась из-за каждой мелочи, раздражалась, нервничала. Жизнь протекала как бы стороной. Сейчас все это кажется раем. Хочу вернуться назад, в прежнюю жизнь. Хотя бы ползком, сдирая кожу до мяса, ломая ногти, продвигаясь по сантиметру, сплевывая сгустки крови вперемешку с землей.

Нужно выжить. Несмотря ни на что. Сердце нестерпимо болит. Колотится молотом, будто хочет разорвать грудь. Внутренности выворачивает. Кажется, что каждая клетка тела пытается разорваться. Сильно хочется пить.

Ночью началась рвота. Вскоре замучила жажда. Кое-как доползла до кухни. Нашла банку, набрала воды. Тут же меня стошнило. Не помню, сколько прошло времени, пока я не догадалась пить маленькими глотками или просто смачивать губы. Не заметила, как впала в забытье.

…Я ходила по полю, собирала одуванчики. Присела, сплела из них, как в детстве, венок. Поднявшись, увидела маму. Надела ей на голову венок, дальше пошли вместе. За нами увязался Шарик, радостно виляя хвостом. Долго шли молча. Стало темнеть. Впереди появилась ветряная мельница. Обдуваемая ветерком, она махала руками-крыльями, будто приглашая войти. Я остановилась, а мама продолжала идти. Открыв скрипучую дверь, она зашла в башню. Шарик заскулил и побежал прочь. Ветер подул со страшной силой, едва не сбив меня с ног. Крылья мельницы набирали бешеные обороты. Стало страшно.

Вдруг из отверстий башни потекла красная жидкость.

– Мама, мама, – закричала я и побежала к мельнице.

Дверь не открывалась. А жидкость подтекала уже до самой земли. И тут мелькнула ужасная мысль – это кровь.

– Мама, что же ты наделала? – кричала я.

Кровь, капая на землю, превращалась в красные фишки. Я хватала их и засовывала в карманы… Откуда-то послышалась музыка. Обернувшись, увидела сияющее разноцветными огнями здание казино. Ноги будто сами повели меня в ту сторону. Вошла. Возле игровых столов толпились люди. Я подошла к рулетке, которая медленно крутилась.

– Девушка, вы ставить будете? – спросил крупье.

– Что? – не поняла я.

– Фишки. У вас в руках.

– А, да, – промолвила я. Увидела, что держу их в руках, положила на стол. Достала и те, что были в карманах.

– На что ставите?

– Не знаю.

– Ставь на зеро, – противно прокаркала в ухо какая-то старуха.

– На зеро, – послушно сказала я.

– Ставки приняты, ставок больше нет, – объявил крупье.

Стрелка замедляет ход. Оборот. Кажется, останавливается возле нуля. Какое там, проехала, делает еще круг. Замирает возле зеро и… перемещается на одно деление.

– Вы проиграли, – крупье сгребает к себе фишки.

– Нет! Нет!

…С криком подскочила и разрыдалась. Плакала долго. Когда слезы высохли, стала всхлипывать. Как ни странно, но становилось легче. Я осмотрелась. Какой кошмар в доме! Встала и пошла дрожащими ногами на кухню (хотя ночью могла передвигаться только на четвереньках). Наполнила ведро водой, взяла тряпку и начала смывать с пола бурые пятна засохшей рвоты и крови. Это оказалось не так-то просто. Как только участок пола высыхал, на нем проявлялись разводы. Сил хватило на половину комнаты. Пот стекал ручьем. Я свалилась на импровизированную постель из грязного белья. Боже, как оно воняет. Нужно все перестирать. Хотя вначале надо себя привести в порядок.

Отдохнув, поплелась в ванную. Чудотворные струи воды казалось, смывали грязь не только с тела, но и с души. Не знаю, сколько стояла. Время остановилось. Вечность – когда время никогда не заканчивается? Если это так, то хотелось бы находиться в таком нереально благодатном состоянии, что невозможно описать. Заслужила ли я его? Столько нагрешила за месяц. Если бы не смерть мамы. Нет, это не оправдание.

