Отель Lucky, или 10 дней, изменившие мою жизнь

Спать Женька пошла со спутанными мыслями и чувствами. Горечь воспоминаний теснилась в груди с радостным предвкушением чего-то нового, неизведанного, но горячо любимого и ожидаемого. Леля, совсем не Тютчева, расстроилась, что она не купила даже пробника добавки, но все равно выглядела решительно. Видимо, завтра Женьке предстоит второй раунд переговоров. Жаль, что Леля не знает, что Женька в прошлом закупщик, и ее сложно убедить в чем-то, в чем она сама не хочет убеждаться.

День четвертый. Бытовое насилие

Сегодня им разрешили вставать. Вернее, не им, а мужу, конечно, и не разрешили, а приказали. Вставать и гулять по коридору больницы. Мол, надо развивать вестибулярный аппарат. А Женькин хрустальный муж не может, боится. Вот пить водку он не боится, и на жаре сидеть с удочкой он тоже не боится, а встать с кровати ему страшно. Как в шутке: «Как водку смешивать с пивом, так пожалуйста, а как воду из-под крана, то очищать надо, а то вредно». Сначала Женька его уговаривала мягко, по-женски, любя. Потом жестче, мотивировала на мужской поступок, ну, а потом и вовсе включила стерву.

…Женьке вспомнилось, как у Ольги, ее дочки (ей лет 10 было), рыбная косточка в горле застряла. Аккурат в язычок впилась. Женька вспомнила рассказ из своего детства, где врач двумя ложками вытащил косточку из горла ребенка. Взяла две ложки и говорит: «Давай, доча, ротик открываем». А та уперлась и ни в какую: «Боюсь». Ласковой мамой Женька была минут пятнадцать. Потом ласковая мама закончилась, осталась еле сдерживающаяся от проклятий мамаша, которая металлическим голосом просила открыть рот. Но еще пятнадцать минут причитаний и мотаний головы из стороны в сторону окончательно освободили Женькин мозг от разума. И ее ребенок полетел через всю комнату с воплями, достойными истеричек, у которых отбирают детей за бытовое насилие. Благо в этот момент вернулся с работы муж, который тут же развел их по разным комнатам, взял эти же ложки и спокойно вытащил злополучную косточку. И что вы думаете? Дочь всю жизнь вспоминает, как папа спас ей жизнь. Папа! А если бы папа был все это время дома и полчаса слушал причитания и смотрел на мотание головой? Он бы справился с этим?

Истерить в палате она, конечно, не могла, поэтому применяла скрытые методы воздействия. Шипела в ухо, тыкала в бок своими тонко-острыми музыкальными пальцами, пытаясь для людей выглядеть любящей и обеспокоенной женой. Получалось плохо, Женька видела это по лицу жены Андрея и по ухмылке Василия-балагура. Поэтому она окончательно раскрылась, сказав, что наябедничает на него врачу. Ее хрустальный муж вздохнул тяжело и сел на кровати. Видели бы вы его лицо! Вся скорбь болезни, все отчаяние, что ему приходится незаслуженно страдать из-за собственной слабости, которую он когда-то проявил, связавшись с умницей и красавицей (которая сейчас трансформировалась в это чудовище), проявились на его лице! Даже Станиславский сказал бы: верю! Женька подхватила его под подмышки и энергично поволокла в коридор развивать вестибулярный аппарат. Остальные обитатели палаты понимающе провожали их взглядами. Понимающими взглядами… его понимающими, мужа, не Женьку! Но она решила, зря она что ли сидит в этом городе N, скучно просто так сидеть и за руку держать, будет контролировать его лечение и назначения. В лекарствах Женька ничего не смыслила, а вот прогулки по коридору, массажи и обтирания, это пожалуйста, к этому она была готова.

Готова она, конечно! В нем 120 кг, а в ней и 60 не наберется. И позвоночник с вечными защемлениями (как у дяди Федорова: то лапы ломит, то хвост отваливается). В общем, обратно они приползли через 10 минут. Он, страдальчески и в то же время горделиво закатывая глаза. Смотрите на меня, я справился, я смог. И Женька с дикой болью в области грудины. Декабристка! Дышать было больно, поднимать руки еще больней, а левая нога немела и отнималась. Присутствующие в палате начали предлагать разные мази для растирки, а на лицах их читалось: так тебе и надо, извергиня, не дала мужу полежать лишний денек (получай, фашист, гранату!). Обиженно, но покорно Женька записывала названия разнообразных растирок, но тут в палату вошла массажистка, делать Владимиру массаж. Ура, а ведь это выход! Массаж, вот что вернет ее к нормальному человеческому существованию.

