Проклятие Микеланджело да Караваджо

– Мы не только ими занимаемся! – возразил Кулебяка. – Мы осуществляем контроль, проводим проверки…

– Тоже мне – проверки! Вот дед твой проверял, так проверял! – неожиданно засмеялась бабушка. – Как что где проверит, так, считай, лет по десять каждому, до кого доберется!

От этого смеха по телу Кулебяки пробежали холодные мурашки. О нравах тех лет, о нравах, царивших в ведомстве, в котором дед служил, он был наслышан. Кое-что о славных дедовых делах отец еще успел ему рассказать.

Далее разговор вошел в сугубо деловое русло. Бабушка предложила Аркаше переехать к ней. И тут же решила показать апартаменты. Для внука она отвела две большие комнаты. Одна – под спальню, другая – под кабинет. Кулебяку приятно поразило то, что и в этих комнатах обстановка напоминала дворцовые интерьеры. Из-за большой высоты потолков и без того просторные комнаты казались еще большими. Помпезная кровать в спальне была явно из дворянских покоев. Все из себя отточенные шкапчики на тоненьких резных ножках, кокетливые картины на стенах с изображениями то ли нимф, то ли богинь, тяжелые портьеры, создающие в спальне атмосферу интимной загадочности – все это показалось ему необычайно привлекательным. Но больше всего Кулебяку приятно порадовал его будущий кабинет. Вдоль обеих стен, до самого окна, тянулись высоченные книжные шкафы с толстыми фолиантами. Причем, почти все они были старинными и изданы на разных языках. Аркаша даже подумал, что дед его был полиглотом, но тут же отогнал эту мысль. По воспоминаниям матери, Осип Никитович читал только газеты «Правда» и «Красная Звезда», а книжек в его руках она сроду не видела.

– Ну как тебе обстановочка? – поинтересовалась Елена Васильевна, когда они вернулись в гостиную. Верная домработница Света стояла за ее спиной, за инвалидной коляской, как бдительный страж.

– Очень даже, очень даже…

– Ну, в свою комнату я тебя не приглашаю. На кухне тоже делать нечего – там Светочка командует. Готовит она сама – ты только заранее заказывай, что тебе приготовить. Кстати, какие блюда ты любишь?

– Я всякие люблю! – честно признался Кулебяка. – Но мама запрещает мне часто есть мясные. Поэтому готовит диетические.

– Эх, милый! – опять рассмеялась бабушка. – На одной траве и ломовая лошадь далеко не увезет. Ей овес подавай! А тебе, как мужику, надо окорока есть да колбасы! И шашлыки, и буженину, и пельмени! Дед твой – ни в чем себе не отказывал! Сало с чесноком ел вприкуску с караваем. Кофе пил – ведрами! Ни водочки не чурался, ни наливочки! Потому и прожил до девяноста лет! И я, пока могла, не отставала! Это сейчас меня доктора на кашку перевели. Гадость какая!

Аркаша не знал, что и ответить. Он ожидал увидеть больную, немощную старушку, но оказалось, что, вопреки, ожиданиям бабушка была еще бодра и боевита.

– Так когда ты ко мне переедешь? – вопрошающе воззрилась она на внука.

– Скоро! – заверил Аркаша. – Мне бы только работу хорошую здесь найти!

– Работу найдем – это не проблема. Распорядок дня для тебя простой – живи как хочешь! Комнаты изолированы. Кормить тебя Светочка будет, если хочешь, по расписанию Не хочешь по расписанию – бог с тобой! Видеться будем не часто – я уж с постели-то редко встаю. Но пока я жива много девок в дом не води! Заведи, если что, постоянную. Дело молодое!

После таких слов оставаться в Кременограде Кулебяке решительно расхотелось. И хотя состояние Елены Васильевны сильно его озадачило, но приходилось надеяться на лучшее – долго она не протянет. И тогда все, все достанется ему! Правда, Полина Сергеевна наобещала большее – будто бы бабуля живет как у Христа за пазухой и скопленных ею богатств – пруд пруди… Однако особых богатств внук не обнаружил. Но и остатки былой роскоши впечатляли. Одна квартира потянет на… Сколько, примерно? Много! Ох, как много! В центре города, в престижном доме с архитектурными прибамбасами. Даже по мемориальным доскам на его стенах видно, что жили когда-то здесь люди известные. И как среди них затесался его дед?

