Странненький

Изобилующий метафорами текст был сложным, и я задремал, как только нервяк от посещения главврача отпустил. Когда я проснулся, я был в палате уже не один. Видимо, пока я спал, ко мне подселили ещё одного паренька призывного возраста. Болезненно худощавый, чернявый, с застывшим выражением страдания на лице. Если у меня проблема была в том, что переживания вгоняли меня в ступор и оцепенение, то этот тип, кажется, был чрезмерно расторможенным. В носках без тапочек он тихо семенил по комнате взад-вперёд, останавливался перед окном и внимательно всматривался куда-то вдаль. Потом шарахался от него, как будто желая остаться незамеченным, и снова начинал ходить туда-сюда. Сделав несколько кругов, он снова подходил к окну, опирался ладонями на подоконник, щурился, пытаясь рассмотреть что-то, важное только для него, и опять отшатывался назад, после чего цикл повторялся. Моё присутствие он игнорировал напрочь, тотально пребывая в своём мирке.

Вот умеет же человек правильно изображать сумасшествие! – мысленно позавидовал я, и в этот момент он внезапно сел на койку и посмотрел на меня, будто услышав мою мысль.

– Прыкро. Завтра сепары повернуться в мисто, – сказал он. – Я нэ повынэн тут буты. Цэ помылка1.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался я, обрадовавшись, что у меня появился собеседник.

– Я мольфар, – пояснил он.

Про мольфаров я слышал немного, говорят это могущественные полуязыческие колдуны, живущие в Карпатских горах. Молва приписывает им управление погодой и целительство. Парень совершенно был не похож на образ мольфара из кино и литературы, но что-то такое, магическое, в нём и правда, угадывалось.

– Здоровски, – одобрил я. – А как мольфары узнают такие вещи?

Он недобро глянул на меня исподлобья.

– Ты й сам знаешь.

– Если бы знал, не спрашивал бы.

Он криво ухмыльнулся:

– Знаешь. Просто боишься.

– Боюсь? Чего?

Он встал с койки и придвинулся ко мне так близко, что я почувствовал его дыхание:

– Нэ чого, а кого.

Его рука медленно стала подниматься, описав дугу над плечом, после чего его палец указал на какую-то точку за окном.

Я проследил за ним, но ничего не заметил, разве что, может, дрожание разогретого воздуха. Он явно ждал моей реакции, но я передёрнул плечами, показывая, что не понимаю, о чём он говорит.

Его рука безвольно упала назад.

Он как-то затравленно забился в угол койки, словно его недавние действия отняли у него последние силы.

– Тебе плохо? – спросил я. – Может врача позвать?

Он замотал головой. Посидев немного в скорченной позе, он немного успокоился – как будто внутренне примирился с чем-то.

– Воно выришило мэнэ забраты2, – прошептал он.

– Кто?

Он, почему-то, долго раздумывал, перед тем как ответить.

– Ты впэвнэный, що хочешь побачиты3?

Дальше я совершил свою главную ошибку в жизни. Или это было бинго. Я не знаю. Тут зависит от того, как посмотреть. В общем, я кивнул.

Мольфар, или кто бы он ни был, встал и крадучись, словно за ним следят, подобрался ко мне, потянул свои длинные артистические пальцы, коснулся футболки на груди, будто ощупывая, а затем неожиданно со всей силы вонзил палец в мою уже вполне затянувшуюся ранку. Я вскрикнул больше от неожиданности, чем от боли, и хотел оттолкнуть его, но он и сам уже попятился назад, в облюбованный им угол, отвернулся от меня и погрузился в какое-то бормотание со стонами. Кажется, он шептал, что сожалеет.

– Больной, что ли! – я покрутил пальцем у виска, и осмотрел место его прикосновения. Сквозь ткань стала просачиваться кровь. Сначала крупное пятно, прямо на месте где он повредил корку, а затем проступил какой-то миндалевидный ореол вокруг, так что отпечаток стал напоминать рисунок глаза. Мне стало как-то нехорошо. Вроде и боль уже прошла, да она и не была сильной. И крови-то вытекло совсем немного. Но после его прикосновения в теле проснулась какая-то дрожь, словно озноб, забегали мурашки, поднялись волоски на коже. А в ранке стало чувствоваться неприятное биение, словно бы там образовался какой-то альтернативный источник пульса.