С другой стороны, за что мне такая участь? Совсем запуталась в мыслях. Сейчас бы в церковь, свечки поставить. Хорошо, что крещенная. Не помню, как проходило таинство. Малюткой была. Но крестик есть. Точнее, был. Кочан сорвал его вместе с серебряной цепочкой. Господи, прости меня, грешную. И накажи его. Мама говорила, что нельзя желать зла ближнему, нужно всех прощать и даже любить. Как можно любить таких, даже не нахожу слов для описания, людей? Не понимаю. Простить, наверное, можно, но любить… Спросить бы сейчас маму. Она, наверное, подсказала.

Мне захотелось есть. Кажется, стала приходить в себя. Нашла старую одежду. Джинсы, рубашку. Остальную Кочан вынес. И мою, и родительскую. Какая красивая песцовая шубка была. И пальто демисезонное. И платья.

Ладно, что горевать. Все в моих руках. Жизнь продолжается. Или начинается. Ощущение, будто заново рождаюсь. Выползаю из мерзкого липкого кокона, сплетенного каким-то чудовищем. Из головы не выходит кошмарный сон. Будто монстра послали мне из выдуманного кем-то неземного мира.

15 июня

За неделю убрала дом. Запахло свежестью. Да и я стала лучше чувствовать. Решилась выйти за калитку. Прохожие внимания не обращают. Поздоровавшись, прошла мимо соседка тетя Вера. Интересно, она ни о чем не догадывается, или в своем кругу обсуждает меня, нашу семью, строит предположения, делится ими с подругами? Наблюдает со стороны, как в детективном фильме. Так спокойнее. Наверняка видели меня с Олегом. Замечательный повод для сплетен: «Какая хорошая девочка была. Примерная. Это мама ее держала в узде. А в душе она шалава. Только свободу почувствовала – и на тебе – показала себя во всей красе».

Прошлась по улице. Закружилась голова. Пришлось вернуться. До чего я себя довела. Нужно делать ежедневные прогулки. Сначала во дворе. Вечером, когда стемнеет, чтоб меньше кто видел, выходить на улицу, привыкать к пространству. Хочется проведать Маринку, узнать, что в школе происходит. Вдруг к экзаменам допустят, не придется еще год учиться. Как только легче станет, схожу.

Глава 3

16 июня

Вчера не выдержала. Как стемнело, пошла к Маринке. Добиралась с небольшими передышками. Свежий ночной ветерок кружил голову. Такое ощущение, будто год сидела взаперти в вонючей камере со спертым воздухом. А сейчас словно крылья появились.

Маринка включила свет во дворе и подошла к калитке. Я кинулась к ней на шею. Уткнулась в плечо. Предательские слезы, капавшие из моих глаз, орошали ее халат. Она стояла как столб. Не обняла, но и не оттолкнула. Маринка на год младше, хоть и учимся в одном классе. Да что говорить, все одноклассники младше меня. Сколько насмешек натерпелась из-за разницы в возрасте. Мы не были подругами. Так, общались по-соседски.

Я понимала, что выгляжу нелепо. Кто я для нее? Думаю, слухи обо мне ходили и по школе, и на улице. Но правду никто не знал.

Маринка молчала. Нужно было заговорить мне. Не получалось. В горле, словно ком застрял. Скажи она что-нибудь, мне стало бы легче. Я никак не ожидала такой холодной реакции. Наверное, из-за этого не могла успокоиться.

Сделала шаг назад. Наши глаза встретились. В полутьме показалось, что они у нее светятся, как у кошки.

– Привет, – наконец, выдавила я из себя.

– Что ты такая замученная, – не отвечая на приветствие, холодно сказала Марина. Не спросила, произнесла как факт.

– Болею, – ответила первое, что пришло в голову.

– Чем?

– Не знаю… Маму недавно похоронили…

– А, депрессняк. Ну, заходи. Посидим, выпьем, что-нибудь.

– Хорошо.

Зашли в беседку. Негромко играла музыка. В полутьме не сразу заметила двух парней.

– Знакомьтесь, – сказала Маринка, – Игорь и Андрей. А это Полинка. И тут же запрыгнула одному на колени и обняла за шею.

Кто из них Андрей, а кто Игорь, я не поняла. Присела.

