Космические корабли военных моряков Байконура

Первые постройки Тюра-Тама.

Свое название НИИП-5 полигон получил 2 июня 1955 года после ратификации документа Министерством обороны – эта дата считается официальным рождением космодрома. Для обеспечения секретности объекту было присвоено название небольшого города Байконур, который в реальности находился в другом месте, в 350 км от полигона. По одной из версий, в целях дезинформации иностранных разведок в этих местах, на северных отрогах хребта Алатау в Карагандинской области был возведен космодром-муляж. Стартовые установки, монтажно-испытательные корпуса и прочая инфраструктура там были выполнены из дерева и должны были обмануть разведку и агентов США. Истинное местоположение советского ракетного полигона стало известно американцам лишь 5 августа 1957 года в результате полета над территорией СССР самолета-разведчика Lockheed U-2. При этом после запуска космического корабля «Восток» с Юрием Гагариным 12 апреля 1961 года в международные организации были сообщены координаты именно ложного космодрома у Байконура. Впоследствии это название было подхвачено советскими газетами и прочно вошло в обиход применительно к НИИП-5.

Военные строители Полигона.

На заре своего появления, в первой половине 1955 года район формирования полигона имел условное наименование «Тайга». К концу года на сооружении объекта трудились 2,5 тыс. военных и вольнонаемных рабочих и до 20 тыс. стройбатовцев. Им приходилось выдерживать летнюю жару (до +40 градусов в тени) и жестокие зимние морозы (до -40). Первые строители жили в палатках и землянках, питались посредством походных кухонь и пили воду Сырдарьи.

Разметка будущего космодрома.

Большинство участников проекта имели боевой опыт на фронтах Великой Отечественной войны. В том числе, ветеранами являлись руководитель стройки Георгий Максимович Шубников и первый начальник НИИП-5 Алексей Иванович Нестеренко, занимавшийся отводом земельных участков для полигона, согласованием проектных документов и графиков строительства, подбором кадров, формированием частей и подразделений. Грандиозную стройку начинали на голом месте. Строительные материалы и все необходимое оборудование приходилось завозить. С географической и технической точек зрения выбранное место для полигона было оптимальным, то же касалось и климатических условий: небольшое количество осадков, около 300 солнечных дней в году позволяли эксплуатировать полигон круглый год. Однако для жизни людей первоначально там не было никаких условий.

Строительство первой стартовой площадки началось 20 июля 1955 года, а уже 15 мая 1957 года состоялся запуск первой ракеты Р-7.

Фото строительства стартового комплекса под ракету Р-7 ("гагаринский старт")

Он оказался неудачным: после прохождения команды на запуск двигательной установки в хвостовом отсеке одного из боковых блоков возник пожар. Первый успешный запуск датирован 21 августа того же года. Стартовавшая ракета выполнила намеченный план полета, доставив условный боеприпас на Камчатку. А всего, за все годы существования полигона, было произведено более тысячи пятисот (1500) запусков ракет различных типов.

Установка Р-7 на стартовый стол.

Параллельно с техническими сооружениями космодрома в нескольких километрах южнее постепенно рос жилой городок для будущих ракетчиков. Начавшись с кварталов с деревянными бараками, впоследствии он застраивался типичными для СССР многоэтажками. Поселок, а затем город сменил несколько названий – Ленинский, Ленинск, Звездоград. В 1995 году его переименовали в город Байконур.

Стелла на въезде в город.

После распада СССР, город и космодром были арендованы Россией у Казахстана до 2050 года.

Здравствуй город на карте не меченный,

Здравствуй Ленинский Звездоград.