Бабушка отослала домработницу Свету готовить ужин, а сама поудобнее устроилась в инвалидной коляске.

– Мне надо, Аркаша, с тобой серьезно поговорить. Только на тебя я и могу надеяться! Дело серьезное. Можно сказать, семейная тайна. Будем считать, негласное завещание твоего деда. Об этой тайне он хотел рассказать твоему отцу. Но надежды на него не было никакой! Если бы ты только знал, сколько ценных вещей, раритетов, уникальных старинных книг было у нас в свое время! Все это привез из Германии Осип Никитович – по своей службе он был связан с поиском награбленных культурных ценностей. Там целая система работала! И дед, конечно, у нас был не промах – многое ему удалось, скажем так, оставить себе. А многое он купил на свои собственные деньги. Тогда у офицеров в Германии было жалованье такое, что он мог себе это позволить! Ту же мебель он на свои деньги купил! Но это – мелочи! Большую часть трофейного имущества он, как и многие другие начальники, вывез так… Сам понимаешь!

Аркаша согласно закивал.

– Только не все со временем удержалось в руках! Часть ушло на покупку квартиры – обменяли обычную, советскую, на эту вот, элитную. Часть пришлось отдать сыну, когда он уезжал в Америку. Век ему этого не прощу! А многое из дому вынес и прокутил твой непутевый папаша. Какие были книги, какие гравюры, какие персидские ковры, коллекционные сервизы. Да что говорить! Все вытаскал! Все в карты спустил, поганец! Впрочем, об этом потом. Для начала, прежде чем приступить к делу, тебе надо узнать кое-что о своем деде…

… Осип Никитович Кулебяка особо отважным бойцом никогда не был. Но и от опасностей в штабах не отсиживался. Малограмотный сын украинского работяги из города Таганрог, после окончания школы он был направлен в какую-то школу НКВД. Весной 1941 года Осип закончил ее и получил звание младшего лейтенанта государственной безопасности. В суконной гимнастерке темно-защитного цвета, подпоясанной кожаным ремнем, в темно-синих шароварах с малиновым кантом, в фуражке с тульей василькового цвета он прогрохотал в своих начищенных сапогам по пыльным улочкам родного Таганрога и предстал перед родителями новым хозяином жизни. Однако даже короткой домашней побывкой Аркаша насладиться не успел. Грянула война и вскоре Таганрог был под прицелом немецких бомбардировщиков. Доставалось всем. В том числе и младшему лейтенанту. В составе различных подразделений НКВД Кулебяка участвовал в целом ряде спецопераций и столь успешно ловил шпионов и диверсантов, что начал быстро продвигаться по служебной лестнице. В составе Грозненской дивизии внутренних войск он, осенью 1942 года, участвовал в обороне Кавказа и там получил свое – прикрывая отход товарищей был тяжело ранен, но с поля боя не ушел. В наградном листе говорилось, что лейтенант, к этому времени он им уже стал, проявил храбрость и смекалку, задержал со своим отрядом наступление противника. Кулебяка был награжден орденом Красной Звезды и долгое время лечился в тыловом госпитале. Затем он продолжил службу. Во время операции по поимке диверсантов был в очередной раз ранен, награжден. Его и вовсе хотели списать на гражданку, но защитники нашлись и Аркашу отправили на более спокойный участок – на укрепление трофейной команды одного из фронтов. Благо к тому времени войска подступали к Германии, в трофейные бригады зачисляли хозяйственников из разных Министерств и ведомств, а догляд за ними требовался строгий. Чтобы не воровали!