– Андрюша, наливай, – капризно проголосила Маринка.

– Стакана для гостьи нет. Принесешь?

– Уу, – мурлыкнула та, лизнула щеку парню и лениво, слегка пошатываясь, вышла из беседки…

– Игорь вчера из армейки вернулся, – сказал Маринкин парень. – Вот мы тихо, считай, по-семейному отмечаем.

– Да, – подтвердил Игорь. – С Андрюхой вместе в школу ходили. Только он ботан. На юрфаке учится.

– Сам такой, – Андрей взял из вазочки черешню и кинул в Игоря.

Послышался глухой звук удара ягоды о лоб.

– Слышишь, пустая голова у меня. Если раньше и были мозги, то теперь, похоже, одни опилки остались. А ты ботан.

– В голове моей опилки – не беда, – процитировал строку из Винни-пуха Андрей, пытаясь реабилитироваться за ботана, – так, что-ли?

– Ну, ты совсем гранит науки изгрыз. Зубы, наверное, как у бобра. Ты их точишь, а они отрастают. Отдохнуть тебе надо, парень. – ответил Игорь. – Не беда не потому, что в голове опилки.

– А почему?

– Если я чешу в затылке, – произнес Игорь.

– Не понял.

– Ну, если я чешу в затылке – не беда.

– Почему?

– Потому, – явно издевался Игорь. Почесал затылок. – Если я его чешу, это разве беда?

– Нет. А когда?

– Я не знаю, на этот вопрос у каждого свой ответ. Причем не каждый может его четко и ясно сформулировать. К тому же у каждого свой порог этого чувства. У кого-то он повышен, у кого-то понижен. Как для меня, так он меняется в зависимости от обстоятельств.

– Каких же?

– В универ не поступил, думал, все, жопа, в армию загребут. Дедовщина и все такое. Оказалось не так уж и страшно. Учебка, тяжело, конечно, но не беда. А когда через полгода на самолет посадили и через несколько часов в горах оказался, думаешь, что?

– Что?

– Ничего. Нормально. Романтика. Наконец-то из надоевшей учебки выбрался. Закончились строевая, марш-броски, противогазы. Да что греха таить, поначалу и унитазы… А когда после боя в вертолет двухсотых ложили, понял, что…

Повисла долгая пауза. Глухую тишину разрывал стрекот сверчков.

– Почему ты не рассказывал, где служил? – прервал паузу Андрей.

– Тяжело потому что. Сейчас хмель в голове, вот и прорвало. Кстати, насчет песенки Винни Пуха. Если я чешу в затылке – не беда. В голове моей опилки – да, да, да.

– Но кричалки и вопилки, – послышался веселый голос Маринки. Она вошла в беседку, услышав только конец разговора.

– Сочиняю я неплохо иногда, – тут же продолжил Игорь, сменив свой только что грустный тон на веселый.

– Да, – подытожил Андрей.

– Нет, – сказал Игорь.

– Что нет? – не понял Андрей.

– Ничего. Забей. – Ответил Игорь.

– Мальчики, вот стакан, – вклинилась в разговор Маринка. Переклонилась через стол и поставила со стуком емкость возле меня.

Игорь разлил спиртное.

– Выпьем за прекрасную гостью, – сказал он.

Послышался звон стаканов. Помня первый опыт, я не стала опрокидывать содержимое внутрь. Поднесла ко рту. Запах приятный. Не водка. Или коньяк, или вино. Сделала маленький глоток. Жидкость, приятная на вкус, слегка обожгла горло.

– Давай, до дна, – прервала мысли Маринка.

Небольшими глотками я допила содержимое. Только опустила руку на стол, Игорь тут же снова наполнил стаканы.

– Выпьем за тех, кто не вернулся, – сказал он. Не чокаясь.

– За маму тоже, – вырвалось у меня.

– Что с ней? – спросил Игорь.

– Погибла недавно, – сказала я.

– Сочувствую, – скорбно сказал он. – Как случилось?

– На машине сбили.

Выпили молча. В этот раз я большими глотками осушила стакан. Ничего не почувствовала. Не было опьянения, хотя желудок был пустой.