Чтобы как-то прервать ощущение дискомфорта, я вышел вон и побрёл к раковине, застирать кровавый след. Не знаю, что я делал не так, но, несмотря на то, что я два раза его намыливал, толком избавиться от крови не удалось, отпечаток остался, только стал более размытым. Сдавшись, я вернулся в палату, зашёл вполоборота, аккуратно притворив дверь, развернулся, и увидел, что окно приоткрыто, внутри гуляет сильный сквозняк, а под окном в неудобном положении, будто держа корпус на весу, неподвижно сидит на корточках мольфар. Потом глаза привыкли к солнцу, и я понял, что он удавил себя длинным шнуром, который приспособил для этого к пеньку прута от решётки на подоконнике. На его лице застыла хитрая улыбка, будто бы ему удалось ловко обвести кого-то вокруг пальца.

Кажется, я начал кричать и звать на помощь, но потом к голове подступила дурнота, я схватился за стену и, сползая вниз, потерял сознание.

Я пришёл в себя уже на кровати. На тумбочке лежал пучок ваты, источающий запах нашатыря. Падая, я свёз себе локти о штукатурку, и они неприятно саднили. Окно было закрыто, мольфара уже не было. Я искренне надеялся, что ему вовремя оказали помощь и просто перевели в какую-то палату с капельницей, или забрали на скорой. В конце концов, сколько там меня не было, пять минут. Не мог же он всё провернуть так быстро, как метеор. Я подумал, что стоит пойти к главврачу и выяснить, что с ним стало, но в теле была такая слабость, что я едва мог пошевелиться, поэтому опять отрубился.

Снова очнулся я уже в сумерках, от звука открывшейся двери. На пороге стояли главврач, и оба офицера, с которыми я уже виделся в его кабинете.

– Переигрываете, – сказал главврач, как-то нервно перекладывая ручку из одной руки в другую. – Завтра на выписку.

От неожиданного прилива сил я сел рывком на койке.

– Ну… ладно. Хотя я не понимаю о чём вы.

– Я думаю, понимаете.

Я пожал плечами. Всё ясно. Что бы там ни думал врач, люди в погонах всегда найдут аргументы, чтобы переубедить человека.

Они развернулись, приготовившись покинуть палату.

– Как он? – бросил я вслед.

Главврач проигнорировал мою реплику, военный тоже.

– Минутку, – услышал я из коридора голос безопасника, вышедшего первым.

Он пропустил остальных и вернулся в палату.

– Кто – он? – его глаза внимательно изучали моё помятое лицо и кровавое пятно.

– Та пойдёмте, Олесь Михайлович, представление закончено, – сказал военный, тоже заглянув в дверь.

– Да, сейчас. Так про кого ты говоришь?

Представление? То есть они реально считают, что я симулировал обморок, и, может, имитировал членовредительство? Тупые солдафоны!

– Вы сами прекрасно знаете, – сказал я с неожиданной злобой. – Шамана. Того беднягу, который сегодня повесился в моей палате.

Олесь Михайлович переглянулся с главврачом. На лице врача было недоумение, на лице офицера – азарт.

– Подождите выписывать, завтра ко мне его, – сказал он, и дверь захлопнулась окончательно.

***

Спал я плохо, дёргался, накручивая себя, несколько раз просыпался от звуков стрельбы и взрывов. Утро пошло не по тому сценарию, который я себе нарисовал. В коридорах была какая-то возня, брань, диалоги на повышенных тонах. Потом в дверном проёме появились два силуэта в папахах и с автоматами. В одном из них я с удивлением узнал Саню Мигулина, в другом ополченца с позывным Лампас.

Как выяснилось, за ночь многое изменилось. Военных, стоявших в Новошахтёрске, вчера почти полным составом перебросили для блокады Славянска, и в городе почти не осталось сил для его удержания. Этим воспользовались казаки, и под утро зашли в город, вернув Новошахтёрск почти без усилий. Потери были с обеих сторон, но несущественные. Саня как-то выяснил, что я в дурдоме, и пришёл меня вызволять, чему я был несказанно рад.

– Собирайся. К Дыру поедем. У него к тебе поручение есть.

– Какое?

– Ну, ты ж грамотный жук. Умеешь мысли подать правильно. Ему нужен помощник.

– И шо делать?

