Крымские охотничьи рассказы

К «информационному полю» через объявление в «Охотничьей газете» были подключены и городские охотники. На местных интернетовских сайтах тоже висела фотография Арны с подробным её описанием. Влад с Серёгой ездили и обходили пешком окрестные посёлки и ближайшие пригороды, развешивая попутно объявления. Навестили они и приют для бездомных животных, который не так давно открыли на территории городской свалки. В больших, обнесенных сетками, вольерах бегали многочисленные представители самого разного собачьего племени. В основном, конечно, это были «двортерьеры» – начиная от маленьких разномастных ушастиков и заканчивая здоровенными, клыкастыми представителями различных разнопородных, беспорядочных скрещиваний. Попадались среди них и породистые собаки, по каким-либо причинам оказавшиеся на улице – овчарки, боксёры, бультерьеры и даже рослые, мохнатые «кавказцы». Всех их приводили и привозили сюда мягкосердечные горожане, почему-то думая, что тем самым они им «делают добро». Вот только сами собаки «добром» это отнюдь не считали. В вольерах было голодно и холодно. Кормить этих собак, несмотря на скудные дотации из городского бюджета, было особо нечем. Местное городское «Общество защиты животных» собирало для них какую-то пищу – старый хлеб, кости, закупало собачий корм и даже выделяло деньги на операции по стерилизации попавших в приют животных. Но суммы эти были весьма незначительны и, что самое горькое, не стабильны.

Проблемы с бездомными животными существуют сегодня во всех больших и малых городах. Периодически, особенно после каких-нибудь «громких» газетных и телевизионных скандалов, связанных с нападениями собак на людей (в особенности – на детей), власти пытаются предпринять какие-то меры по наведению порядка в этом щепетильном вопросе. Раньше при коммунальных службах даже существовали бригады так называемых «отстрельщиков» бездомных собак и кошек. Бригады эти работали грубо, кроваво, но эффективно. Сегодняшней гласности не существовало. Поэтому и на газетные полосы моральные аспекты подобных зачисток никто не позволял выносить. Это, вроде, как и было, а «вроде как и не было». Можно было сколько угодно возмущаться варварскими методами отлова и отстрела – всё равно никто бы этого не услышал. Машины, в которых разъезжали коммунальные ловцы, назывались «будками». Они зловеще появлялись на улицах города только в ранние утренние часы, на рассвете, когда горожане еще в основном все были дома и не могли увидеть нелицеприятный процесс убийства животных, в том числе и котов. Бедные были те собаки, которые попадали в поле зрения этих «псевдо охотников».

Сегодня же, с либерализацией нашего общества, и отношение к животным немного изменилось. Именно – немного. Потому что окончательно решить этот вопрос так никто и не смог. Лишь незначительная часть бездомных собак попадают сегодня в приюты. Да и что там с ними дальше делать, не знает никто.

В Лёшкином городе проблему «обустройства» бездомных собак попытались решить с помощью рекламы о них в телевизионной программе местного канала телевидения. Известная тележурналистка Татьяна, хорошая Лёшкина знакомая, уже много лет вела программу под странным названием «Клуб Шико». Лёшка, хотя и был много лет знаком с Татьяной – она, кстати, как-то снимала передачу и об охотничьих собаках, в том числе и об Арне – до сих пор понятия не имел, что такое «Шико», и почему так называется её программа. Впрочем, большого значения это не имело – главное, что в этой передаче была постоянная рубрика о пропавших и беспризорных животных. Благодаря этой журналистке, на телеканале постоянно давались объявления с просьбами типа: «Молодая симпатичная, преданная и ласковая рыжая небольшая, стерилизованная и привитая собака-девочка ищет любящего хозяина!» И это помогало пристроить очень и очень многих собак из питомника. В Лёшкином дворе жило даже несколько таких собак. Он помнил, какими они были в начале – запуганными, недоверчивыми, худыми – и какими становились «на домашних харчах» и любви к ним через некоторое время. Все эти Жулики, Фантики и Ласточки, пройдя страшную школу жизни собачьей выживаемости, действительно, попадая потом в любящие и кормящие руки, умели быть благодарными и преданными. Их отдавали бесплатно. Была, правда, со стороны администрации питомника небольшая просьба – подарить другим собакам хотя бы один мешок корма. И просьба-то пустяковая, но правильная. Ведь и остальных надо продолжать кормить. И отдаваемую собачку тоже кормили, прививали, стерилизовали бесплатно. А всё это стоит, к сожалению, денег. А денег этих – в обрез, и даже того меньше!