Игорь достал папиросу.

– Ну что, оттянемся по полной, – сказал он. Чиркнул зажигалкой. Затянулся. Задержав дыхание, выпустил изо рта кольца дыма.

Я почувствовала знакомый запах шмали. Меня всю передернуло. Голова приятно закружилась. Не помню, как папироса оказалась в руке. Судорожно глотала едкий дым.

– Хватит, хватит, – сквозь туман расслышала голос Игоря. Папироса ужом переползла в руку Игоря.

В голове возник образ Олега. Его тело, лицо, такие дорогие мне. Я шла к нему. Он отдалялся. Не отходил, а медленно кружил из стороны в сторону, как осенний лист летит с верхушки дерева, постепенно касаясь земли, и вновь ветерок поднимает его, и он снова начинает свой медленный непревзойденный вальс.

Если я приближалась, Олег делал плавный выпад в сторону или назад. «Олежка, милый, постой» – проносилось в голове. Но он молчал, продолжал вальсировать, будто дразнил меня. В один момент показалось, что приблизилась настолько близко, что смогу схватить его за волосы или одежку. Протянула руку. Она прошла сквозь него, словно в сгусток тумана. Олег сразу же стал увеличиваться. Вот он уже размером с водонапорную башню. Я подняла голову и посмотрела на лицо, которое становилось все больше и больше. Его уже не разглядеть. Только отдельные черты. Губы, нос великана. Наконец, подняв взгляд, я увидела глаза. Такие огромные, как два озера. Я раздвоилась и нырнула в них…

– Что с тобой? – Маринка трясла меня за плечо.

– А… Что… Нет, все нормально.

– Ты не пугай нас, – сказала она. – Что, первый раз курнула?

– Да, – только это смогла я ответить.

Не знаю, что со мной произошло, но стало легче. Голова стала ясной. Спазмы в животе прошли, нестерпимо захотелось есть.

– Можно я колбаски возьму? – спросила я.

– Бери что хочешь, – сказала Маринка.

Я взяла вилку, наколола пару кружочков колбасы. Пока подносила ко рту, они свалились с кончиков и упали на стол. Я замешкалась.

– Что ты, в самом деле, – сказал Игорь и подвинул ко мне тарелку с колбасой, блюдце с сыром и положил несколько кусочков хлеба. – Да, еще, – он взял жменю конфет из вазы и насыпал передо мной.

– Ешь, не стесняйся, – сказала Маринка.

Я набросилась на еду, уплетала без тени смущения.

– Слышь, Марин, у тебя дома есть еще что-нибудь пожрать? – Спросил Игорь.

– Наверное, в холодильнике что-то есть. Борщ должен быть.

– О, неси. Я домашнего борща, считай два года не ел.

– Подогреть?

– Он на каком мясе сварен?

– Из гусика.

– Гусика? Класс. Можешь не заморачиваться. Тащи кастрюлю. У птицы жир легкоплавкий.

Вчетвером ели борщ. Наливали несколько раз, пока кастрюля не опустела.

– Хорошо, – откинулся на спинку лавочки Игорь.

– Чем дальше заниматься думаешь? – спросил Андрей.

– Наслаждаться жизнью, – ответил Игорь.

– Это понятно. Отдохнешь, а дальше?

– Не знаю.

– Планы какие-то есть? Поступать думаешь куда-нибудь?

– Мечты, мечты. Много чего хочется. Чтобы выучиться, бабки нужны нехилые. А потом, что образование сейчас дает? Работать за копейки. В бизнес нужно идти.

– Это не каждому дано. Вообще, как лотерея. Знаешь, сколько людей вложились, а потом без жилья остались, и в долгах.

– Ну вот ты юрист, и поможешь, – сказал Игорь.

– Так то оно так, почему бы не помочь, но смотря в чем.

– А в чем попрошу. Не только словом, но и делом. Как?

– Ребята, давайте еще выпьем, – прервала разговор, готовый перейти в опасное русло, Маринка.

– Не пить уже не хочется, – сказал Игорь.

– Да, не будем, – поддержал Андрей.

Маринка снова прыгнула на колени Андрею и полезла целоваться. Игорь сделал музыку громче.