Но массажистка оказалась занятой и не оказывала услуги за пределами госпиталя. За рабочий день она успевает сделать пять-восемь массажей, мужское тело жилистое, часто с ожирением, на остальное сил не остается. Но она попытается кого-нибудь Женьке найти, знакомая у нее есть, которая подрабатывает на жизнь массажем на дому. Спустя полчаса у Женьки был телефон, спустя час она уже договорилась о серии массажей на дому, которые будет делать в обеденный перерыв, когда все равно выгоняют из больницы. Ну вот, хоть на книгах сэкономит (надо все-таки озаботиться пополнением библиотеки).

Массажистка жила в другой стороне от хостела. Автобусы туда ходили раз в час, новостройки, еще не все обжитые, поэтому больше автобусов пока пускать не было смысла. Женька доехала до нового микрорайона, который колоссально отличался от старого города архитектурой, магазинами, и, казалось, даже людьми. Не раз Женька замечала, что, находясь в разных районах одного и того же города, возникает ощущение, что и люди как будто другие. В старом городе, с низенькими домишками, облупенными стенами, кривыми оконцами, магазины сплошь элитные, со старинной буквой «ъ», окончаниями «офф», колоритными вывесками и завитушками на воротах. Кажется, что здесь сплошные Саввы Морозовы и боярыни с картин. Интеллигенция в пятом поколении.

В новостройках с претензией на творчество в невозможных оттенках камня, с широкими улицами, кондиционерами на каждом окне и почему-то без балконов и магазины такие же. Яркие, пустые и безвкусные. В каждом доме парикмахерская, цветочный магазин и продуктовый дискаунтер. И люди кажутся такими же: яркими, но пустыми и безвкусными. Почему подростка с тоннелем в ухе встречаешь именно в новостройке, а даму бальзаковского возраста с невероятной брошью в старом городе? Умом Женька понимала, что это все стереотип, и ничего больше. И все же каждый раз находила подтверждение собственному стереотипу и мироощущению.

Вот и сейчас ей навстречу попалась стайка молодежи с невероятными ирокезами на голове у пацанов и с черно-розовым окрасом волос у девиц. А ей всегда казалось, что эмо и панки – это представители разных молодежных субкультур, противоречащих друг другу. Или, как обычно, эмо и панки они для своих тусовок, это не сейчас, это вечером, для создания имиджа. А сейчас и здесь встретились просто друзья детства, выросшие в одной деревне и не видевшие друг друга года два, которым есть о чем рассказать друг другу, пока тусовочная братия отсиживает время в техникумах. И нет абсолютно никакой разницы, в какую субкультуру тебя занесли время и события.

Массажистку звали Катя, это была женщина чуть младше Женьки, ширококостная и налитая, как спелое яблоко. Есть женщины в русских селеньях!, Сильные и вместе с тем мягкие и заботливые руки планомерно разминали Женькины мышцы одну за другой. Доброжелательный и спокойный голос рассказывал о жизни массажистки. Женька воспринимала их отдельно: руки, голос и саму массажистку. Она всегда воспринимала отдельно руки, голос и самого человека, который ее массировал, стриг волосы, делал маникюр или косметическую процедуру. Была в Женькиной жизни парикмахерша, которая обладала симпатичной мордашкой, визгливым голосом, вздорным характером, обсуждала интимные подробности всех своих подруг с каждым клиентом, но при этом была величайшей парикмахершей. Поэтому Женька дружила с ее руками и внешностью, а голос и внутренний мир отделяла от образа симпатичного профессионала. Была также косметолог, обладавшая мягким голосом, добрейшим характером, но как косметолог она была так себе. Но Женька все равно была ее постоянной клиенткой, потому что дружила с ее голосом и характером, а на косметологические промахи не обращала внимания. Красоту ничем не испортишь, тем более, когда тебе чуть за 30.

В Кате все было чудесно. Какое чудесное слово «чудесно»! И как редко удается употреблять его в жизни. Массаж в меру сильный, настолько, что приходилось иногда задерживать дыхание от боли, в меру мягкий, такой, что время от времени Женька уплывала в дремоту. Голос, обволакивающий и поющий что-то о тяжелой участи массажисток в городе N. И сама Катя, всем своим видом показывающая, что все в жизни проходящее, и эта боль в спине от тяжести стадвадцатикилограммового мужа, и эта боль в душе от неминуемости и конечности каждого из нас, и этот страх за близкого человека. Все конечно, все!

А если все конечно, то ради чего все начинать? Ради чего пытаться строить счастье, если уже завтра его может и не стать? Ради чего рожать детей, если нет возможности им что-то дать? Неужели ради работы коммерческим директором, где твои сотрудники улыбаются тебе в глаза, а за глаза обсуждают твои промахи? Где клиенты веселятся и грустят с тобой ночи напролет только ради дополнительного процента? Где работа приносит горечь и обиды вместо положенного потока? Как там у Чиксентмихайи?

Михай Чиксентмихайи провел исследование работающих граждан и выявил основной показатель любимой работы. Абсолютно все люди, которые занимаются любимой профессией, отметили состояние потока. Тебя несет река времени, захватывая и охватывая. Приходит вечер, а ты и не заметил прошедшего времени. Идею подхватили сторонники Михая и провели исследования в других странах с людьми разных профессий.

Женька, читая Чиксентмихайи, проводила прямые ассоциации со своими занятиями. Когда она проводила тренинги, это было очень тяжело физически: держать группу в тонусе, читать жесты и мимику каждого участника, чтобы вовремя задать вопрос, что-то дополнительно объяснить или погасить непрошенную эмоцию. Целый день на сцене, целый день под микроскопом, ни словом ошибиться, ни жестом. Домой приходила выжатым лимоном, чашей, испитой до донышка, до последней капли. Но на утро (о чудо!) чаша была опять полна чистой свежей водой из чудотворного родника, энергия била через край, хотелось жить и радоваться жизни. Да и в момент тренинга куда-то уходили все болячки, прямо по Чиксентмихайи: нет ни времени, ни забот, ни болезней. Поток настолько захватывал ее и нес, что она не замечала времени и боли. Даже если с утра болит живот или голова, или спина, то через 10 минут после начала тренинга уже ничего не болит. И вспоминала она про больную голову, зуб или живот только дома, спустя два с половиной часа поездки домой в общественном транспорте. Жаль только, что тренинги она проводила раз в месяц.

А в остальное время Женька работала коммерческим директором. Четырехступенчатая структура продаж. Как звучит, а? А на деле это руководители отделов, стремящиеся переложить ответственность за все происходящее на КД, а лавры помощи забрать себе. Не все, конечно, но… На деле это территориальные управляющие, которым очень нравится так называться, только руководить они хотят весьма усеченно, только руками водить. Мотивировать торговых представителей и задания дать правильно не получается, а учиться делать правильно они не хотят. Корона мешает. Не все, и все же… На деле это хитрые торговые представители, живущие и работающие удаленно и желающие работать поменьше, а получать побольше. Не все, не всегда, и тем не менее. Часть времени уходит не на то, чтобы думать о стратегиях развития компании, а на то, чтобы ловить пиявок, присосавшихся к телу огромного кита и сосущих из него кровь. Приходя домой после работы, Женька чувствовала себя тазиком, в который целый день плевали, сморкались, а иногда и мыли обувь.

Неужели завтра она могла закончиться так же внезапно, как многие до нее? И единственное, что после нее останется, это обиженные и недовольные сотрудники четырехступенчатой структуры продаж?! Неужели она пришла в этот мир побыть тазиком? Не хочу, билось в голове у Женьки! Не хочу! НЕ ХОЧУ!!!

Старый мир разрушен

Хостел встретил Женьку мужским многоголосьем на кухне и взрывами мужского хохота в общей комнате. Дождалась, мужики, приехавшие на вахту, будут ее развлекать в общей комнате. Или развлекаться с ней… Теперь ни переодеться, ни книжку спокойно почитать. Настроение, поднятое только неимоверными усилиями Кати, опять свалилось в преисподнюю. Переходить в душную «женскую» комнату вообще не хотелось, привыкла уже к свежему воздуху общей. Опасливо заглянув в общую комнату, Женька застала там двух молодых ребят спортивного телосложения. Они увлеченно обсуждали какое-то кино, валяясь на кроватях, один наверху, другой внизу. Отлегло, здесь опасности нет. На кухне тоже сидела молодежь и пила чай с сушками. Оказалось, что это команда дзюдоистов приехала на соревнования из Тамбова. Вместе с ними был тренер, мужчина чуть старше Женьки.