Выйдя из больницы, Лёшка сразу же созвонился с Татьяной.

– Танечка, привет, ты же помнишь мою Арну? – спросил он её.

– Ну, конечно помню. А что случилось? – ответила журналистка.

– Да вот горе у меня – то ли украли, то ли убежала. Не могу найти уже три недели. Не помогла бы ты объявлением?

– Да, конечно помогу, Лёш. Давай, сбрасывай её фото и координаты!

      Уже на следующий день, по несколько раз, начали показывать объявление о пропаже Арны.

– Не переживай, если жива – найдется! – утешал Лёшку Влад – Не может не найтись!

В ответ Лёшка только вздыхал – тяжело и горестно. Он и сам прекрасно понимал, что с каждым прошедшим днём шансы найти Арну таяли. Если бы она попала в руки к охотникам, об этом сразу же стало бы известно. Его бы давно бы известили по «беспроволочному телефону» о находке, даже из другого города. В этих соседних городах он тоже дал объявления в газетах, да и телевизор там тоже смотрели.

Так прошла ещё неделя. Лёшка, пытаясь занять себя хоть чем-то, ездил на больничные реабилитационные процедуры, долго в одиночестве гулял по родному сосняку, в котором так любила бегать Арна, что-то читал, смотрел «телик». Дома всё напоминало об её отсутствии – и миска, одиноко стоящая в углу, и погрызенный мячик, которым она развлекалась в часы вынужденного одиночества, и поводок, свисающий с вешалки, и фотографии, висящие на стенах. Раньше он как-то не задумывался о том, как много места собака «занимает» в его душе и жизни. Привычный ритм совместного существования не оставляет много времени для чувств. Они приходят лишь тогда, когда он прерывается, и остаются лишь пустота и одиночество. Да и ритм этой самой жизни меняется – не надо утром и вечером выводить своего питомца на прогулку, не надо заботиться о его кормлении и здоровье. Некого потрепать за ухом, любезно специально подставленным для этого любимой собакой.

А вечером Лёшке позвонили. Звонила Татьяна с телевидения.

–Лёша, тут нам перезвонили откуда-то. Не знаю, почему тебе напрямую не позвонили. Ну, короче, вот такая ситуация: Арну видели в Фонтанах. Или похожую на неё собаку. Только описали приблизительно дом и двор, в котором её держат, без точного адреса. Ты бы сам съездил, посмотрел – она или нет? Телефон, с которого звонили, я тебе диктую, готов?

Лёшка схватил ручку и начал записывать номер.

– Спасибо, Танечка! – только и смог он, запинаясь от охватившего его волнения, ответить журналистке.

Ждать до утра не было никакого терпения. Поэтому Лёшка тут же набрал на мобильнике Серёгин номер.

– Серёга, можешь приехать прямо сейчас?

– А что случилось? – поинтересовался Серёга.

– Да проехать надо тут недалеко, в Фонтаны. Мне позвонили – вроде, по описаниям, Арна там. Надо только дом найти. А то точного адреса нет – только описание.

– А может, утром поедем? – ответил Серёга.

– А вдруг утром будет уже поздно? Я чувствую, что ехать надо сейчас! – закричал в трубку Лёшка.

– Ну, тогда жди, минут через тридцать подъеду!

Все эти полчаса Лёшка не находил себе места, выйдя из подъезда и дожидаясь друга на улице.

А в это время Арну, действительно, «уже приговорили». С утра она почувствовала неладное – обычно её, хоть раз в день, но кормили. А сегодня о ней как будто забыли. Все остальные собаки были накормлены, а усатый мужик, который и привёз её сюда, как будто бы не замечая, прошел с ведром мимо и только как-то странно посмотрел в её сторону. До этого Арна видела, что он много раз привозил разных дворовых собак, но все они, прожив в соседнем вольере несколько дней, бесследно исчезали поздними вечерами, когда на улице темнело. Мужик заходил за ними в вольер, надевал ошейник и выводил на заднюю часть двора. Потом оттуда доносился глухой удар, и начинало густо и противно пахнуть свежей кровью. Через некоторое время мужик выходил оттуда с ведром, наполненным тем, что ещё совсем недавно было собакой, и относил это в сарай, где варил пищу для своих алабаев – азиатских овчарок, которых он держал для разведения и продажи щенков.

