Проблема выбора

– Жа-ак! – раздался откуда-то голос дворецкого.

Конюх подхватился, спрятал фляжку во внутренний карман куртки и сказал… даже не сказал, а прошипел:

– Ты только молчи, господин маг, о том, что я тут наболтал! А то и мне головы не сносить, и тебе хорошо не будет.

И исчез, будто не было.

Анри вздохнул, зашел на конюшню, еще раз взглянул на вылеченного Сиглави, забрал с гвоздя свою куртку и побрел к дому. Конца истории он не услышал, но додумать ее было несложно. Надо обо всем доложить госпоже Редфилд, только хорошо бы сначала переодеться…

– Значит, и граф у нас липовый, и графиня ненастоящая. Есть только дочка… интересно, увидим ли мы ее вечером? – задумчиво сказала Валери.

– Полагаю, что девушку стараются не выпускать при гостях, – ответил Анри. – За чаем ее не было.

– За чаем мадам о ней даже не упомянула, и теперь понятно почему. – Я прошлась по комнате и сердито пнула пуфик. – Не понимаю, куда смотрела геральдическая палата? Ведь наследование титула должны были подтвердить!

– Вообще несколько странно, даже если бы наследовала дочь Жюльена Скавуа де Рикара, и то старцы из палаты должны были вцепиться в нее всеми своими беззубыми челюстями! – Анри хлопнул ладонью по колену. – Нет, но я же говорил, что здесь что-то нечисто!

– Это ты в прошлый раз говорил, – не преминула возразить Валери. – А почему должны были… хм… вцепиться?

– Да потому что в Галлии наследование ведется по мечу, а не по прялке!

– Неужели не бывает случаев?..

– Бывают! И именно для них существует геральдическая палата.

– Идиотизм какой-то, – фыркнула Валери и отвернулась.

– Вернемся все же к нашим Рикарам и не Рикарам, – призвала я их к порядку. – И прежде всего я отправлю вестник… Так, Равашалю, наверное. Запрос от руководителя Службы магбезопасности придаст этим бюрократам немного скорости. Ага, и второй запрос – Кайонну о магии сирен. А мы с вами тем временем попробуем взглянуть на девицу и понять, все ли так печально, как нам показалось. Да, Валери, ты хотела дополнить?

– Хотела. Тетушка Хамсби и мадам Фрессанж тоже работают здесь лет сорок, а вот дворецкий пришел вместе с нынешней графиней, это ее человек. Сказанное ими подтверждает наши выводы… Только я не понимаю, должны ли мы заниматься вопросом неправильного наследования? Мы же вроде как королевских невест изучаем?

– Вопрос интересный… – Я села в кресло. – Ну, во-первых, если его величество выберет наследницу графства Рикар в качестве будущей жены, то вопрос правомочности наследственных прав на ее имение, виноградники и прочие богатства будет актуален, и еще как. Во-вторых… Понимаешь, тем и интересна работа в магбезопасности… и тем же сложна, кстати! Мы не можем пройти мимо любых магических нарушений. Если я расследую какое-то дело, ну, скажем, пытаюсь поймать некоего свихнувшегося темного мага и попутно встречаю, например, магическое убийство…

– Или, как в нашем случае, незаконное преследование магически одаренного разумного существа, – дополнил Анри.

– Да, вот именно. Так вот, в таком случае я обязана вызвать оперативника из местной магбезопасности. Если случай сложный или опасный – из Лютеции. Если ситуация «горит», то извивайся как хочешь, но решай оба дела разом.

– А вы считаете, что в данном случае сирену именно преследуют?

– Любые способности надо развивать и учить пользоваться ими, в противном случае они или увядают, или разносят хозяина на куски. Да что говорить. – Я ткнула пальцем в Валери. – Ты вполне могла не поступать в академию, а остаться с родителями в окрестностях Орлеана и выращивать лук и капусту. Твоя магия земли отчасти использовалась бы, а огонь так и остался бы невостребованным. Через какое-то время ты или спалила бы все вокруг, или перегорела сама. Согласна?

Валери мотнула головой, что я решила считать согласием и продолжила:

– Ну вот, а теперь посмотри, что происходит с Франсуазой Скавуа де Рикар. У графини Клариссы магии нет. Более того, она неприязненно относится к ее проявлениям у девушки, значит, той приходится не столько контролировать свой талант, сколько задавливать его.

– Если я правильно помню, магия сирен всегда развивалась медленно, они входили в полную силу примерно к третьему совершеннолетию, – сообщил Анри.

