Двенадцать месяцев восхождения

– Это вам не к нам, а в министерство культуры! – ответила хозяйка.

– Слушай, Достоевский, ты ж столько написал, может, займешь на бутылку? – спросил хозяин.

– Да он мошенник, о них кругом пишут, Достоевский давно умер! – выкрикнул из-за спин хозяев какой-то тип, пребывавший в гостях. – Давайте-ка его вернем на место…

Вот и убежал Федор Достоевский из первой попавшейся квартиры, и обитает теперь только на книжных полках, в кино и в умах некоторых представителей высокой интеллигенции, хотя по-прежнему всемирно известен.

Мораль: не суйтесь со своими высокими интересами туда, где царят мелкие.

О неприятном свете

В одно малоизвестное мне темное королевство повадился проникать луч света. Проникнет, осветит какую-нибудь неприятность, которую в темноте не видно, вызовет огорчение, неприязнь к себе, потому что поколеблет веру в чистоту темного королевства, и вновь исчезнет, потому что поборники чистоты темного королевства прикроют прореху, через которую луч света пробрался. Так продолжалось долгое время, пока кто-то не заставил поборников чистоты темного королевства не гасить луч света, а устранять неприятности, пока их освещает луч света… Так постепенно темное королевство превратилось в светлое.

Мораль: там, где нет свободы слова, всегда есть темное королевство.

О школьных знаниях

Один маленький лисенок, перебирая учебные дисциплины, какие ему преподавали взрослые лисы, пришел к выводу, что обучение заметанию хвостом своих следов ему не нужно, потому что никогда не пригодится. Он жил в комфортном зоопарке, тут не было ни охотников, ни опасных для лис хищников. Лисенок ото всех неприятностей был защищен крепкими прутьями клетки.

Лисенок перестал учиться заметать хвостом свои следы, получил положительную оценку по указанной дисциплине благодаря договоренности, и все было бы нормально в его жизни, когда бы зоопарк существовал вечно, и положение лисенка в нем было бы незыблемо. Но жизнь часто преподносит сюрпризы.

В зоопарке наступили тяжелые времена, и он был ликвидирован как предприятие, в результате все звери были выброшены за ворота, как и водится в тех местах, где труд свободен.

Бывшие зоопарковые звери охмелели от свободы и устремились в дикий лес, где теперь им надлежало искать пропитание самостоятельно. Убежал в лес и наш лисенок. Но в лесу царили иные правила жизни, там не было комфортного зоопарка. Лисенка вскоре нашли то ли охотники, то ли опасные для лис хищники, и нашли именно по следам, которые лисенок не заметал, и вот тут наш лисенок понял, как он был недальновиден в школе, а может, так и не понял, ведь для того, чтобы понять, тоже нужны знания…

Мораль: в школе надо брать все знания, какие дают, потому что неизвестно, что пригодится в будущем.

О том, как свою жизнь сделать ярче

Как-то одна маленькая молния, какая случается от шерстяного свитера, задумалась о своей безвестной участи. В старательности ее сложно было упрекнуть, она регулярно вспыхивала, когда кто-либо снимал свитер, но никак не могла стать общеизвестной, как большая молния, вспыхивавшая во время грозы. Обратилась маленькая молния за советом к большой:

– Как стать такой общеизвестной, как ты?

– Во-первых, надо поменять место жительства, – ответила большая молния. – Суть между нами одна и та же, но ты вспыхиваешь в очень маленьком местечке, которое никому и не видно, и сама ты очень маленькая, а я вспыхиваю на огромном пространстве и с огромной силой.

– Я тоже могу вспыхнуть с огромной силой! – горделиво, но глупо сказала маленькая молния.

– Можешь, – успокоила маленькую большая, – но есть опасность, что ты сожжешь весь дом, где живешь, или мебель – и тогда тебя погасят навсегда.

– Но как поменять место жительства?

– Надо подняться выше, вознестись на небеса, к звездам, подружиться с большими тучами. Тут без близких знакомств с большими тучами сложно обойтись. А ты все по частным свитерам…

– А как со свитерной шерсти попасть на небеса, как заручиться поддержкой больших туч?