Лёшка сидел на переднем сидении стареньких Серёгиных «Жигулей» и не находил себе места. Ехать было действительно недалеко. Эти самые Фонтаны были чуть ли уже не в черте города, хотя ещё совсем недавно считались деревней. За последние годы город значительно разросся благодаря и плановым, и не плановым – так называемым «самозахватам» – застройкам вновь прибывших из Средней Азии переселенцев. И найти Арну среди новых домов было весьма проблематично. Серёга вот уже минут двадцать как катался среди новостроек. Лёшка нервничал. Он уже позвонил по тому номеру, который дала ему Татьяна, и попробовал уточнить, где же находится дом, в котором, может быть, держат Арну. Судя по описаниям, это должно было быть где-то рядом. Вот он, с красной крышей и зелеными воротами с глухим, высоким каменным забором!

– Кажется, здесь. Серёга, тормози!

«Жигули» остановилось. Лёшка выскочил из машины и осмотрелся. Ни на воротах, ни на калитке не было никаких признаков звонка.

– Серёга, посигналь! – попросил он друга.

В ответ на громкое бибиканье все собаки во дворе громко и дружно залаяли. И вдруг, среди этого тяжёлого, хриплого лая, Лёшка услышал такой до боли знакомый и радостный «гавк» Арны, переходящий в вой. От нетерпения Лёшка начал стучать по воротам уже чуть ли не ногами. Вся эта какофония – стук, вой, лай – продолжалась несколько минут, пока, наконец, ворота не отворились, и на улицу не вышел хозяин дома.

– Что надо, чего стучышь? – грозно спросил он Лёшку.

Лёшка в ответ показал ему большую фотографию Арны.

– Мне сказали, что она у вас!

– Ну, заходы, посмотрышь – она или не она! А то мне кормить её уже надоело! – отвечал домовладелец, почему-то отводя в сторону взгляд.

Просить Лёшку дважды нужды не было. Он, забыв о своей недавней болячке, бегом кинулся к вольеру. Уже издалека он увидел, как о проволочную решётку ограждения, со всего разбега, прыгает и бьётся, издалека узнав его, Арна! Похудевшая, с чуть поджившей от укуса алабая раной на боку, но здоровая и невредимая.

– Арна, Арночка! – только и мог, что приговаривать вслух Лёшка, открыв вольер и крепко прижав к себе свою собаку. Ему и верилось, и не верилось, что это она. Что она, наконец, нашлась после целого месяца разлуки! Но это была действительно она! Арна выкручивалась из Лёшкиных объятий, пытаясь облизать его лицо, становясь на плечи передними лапами, да ещё и подпрыгивая при этом! Она громко и радостно скулила, совсем как в детстве, когда была ещё щенком. Она жаловалась Лёшке на все мытарства, которые она перенесла за это время, она рассказывала ему, как прыгнула в Олегову машину, думая, что сейчас туда подсядет и Лёшка, и они все вместе поедут, как всегда, на охоту. И о том, как Олег завёз её куда-то в степь, за город и, сняв с неё ошейник с именным медальоном, выбросил возле далёкой свалки, отомстив Лёшке за своё, как ему казалось, унижение. И о том, как страшно ей было сидеть в чужом вольере и каждый день ждать неминучей смерти на заднем дворе от топора! О том, как она тосковала по своему любимому Лёшке! Всё это она рассказывала ему на своём собачьем языке!

– Сколько я должен? – спросил Лёшка у усатого.

– Давай тысячу – я кормил, ухаживал! Вон смотри – не худой совсем! – отвечал он.

Лёшка, не торгуясь, достал и отдал деньги. Всё было позади – одиночество Арны, его одиночество. Они снова были вместе! В этот миг он ощутил то чувство, которое, наверное, называется счастьем! Да и действительно – кто знает, что такое счастье? Да никто! Ведь оно бывает таким разным. Вот и возвращение Арны для Лёшки, и Лёшки для Арны было счастьем! В этот миг, прекрасный миг – полным и безусловным! Арна запрыгнула в машину, Серёга надавил на газ – и они поехали домой.