Нелли суетилась у плиты, готовила гречку и компот для ребят. Тренер с интересом поглядывал на нее, расправляя плечи и балагуря о своих спортивных приключениях. Она не обращала на него внимания, рассеянно окидывала взглядом всю компанию и, кажется, очень обрадовалась Женькиному приходу.

– Познакомьтесь, это Евгения, она здесь живет. Ухаживает за мужем, он в больнице. У него инсульт, и она приехала за ним ухаживать из Подмосковья.

Каждый раз, когда администраторы хостела представляли Женьку очередному гостю, у них вытягивались физиономии. На лицах появлялось смешанное правильное выражение понимания тяжести переживаемого события, уважения к Женькиным чувствам, восхищения подвигу декабристки и налета грусти. А ей в этот момент почему-то хотелось сделать что-то совсем неожиданное. Например, спеть или рассказать неприличный анекдот. Женька хотела кричать каждому, что не грустить надо, а радоваться. Тому, что муж жив, что есть надежда на то, что даже симптомов не останется, что у него жена не побоялась приехать в чужой город и жить в больничном отеле с чудным названием «Лакки». Радоваться жизни, солнцу, общению, надежде. Хостел как называется? Правильно, «Лакки», значит, счастливый, а вы грустите.

Вот и сейчас, после Неллиного представления неуместный смех прекратился. Ей богу, как будто умер кто-то! Мальчишки допили свой чай молча и ушли в комнату. Хорошо хоть через какое-то время оттуда послышался смех. Тренер с приличествующим видом начал рассказывать какую-то историю про родственников и знакомых, которые тоже пережили подобное горе. Опять горе! Не радость от того, что все остались живы, а горя от того, что старый мир разрушен. Так как же Женьке достучаться до их сознания, как объяснить, что только разрушение старого мира и дало понимание, что он должен был быть разрушен. Только подобные события приносят осознание настоящих ценностей, развеивают пыль наносного, ненужного, меняют жизнь, переворачивают с ног на голову. Нет, с головы на ноги!

Женька с подобающим видом выслушала соболезнования тренера и ненавязчиво сменила тему. Расскажите о своей команде. Давно Вы тренируете? Каких успехов достигли? На что рассчитываете завтра? Константин, так звали тренера, уверенно оседлал своего конька. Распрямив плечи и подняв голову, которую иногда поворачивал в сторону ничего не замечающей Нелли, начал рассказывать о себе. Оказывается, он уже 13 лет занимается с подростками. Сначала сам увлекался спортом, хотел добиться олимпийских успехов. Но внезапная травма перечеркнула путь на олимп. Затем начал пить, с женой развелся, опустился ниже плинтуса, баловался наркотой. Пока однажды не оказался в одной компании с собственным сыном. Пьяный и обкуренный 13-летний сын вешался на шею отцу, признавался в вечной любви к нему и ненависти к матери. Потому что мать не дает ему быть взрослым, ругается и денег не дает. В тот момент к Константину пришло отрезвление от мысли, что именно он, Константин, причастен к алкоголизму сына. Он, который никак не помогал жене в воспитании мужчины и сам показывал отвратительный пример неокрепшему мальчишке, а мог бы сделать из него отличного бойца.

Забрав сына из той компании, он привел его домой, отпоил чаем с медом. Дождался, когда тот окончательно придет в себя. А потом предложил сыну на спор одолеть его в схватке. Сыну хоть и 13, но выглядит на все 18 – крупный, рослый парень. А Константин невысокий, жилистый. Договорились, что если выигрывает сын, то отец ему в течение месяца покупает алкоголь. А если выигрывает отец, то сын месяц живет с ним и не пьет. Сын проиграл, в течение месяца они вместе занимались дзюдо. К концу положенного месяца сын собрал группу молодежи, желавшей приобщиться к борьбе. Отец не возражал, тем более, что одним из условий был отказ от алкоголя. Вот так и началась деятельность молодежной команды дзюдо. Сын уже давно вырос, работает, женился и народил двоих сыновей. Не пьет, не курит. А отец продолжает заниматься с вновь выросшими пацанами.