Я вернулся, и каждому встречному

Улыбнуться сегодня я рад…

(Из песни о космодроме Байконур)

С космодромом и городом Байконур меня связывает моя юность, служба и судьба. Я возвращаюсь в своей памяти в далекие 60-е годы, когда проходил свою военную службу. В те годы не говорили громких слов: космодром Байконур называли просто – полигон Тюра-Там, город называли также просто – площадка №10 или еще проще «десятка», на почтовых конвертах писали обратный адрес «г. Ленинск 7, Кзыл-Ординской области». Некоторое время на въезде в город было установлено панно с надписью «Звездоград» (я думаю это было сделано к приезду каких-то высоких гостей). Ракету, спутник, космический аппарат также называли условным словом «изделие №…”, возможно это все было из-за режима секретности.

В г. Ленинске или на «десятке» я бывал по разным обстоятельствам много раз. Знакомство с городом у меня произошло в чрезвычайных обстоятельствах. Я уже писал о суровом климате казахстанской степи, но зима с 1967 на 1968 год выдалось необыкновенно холодной: морозы доходили до -50 градусов. В помещении казармы, где мы располагались на 95-й площадке, лопнули трубы отопления, вытекшая вода растеклась по полу и превратилась в лед. Был сплошной каток, и утром на построение мы лихо катались по центральному проходу. А потом резко стало не до смеха. На ночь, в кровать мы ложились во всей одежде, в ботинках и шапках, поверх одеяла дополнительно набрасывали шинель. Утром к подушке у меня примерзали усы и щека. В городе Ленинске объявили чрезвычайное положение – там лопнули трубы и стали размораживаться дома, где проживали офицерские семьи. Дело грозило обернуться серьезной катастрофой. Тогда меня с группой матросов отправили спасать город.

День и ночь мы отогревали дома, меняли батареи и трубы. Поэтому я хорошо знаю улицы старого Ленинска: ул. Шубникова, пр. Космонавтов, ул.8 марта, Театральная площадь и др. Я знаю все чердаки и подвалы, так как исползал их вдоль и поперек со сварочным аппаратом на коленках. Сами мы тогда спали в подвалах, прижавшись к теплой магистральной трубе. Это было невероятно трудно, но в короткое время, благодаря усилиям всех служб город ожил, получил тепло. Я до сих пор вспоминаю благодарные лица жен и детей офицеров, когда в их квартирах наконец-то появилось тепло. А сами офицеры и инженеры продолжали трудиться на своих площадках, на боевых постах. В следующие годы службы я приезжал в ставший мне родным город по служебным делам. Я неоднократно нес караульную и патрульную службу в самых разных местах города: в гарнизонной гауптвахте, на железнодорожной станции Тюра-Там, в городском банке и даже на пляже р. Сыр-Дарьи. Следует заметить, что река Сыр-Дарья отличалась коварным нравом, постоянно меняло свое русло, было быстрое течение, водовороты. Поэтому в темное время суток купаться было запрещено, а всем после жаркого дня и службы так хотелось окунуться в воду! Вот я и исполнял должность спасателя на пляже. Рядом с пляжем находилась ажурная, легендарная «Гагаринская беседка», где 10 апреля 1961 года состоялась знаменитая встреча Королева, Москаленко, Руднева, Каманина с космонавтами Гагариным, Титовым, Нелюбиным, Поповичем и Быковским. В этой беседке члены государственной комиссии объявили, что первым полетит в космос Юрий Гагарин.

Гагаринская беседка.

А вообще быть в гарнизонной патрульной службе мне доставляло большое удовольствие. Нас, моряков, на полигоне было немного: идешь по улицам города, в белоснежной форменке с золотыми погонами главного старшины из под которой видна тельняшка, черные брюки клеш, начищенные до зеркального блеска ботинки и на белой бескозырке черные ленты с якорями. Все встречные военнослужащие отдают тебе «честь» (воинское приветствие), а девушки приветливо улыбаются. Наконец-то в городе можно было увидеть зеленые деревья, заботливо посаженными жителями, превратившими город в зеленый оазис, а не голую степь. Несколько раз я бывал в Доме офицеров на комсомольских конференциях и семинарах, как комсорг части. А самое большое счастье я испытывал во время праздничных парадов, которые проводились в те годы на 1 Мая и 7 ноября, в честь Великой Октябрьской социалистической революции. К парадам мы готовились очень серьезно и тщательно, проводя многочисленные репетиции на плацу своей 95-й площадки. Несмотря на изнуряющую жару, мы часами отрабатывали прохождение парадным строем. Это было нелегко, зато жители г. Ленинска аплодисментами и улыбками встречали нашу военно-морскую «коробку». которая печатала звонкий шаг под оркестр исполняющий знаменитый «Варяг». А потом, проходя по улицам города, мы сами пели хором строевые морские песни, среди которых особенно любимой была песня «Бескозырка»:

«Бескозырка, ты подруга моя боевая,

И в решительный час, и в решительный день

Я тебя, лишь тебя надеваю,

Как носили герои – чуть-чуть набекрень…»

А мне эти парады были вдвойне приятны, так как я все три года службы был знаменосцем нашей прославленной, уникальной 31-й отдельной инженерно-испытательной части. На Боевом Красном знамени золотом горели слова «ЗА НАШУ СОВЕТСКУЮ РОДИНУ»

Военные моряки 3,4 и 5 групп на параде 7 ноября 1968 г. в г. Ленинск.

Поездки в г. Ленинск были всегда праздником, потому что у всех тех, кто служил на 95-й площадке не бывало увольнений, да и куда пойдешь когда кругом голая степь, ветер, всепроникающая пыль, бетонный плац в окружении солдатских казарм и столовая. Ни одного зеленого деревца, ни одного женского лица. Я представляю радость офицеров, которые после тяжелого трудового дня и службы возвращались в свой родной и любимый город к своим семьям. Наверное ветеранам космодрома, как и мне иногда снится этот чудесный город.

«…И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева, —

А снится нам трава у дома,

Зеленая, зеленая трава…»

Я, с болью в сердце, читаю как был разорен и стал заброшенным знаменитый город Ленинск-Байконур после распада СССР и ухода оттуда воинских частей.

ЧАСТЬ 2. Прибытие

Я родом из СССР. Как и многие мальчишки в детстве я мечтал стать космонавтом. Родившись в семье военного летчика, я всю свою юность провел в непосредственной близости от аэродромов, самолетной техники и рассказов о небе.

Мой отец, Иванов Александр Семенович, был штурманом, летчиком морской авиации, героем войны с Японией и позднее войны с американцами в Корее. Мой дядя Тима (Тимофей Дмитриевич Грядунов) был авиамехаником в том же гарнизоне, где отец был начальником штаба полка морской авиации, имел золотые руки и мог починить любую технику. Их вечерние разговоры, встречи отца с боевыми товарищами офицерами-летчиками производили на меня огромное впечатление. Они были для меня живыми героями Великой Отечественной войны, людьми которые стали для меня примером в жизни. Как и для многих в шестидесятые годы, моими кумирами были Гагарин и Титов, первые летчики-космонавты, покорившие неведомое. Поэтому соприкоснуться с космосом, внести свой маленький вклад в его освоение стало для меня большой честью и гордостью на всю жизнь.

Началось всё в сентябре 1967 года, когда на сборном пункте военкомата в Ленинграде мы впервые увидели приехавших за нами майора Драль и двух старшин – Борзенкова и Друзьякова. Все трое были одеты в морскую форму и мы сразу догадались, что будем служить на военно-морском флоте. По тем временам служба в ВМФ была на год больше, чем в сухопутных войсках и длилась четыре года и больше. Но нас это не расстроило, потому что тогда служба на флоте вызывала огромное уважение и даже зависть у других призывников. Это была огромная честь для нас и мы с чувством гордости отправились на службу.

Когда нас погрузили в вагоны плацкартного поезда и он тронулся в путь, мы еще не знали куда нас везут. В пути мы все время гадали на какой флот мы попадем – Северный, Тихоокеанский или Черноморский. Но когда однажды ночью нас выгрузили на неизвестной железнодорожной станции с малознакомым названием Тюра-Там, посадили в машины и увезли в ночную степь, мы поняли что всё о чем мы думали и спорили по дороге, меркнет по сравнению с той великой тайной, которая открылась нашим глазам черной сентябрьской ночью. Я до сих пор помню какую бурю эмоций испытал каждый из нас, когда из кузова автомобиля, пылившего по бескрайней ночной степи, мы вдруг увидели в лучах прожекторов ракету на стартовом столе. Всё, о чем мы могли лишь догадываться по сводкам новостей из газет, предстало перед нами в грозном величии огромного советского космодрома. Эта реальность с трудом укладывалась в голове и будоражила наше сознание, заставляя трепетать юношеские души от восторга. Так я и оказался в Кзыл-Ординской области, городе Ленинск-7 Туркестанского, а позднее Средне-Азиатского военного округа. В воинской части номер 46180. Военный моряк на Байконуре.

После прибытия наша служба началась с прохождения курса молодого бойца или как тогда называли карантина.

Учебный карантин длился 2 месяца. В это время мы ходили в бескозырках, но без ленточек. Их нам выдали позднее, уже после того как мы прошли торжественное принятие Присяги.

Групповое фото офицеров 3-й,4-й и 5-й групп. (25.04.1968г)

После учебы в карантине меня распределили на службу в 4-ю группу, которую возглавлял подполковник Коцарев Сергей Яковлевич, замполит майор Сугак Павел Григорьевич, начальник штаба капитан 3-го ранга Коваленко Глеб Федорович. Наши командиры и старшины с первого дня стали воспитывать нас, молодых матросов в морских традициях. Мы сразу освоили морскую терминологию: не казарма, а кубрик; не табуретка, а банка; не столовая, а камбуз; каптерка – баталерка; туалет- гальюн и т. д. Нам прививали привычки и традиции моряков, чем мы жутко гордились. Офицеры и старшины нам часто повторяли, что мы не простые солдаты -«сапоги», а стоим на ступеньку выше. Военно-морской флот – это элита вооруженных сил, а поэтому наша служба, поведение и выучка должны быть безукоризненными.

Вот в такие условия я и попал по прибытию на полигон. В те дни меня переполняли чувства радости и гордости за нашу страну, ощущение сопричастности к великому делу освоения космоса. В то же время нас всех пугала неизвестность и сложность будущей службы. Как оказалось не напрасно.

МЕЧТЫ О КОСМОСЕ

Американский астронавт Нил Армстронг – первый человек, который ступил на Луну, сказал в те годы знаменитую фразу: «Это маленький шаг человека, но огромный шаг для всего человечества». Он прожил 82 года. Нил Армстронг был самым знаменитым и известным американцем, но в то же время он был и самым скромным человеком. Когда он умер его вдова сказала: «Если вы хотите помянуть его, то выйдите ночью на улицу, посмотрите на Луну и подмигните Нилу». Я именно так и сделал: вышел, посмотрел на Луну и подмигнул Нилу.

Нил Армстронг на Луне.

Нил Армстронг высадился на лунную поверхность в далеком 1969 году. Именно в то время я служил на космодроме Байконур и как член аварийно-спасательной команды с тяжким сердцем собирал остатки разбившихся луноходов. Ракеты-носители «Геркулес-Протон» тогда были очень далеки от совершенства – они вначале своих испытаний взрывались на старте, иногда взлетали и сразу падали за периметр стартового комплекса, а иногда даже взлетали на орбиту, но к сожалению не долетали до Луны. Тогда советские газеты называли их очередным спутником серии «Космос».

Несмотря на то, что космические аппараты чаще всего просто бились о лунную поверхность, все же считалось, что они донесли вымпел СССР до Луны. А когда два или три из них удачно прилунились и луноходы смогли ездить по ее поверхности, то все мы очень этим гордились.

Совесткий луноход.

Несмотря на то, что в 1969 году было много неудачных пусков, я все же был счастлив тем, что служил на Байконуре. Служить было невероятно трудно. На первый год службы мы с моим другом даже поставили себе простую цель – «выжить». Однако потом втянулись в службу, окрепли и гордились своей службой в уникальной и единственной на полигоне военно-морской воинской части №46180. Мы гордились тем, что не только смогли преодолеть себя, но и внесли свою маленькую толику в освоение Космоса.

А Космосом я бредил с детства. Для этого было много причин.

Во-первых, мое детское сознание было наполнено рассказами моего отца о звездном небе. Отец – Иванов Александр Семенович как военный летчик-штурман хорошо знал астрономию и очень интересно рассказывал мне о Вселенной, о Солнце, Луне и звездных мирах. В отдаленном военном гарнизоне, где служил мой папа была баня, куда мы пешком ходили по субботам мыться. Помню идешь по дорожке зимой, уже вечер, на улице морозно и щекам холодно, а снег под ногами скрипит и искрится, освещаемый ярким лунным светом. Идти нам было далеко – по узкой тропинке через лес и большое поле. Посмотришь наверх, а над нами огромное звездное небо. Пока мы шли, отец показывал и называл мне разные созвездия. Я к своему стыду помню только Большую Медведицу и Полярную Звезду, показывающую направление на Север. А ведь летчики в те времена ориентировались только по звездам, и поэтому отец, как штурман, мог подолгу интересно рассказывать мне о далеких звездных мирах бесконечной Вселенной.

Прошло больше шестидесяти лет, а я хорошо помню этот поздний вечер, черное небо и сияющие звезды.

Мой отец Иванов Александр Семенович окончил Чкаловское (Оренбургское) летное училище в 1937 году, а Юрий Алексеевич Гагарин окончил это же прославленное летное училище в 1957 году.

Курсанты Чкаловского (Оренбургского) летного училища Юрий Гагарин (слева) и мой отец Александр Иванов (справа).

Мой отец Иванов Александр Семенович во время войны (слева) и во время преподавания в Военно-морской Академии (справа).

Во-вторых, когда мы переехали в Ленинград, то я много читал. Тогда моими любимыми книгами были научно-фантастические романы: А. Беляева – «Звезда КЭЦ»; И. Ефремова – «Туманность Андромеды»; С. Лема – «Солярис» и многие другие книги о романтике освоения космоса, его тайнах и загадках.

В третьих, летом мы часто ездили отдыхать в Крым к тете Кате и дяде Тиме. Они жили недалеко от Севастополя, в Любимовке. Мой дядя Тима – Тимофей Дмитриевич Грядунов, как и отец служил на военном аэродроме, он был авиамехаником и готовил самолеты к полетам. А поскольку гостей и родственников летом приезжало очень много, то меня отправляли спать в саду. Мне ставили кровать-раскладушку во дворе и я подолгу лежал, часами глядя в ночное южное небо. Оно было огромное, черное и все было усыпано яркими звездами. Я грезил неизведанными, далекими мирами, звездолетами и космическими путешествиями. Осенью я как зачарованный смотрел на падающие звезды, чертившие яркие линии в ночном небе. Я часто засыпал, глядя на звезды и мне снились звездные сны.

Мой дядя подполковник Тимофей Дмитриевич Грядунов (1945г.). и пикирующий бомбардировщик ПЕ-2

Хорошо помню, как в 1957 году полетел первый в мире советский искусственный спутник. Какая тогда у всех была радость и гордость за наш Советский Союз, за нашу науку и технику! Все вокруг испытывали небывалое воодушевление. А потом был второй спутник – уже с собакой Лайкой на борту. В газетах заранее объявляли время, когда ночью можно будет увидеть летящий спутник, и тогда мы все выходили ночью смотреть на эту маленькую летящую звездочку. Потом я, конечно, видел много летящих спутников и ракет, но те первые спутники я запомнил на всю жизнь.