– То есть у Франсуазы еще год, ей ведь сейчас двадцать, так?

– Ну да, получается, так…

– Мне кажется, это как раз та самая точка перелома, о которой вы говорили как-то на лекции, госпожа профессор, – очнулась Валери. – Если сейчас начать ее учить, то к моменту полного раскрытия таланта Франсуаза подойдет подготовленной…

– Ладно, – прекратила я дискуссию. – Идите чистить перышки, в двадцать минут девятого встречаемся здесь. А я пока пару вестников отправлю.

Студенты пошли на выход, но уже в дверях Валери не удержалась от вопроса:

– Простите, госпожа профессор, а ваши перья чистить уже не надо?

– Брысь! – крикнула я.

Тапка стукнулась о закрытую дверь. Впрочем, вопрос о прихорашивании был резонным: я, конечно, не свеженькая двадцатилетняя девушка, прелестная хотя бы уже натуральным румянцем и блеском глаз, но все-таки и не такая старая ворона…

Или такая? Взгляд в зеркало не показал ничего нового: та же короткая стрижка, белые волосы – не то совсем блондинка, не то седая, не разберешь, светло-голубые глаза, подтянутая фигура… Морщин нет. И спасибо на этом.

Вестники к Равашалю и Кайонну ушли быстро, а ответы свалились на меня еще быстрее. Птичка от главы Службы магбезопасности и моего непосредственного начальника присоединилась ко мне под душем:

«Лавиния, три года назад ты сказала, что решила отойти от дел (в пятый раз, между прочим!), и я вздохнул с облегчением. Чувствую, эти три года прошли для меня зря. Теперь о деле. Как и следовало ожидать, секретарь геральдической палаты совершенно не в курсе этой истории. Хотя я лично не понимаю, какой смысл в секретаре, если он не может мгновенно ответить на вопросы хотя бы по последней сотне дел? В общем, завтра я намерен запустить в это сонное царство пару-тройку шершней повышенной злобности, так что рассчитываю уже к обеду добыть для тебя подробности. При встрече расскажешь».

Я бросила влажный листок в холодное жерло камина, подожгла искрой и, дождавшись, пока бумага подернется серым пеплом, тщательно растерла кочергой.

А ректор Магической академии осчастливил в момент выбора одежды к ужину. Жорж де Кайонн был краток:

«Ни разу в жизни с сиренами не сталкивался. Переадресовал вопрос менталистам, а сам пошел в библиотеку к Либеру. На что ты меня толкаешь?!»

Эту записку постигла судьба ее предшественницы, а я застегнула пуговицы парадной белой рубашки, набросила легкий серый жакет и в качестве финального жеста взъерошила волосы.

Студенты мои выглядели, как и положено: Анри блистал (семнадцать поколений титулованных предков, как ни крути), Валери была хорошенькой и свеженькой. Я осмотрела ее бледно-сиреневое платье с парой бантов в стратегических местах и спросила невежливо:

– Дырку ты так удачно проковыряла?

– Вовсе нет, – пожала она плечами. – За ветку зацепилась. Как раз перед последним экзаменом мы гуляли…

– В парке, – подхватил Анри. – В парке родительского загородного имения, что в Аквитании.

– Ладно… Итак, если девушки на ужине не будет, что мы делаем? Ваши предложения?

– Можно воспользоваться либо кухаркой, либо старшей горничной, – незамедлительно ответила Валери. – Конюхам нечего делать на господском этаже, а Франсуаза останется в своих комнатах, больше негде; дворецкому доверять нельзя, он, скорее всего, человек нынешнего графа…

– Садовнику тоже там делать нечего, – продолжил Анри. – Кухарка может отнести молодой госпоже ужин, ну а для визита старшей горничной и повода придумывать не надо.

– Хорошо, тогда так и сделаем. Дюнуа… Дюнуа!

Валери стояла у окна и что-то разглядывала в саду.

– Можем обойтись без милейшей госпожи Фрессанж, – сказала она негромко. – Как я понимаю, Франсуаза отправилась в розарий, так что мне никто не помешает догнать ее и завести разговор.

– Отлично. На ужин опоздаешь и будешь старательно краснеть, чтобы хозяева какое-то время отвлекались на тебя. А девушке предложи заглянуть в твою комнату попозже вечером, скажи, что…

– Госпожа профессор, ну неужели вы зря нас учили? Найду что сказать, по ситуации решу!

Фразу она договаривала, уже закрывая за собой дверь.

Итак, обычный семейный ужин в доме графа де Рикара.

Или не совсем обычный, потому что за столом присутствуют трое неожиданных гостей, а вот старшей дочери нет. У бедняжки мигрень, как сообщила уже знакомая нам прекрасная Кларисса.

Ее муж. Это, конечно, дело вкуса, я бы на такого не польстилась. Этьен Скавуа де Рикар высок, очень плотен, чтобы не сказать тучен, и светится столь нездоровым красным цветом лица, что меня так и тянет проверить уровень его кровяного давления. Ест много и жадно, будто весь день голодал. Не маг.

Старший сын и наследник Рауль, тот самый, который чуть не загубил роскошного отцовского жеребца. При взгляде на этого юношу ни у кого не возникает сомнений, чей он сын: примерно двадцать лет назад Этьен должен был выглядеть точно так же. Магии тоже нет ни капли.

Младший… Младшему всего десять лет, и, вообще-то, по всем правилам он должен ужинать в детской. Но этот мальчик явно матушкин любимчик, и выпускать его из поля зрения она не хочет. Приглаживает волосы, касается рукава, подкладывает вкусный кусочек на тарелку… Мальчишка дергает плечом, стряхивая ее руку, и бросает на мать хмурые взгляды. Не то ему за что-то сегодня досталось, не то ревнует старшего брата к отцу, непонятно. В его ауре я вижу крохотную искру магии земли, если бы раздувать ее осторожно и тщательно, можно было бы… ну, что тут говорить. Судя по плохо скрытому отвращению, с которым Этьен смотрит на мою визитку, магов здесь не любят.

Интересно почему?

Впрочем, это не мое дело, здесь у нас другие задачи.

Как мы и договаривались, Валери опоздала к назначенному времени ужина, неловко извинялась и краснела. Извинения были приняты, и, чтобы показать свою расположенность к девушке, хозяева затеяли с ней длинную беседу о получаемом ею образовании. Тем временем я, чуть прикрыв глаза, включила магическое зрение и рассматривала особняк изнутри.

Два огонька на кухне, один желтый, другой зеленовато-голубой. Человек и гоблин, то есть кухарка и, видимо, тот самый знаменитый повар. Несколько бледно-желтых огоньков по второму этажу двигаются быстро – горничные готовят спальни ко сну? Ага, а вот здесь, в левом, хозяйском, крыле кто-то не двигается. И светится не желтым, а серебристо-голубым.

Вот готова поспорить на коробку лучшего трубочного табака против деревенской махорки, что это наша Франсуаза и что в ее предках не так давно отметились еще и эльфы. Кстати, а что граф и его супруга?

Ну вот… как и следовало ожидать, ни у Клариссы, ни у ее мужа нет и следа эльфийской крови. Ни серебра, ни синевы, чистый здоровый желтый цвет, что лишь подтверждает нашу версию.

Подали сыры: кусочки пармезана, сладковатая горгонзола дольче, пронизанный острыми сине-зелеными изгибами рокфор. Между ними располагались небольшие розетки с медом и горки орехов. Вино тоже сменили, и на столе появилась бутылка сотерна. Хм… Интересно, неужели это довольно редкое десертное вино теперь делают не только в Бордо, но и в Бургони? Что-то не помню я, чтобы мой давний знакомец Клемент-Лоран де Рикар планировал начать такой эксперимент. Смотрю на неприметную белую этикетку: нет, никаких неожиданностей, апелласьон Барсак. Бордо.

Уважающий себя винодел, какими испокон веков были Рикары, не подал бы на стол вино своего прямого конкурента, а вот моему соседу напротив это решительно все равно.

Мой взгляд поймал глаза Анри, и я указала на бутылку. Да-да, мой мальчик, я все вижу. Вижу и обдумываю.

После ужина я вышла в сад покурить, поразмышлять, подождать. Села в беседке… От каких-то кустов, неразличимых в темноте, так пахло медом, пряностями, цветами, что аромат моего любимого табака «Peterson Old Clakamannshire» казался на этом фоне грубым и плоским, и я со вздохом отложила трубку. Звезды были крупными, словно рассыпалось жемчужное ожерелье, на дереве пробовала голос неизвестная мне птица, цветы благоухали, как кокетка перед балом, даже лучше…

Я уже собралась было задуматься о смысле жизни, но в этот момент в комнате Валери зажегся свет. Ага, ну, значит, и мне пора присоединиться к компании.

Девушка, поднявшаяся из кресла мне навстречу, была очень похожа на своего деда. Никуда не денешься, магически усиленное наследование фамильных черт – тонкий нос, большие темно-серые глаза под тяжелыми веками, высокие скулы, длинные мочки ушей…

– Добрый вечер, госпожа баронесса! – Она присела в реверансе.

– Добрый вечер, Франсуаза! Надеюсь, вы позволите называть вас так, в конце концов, я была знакома еще с вашим дедом.

– Разумеется…

Мы сели в кресла у камина, Валери устроилась на моем подлокотнике, а Анри расположился на мохнатой белой шкуре спиной к огню.

– Итак, мои ученики немного просветили вас, что именно я намерена предложить?

– Да… но разве я не опоздала учиться? Мне уже двадцать.

– В академию принимают студентов любого возраста. Бывает ведь и так, что магия просыпается поздно. У меня был студент, который получил огненный дар в тридцать пять после удара молнии. Конечно, чем ты старше, тем тяжелее воспринимать новые навыки, но к вам это не относится.

– Почему?

– Если я правильно поняла, у вас дар сирены, так?

В ответ она только кивнула, лицо зарозовело.

– А можешь что-то сказать нам… тем голосом? – полюбопытствовала Валери.

Франсуаза опять кивнула, закрыла глаза и произнесла несколько слов… Вот как бы это объяснить? Мне показалось, что слышать этот голос – самое большое счастье, какое может встретиться на пути, что я готова идти за этим волшебным звуком куда угодно и сколь угодно долго, лишь бы девушка говорила…

Наваждение схлынуло.

– Однако! Я даже не понял, что вы сказали! – восхищенно присвистнул Анри. – Слышал звук, но не смысл!

Юная сирена опустила голову и судорожно вздохнула.

– Да… Я знаю, что не должна им, этим голосом, пользоваться при ком-то, матушка мне запретила. Это неприлично…

– Глупости какие! – рассердилась Валери. – Неприлично не пользоваться и преступно разбазаривать редкий дар!

– Но…

В этот момент раздался стук, и практически сразу же дверь распахнулась. На пороге стояла Кларисса Рикар.

– Ох, прошу прощения, что беспокою, но мне показалось, что был какой-то шум. Вы ничего не заметили?

Мы с Валери переглянулись, и я пожала плечами.

– В вашем саду так поют соловьи, что ничего более услышать невозможно!

Из темного угла возле камина раздалось еле слышное хихиканье. Ну да, разумеется, в короткое мгновение, пока дверь еще не открылась, Анри успел подхватить Франсуазу, затолкать в густую тень и прикрыться с ней вместе заклинанием невидимости.

Я поднялась с кресла.

– Если мы с моей ученицей можем чем-то вам помочь, дорогая Кларисса, вам стоит лишь сказать!

Хозяйка дома промямлила невнятное извинение, спросила, все ли в наших комнатах в порядке, и, пожелав спокойной ночи, исчезла. Через пару томительных секунд Валери тихонько хрюкнула:

– Госпожа профессор, надо спросить у вашего нового знакомца, местного садовника дядюшки Вургла, не досаждает ли им колорадский жук.

– Зачем?

– Да у вас было столько яда в голосе, что хватило бы на целое картофельное поле!

Франсуаза непринужденно рассмеялась.

– Ну хорошо, – резюмировала я. – Итак, дорогая юная леди, у вас есть две возможности. Вы можете уехать вместе с нами послезавтра утром, как и планировалось, до осени подготовиться к поступлению и с пятнадцатого сентября начать учиться. Второй вариант – готовиться самостоятельно и приехать в последних числах августа.

– Вообще-то, вариантов три, – возразил Анри. – Третий – слушаться опекунов, и он довольно быстро сливается со вторым.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что Франсуазу никто не выпустит. Ее мигом просватают за какого-нибудь соседа, а через год, с третьим совершеннолетием, неиспользуемый дар начнет стираться.

– Я… – Голос девушки дрогнул, но договорила она вполне твердо: – Конечно, я поеду с вами.

– Хорошо. Вы понимаете, что это – фактически бегство, и взять с собой любимого мишку и весь гардероб не получится? – Она кивнула, и я продолжила: – Мы припугнем Клариссу и ее супруга, но в эффективности этого воздействия уверенности у меня нет. Поэтому возьмите только самое необходимое, с остальным разберемся.

– Госпожа Редфилд, почему вы это делаете?

– Потому что у вас редкий дар, который надо развивать. Потому что любому разумному нужно помогать, дабы он занимался тем делом, к которому у него есть талант и желание. Потому что когда-нибудь вы точно так же вытащите из трудной ситуации слабого. Потому что вас хвалил дядюшка Вургл. Выбирайте причину, которая вам больше нравится!

Когда Франсуаза выскользнула в коридор, я взглянула на часы и сказала:

– Ну и какой вопрос теперь я должна вам задать?

– Что будем делать с ненастоящим графом? – предположила Валери.

Ее приятель помотал головой.

– Не-а, с ними-то все ясно! Завтра придет ответ из геральдической палаты, далее каждый их шаг будет рассматриваться под увеличительным стеклом, да еще и его величество добавит… пару плюх. Этим людям не позавидуешь.

– Тогда какой же?

– Пойдем ли мы сегодня изучать заброшенный монастырь?

– Правильно, Траси! – Я улыбнулась. – Десять минут вам на переодевание в темное и удобное, встречаемся в саду на южной дорожке.

Южная дорожка привела нас к кустам, плотно посаженным вдоль высокой металлической решетки.

– М-да… – Я с сожалением подумала об оставленных в комнате перчатках. – Ваши предложения, господа?

– Через ворота нам не выйти. – Анри подошел к кустам вплотную. – Да и они на другом конце поместья, туда только идти минут двадцать. Должна быть калитка…

– И хозяева любезно не запирают ее на ночь, чтобы гости могли прогуляться в полной темноте по буеракам, – подхватила Валери.

«Они оба совершенно уверены, что я предложу выход, – подумала я. – И в то же время стараются найти его и сами… Хорошие дети, правильно, что я их взяла с собой!»

– Ну-у… тогда вот так! – Анри пробормотал формулу воздушного мостика, добавив туда незнакомый мне элемент, и сделал жест активации.

Повисло молчание, которое прервал вопрос Валери:

– И что? Твои ступеньки и на солнце-то не видно, а в такой темноте мы с них мигом сверзимся!

– Не вопрос! – И по щелчку пальцев призрачный зеленый свет пробежал по краям лесенки.

– Так-то лучше. – И Валери первой перебралась на другую сторону ограды.

Остатки монастырских башен и колокольни черными силуэтами выделялись на зеленоватом июньском ночном небе. Где-то за спиной у нас гулко ухнуло, мазнуло чем-то мягким по моему уху, и пронеслась мимо стремительная светлая тень. Я отшатнулась от неожиданности, споткнулась и помянула Темного.

– Сова! Здоровенная какая, метра полтора размах крыльев, – заметил Анри.

– Ты что, сов боишься? – не преминула поддеть Валери.

– Скорее уважаю.

– Траси, Дюнуа, потише, – прошипела я.

От развалин, смешно сказать, и в самом деле тянуло магией.

Я решила, что спотыкаться мне надоело, и пустила впереди себя крохотный магический фонарик, освещавший только дорожку. Впрочем, в предрассветной мгле и этого было довольно, чтобы увидеть заросли по обеим ее сторонам и распахнутую, криво висящую калитку впереди.

Мы миновали рассыпающуюся каменную ограду, и впереди выросло здание. Проемы окон зияли чернотой, серый камень был почти неразличим, только белели смутно колонны, обозначавшие вход.

– Мы что, внутрь пойдем? – прошептала Валери.

– Погоди минутку!

Закрыв глаза, я раскинула сеть, постаравшись растянуть ее по всему монастырю. Это заклинание, разработку коллег из Барсы, я узнала совсем недавно и при каждом удобном случае тренировалась, так что сейчас могла наложить его на вполне приличную территорию. Или на большой объем, как чуть раньше в особняке. Ярко-желтым сияли совсем рядом мои студенты, синевато-зеленые мелкие пятнышки метнулись в кусты…

– Похоже, что никого, кроме нас, в округе нет. Зайцы и мыши не в счет. Так что да, пойдем внутрь.

Каменная дорожка заросла травой, но все же была различима в слабом свете магического фонарика. Мы подошли к двери – здание оказалось храмом, и не колонны белели у входа, а статуи дев-воительниц, спутниц Великой Матери. Справа – Рангула с мечами, слева Вестала с луком и стрелами. От тонкой резьбы, украшавшей когда-то их одежды, почти ничего не осталось, да и лица были сглажены временем и непогодой.

Крыша здания обвалилась, только в апсиде над бронзовой статуей богини остался купол. Великая Матерь была изображена традиционно завернутой в пеплос, край которого покрывал голову. Левая рука придерживала угол плаща, правая – поднята в благословляющем жесте. Вот эта статуя сохранилась отлично, я даже подумала мельком, что надо сообщить о ней в главный храм Лютеции, пусть присмотрят.