Пацаны молодцы, не пьют, реально работают, есть чем гордиться. Медалей не счесть, вымпелами вся подсобка увешана, грамотами можно квартиру вместо обоев оклеить. Один из пацанов показывает такие успехи, что, чем черт не шутит, может и на олимпийских играх себя покажет. А завтра, я вообще уверен, что мои мальчишки покажут здешним, почем фунт лиха.

У мальчишек тем временем уровень шума возрос до криков. Костя вскочил и побежал в комнату, Женька с Нелли следом. На полу дрались двое, ожесточенно и молча. Остальные стояли вокруг и кричали, размахивая руками. Костя разнял дерущихся, раскидал их в разные стороны, а одного из группы поддержки, который больше всех кричал, за шкирку увел на балкон поговорить. Женька с Нелли бестолково пытались выяснить, что произошло, и еще более бестолково пытались успокоить ребят. Все сидели на своих койках, набравши в рот воды и уткнувшись в стенку, и на них не обращали внимания.

Поняв, что все равно ничего не смогут сделать, Женька с Нелли ушли на кухню. На балконе шел допрос. Крикливый Михаил, который только что оглушал своими криками комнату, сейчас молчал. Костя спокойно задавал ему миллион вопросов, потом кричал, потом бил кулаком в стену. Ответов не было. Миша стоял насмерть. Не ясно, удалось ли Константину когда-нибудь узнать правду, но в тот день дзюдоисты смолчали.

Проведя менторскую беседу с группой, уложив их спать, Константин вернулся к девочкам на кухню. Но душевной беседы уже не получилось, драка скомкала только начавшее проклевываться доверие. Косте было явно неудобно за драку и за то, что он не смог разговорить Михаила, за то, что команда как бы и не считает его лидером. Поэтому взгляд в сторону Нелли постепенно поник, превратившись из мужского заинтересованного в клиентско-заискивающий. А потом Константин и вовсе покинул Женьку с Нелли, сославшись на завтрашний трудный день.

Девчонки домыли посуду, налили себе кофе и разместились на балконе покурить.

– Нель, а ты заметила, что Костя на тебя запал?

– Что? Не говори ерунды, это тебе все кажется, потому что тебе секса не хватает, пока муж в больнице. Вот ты и придумываешь любовные истории.

– Нет-нет, не увиливай. Как он на тебя смотрел, когда рассказывал свои истории! А ты все на мальчишек глядела. Что, кто-то приглянулся? Смотри, они все как на подбор, невысокие, но мускулистые и хорошенькие.

– Да ты что! Они ж маленькие совсем. Просто один на брата моего похож, прямо один в один. Вот я и вспомнила. Они мне в племянники годятся. Мне ж уже 41 год.

Сказать, что Женька опешила, это ничего не сказать. Она ошалела. Нелли старше нее? Вот эта воздушная девочка с бездонными глазами, без макияжа выглядящая ровесницей Женькиной 20-летней дочери?

– Нель, а почему ты работаешь здесь? – Юлину историю с братом и матерью Женька уже знала, а вот Неллину еще нет.

– Я из Екатеринбурга. Всю жизни в спорте, я тренер по фитнесу. Познакомилась в Интернете с молодым человеком. Он местный. Позвал меня сюда, к нему, я и поехала. А что, фитнес-тренеры и здесь нужны. Первый месяц летала как на крыльях. А потом он начал меня бить. Я сбежала в хостел, перебиться пару дней, денег-то на гостиницу нет. Да так здесь и осталась. Домой? Не могу, боюсь, что родители скажут? Они меня отговаривали, поругались мы сильно напоследок. Да и денег на самолет нету. Вот накоплю и уеду, наверное. А может и не уеду. Стыдно.

…Женька вспомнила про подругу, ей тридцать, у нее есть дочь, и она не любит отца своего ребенка. Но она жила с ним какое-то время, потому что стыдно было возвращаться к родителям. Когда они начинали встречаться, это была ее попытка бегства в пустые отношения, чтобы забыть непустые.

Подругу зовут Наталья. Она встречалась с парнем, которого любила. Ну, или ей тогда так казалось, что любила. А потом в ее жизни появился человек, который перевернул ее жизнь вверх тормашками, и она бросила парня, которого любила. И провела восхитительное лето с ним, с человеком, который всего за одно лето стал значить в ее жизни больше, чем многие люди за многие годы. Он не был ее любовником, как думают многие, он был человеком, который научил ее жизни больше, чем родители и школа вместе взятые.