«Арна нашлась!» – сбросил эсэмэски своим друзьям Лёшка. В ответ посыпались поздравительные звонки. Звонков было много и от разных людей.

«Нет, есть ещё всё-таки на свете счастье!» – подумал Лёшка, засыпая поздно ночью и обнимая лежащую и посапывающую рядом, объевшуюся и разомлевшую от тепла Арну. Ведь впереди у них были еще многие годы жизни и радости прекрасных охот!

Прощение

Вся дрожа от охотничьего азартного возбуждения, ухватившись за свежий след убегающей дичи, моя собака – молодая курцхаарша Руна – шла за фазаном. Вот она подняла голову и застыла на мгновение, пытаясь верхним чутьем «засечь» цель преследования. Постояв несколько секунд, она снова наклонила свой чуткий нос к траве, от которой так и несло птичьим запахом. Фазан был где-то рядом, но он не сидел на месте, он бежал и бежал прочь от опасности, прочь от собаки и людей, которые шли следом. Высокая, почти до пояса, и густая трава, покрывавшая поле, способствовала его скрытному и быстрому перемещению.

Те, кто хоть однажды видел, как бегает фазан, не удивятся столь длительному описанию его преследования. Ну, а для непосвященных будет интересно узнать, что бежит он быстро, бесшумно и не всегда прямо, а как бы делая так называемые, пользуясь морским термином, «противолодочные зигзаги» влево и вправо, тем самым пытаясь запутать преследователя. И не обязательно этим преследователем является охотничья собака – основным природным врагом фазана являются лисы. А уж они «охотники» великолепные, знающие его повадки не хуже самого просвещенного в своей профессии егеря. На крыло фазан становится в крайнем случае – когда он уже обнаружен преследователем, и деваться ему больше некуда. Несмотря на свою кажущуюся массивность (вес взрослого петуха частенько намного превышает килограмм), взлетает фазан стремительно, хотя и шумно, и летит достаточно быстро, но по прямой траектории, что делает его достаточно уязвимым для выстрела. Опытный охотник знает, что подняв на крыло петуха, если собака не преследовала его до того несколько сотен метров (такое часто случается – петух «уводит» преследователей от курицы), всегда можно вернуться к месту его первичного обнаружения собакой и попытаться найти где-то поблизости затаившуюся курицу-фазанку. Курица, в отличие от петуха, очень часто после недолгой пробежки пытается просто спрятаться – затаиться в густой траве или кустарнике и переждать опасность.

Судя по темпу, Руна преследовала петуха. Сегодня этому петуху ничего не угрожало. Я был без ружья, а стартовый пистолет, придающий после «работы» собаки по дичи, то есть ее подъему на крыло, своим холостым выстрелом хоть какой-то антураж настоящей охоты, был в руках у второго полевого судьи. Всеукраинские соревнования собак по фазану были в полном разгаре. С раннего утра на нескольких полях работало три судейские бригады. Дичи было много. Щелкинский фазаний заказник в том далеком году был буквально переполнен этими благородными птицами, завезенными в Крым еще в шестидесятые годы прошлого столетия и прекрасно акклиматизировавшимися здесь. Причем в совершенно разных природно-климатических условиях – начиная от Южного берега и заканчивая степными прибрежными районами Керченского полуострова, где бывают достаточно суровые зимы с морозами до тридцати градусов ниже нуля.

Сам поселок городского типа Щелкино – это уникальное, даже по современным меркам, поселение на берегу Казантипского залива неглубокого Азовского моря. Собственно, это небольшой городок, названный так именем трижды Героя соцтруда, атомщика-академика Кирилла Ивановича Щелкина – уроженца небольшого районного городка Белогорска (бывший Карасубазар), расположенного в сорока километрах от столицы Крыма – Симферополя (там он учился и окончил среднюю школу), состоящий из трех десятков пяти- и девятиэтажных зданий, построенных в конце 80-х годов для проживания в них будущих работников атомной электростанции, которую начали возводить поблизости, но так, слава Богу, и не закончили. Этому помешал целый ряд обстоятельств: во-первых, развал СССР и отсутствие дальнейшего финансирования стройки; во-вторых, крупные протестные акции крымской общественности против строительства этой АЭС в сейсмоопасной зоне (в этой местности исторически подтверждены землетрясения до десяти баллов по шкале Рихтера, а до сих пор «действующие» неподалеку грязевые вулканы лишь подчеркивает правоту экологов). Главной достопримечательностью городка являются, конечно, длинные песчаные пляжи, наличие рядом с ним круглообразного выступа массива мыса Казантип и отсутствие улиц. Вернее – улицы-то есть, и машины по ним ездят, но у них нет названий. Все «высотки» пронумерованы, и все жители и многочисленные отдыхающие, облюбовавшие в последние годы Щелкино для отдыха в летнее время, превратившееся в уютный курортный поселок, ориентируются именно по номерам домов.