Только в трофейной команде рачительный хозяин Кулебяка почувствовал себя как рыба в воде. Талант у него открылся – умножать и преумножать, ничего не упускать и себя не забывать! Их команда занималась демонтажем оборудования, целых заводов, сбором захваченного оружия, стройматериалов, а также предметов обихода, включая мебель, настенные и напольные часы, радиоприемники, ковры, одежду, обувь, посуду, ткани, меха – все, что плохо лежит. Особым спросом пользовались продукты питания – в стране было голодно.

С боями наши части перешли Советскую границу и вступили в Европу. Тут уж орлам Кулебяки дел прибавилось. Параллельно с ними на освобождаемых территориях работали и трофейные команды союзников – англичан и американцев. Работали они столь добросовестно, что их ставили нашим в пример.

Все трофейное имущество, а также наиболее ценные технические специалисты вермахта утекали из разрушенной Германии. И в сторону Союза, и в сторону союзников. На войне как на войне.

Столь прибыльная деятельность не могла обойти стороной кровные интересы Кулебяки. Со временем он наладил ручеек собственных поставок на Родину, что приносило ему неплохой гешефт. Впрочем, эти тонкие ручейки не шли ни в какое сравнение с бурными потоками товаров направляемых куда надо важными чинами. И не только военными. Крохи доставались простым воякам. Раз в месяц солдат мог послать домой, на Родину, посылку весом в пять килограммов. Офицеры – в десять. Что там можно было послать в разрушенную, оборванную страну?! Разве что отрез на платья или пальто жене и дочерям, штаны – мальчишкам-сыновьям да еще консервы, безделушки. Хотя, всякое бывало. Невесть как проявляющие боевую смекалку товарищи умудрялись отправлять домой даже рогатый скот. Были такие казусы – голь на выдумки хитра!

Новый этап в карьере Кулебяки начался тогда, когда его, учитывая сметливость и пронырливость, направили в трофейную бригаду комитета по делам искусств. Было это уже зимой 1945. Там, впервые в своей суровой жизни, «сын поварихи и лекальщика» столкнулся с прекрасным. И первый экскурс в этот прекрасный мир провел для него прикомандированный к его команде сотрудник Московского музея имени Пушкина старший лейтенант Лазарев. Николай Иванович был немолодым, тихим и интеллигентным очкариком. Он вечно мерз, кутался в шинель. Офицерский мундир висел на нем как на корове седло и в прифронтовой полосе, с ее хаосом и грязью, Лазарев смотрелся как забредший на чужую планету внеземной субъект. Он часами копался в выданных ему каталогах, в которых были представлены украденные и вывезенные из СССР произведения искусства. Лишь когда Николай Иванович начинал говорить о них вечно озабоченное лицо его преображалось. Именно от него никогда не интересовавшийся шедеврами, а тем более их создателями Осип узнал о титанах эпохи Возрождения, французских импрессионистах, ваятелях Греции и архитектурных особенностях стиля Барокко.

Целые лекции о творениях немецких живописце, Дюрера и Гольбейна, о мире Рубенса и загадках Египетских пирамид читал он и бойцам Кулебяки. Те воспринимали это с живым интересом. Тем более, что с шедеврами им в эти дни приходилось сталкиваться постоянно. Старинные скульптуры, картины, гобелены, фарфоровые сервизы и хрусталь, древние иконы, коллекции орденов, монет и холодного оружия сотнями, тысячами изымали из захваченных дворцов и замков, многочисленных горных штолен, складов и тайных хранилищ.

Больше всего Лазарев, а вместе с ним и Кулебяка, настраивали свою команду, одну из многих, прочесывающих освобожденную территорию, на поиск вывезенных из нашей страны произведений искусства. А их, как потом подсчитали, было немало. Число разграбленных музеев приближалось к двухстам. Из них исчезло, как информировал Николай Иванович, свыше 1700 тысяч экспонатов.