– Ну не знаю. Может правильно освещать нашу деятельность в интернете. На провокации отвечать, сторонников на нужный лад настраивать. Это он сам тебе подробно расскажет. В общем, не хочешь стрелять – найдём тебе другое применение.

Несмотря на то, что Саня торопил, сначала я отпросился домой, проведать своих и сообщить, что судьба сделала крутой вираж. Я отказался от того чтоб меня подвезли – хотелось пройтись и размяться после пребывания в палате.

Май вошёл в силу, и жарило уже дай бог. Я шагал, стараясь держаться в тени деревьев по правой стороне улицы, где и столкнулся с Богданом Хоменко. При нём был кожаный портфель и объёмный рюкзак на плечах. Поняв, что перед ним действительно я, он немного попятился и стал озираться вокруг. Кажется, очередная смена власти в городе его не воодушевляла. Я протянул ему руку в знак добрых намерений. Он пожал её с опаской, будто это была не ладонь, а колючая ветка.

– А ты везучий, – сказал он. – Легко отделался, не тронули.

– Ты, кажется тоже, – сказал я. – Куда собрался?

На его лице отразилось сомнение – стоит ли посвящать меня в свои планы. Видимо, доверие к бывшему однокласснику всё же оказалось выше опасений, так как он признался:

– Мне надо уехать из города. С моими взглядами тут сейчас стало опасно.

– Понимаю. Ладно, давай. Может, увидимся, когда всё наладится.

– Не наладится, – покачал он головой. – Это всё теперь надолго.

Мы разошлись – он отправился своим путём, я а своим, и вскоре уже был дома. Атмосфера там царила довольно гнетущая, если не сказать больше. Батя в майке-алкоголичке сидел на кухне с бутылкой водки, уже пустой на треть, и хмельным взором сверлил телевизор, пока мать, шмыгая носом от слёз, суетилась вокруг стола. На лице у него красовался фингал, нос был слегка перекошен и опух, на теле и руках виднелась россыпь синяков. Как выяснилось, он вернулся домой немногим раньше меня – ополченцы выпустили его из подвала, куда его вчера запёрла безпека4. Их интересовал мой круг общения, мои повадки, интересы и – странно, тавтология, но пусть останется так – странности. В этом он вряд ли мог им помочь, поскольку моим внутренним миром особо никогда не интересовался, а последние события в моей судьбе прошли мимо его внимания, так как мы не разговаривали. Мать отделалась домашним допросом, но, судя по её постаревшему лицу, ей хватило и этого.

Я чувствовал вину за то, что они попали под раздачу из-за меня. Но ни утешать, ни просить прощения я толком не умею, всегда только ещё хуже получается. Поэтому я просто посидел с ними, дёрнул с батей рюмку и как мог, объяснился. Думал, он будет, как обычно, сквозь зубы меня поучать, но он только кивнул, как-то скорбно сжав губы. Кажется, он меня понял. Возможно, после пережитого и сам был близок к тому, чтобы присоединиться к ополченцам. В общем, мы примирились. Мать я успокоил тем, что буду просто помогать в штабе, и ни в каких боевых действиях принимать участие не собираюсь. По словам Мигулина, мне ещё и какое-никакое денежное довольствие полагается – а это в сложившейся ситуации совсем не лишнее. Да и вообще. Надо же мне было найти себе применение, пока в стране неразбериха, а с учёбой полный туман.

В общем, к Дыру я попал только ближе к обеду, чем вызвал его явное неудовольствие. Он, оказывается, ждал только меня, чтобы вместе выдвигаться за город. Мы выехали в сторону респираторного завода, когда-то функционировавшего, но заброшенного. Впрочем, его частично растасканный на стройматериалы остов был вполне пригоден для создания укрепсооружений, прикрывавших въезд в город с севера и запада, в точке сходившихся здесь просёлочных дорог. Необходимость оборудования укрепа была вполне оправданной: АТО, объявленная властями, постепенно набирала обороты, и карательные рейды воинских формирований и добровольческих батальонов против сил донбасского ополчения становились всё более ожесточёнными.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Обидно. Завтра сепаратисты вернутся в город. Я не должен здесь быть. Это ошибка (укр.).

2

Оно решило меня забрать (укр.).

3

Ты уверен, что хочешь увидеть? (укр.).

4

Безпека – безопасность (укр.). Имеется в виду СБУ.