И все же за то лето она поняла, что бросать того, любимого, было глупо. И она вернулась к любимому, как ей тогда казалось, человеку. А он не понял и не простил ее хождений по мукам. Однажды он ударил грубым словом так, что она ушла навсегда. Она поняла, что он не простил и не простит. Но была слишком гордой, чтобы валяться в ногах и умолять так, как валялся он, когда она уходила в первый раз.

Конечно, она мучилась от разрыва, искала новый смысл в жизни, и вот на какой-то дискотеке нашла московского пустозвона, чтобы заполнить звенящую пустоту внутри. Это было смешно, если б не было так грустно. Родители вообще ничего не понимали в этой череде разных, не похожих друг на друга мужчин. Они понимали только одно, что к девушке, живущей в деревне, где все друг друга знают, за одно лето приезжают три разных мужчины на трех разных автомобилях. Ее персона на слуху. А для родителей дочь на языках – это позор неописуемый. Понятно, что скандалы были ежедневными. Дочь, глушившая разрыв алкоголем и пустыми отношениями, родители, страдавшие от глупости внезапно повзрослевшей дочери.

И тут как гром среди ясного неба: беременность. Аборт? А вдруг больше не будет детей? Надо рожать и строить семью! С кем? С москвичом? А ты что хотела, когда шла на эти отношения? Ничего она не хотела, она хотела забыть страшные слова, она хотела теплоты и любви. Хотела как лучше, а получилось как всегда.

И она уехала в Москву, родила и жила с ним еще два года, потому что возвращаться сразу было стыдно, а строить семью не хотела. На начальном этапе сразу было понятно, что с пустозвоном семьи быть не может. Все, что угодно, только не семья. И врала матери, что живет хорошо, хотя и видела по ее глазам, что она ей не верит. Что мать, мудрая взрослая женщина, видит эту насмешку над семьей, где муж уезжает вечером таксовать, а приезжает утром с запахом чужих духов. А жена улыбается не потому, что любит, не замечает очевидных вещей, а потому что терпит и ждет, когда дочь чуть-чуть подрастет и можно будет уехать, сбежать из этого подобия семьи.

Поэтому Женька не осуждала Нелли за переезд, за ее глупые отношения и сегодняшнюю странную жизнь. А она-то удивлялась, почему они с Юлей практически постоянно в хостеле. Неужели так любят свою работу, неужели нет личной жизни, неужели пойти некуда и не с кем? Любят, нет, некуда и не с кем! Хостел «Лакки», отель счастья и надежды, смешно… и грустно.

День пятый.

Чудеса вестибулярного аппарата

Сегодня Женька с мужем предприняли первую вылазку на улицу. Вестибулярный аппарат мужа время от времени давал им возможности, и они не преминули ими воспользоваться. Первый раз на улицу выходить можно было только на 15 минут. Это колоссально много для человека, который через две минуты, открыв глаза, начинает качаться, как на лодочке. А через пять минут комната кружится, кровь пульсирует в висках, а через десять он уже мчится словно на американских горках. Но развивать вестибулярный аппарат надо, иначе он так и будет реагировать на белый свет, поэтому они осторожно, но все-таки выходили на улицу.

Охранник Александр удивленно открыл глаза, увидев Женьку с мужем. Муж старше ее на 18 лет и, хотя он и выглядит значительно моложе своих лет, на ее ровесника он все равно не тянул. Тем более в тот момент: осунувшийся, бледный, «растекшийся» под августовским солнцем. Александр помог им спуститься по лесенке и, неопределенно крякнув на прощание, вернулся на свой пост. Удивительно, как реагируют люди на браки, подобные Женькиному. Сейчас далеко не редкость подобные браки. Раньше, лет сто назад, замуж выходили по родительскому расчету, когда родители лучше знали, что такое хорошо и что такое плохо. Дочь приглянулась вдовцу лет надцать постарше, у него приличный капитал, значит, надо брать. И едет несчастная (по мнению остальных молоденьких девушек) к старику. А старику всего-то лет сорок, в самом соку мужик, все знает, все умеет, по девкам нагулялся, вина напился, знает, почем фунт лиха. И спустя лет десять эта «несчастная» становится одной из самых счастливых женщин округи. В противовес остальным, вышедшим замуж за молодых и рьяных, которые на протяжении десяти лет брака прокутили родительское состояние, гуляют и всячески осложняют женам жизнь.