– Одна только зондеркоманда штурмбанфбрера СС Эберхарда фон Кюнсберга в начале войны ограбила десятки музеев в пригородах Ленинграда и на Украине, – рассказывал Логинов. – Я сам осматривал после освобождения Царского села, под Ленинградом, Большой Дворец Императрицы Екатерины 11. Они из него умудрились даже шелковые китайские обои стащить! Что уж говорить про мебель и убранство! Уникальную библиотеку книг на французском языке, семь тысяч томов, вывезли. Украли редчайшие сочинения римских и греческих авторов, пять тысяч книг и древних рукописей на русском языке! Где их теперь искать?!

Рассказывал Николай Иванович и о том, как из музеев, Украины, в основном, вывезли сотни полотен русских художников: Федотова, Айвазовского, Ге, Поленова, Шишкина, Репина. Еще в начале войны, кичась своими победами, Императорская палата изобразительных искусств, под кураторством министра народного просвещения и пропаганды Иозефа Геббельса, устраивала грандиозные выставки картин и художественных ценностей. Почти все экспонаты после их закрытия распределялись среди высшего состава рейха. Солидные коллекции партийного и военного руководства срочно эвакуировались в зоны будущей оккупации союзных войск, прятались в горных выработках Австрии, в шахтах и специально создаваемых бункерах. Деятели же второго эшелона рейха, рыбка помельче, шхерила свои немалые сокровища везде, где только можно. И нашим трофейным командам приходилось искать их с особым рвением. То, что это небезопасно Кулебяка понял быстро. Складируя художественные ценности немцы минировали подходы к ним, устраивали ловушки. В одну из них угодил со своими бойцами и Кулебяка. При разборе завалов, ведущих к бункеру, где, как он узнал, были спрятаны картины из собрания какого-то гауляйтера саперы не доглядели. Тогда от взрыва погибли трое членов его команды, а самого Кулебяку встряхнуло так, что, контуженного, пришлось отправлять в госпиталь. Лишь позднее он узнал, что тогда операцию все же довели до конца. Спасли полотна известных художников. Уж каких – Осип так и не понял. Но за их спасение его и погибших наградили. Значит, все было не зря…

В госпитале Кулебяка пробыл недолго – вернулся в строй. А когда битва за Берлин была уже предрешена судьба его вновь круто поменялась. Хотя внешне это было незаметно. Осипа Никитовича произвели в майоры и поставили руководить создающимся под столицей Германии специальным сборным складом, на который отовсюду должны были свозиться трофеи. Самые разнообразные. Начиная от оборудования, заканчивая домашним барахлом, продуктами и художественными ценностями. Такие склады-хранилища создавались тогда по всей Германии. И следить за ними, ограждать имущество от мародеров и распределять его как положено было задачей непростой. Охотников до чужого добра хватало. Всю тяжесть ответственности за сохранность трофеев Кулебяка почувствовал быстро. Как быстро пришлось осваивать и основы дипломатии – начальство разных мастей проявляло к складам понятный интерес. Сам Осип Никитович был человеком оборотистым и быстро почувствовал в службе на новой должности свой интерес. Не зря за спиной его порой слышался ропот: «Пусти козла в огород!»

– Вот так твой дед и оказался между двух огней! – закончила в этот вечер свой рассказ Елена Васильевна. – Надо было где надо угождать, делать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы! А у волков-то знаешь какой аппетит в конце войны проснулся?!

– Каких волков?

– Да генералов наших, всяких там уполномоченных – все хотели ухватить свой кусок пирога! Дед потом рассказывал, как к нему наведывались и генералы, и полковники, и разные там начальники и их жены. Все те, кому разрешено было вывезти кое-что на Родину. Иные настолько осатанели, настолько жаба их душила, что вагонами добро вывозили! На этом сам дед чуть не погорел. Но попробуй тогда он кому слово скажи! Только погодя немного стали порядок наводить. Слышал про Трофейное дело?

– Да нет, как-то не интересовался!

– Об этом я тебе потом расскажу. В следующий раз. А пока – о главном! В то время дед оказался втянут в одну опасную аферу, которую проворачивали высшие офицеры и какие-то партийные деятели. Дело касалось вывоза культурных ценностей. Помимо тех, что вывозились официально…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.