– Тут, конечно, надо попотеть, попариться, чтобы испариться и соединиться с небесами, но это одна часть. Другая часть состоит в везении и удаче: надо попасть в скопление больших туч, быть принятой в это общество, а вот тут можно уже плыть по течению, где-нибудь да сверкнешь.

Мораль: молния – это талант, которым в равной степени обладают многие, а вот степень реализации этого таланта, заметность, зависит не только от таланта, но и от многих авторитетов и случайностей.

О вариации парного жития

Как-то воронка урагана, чем-то похожая на развевающееся платье кружащейся вверх ногами женщины и плодоносящее дерево, своим стволом похожее на крепко стоящего на земле мужчину, составили пару.

Дерево плодоносило, а воронка засасывала весь урожай, да еще норовила общипать листья, да и общипывала. Вот так они и жили в любви, пока плодоносящее дерево то ли не состарилось, то ли не треснуло где-то в стволе, но, так или иначе, оно перестало приносить привычные плоды в привычном количестве.

Тут у дерева появились два пути: либо остаться с воронкой урагана, которая принялась отламывать ветви дерева, либо расстаться с нею, пока окончательно не сломалось. И попросило дерево совета у своего деревянного Бога.

– Надо было раньше расставаться, – ответил деревянный Бог. – А теперь ты бесплоден и никому не нужен…

В данной притче воронкой урагана является слишком затратная женщина, а плодоносящим деревом – мужчина, хотя, возможно, где-то бывает и иначе, а мораль содержится в ответе деревянного Бога.

О коконе, возвеличенном к своему горю

В коконе жила очень талантливая личинка, она имела отличный кокон, за что была крайне уважаема бабочками. Бабочки возвеличивали эту личинку, слетались на ее концерты, боготворили, падали ниц…

Именно наружность кокона придавала личинке особую пикантность: его необычайная для бабочек форма, превосходящая по ряду канонов иные коконы. Внимание этому кокону и другим талантливым коконам вошло в культ у бабочек, шло на потребу бабочкиной публике. Это продолжалось так долго, что талантливая личинка привыкла к славе и благополучию. Но пришло время взросления, то есть превращения личинки в бабочку.

Превратившись в бабочку, личинка утеряла очарование кокона. Ее жизнь внезапно поблекла. Личинка испытала настолько большое потрясение от потери славы и популярности, что так и не научилась летать, как бабочки, а всю оставшуюся жизнь пыталась оторвать себе крылья и залезть обратно в кокон.

Мораль: не надо возвеличивать и прославлять детей, ни своих, ни чужих, потому что потеря детской славы, неосуществленность ожиданий могут обесцветить их взрослую жизнь.

О не красящем мир упрощении

Жили-были чашка с блюдцем, жили они припиваючи много лет и даже столетий в любви и культуре. Но слишком часто они задевали друг друга, нанося травмы, звенели, блюдце стало возмущаться, что чашка оставляет на нем пятна… Так они и разошлись.

Теперь чашка с блюдцем живут отдельно: блюдца блестят своей чистотой в сушилке для посуды, а чашки в одиночестве преподносят чай и кофе. А ведь такую красивую пару они составляли когда-то!

Мораль: стоит пренебречь культурными ценностями и традициями во имя рационализма и упрощения, во имя сиюминутных прихотей и похотей, как жизнь становится менее красивой.

Об излишней езде на шее

Один ребенок до того привык кататься на шее родителя, что не захотел слезать, когда пришло время. Он рос, продолжал кататься на шее родителя, а родитель не возражал, потому что силы позволяли, да и стыдился он снять со своей шеи ребенка, который продолжал в нем нуждаться. Вот так и шло время. Родитель помер от перенапряжения, что, к сожалению, вполне естественно. Ребенок оказался на земле, и тут выяснилось, что ходить-то он не научился. Начались муки, в которых ребенок вспомнил родителя совсем не добрым словом.

Мораль: не давайте детям больше поддержки, чем это требуется по законам жизни.

О благоприятном отсутствии зависти

Мириады зеленых листьев вынырнули из почек и бойко затрепетали на ветру. Каждый из них был прекрасен и свеж, но кто бы смотрел на сад голых деревьев с одним листом? Сад был хорош общим цветением. Однако, когда приходил фотограф, он вечно выбирал из всего сада ветку с наиболее яркими цветами, а остальные игнорировал, вызывая у остальных, следуя человеческой психологии, зависть и последующую мстительность…

Мораль: хорошо, что цветы и листья не обладают человеческим разумом и возможностями, иначе фотографу вечно приходилось бы фотографировать какие-нибудь удушающие соперников сорняки.

О розе и навозе

Среди навоза выросла роза и вскоре зацвела прекрасными цветами, чем, совершенно ненамеренно указала на несовершенство навоза по сравнению с ней. Навозу бы радоваться, что вырастил розу, что его поверхность стала красивее, но навоз был раним и завистлив. Он всю жизнь мечтал о красоте, какую демонстрировала роза, для себя лично, каждая его частичка мечтала о подобном, но в силу природы своей навоз не мог обрести красоту. Идя на поводу самых отвратительных наклонностей, навоз принялся особенно скверно пахнуть, стараясь удушить благоухание розы. Более того, навоз принялся выражаться.

– Да это же навоз, только подкрашенный! – смеялся навоз над розой, с одной стороны.

– Уйди, навозный уродец, с нашего поля, иди к своим уродам! – шипел навоз розе, – с другой стороны.

Роза не могла сменить место жительства, поскольку корнями была к нему привязана. Вот так и жила она, радуясь солнцу, восхищенным взглядам издалека и ветерку, который, бывало, отгонял прочь запах навоза.

Правда, однажды она смогла покинуть навозное поле. Ее кто-то срезал на подарок, но это совсем другая история, поскольку этот срез предвещал конец жизни розы. Она переехала, но долго не прожила, нарадовавшись напоследок отсутствию запаха навоза вокруг себя.

Мораль: если вы прижились среди тех, кто ниже в талантах и способностях, постарайтесь не возбуждать зависть, но если так получилось, что возбудили, то терпите.

Об опасности мусорной жизни

Как-то одна мусорная корзина, опьянев от остатков паленого виски из выброшенной в нее бутылки, решила сделать что-нибудь эдакое. Создать можно только из имеющегося в распоряжении, поэтому в поисках свежих идей корзина принялась перебирать накопленный мусор.

Поскольку корзина стояла в домике железнодорожного смотрителя, она была насквозь пропитана запахом креозота, которым обрабатывали железнодорожные шпалы. Средь этого душка лежали окурки, грязные бинты, обертки от дешевых конфет, которыми железнодорожный смотритель закусывал паленое виски, абсолютно пустая водочная бутылка из-под самогона и еще множество предметов, которые и перечислять-то неприятно.

Собрав воедино находившийся в ней мусор и творчески переработав его, мусорная корзина выдала такое, что плохо пахло и скверно выглядело.

Мораль: каждый из людей является корзиной, куда складываются впечатления, мечты и фантазии, и именно из этого накопления строится будущее, поэтому ограждайте себя от мусора.

Об единственном способе сохранения вечной любви

Как-то один муж так нежно обнял свою жену, что та разомлела в его объятиях и сказала:

– Как бы я хотела, чтобы моя влюбленность в тебя продолжалась вечно.

Муж, мысля об исполнении желания жены, так сжал свои объятия, что жена в них и скончалась.

Мораль: чтобы влюбиться навсегда, пожалуй, надо умереть в объятиях.

О разной цене сходных долгов

Встретились как-то два человека: кредитор и должник – и заговорили об одном и том же долге.

– Ты мне должен по самые уши! – заявил кредитор должнику.

– Какие уши!? Взял у тебя малость, а ты раздул… – отмахнулся должник.

– Но где же благодарность! – воскликнул кредитор и принялся перечислять задолженности должника.

– Но где же понимание, милость и совесть! – воскликнул должник и принялся перечислять свои беды и как к ним относятся в других местах.

Действие это происходило в малоизвестной мне психлечебнице, где много веков безуспешно лечили раздвоение личности. Выздоровевших было крайне мало.