Во время возведения города и блока атомной станции (он так и стоит заброшенный, одиноко возвышаясь над прибрежной степью, на берегу озера Акташ, воды которого предполагалось использовать для охлаждения реактора) вокруг Щелкино были в больших количествах высажены массивы, состоящие из сосново-лиственных деревьев. Поля разделили густыми, заросшими травой, многокилометровыми лесополосами. Еще стоит отметить, что в прибрежной зоне этой части Крыма множество мелких пресных озер, густо заросших камышом и осокой. Вот в это раздолье и были в свое время запущены первые фазаны, которые быстро акклиматизировались и успешно размножились в этих местах. Охота на них, хотя и ограничена жесткими лимитами отстрела, но все же разрешена. Единственное жесткое и непреложное правило – не стрелять куриц-фазанок. Это и не удивительно, ведь каждый петух может одновременно «обслуживать» до десятка самок на «своей» территории. А на них, собственно, и держится весь воспроизводственный цикл – от высидки яиц до сохранения потомства.

Итак, Руна преследовала петуха. Полевая судейская комиссия, которую возглавлял главный судья соревнований, шла следом и фиксировала все недочеты моей собаки. Эксперт был недоволен ею. А может быть, и не совсем ею, а вообще недоволен. Он только пообедал и почти бежать за собакой, которая преследовала дичь в быстром темпе, ему не очень хотелось. Но, с другой стороны, скорость преследования была неровной – то приходилось переходить на бег, чтобы успеть за собакой, то, когда она начинала «разбирать» хитросплетения фазаньего следа и метаться влево-вправо, низко к земле наклонив нос – стоять на месте и ждать, когда же, наконец, собака пойдет дальше. В такие минуты терпение судьи лопалось, и он нервно кричал мне:

– Ну, что она там топчется! Толкай ее вперед, толкай!

Я тоже сильно нервничал. И тому были причины. Дело не в том, что моя собака «не знала» дичь. Руна прекрасно работала по фазану в разных охотничьих условиях. Несмотря на ее молодость – ей было всего полтора года – она уже имела на своем «боевом» счету больше десятка сбитых мною фазанов. Причем, условия их поиска были гораздо хуже, чем условия, в которых проводились соревнования. Местность – пересеченней: овраги, балки, густо заросшие травой и терновником заболоченные ручьи, плотный камыш и высокая трава. Вот в каких условиях я натаскивал Руну на фазанов. И она не подводила – четко брала след, упорно преследовала убегающую птицу и, если она ей позволяла, делала по ней великолепные стойки, после которых шансов уцелеть у фазана было немного. Ведь стрелять изготовившемуся охотнику по ожидаемой дичи всегда легче и точнее, чем, если эта самая дичь неожиданно поднимется на крыло, выпорхнув из-под ноги. Хотя случаи бывали разные. Бывало и так, что фазан, словно в насмешку, ожидаемо и шумно взлетев, вместо того, чтобы улетать вдаль или в сторону, выбирал неожиданное направление, налетая прямо на тебя, пролетал над головой на высоте какого-нибудь десятка метров, а ты, целя и стреляя «в упор», мажешь по нему! Вот это обидно и досадно. Тем более, когда его преследование иногда требует неимоверных физических усилий. Я помню случай, когда оно длилось около тридцати минут и завершилось двумя пустыми дуплетами из двух стволов по все-таки перехитрившей меня и моего товарища по охоте птице. Руна была моей первой собакой. Я натаскивал и учил ее всему сам. Где-то и в чем-то, конечно, ошибаясь. И не удивительно – опыта натаски у меня еще не было, но было сильное желание развить в своей собаке все лучшие универсальные качества курцхаара. До этих Всеукраинских соревнований, за достаточно короткий срок, всего полгода, она уже честно «заработала» целых четыре полевых диплома: два (второй и третьей степени) – по куропатке, и по одному – по перепелу и водоплавающей дичи. Причем, дипломы эти были честными, полученными на городских полевых испытаниях и чемпионате Крыма. Собака оценивалась разными экспертами и в разных условиях. С этим дипломным «капиталом» я и приехал в Щелкино на Всеукраинские соревнования по фазану.