– Марин, что болтают обо мне в школе и вообще? – спросила я, как только она отвлеклась от Андрея.

– Ничего.

– Не может быть, чтобы совсем ничего. Расскажи, как есть. Я хочу знать, что есть на самом деле.

– Слушай, да кому ты нужна, – вспылила Марина. Ты не обижайся, сама напросилась. Ментам, похоже, никто не сообщал. Не хотят выносить сор из избы. Ждут. А про тебя говорят, что после смерти матери совсем крыша поехала. Дома сидишь взаперти как в клетке. То ли отец тебя закрыл, то ли сама. Шторы сорвала, и в окно как обезьянка смотришь, кривляешься. Приходили к тебе, а что толку. Калитка заперта. Кричали, стучали.

– Злая ты, Маринка, – грустно сказала я.

– А что я то. Случись со мной подобное, думаешь, на руках носили? Хрен. Никому мы не нужны. Здесь как в лесу. Каждый за себя. Кто сильней, тот и прав. А если сломался, то все, будешь лежать, как труп. Пока падальщик не найдется. Он то и начнет терзать тело. Сначала мясо, затем внутренности. А другой кто-то примется за душу. А это уже… сама понимаешь.

– Понимаю, – ответила я.

На душе стало отвратительно. Что она несет? Алкоголь изменил ее сознание? Или у Маринки такая гнилая натура. Как говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В любом случае не хочу больше с ней иметь ничего общего. Видеть не хочу. И голос ее противный слышать.

Обидно. Как она меня с обезьянкой сравнила. Сама сейчас придумала? Или с подругами стояли, смеялись надо мной. Уверена, Маринка принимала в судилище участие. А может быть она и есть инициатор подобных разговоров. «Случись подобное», – говорит. Она не знает и малой доли того, что произошло со мной. Конечно, я сама во многом виновата. Поверила Олегу. А как иначе, я влюбилась в него безумно. Первая любовь. Не зря говорят, что она навеки. От него все покатилось клубком, да так, что не распутать.

Дала себе слово вернуться к жизни, столько страдала, и вот, не успела выйти на улицу, как снова употребила наркотик. Даже на мгновение не задумалась. Будто зверь поселился внутри. Услышав знакомый дымок, он тут же очнулся от дремы и овладел моим разумом. Как избавиться от него и вернуть себя?

– Ладно, пойду. Засиделась у тебя, Марина, – сказала я, вставая. – Спасибо за угощение. Давно так вкусно не ела. Борщ супер. И коньяк классный.

– Не за что, – ответила Маринка. Ты не обижайся, заходи, как время будет.

– Да, конечно, – сказала я на прощание.

Я шла домой, слегка пошатываясь. Настроение было подавленное. После долгих дней добровольного заточения я почувствовала вкус жизни, и он тут же померк. Как огонек свечи от коварно подувшего ветерка среди затишья. Да, Маринка, конечно, тварь. Встретила холодно, в конце наговорила обидного.

С другой стороны, пригласила зайти, с ребятами познакомила. Как приятно было слушать их разговор. Особенно, когда Игорь стебался над образованным, но каким-то недалеким Андреем. Так бы каждый день. Но знаю, что это больше не повторится. Вряд ли Андрей к Маринке будет приходить с Игорем. А без него она не пригласит к себе. Да я и не пойду к ней после ее слов.

Депрессивные мысли прервал Игорь, тихо подкравшись.

– Разрешите проводить? – тишину прервал его голос.

От неожиданности резко обернулась. Игорь оказался невысоким, широкоплечим, крепкого телосложения. В полутьме различались контуры его лица, но цвет глаз рассмотреть не удалось. Мне не нравились парни ниже меня ростом, но какое это сейчас имело значение. От радости я готова была его расцеловать. Едва не кинулась ему на шею. Это был порыв, который быстро прошел, оставив за собой радостное настроение.

– Пожалуйста, – ответила я без эмоций.

Игорь взял меня под руку, и мы потихоньку двинулись.

– Слушай, у меня есть к тебе предложение, – вдруг сказал он.

– Руки и сердца?