Мораль: любой человек одновременно и должник, и кредитор, и почти каждый возвеличивает то, что он дает, одновременно принижая то, что ему дали.

О питании обманно качественными продуктами

Как-то в одном большом зоопарке наступил упадок. Стало мало хорошей еды. Среди администрации зоопарка возникло опасение, что животные станут набрасываться на смотрителей зоопарка, а возможно, и на самого директора. Решение нашлось само собой, его подсказала одна экономная женщина, работавшая уборщицей.

С этого момента в зоопарке все пищевые отходы и пропастину принялись отмывать, обрабатывать химикатами, подкрашивать пищевыми красителями, смешивать с хорошими продуктами в небольших пропорциях для вкуса, а животным сделали специальную прививку, чтобы они не могли животным чутьем отличить хорошее от плохого.

Началось в этом зоопарке изобилие. Животные зажили в сытости и довольстве, правда, у них стали гнить зубы, выпадать шерсть… – портиться здоровье во всех отношениях. Но это администрацию зоопарка уже не так волновало, потому что рождаемость перекрывала смертность и поголовье зоопарка не убывало.

Мораль: когда человек ест плохие продукты, не в этом ли зоопарке он находится?

О необходимости соответствия между внешностью человеческой и его действиями

По Невскому проспекту шел как-то Раскольников, которого Федор Достоевский описал в своем романе «Преступление и наказание». Шел он в раздумьях о своей теории, согласно которой сильные люди имеют право творить убийство и насилие, а слабые – нет. Возле какой-то торговой лавки он услышал нецензурную брань.

Человек, которого бранили, молча выслушал все оскорбления и унижения, и словом не обмолвился в ответ. Хам спокойно ушел с чувством исполненного долга. Раскольников решил поинтересоваться у обиженного, почему тот так смиренен, но по какой-то каверзной инерции, думая, что обиженный воспринимает ругательства как норму языка, обратился к обиженному на языке нецензурной лексики – и получил в лицо за оскорбление…

Мораль: любое действие человеческое сравнивается с внешней способностью на это действие: так, если вы выглядите, как интеллигентный человек, то не стоит прибегать к грубому, наглому, резкому способу общения, а если вы имеете хамскую внешность, то вам и многое простится.

О множествах смыслов жизни, которые сливаются в один

По небу летели тучи и разговаривали между собой о смысле жизни.

– Я живу ради того, чтобы пролиться дождем, – сказала одна.

– А я живу, чтобы создать тень на земле, – сказала другая.

– Я нахожу высший смысл жизни в том, чтобы создавать небесные картины, – сказала третья.

– А я живу, чтобы слиться с другими тучами в один большой коллектив, – сказала четвертая…

Этих смыслов было высказано немало, но все тучи вскоре исчезли.

Мораль: смысл жизни один: жить и хотя бы осознанно не мешать жить другим, потому что жизнь и без посторонней помощи кончается.

О вреде бездеятельного мечтания о хлебе

Один волк сидел дома и жаловался всем близким ему волкам на неудачную охоту, голодную жизнь и отсутствие радости. Братья волки советовали ему не мечтать об охоте, не стенать, а пробежаться по окрестностям, поискать дичь, в худшем случае – развеяться. В конце концов, никто без пищи не остается, если долго ищет. Но этот одинокий домашний волк до того разуверился в пользе охоты, что решил всю оставшуюся жизнь ждать, когда добыча сама прибежит к нему. Так он и подох.

Мораль: кто не двигается – умирает, если не в прямом смысле, то в переносном.

Об опасности любви к расточительным

Жил один полный жизни и благ сосуд. Находился он в прекрасном состоянии. Но полюбил он сосуд расточительный, а коли полюбил, то подключился он к этому расточительному сосуду со всей душой. Согласно общеизвестному правилу сообщающихся сосудов, стало убавляться в полном жизни сосуде и прибавляться в расточительном. И все было бы ничего, но расточительный сосуд был настолько расточителен, что вскоре опустели оба.

Мораль следующая: надо с осторожностью наделять деньгами людей расточительных, особенно если это дети и другие родные и близкие.

О знаках общественного признания

В одном малоизвестном мне городе появилась и размножилась странная привычка собирать вокруг себя стаи собак – лаек. Чем больше стая лаек собиралась вокруг человека и чем дружественнее они его облаивали, тем горделивее становился этот человек. Чем более игнорировали его и чем злобнее лайки его облаивали, тем сильнее кручинился человек.

До того привычка лаять и быть облаенными покорила население этого города, что его жители стали меньше времени уделять своей работе, а вместо этого собирали вокруг себя стали лаек, а иногда и сами входили в эти стаи, чтобы облаивать того, кто понравился, и наоборот. Вот так город превратился в одну собачью территорию со вполне традиционным собачьим интересом ничего, кроме шума, не производить, а кормежку получать.

Мораль: лайки – это принятые в интернете значки, которые можно поставить под любым сообщением, в знак того, нравится это сообщение или нет. Глупое, конечно, занятие и смешно обращать на лайки внимание, поэтому не мните о себе много, имея успех, и как бы ни хотелось тявкнуть, не уподобляйтесь собакам, по крайней мере – злым.

О хорошем, которое иногда появляется из плохого

Жила-была одна корова. Она давала в самом большом количестве лучшее в коровнике молоко, отчего молоко прозвали чудо-молоком, но характер у той коровы был самый несносный во всем коровнике. Она то лягнет кого-нибудь из работников, то боднет. На некоторых наводила тоску и страх. С нею долго мирились, пока она бодала и лягала простых работников и второстепенное начальство. Но как-то высшее руководство коровника приблизилось к той корове на ударную дистанцию и излишне раскрылось…

– Какая сволочь! Какая подлая корова!.. – возмутилось руководство, мигом забыв, что недавно эту корову называли чудо-коровой, а ее молоко – чудо-молоком.

Исход для чудо-коровы стал неутешительным. Ее отправили на мясную ферму. Чудо-молоко, конечно, исчезло, о нем долго помнили, но память пить невозможно.

Мораль: любой хороший мастер может быть эксцентричным и строптивым, он может иметь иные настораживающие окружение черты характера, поскольку дело за человека не отвечает. Но если такого мастера не терпеть, то меньше будет и хорошего дела.

О невидимости, множащейся с позволения

Однажды в одном сказочном королевстве развели невидимых коров. Этих коров не надо было растить, обслуживать, зато молока они давали так много, что молочные продукты не переводились с прилавков. Правда и польза от этого молока была невидимая, зато вкус и цвет соответствовали. По этому примеру и другие продукты стали получать от невидимых…

Дальше и лекари стали невидимыми. То есть врачей-то появилось с избытком, каждый пациент мог быть принят и мог получить медицинское назначение, но вот прогресса в лечении не мог разглядеть.

Невидимым стало обучение. Учителей-то вполне хватало, преподавателей в высших заведениях развелось чрезвычайно, но когда ученики пытались применить свои знания, то оказывалось, что применять-то нечего и негде – все невидимо.

По этому примеру и услуги чиновников стали невидимыми, то есть число чиновников увеличилось многократно, каждый житель королевства мог быть принят чиновником и получить подробный письменный ответ на свою просьбу, но только польза от этого ответа была невидима…

А дальше – пошло-поехало. И все королевство стало невидимым. Оно вроде и работало на пользу населения, но только польза эта была невидима.

Мораль содержится в вопросе: а не в этом ли королевстве мы иногда живем?

О подавляющей человека клятве

Жила-была клятва. Совершенно пустяковая клятва, за которую большинство бы и рубля не дало, которая вдобавок была еще и вредная для обладателя, которую бросить бы, но нес ее Некто принципиальный.

Некто потел, скорбел, нервно поглядывал на клятву, которая словно бы по волшебству становилась все тяжелее и тяжелее, которая уже затмевала полуденный свет, но не бросал. Клятва сверху поглядывала на своего носильщика и посмеивалась, поскольку на его месте она себя давно бы бросила.

– Что движет тобой, почему ты так упорен? – спросила клятва от любопытства.

– Нести тебя – это вопрос моей чести, – ответил Некто. – Если я тебя брошу, то мой авторитет упадет и в чужих глазах и в моих собственных.

– Но тебя, человек, уже не видно под моей тяжестью! – удивленно воскликнула клятва неожиданно для самой себя, поскольку, конечно, не желала, чтобы ее бросали, ведь она была жива, пока ее кто-то нес.

– Ты ошибаешься, – ответил Некто. – Я себя вижу очень высоким.

Мораль: видеть себя на высоте положения настолько важно человеку, что он иногда может нести такой груз, что и сам под его тяжестью исчезает, и в прямом смысле, и в переносном, поэтому не берите на себя слишком тяжелые обязательства.

О сложности возврата благотворительности

Богатый человек щедро помогал нищим, раздавал деньги, а нищие эти деньги брали. Некоторые из них зажили хорошо. Но богатство, как и удача, – переменчиво. Богатый человек стал бедным. Задумался он, как жить дальше, припомнил, что одаривал нищих, и пошел к ним, к тем, кто разбогател с его помощью. Пошел с просьбой о помощи.

– Ты дал мне деньги по доброй воле, договора между нами нет, поэтому я тебе ничего не должен, – ответил ему один нищий.

– У меня и своих проблем хватает, – ответил ему другой нищий…

– Мне многие давали, не только ты. Я тебя не могу отделять от других. Иди своей дорогой, – ответил третий нищий.

– Если всем отдавать долги, то опять нищим стану, – ответил четвертый нищий…

– Конечно, я помогу тебе, – ответил единственный нищий, который еще помнил свою бедность и то, как он сам нуждался в помощи.

Мораль: когда вы обращаетесь за помощью к людям, которым когда-то помогали по службе, по близости или по зову сердца не только деньгами, но и участием, вы обращаетесь к благотворительности, к состраданию, к совести, но никак не к должнику.

О дикой и цивилизованной жизни

Жил-был один волк, матерый такой волчара. Бегал он по лесу, ловил зайцев, кабанов, оленей и прочую живность. Радовался жизни, своей дикости. Но однажды воспылало волчье сердце любовью к его жертвам и к искусству. Стал волк читать книжки о зайцах, кабанах, оленях и прочей живности, какую ел. Приобщился он к классической музыке, великим книгам, театру, картинам, архитектуре…

Перестал волчара быть диким волком, а стал культурным и цивилизованным. Жил он теперь в логове прекрасном и обустроенном, слушал Вагнера, Вивальди и других композиторов. Зачитывался Достоевским и Кафкой. На стене кухни повесил копию Джаконды. И под все это великолепие он стал с любовью к своим жертвам кушать зайцев, кабанов и оленей и прочую живность, к которой привык, но уже не в сыром виде, а в изысканно приготовленном, на хорошем столе, под отличное вино и доброе слово.

Вот так с того времени и зажили волки, объединенные в стаи: одни – в цивилизованные, другие – в дикие. Они вечно упрекали друг друга в нарушении прав зайцев, кабанов, оленей и прочей живности, хотя отличались лишь культурой поедания своей добычи, но никак не вегетарианством.

Мораль: казалось бы, какая разница зайцам, то есть гражданам, какой волк, то есть власть, их кушает, но оказывается, что чем цивилизованнее, тем приятнее.

О губительных крайностях

Поспорили как-то две машины, какая из них дольше проработает. Одна говорит:

– Я буду каждый день много ездить, мои детали натренируются – и я дольше проживу.

Но получилось по-другому: эта машина увлеклась кроссами и быстро износилась.

Другая машина имела иное мнение:

– Я вообще не буду двигаться, и тогда мои детали сохранятся. Но пока эта машина стояла, она кое-где поржавела и тоже пришла в негодность.

Мораль следующая: человеческий организм – та же машина и любая крайность для него губительна.

Июньские притчи

О том, как мелкое бьет крупное

Жили-были игральные карты. Жили они обычной своей жизнью, то есть в основном лежали, а в промежутках между лежанием играли в разные игры и на деньги, и на интерес: тасовались, крыли друг друга, брали взятки, шли в отбой… Но особенным уважением в картежной игре пользовались козырные карты, элитарное положение которых определял случай.