На полигоне Байконур небо тоже было огромное, черное и звездное. Я любил смотреть на него. Особенно, когда был один ночью – стоишь на посту в карауле и никто не мешает тебе наслаждаться Вселенной. А если опустить взгляд и посмотреть вдаль, то всегда можно было увидеть на горизонте ярко освещенную стартовую площадку ракеты-носителя «Геркулес-Протон». До сих пор помню запуски ракет. Это невероятное и незабываемое зрелище – яркая вспышка, потом зарево, море огня и клубы дыма, яркий след от ракеты улетающей в небо, к звездам. А спустя несколько минут доносились раскаты грома и накрывали тебя с головой.

Пуск ракета-носителя Протон.

Это очень яркие воспоминания. Может быть поэтому я до сих пор часто завороженно смотрю на звездное небо, пытаясь увидеть очередной спутник, космический корабль или «падающую звезду», загадывая сокровенное желание. В большом городе из-за отсвета огней и уличных фонарей черного неба нет и звезд почти не видно. И совсем другое дело за городом, на даче. А еще лучше смотреть на звезды в Египте или на Кубе. После ужина я всегда вечером ухожу подальше от отеля к самой кромке моря, сажусь на холодный пластмассовый шезлонг и подолгу смотрю в небо на сияющие звезды. Я жду когда одна из них упадет и можно будет загадать очередное желание.

Я хорошо помню и 12 апреля 1961 года. Полет Юрия Гагарина. Помню ту огромную радость, которая охватила всю страну. Такого всеобщего счастья больше никогда не было. Помню его торжественную встречу в Москве. С одной стороны он был недосягаемым героем, а с другой простым человеком-летчиком, у которого развязались шнурки ботинка, когда он шел по ковровой дорожке к своей мировой славе. И глядя на него, мне как и тысячам других мальчишек хотелось стать космонавтом. Я лепил из пластилина макеты ракет, рисовал в тетради фантастические миры далеких планет и бесконечно грезил космическими полетами. Как дорогую реликвию я до сих пор храню газеты с сообщением ТАСС о полете Гагарина и его первые фотопортреты. Помню каким страшным ударом для всех стала катастрофа и смерть трех наших космонавтов: Добровольского, Волкова и Пацаева. Как переживал и даже плакал мой отец, узнав о гибели Комарова и Гагарина.

Одна из первых газетных статей о полете Ю. Гагарина в космос

Я не стал космонавтом. Мне жаль. Но все же я служил на космодроме. Это были трудные, но счастливые дни моей молодости. Забавно, но одним из моих самых первых заданий было убирать метлой песок со стартовой площадки, с которой только что успешно ушла в космос ракета нашей части. Я всегда шутил по этому поводу, что я узнал космонавтику изнутри и попал в нее с черного входа. Мой личный вклад в дальнейшую работу на космодроме наверное был очень мал, но я честно служил, выполнял свой долг и свои обязанности. Я думаю, что тот огромный результат, который получила вся страна как раз и стал итогом ежедневного труда десятков тысяч военных, ученых и рабочих. Простых людей, сплоченных одной великой целью – покорить космос. И я горжусь, что был сопричастен к освоению космоса. Маленький шажок человека, но большой шаг для всего человечества.

Нил Армстронг совершил 72 боевых вылета во время войны в Корее. Может быть он воевал с моим отцом, который в это же время дрался с американскими летчиками в Корее. Это политика. Они летали в одном небе как враги, но их объединил Космос, звездное небо и мечты о лучшем будущем для человечества. Мой папа впоследствии переквалифицировался из летчиков в артиллериста, а затем и в ракетчика. Когда я смотрю ночью на звездное небо, то я всегда вспоминаю отца, космодром Байконур и даже Нила Армстронга.

Я не стал космонавтом – ими становятся единицы, не стал конструктором космических кораблей. Моя жизнь сложилась иначе. Но звездное небо – это мой космос, который всегда со мной. Я думаю, что после смерти, моя душа уйдет в Космос и станет маленькой звездочкой в огромной Вселенной. Я снова смотрю на звезды и мне волнительно и хорошо.