– Пока только руки, – не растерялся Игорь. – Этой, за которую я тебя держу. Разреши взять ее в комплекте с тобой и повести в одно место. Не подумай ничего плохого. Думаю, оно тебе понравится. Я не был там больше двух лет. Не уверен, все-ли там на месте. Нужно проверить. Так что?

– Пошли, – сказала я.

Дорога казалась бесконечной. Прошли уже четыре квартала. У меня появилась одышка. Ноги мелко дрожали. Помогала крепкая рука Игоря, за которую я вцепилась.

– Долго еще? – едва выдавила из себя слова.

– Ты устала? – сказал Игорь и подхватил меня на руки.

На миг показалось, что упаду, от страха обхватила его за шею.

– Долго ты будешь меня нести?

– До пункта назначения. А там уж каждый своими ножками.

– Почему? – спросила я.

– Во-первых, я устану, во-вторых, местность там пересеченная, в-третьих…

Он не договорил. Я указательным пальцем нежно прижала его губы.

Подошли к какой-то высотке, по всей видимости, нежилой. Недостроенная, или готовится под снос. В темноте сложно определить. Вошли в подъезд. По лестнице Игорь буквально тащил меня за руку. Если бы знала, что будет так тяжело, наверное, отказалась. Радость приносило то, что все-таки пошла. Будь что будет. Мысль оказаться сейчас одной дома пугала. Что бы я делала сейчас одна?

Вспоминала Олега или Игоря, которого до сих пор не рассмотрела полностью? Грустила о потерянной жизни. Никакой надежды на будущее. Почему другие живут полной жизнью, радуются. Например, Маринка. Подленькая душонка. А ведь живет же в удовольствие. И нет у нее проблем. На все, что ее не касается, она плюет.

А мне за что все это? Слабая я оказалась. Столкнувшись с горем, не выдержала испытаний. Поддалась влиянию Олега, и все покатилось вниз. Кто в этом виноват? Можно винить всех, включая Маринку. Почему я решилась пойти к ней? И именно сегодня Андрей пришел к ней с Игорем. Совпадение? К чему оно приведет? К изменению жизни в лучшую сторону, или к новой череде ужасных событий.

Кто он, Игорь? В конце концов, не привел же он сюда изнасиловать. А вдруг? Приподнятое настроение сменилось испугом. Темнота, ни одной живой души рядом. Как я раньше не догадалась? Ведь он же только вернулся из армии. Да что там говорить – с войны. С большей долей вероятности у него нарушена психика. Читала про это. Есть специальные реабилитационные центры для таких, как он.

Вот прямо сейчас, здесь, изнасилует в извращенной форме, задушит, и все. Вряд ли получит наслаждение от сделанного. Он же не маньяк. Сделает на одних инстинктах. Никто не видел, что я с ним шла. Все, попалась мышка в ловушку. Сердце бешено стучит, готово пробить грудную клетку и выпрыгнуть. Словно хочет избежать насилия. Бедное сердечко. Оно же все чувствует. Это я думаю своим серым веществом, а оно предвидит. Успокойся, родное.

– Стой, – попыталась крикнуть я. Но издала какой-то хриплый нечленораздельный звук. Дернула руку, за которую Игорь тянул меня.

Но он продолжал идти вперед, тащил за собой, сильнее сжав ладонь. Она вспотела, готова выскользнуть из его клещей как свежепойманная рыба из руки неуклюжего мальчишки, снявшего ее с крючка. Еще секунда, так и произойдет. Но Игорь не юнец. Почувствовав неладное, приостановился, потянул руку на себя, отпустил ладонь, и тут же зажал в тиски запястье. Все, теперь не отпустит добычу. Я хрипела, пыталась что-то сказать, крикнуть. Ничего не получалось. Он легко тянул меня как тряпочную куклу. По крайней мере такой я себя ощущала.

Глава 4

Нужно успокоиться, не растерять последние силы. Собраться, и в подходящий момент нанести единственный решающий удар. Как с Кочаном. Но тогда был нож. И что, помог он мне? Нанесла удар не туда, куда метила. И, к удивлению, Кочан спасовал. Но ситуация там была другая.