Лагерь участников расположился на краю поля, поросшего густой травой, возле лесополосы, состоящей из деревьев весьма специфических, свойственных к посадке только в Крыму – лоха серебристого и акации. Надо сказать, что, несмотря на относительную удаленность проведения этих ежегодных состязаний от крымских больших городов (до ближайшей Керчи около семидесяти километров, а уж до Симферополя – почти двести), на них съезжается довольно много желающих, в надежде получить заветный диплом по столь редкой птице, как фазан. В том числе, и с Украины, и даже из России. Ведь до керченской переправы расстояние сравнительно небольшое, а поблизости расположены крупные российские города – Краснодар, Новороссийск и другие. Вот и едут они со своими собачьими питомцами в Щелкино. Часто и густо привозят собак заранее, на несколько дней раньше, чем начинаются собственно соревнования. Делается это с целью натаски собак. И правильно – дичь специфическая, обитающая в очень немногих местах. А диплом по ней получить хочется, и собаку выставить – тоже. Если учесть, что, кроме того, все это стоит немалых денег (само участие в состязаниях да плюс еще и транспортные расходы), то желание достичь результата увеличивается в несколько раз.

После обязательного торжественного построения все участники, зарегистрировавшиеся в секретариате соревнований, начали разъезжаться по полям с судьями-экспертами, в чьи комиссии они попали по жеребьевке. Я с Руной попал в комиссию главного судьи – очень уважаемого эксперта национальной категории из Киева с многодесятилетней судейской практикой. И, честно говоря, когда узнал об этом – обрадовался. Обрадовался тому, что мою Руну будет оценивать приезжий высококвалифицированный эксперт и что, в случае успешной работы, в ее очередном дипломе будет подпись киевского авторитета. В рабочих качествах своей собаки я не сомневался!

О, как же я был потом наказан за свою мысленную самоуверенность и самомнение! А начиналось все как всегда – эксперт, перед выездом в поле, переписывал в свой блокнот породы и клички собак, их возраст и предыдущие дипломы, оценку экстерьера, фамилии и местопроживание владельцев. Дошла очередь и до меня. Я лихо отрапортовал все данные, дошел до полевых дипломов и возраста, и вот тут-то произошла первая неприятная заминка.

– Сколько, сколько у Вашей собаки дипломов? – начал уточнять, сразу не поверивший мне главный эксперт.

– Это что ж, собаке нет еще полутора лет, а она уже четыре диплома имеет, в том числе и второй степени? Кто же тебе их надавал столько? Или все одним экспертом подписаны? – с явной подковыркой продолжал он сыпать колкими вопросами.

Я, не ожидавший такого поворота сюжета и столь предвзятого отношения к себе и моей собаке, сначала и не знал, что ответить. Помнится, что впервые за многие годы, я покраснел, хотя мне это и не свойственно, в голове моей что-то помутилось, а сердце забилось явно в более высоком темпе, чем ему положено. Вообще-то я не умею отвечать на разные колкости. Являясь по натуре не спорщиком, а скорее, созерцателем, я всегда теряюсь тогда, когда меня явно пытаются оскорбить или заставить ответить неприятными словами на какие-то оскорбительные высказывания в мой адрес. Это уже потом, когда ситуация остается в прошлом, я «про себя» изобретаю «правильные и остроумные» ответы, страстно жалея о том, что мне это сразу не удалось сделать в реальной обстановке словесного противостояния. И тогда тоже со мною повторилась та же самая история. Вместо того чтобы четко и твердо ответить, что дипломы зарабатывались собакой и мною на состязаниях разных уровней, что давались они по заслугам и по объективным критериям оценок разными экспертами – я только и сумел из себя выдавить: