Полная версия
Долго и счастливо
Эмброуз, видимо, очарованный держателем для скотча, поставил его обратно на стол и несколько раз подряд нажал на кнопку. Щелк. Щелк. Щелк.
– Если есть вероятность попасть на журнальный разворот, то да, – ответил Уильям под жужжание держателя для скотча.
– Ты не сможешь заполучить место, если его нет.
– Выход есть всегда.
И тут из подставки для скотча донесся скрежещущий звук, а затем и вовсе пронзительный писк. Мы дружно повернулись к Эмброузу, который вновь протянул руку и нажал на кнопку.
– Мне просто кажется, что ты… – начала мама, но ее слова заглушило жужжание подставки для скотча.
Эмброуз тут же схватил его и попытался выключить, но ничего не получалось. Тогда он засунул его под стол, к себе на колени, где тот продолжил скрежетать все громче и громче, пока не раздался хлопок. И через мгновение на полу у моих ног оказалась бобина скотча, а в воздухе запахло дымом.
– Эмброуз! – окончательно теряя самообладание, взвизгнула Би, затем повернулась и схватила подставку для скотча с его колен. – Боже мой! Перестань!
– Я просто… – начал ее брат и тут же замолчал.
Мама медленно наклонилась, отклеила с туфли кусочек скотча и прикрепила его к папке.
– Мне плевать! – воскликнула Би. – Ты всегда что-то творишь, но никогда не выполняешь просьбы других. Неудивительно, что маме надоело возиться с тобой и она взвалила это на меня. Так что лучше заткнись и ничего не трогай!
В комнате повисла тишина. По привычке я покосилась на Уильяма, который сейчас выглядел напуганным и одновременно заинтересованным таким развитием событий. Хотя следовало признать, что и я – тоже. Никто из нас не ожидал, что Би умеет ругаться.
Правда, мама не казалась расстроенной.
– Я сказала, что тебе не следует возлагать большие надежды.
Услышав это, Би заплакала и тут же закрыла свое хорошенькое личико руками, но все видели, как сотрясаются ее плечи.
– Подготовка к свадьбе – это настоящий стресс, – погладив ее по руке, сказал Эмброуз.
– Да боже мой! – закричала Би, отстраняясь от брата. – Простите. Я просто… Мне нужно… – вскакивая на ноги, забормотала она.
– Все хорошо, – спокойно ответил Уильям. – Туалет дальше по коридору. Пойду принесу тебе стакан воды.
Я сомневалась, что это поможет, особенно если судить по тому, как громко хлопнула дверь туалета. Тем не менее Уильям встал, подхватил бутылку воды и исчез в коридоре, оставив за столом лишь меня, маму и Эмброуза. Я опустила глаза на пол. И тот оказался полностью усыпан кусочками скотча.
– Знаешь, Эмброуз, – через мгновение начала мама, – нам бы очень хотелось, чтобы ты не свел свою сестру с ума до августа.
Несмотря на слезы Би и взрыв держателя для скотча, мама произнесла «нам», чего раньше не случалось, когда дело доходило до обсуждения этой свадьбы. Видимо, благодаря этой вспышке она почувствовала свое участие.
– Сколько бы я ни говорил, люди никогда не верят мне, но я действительно не хотел ее расстраивать, – ответил Эмброуз, положив руки на стол. – Просто она слишком эмоциональна.
– Ты действительно считаешь, что проблема только в этом? – спросила мама.
Парень угрюмо кивнул.
– Как всегда.
– Кажется, мама отправила тебя сюда потому, что не справляется с воспитанием такого непослушного сына.
– Верно, – согласился Эмброуз. – К тому же я разбил ее машину. Но в свою защиту скажу, что она тоже очень эмоциональна. Думаю, это наследственное.
«О боже», – подумала я, борясь с желанием закатить глаза. Конечно же, в этом виноваты все, кроме него. Уверена, сейчас он обвинит в поломке подставку для скотча.
Мама же в ответ на эти слова улыбнулась, словно они ее забавляли.
– Помнится, Би упомянула, что тебе нужна работа.
– Так мне сказали, – ответил он.
– Сказали?
– Скорее, поставили ультиматум, – признался Эмброуз. – Судя по всему, я всех раздражаю и дорого обхожусь.
Мама не спешила продолжить разговор, вместо этого она пристально разглядывала парня, поигрывая бриллиантовой подвеской, которую носила не снимая. Что-то в выражении ее лица меня насторожило еще до того, как она произнесла:
– Давай заключим сделку: ты трудишься на нашу фирму все лето, а я вычту твое жалованье из гонорара за свадьбу Би.
– Серьезно?
– Мама! – ошеломленно воскликнула я.
Эмброуз тут же улыбнулся мне.
– Ты слышала? Мы станем коллегами!
– Но ты должен отнестись к работе серьезно, – строгим голосом продолжила она. – Я не даю тебе раздражающих или слишком сложных заданий, а ты появляешься вовремя. Это понятно?
– Абсолютно, – ответил он. – Когда мне начинать?
– Прямо сейчас. – Мама отодвинула стул и указала на пол. – Собери весь скотч, а затем сходи за кофе. Мне нужен кофеин.
– Есть, мэм, – сказал Эмброуз с улыбкой и отсалютовал ей.
Мама же молча пошла в свой кабинет. Я последовала за ней, но у дверей оглянулась и увидела, как он присел на корточки и принялся собирать скотч, поднимая по одной полоске зараз. Заметив, что я на него смотрю, Эмброуз радостно поднял большой палец вверх. Боже.
– Ты с ума сошла? – закрыв за собой дверь, спросила я. – Зачем ты его наняла?
– Наша обязанность – сохранять спокойствие и сосредоточенность невесты, – вытаскивая из сумочки бумажник, ответила она. – С этой свадьбой и так все не очень гладко, но лишь Эмброуз смог довести ее до слез. А так он перестанет доставать ее и в то же время поможет нам.
– Это не сработает, – покачав головой, сказала я. – Ты никогда и никого не нанимала так. Обычно ты «от» и «до» проверяешь биографию человека, прежде чем нанять его. И не стала бы рисковать своим именем и свадьбами, лишь бы отвлечь кого-то.
– Неужели я не могу сделать благородное дело? – с улыбкой поинтересовалась она.
– Это уж точно не про тебя, – категорически отрезала я.
– Эй! – воскликнула мама.
Я молча сверлила ее взглядом. Наконец она вздохнула и призналась:
– Ладно, ты права. Мне позвонила Ева и спросила, не могли бы мы как-нибудь отвлечь Эмброуза за дополнительную плату.
– Она собирается заплатить тебе, чтобы ты присматривала за ее сыном?
– Я не буду с ним нянчиться. Либо он будет работать, либо сделка отменяется. Я ей так и сказала.
Она вытащила из бумажника двадцатку и протянула мне.
– К тому же, видит бог, я не собираюсь поручать ему что-то важное. Мелкие задания, перенос вещей, сделать что-то в последнюю минуту и купить кофе.
Я на секунду задумалась.
– Но это же мои обязанности.
– Именно. – Мама улыбнулась. – Ты вот-вот окончишь школу, и начнутся твои последние каникулы перед колледжем. Мне бы хотелось, чтобы ты попыталась насладиться ими.
– Не поступай так со мной, – попросила я с ноткой предостережения в голосе. – Мне хватило и нескольких минут общения с ним, чтобы понять: сама я справлюсь гораздо лучше.
– Все для тебя, – сказала она, будто не слыша моих слов. А затем, не давая возможности возразить, быстро наклонилась вперед и прижалась губами к моему лбу. – Отдай ему деньги, проводи до «Яванского кофе» и расскажи, что нужно купить. А затем отправляйся домой. Хорошо?
Мне хотелось возразить, дернуть за стоп-кран поезда неприятностей, еще не успевшего набрать скорость. Но часы за ее спиной показывали четыре пятнадцать, а через два часа мне предстояло встретиться с Джилли, и возможно, со Стивом Бароффом в очереди за аттестатами. К тому же, учитывая то, что мне удалось узнать об Эмброузе Литтле, он и сам добьется своего увольнения. Наверное, еще до того, как я получу аттестат.
– Хорошо, – согласилась я, забирая у мамы деньги. – Ты сама роешь себе яму.
– Какая прекрасная фраза, – ответила она. – Ты говоришь совсем как выпускница старшей школы.
Я закатила глаза и потянулась к ручке, чтобы открыть дверь. А когда толкнула ее, она тут же отскочила от чего-то с другой стороны. Оглядевшись, я увидела лежавшего на полу Эмброуза, который находился так близко от кабинета, что, уверена, мог услышать наш разговор. Упс.
– Думаю, я собрал все, – сказал он, судя по всему, ни капли не обидевшись. – Но, блин, это просто суперлипкий скотч.
– Вот почему он стоял в подставке для скотча, – напомнила я, пока он поднимался на ноги и выбрасывал в мусорное ведро остатки ленты. – Мама хочет кофе. Я должна передать тебе деньги и проводить в кофейню.
– Отлично, – ответил он с такой легкостью, словно в его жизни и вовсе не было проблем.
Конечно, он вряд ли услышал то, что я говорила. А если и слышал, то мог подумать, что я говорила о ком-то другом или что просто очень эмоциональная.
– Показывай дорогу.
* * *– Может показаться, что нет ничего проще, чем сходить за кофе, – сказала я, когда мы встали в конце неожиданно большой очереди в «Яванском кофе». – Но ничто не бывает простым, когда дело касается мамы. И это первое, что тебе следует знать.
Он кивнул.
– Хочешь сказать, она крепкий орешек?
Я посмотрела на него.
– Никогда не называй ее так. Никогда.
– Я запомню. – Он кивнул, и локон тут же свалился ему на лоб. – Знаешь, у меня такое чувство, будто ты не веришь, что я справлюсь с этой работой.
– Ты прав, – согласилась я и сделала шаг вперед, продвигаясь к кассе.
У него хватило наглости сделать оскорбленный вид.
– Почему? Ты ведь меня совершенно не знаешь.
– Может, и так, но не стоит забывать о том, что мне уже о тебе известно. Из-за тебя задержалась свадьба твоей матери…
– Оглядываясь назад, стоит отметить, что лучше бы она вообще не состоялась. Представь, если бы я еще хоть немного поболтал с Деми, то мама могла бы одуматься и избавить себя от многих проблем.
– …а сегодня, – продолжила я, – ты сломал собственность компании и довел до слез клиента.
– Я довел до слез свою сестру, – поправил он. – В тот момент я еще не был сотрудником компании. Это важное уточнение.
Очередь медленно продвинулась вперед.
– Ты всегда ищешь отговорки, чтобы не нести ответственность за созданные тобой неприятности?
– По какой-то причине в большинстве случаев все винят меня. Так что я держу ухо востро.
– По какой-то причине?
– Разве ты не должна сказать мне, какой кофе заказывать?
Я так сильно сжала челюсти, что пришлось уговаривать себя расслабиться. Поняв бесплодность попыток, я повернулась и посмотрела на женщину, которую мы с Уильямом звали «телефонисткой». Каждый будний день, во сколько бы я ни пришла в кофейню, она сидела за одним и тем же столиком, с открытым ноутбуком и телефоном у уха, к тому же разговаривала так громко, словно хотела, чтобы все слышали ее беседу. Иногда женщина обсуждала свою работу – она расшифровывала медицинские карты, – но чаще болтала на личные темы. Так в начале недели я узнала, что у одной из ее подруг диагностировали рак груди, а у нее самой аллергия на ростки пшеницы. И это я сократила.
Неудивительно, что и сейчас я слышала, как она своим громким, немного звонким голосом обсуждала стоимость авиабилетов.
– Уильям всегда заказывает большую порцию латте с обезжиренным молоком. Всегда. А вот мама непредсказуема. Чаще всего она просит купить эспрессо с цельным молоком. А если у нее стресс, ей может захотеться двойного эспрессо. Но если она огрызается на тебя, то лучше бери простой. В таком состоянии она не почувствует разницы, и так будет лучше для всех.
Эмброуз ничего не ответил, и я увидела, что он внимательно изучает выпечку. Отлично.
– Эй! – воскликнула я. – Ты вообще слышал…
– Большую порцию латте с обезжиренным молоком и эспрессо с молоком для твоей мамы. Не надо возмущаться. Плюс к этому два круассана с шоколадом, разогретых так, чтобы он потек.
Я моргнула, удивленная, что он вообще хоть что-то запомнил.
– Я ничего не говорила о круассанах.
– Это для нас, – объяснил он.
– Но я не хочу круассан.
– Ты выглядишь нервной. Это поможет, – посоветовал он. – Не волнуйся, это за мой счет. Правда, возможно, мне потребуется занять пару баксов до зарплаты.
Позже я поняла, что в этом ответе сложилось все, что так раздражало меня в Эмброузе. Но в тот момент я просто молчала, не зная, что сказать. И тут мой телефон запищал. Это было сообщение от Джилли: «ВОЛНУЕШЬСЯ? ГОВОРЯТ, В «А-КАДРЕ» БУДЕТ ПОТРЯСНАЯ ВЕЧЕРИНКА. МЫ СОЗДАЕМ ВОСПОМИНАНИЯ!»
– Вечеринка в «А-кадре»? – заглядывая мне через плечо, спросил Эмброуз. – Где это?
Я тут же перевернула телефон.
– Серьезно? У тебя вообще есть манеры?
– Это же ты достала телефон во время нашего разговора, – возразил он, но, заметив мой пристальный взгляд, добавил: – Знаешь, тебе действительно нужен этот круассан.
– Следующий, – позвал бородатый парень чуть старше меня, стоявший за стойкой, который так сильно любил клетчатые рубашки, что Уильям окрестил его «дровосеком». – Привет. Как дела в свадебном бизнесе?
– Так же безумно, как всегда, – сказала я, а затем указала на Эмброуза. – У него есть заказ, но ты, наверное, и сам знаешь, зачем мы пришли.
– Возможно, – ответил «дровосек». – Но лучше скажите мне.
– Я ухожу, – объявила я Эмброузу. – Не забудь взять лишних салфеток.
– Оки-доки, – крикнул он мне вслед, когда я зашагала к двери, – повеселись на выпускном!
Эти слова были сказаны таким радостным и добродушным тоном, который настолько не совпадал с моим настроением, что я вновь невольно стиснула челюсти. Как можно быть таким невосприимчивым к окружающим и не замечать, как сильно ты раздражаешь других? Когда я открывала дверь, этот вопрос все еще не давал мне покоя. Но внезапно все мысли, разговоры в зале и тихую музыку перекрыл голос «телефонистки».
– …просто ужасный день, – жаловалась кому-то она. – Ты слышала о стрельбе в Калифорнии? Говорят, погибло пятеро детей. Пятеро. Это самое…
Я так сильно захлопнула за собой дверь, что даже задребезжало стекло. Но никто этого не заметил. Ведь каждый погружается в собственный мир при первой же возможности.
Глава 5
– Видишь? – завопила Джилли. – Мы создаем воспоминания! Ты и я! Прямо как сказано в ежегоднике!
Вернее, мне казалось, что она произнесла именно это. Было трудно сказать наверняка, потому что нас окружала плотная толпа танцевавших под громкую музыку людей, которые вдобавок еще пытались перекричать ее, общаясь друг с другом. Мы находились в главном зале «А-кадра», в котором, по-видимому, проводились все вечеринки нашей школы в течение года. Джилли постоянно с кем-то здоровалась, я еще не увидела ни одного знакомого лица.
И вот я торчу здесь, после того как официально стала выпускницей школы, с теплым пивом в руке. Церемония, проходившая в актовом зале университета, была долгой и скучной, а жара и духота летнего вечера лишь все усугубляли. Каждый раз, когда я осматривала зал, сидя на своем месте среди выпускников, – Стив Барофф с покрасневшими глазами сидел рядом со мной и время от времени хихикал, – я видела, как люди обмахивались программками. И эти движения взад-вперед гипнотизировали меня. Я и сама не поняла, как встала со своего места и направилась к сцене, а затем и по ней, чтобы получить свой аттестат. Хотя приглашенных не раз предупреждали никак не выделять выпускников, и все закрывали на это глаза, меня не удивило, когда с задних рядов донесся крик Уильяма: «Браво!»
Правда, меня терзала не только жара. Мысли то и дело возвращались к стрельбе в школе, подробности которой мне совершенно не хотелось знать. Но одноклассники обсуждали ее, пока мы выстраивались в пары, а директор аж трижды упомянула об этом, когда раздавала нам последние замечания перед церемонией. И я понимала причины: это случилось с такими же школьниками, в такой же государственной школе, и мы не могли сделать вид, будто ничего не произошло. К тому же еще несколько месяцев назад я, как и они, постоянно обновляла новостную ленту в телефоне или приклеивалась к телевизору, чтобы узнать новые подробности. Но затем произошла еще одна стрельба. И еще одна.
Кто-то толкнул меня в спину, и я обернулась, насколько смогла в этой тесной толпе. Позади меня стоял парень, с которым меня совсем недавно познакомила Джилли (Джефф? Джей?). Он принес нам свежее пиво. Его друг стоял позади Джилли, приобняв ее за талию, а подруга прижималась к нему и с улыбкой слушала то, что он шептал ей на ухо. Она называла это «жить моментом», и я пыталась соответствовать. Поэтому, когда Джефф – я почти не сомневалась, что его все-таки зовут Джефф, – протянул мне один из стаканчиков, я не стала отказываться.
– Это пунш! – заорал он мне в ухо. – Пиво закончилось!
Я посмотрела на напиток – ярко-синюю жидкость со странными вкраплениями.
– Отлично, – крикнула я в ответ, хотя ни за что на свете не собиралась это пить, – спасибо!
Он кивнул, затем обнял меня одной рукой за талию и начал покачиваться в такт музыке. Джефф был высоким, худым, с большими ушами и татуировками, которые выглядывали из-под воротника рубашки. Он ходил в другую школу в нашем районе, носил кошелек на цепочке и уже несчетное количество раз наступил мне на ногу своими тяжелыми ботинками, но при этом казался милым. К тому же я знала, что Джилли рада видеть рядом со мной хоть кого-то кроме Уильяма. И, конечно же, как только я подумала о ней, подруга высвободилась из объятий парня и наклонилась ко мне.
– Разве может быть что-нибудь круче? – закричала она, расплескав немного пунша на меня. – Берегись, колледж! Я иду!
Я с улыбкой кивнула ей, чувствуя, как рука Джеффа сжимается вокруг моей талии, чтобы притянуть к себе. Тело рефлекторно напряглось, и я попыталась увеличить расстояние между нами. Но мне не повезло. Он усилил хватку и склонился к другому уху.
– Я никогда не видел тебя здесь раньше, – сказал он. – Расскажи о себе.
И как я должна была выполнить его просьбу? Неужели он думает, будто я стану что-то рассказывать? Да и как это сделать, если нас то и дело толкают на переполненном танцполе, где даже не слышно собственных мыслей?
«Может, я слишком заморачиваюсь?» – подумала я. Нужно просто отделаться какой-нибудь ничего не значащей фразой. Я повернулась к парню, все еще обдумывая, что бы сказать, и открыла рот, но он внезапно поцеловал меня.
Я совершенно не ожидала этого. Не было никакого намека или неспешного приближения. Мгновение – и его большие губы внезапно захватили мои. Мгновение – и мой рот заполнил его язык и привкус пива.
Я тут же отдернула голову, но его рука крепко сжимала мое бедро, удерживая на месте.
– Не надо, – сказала я так громко, как не говорила весь вечер.
– О чем ты? – Он одарил меня легкой улыбкой, проводя второй рукой по спине. – Мы же просто танцуем, детка.
Я обернулась, чтобы поймать взгляд Джилли, но между нами неожиданно оказался паровозик из девушек с блестящими пластиковыми диадемами с надписью «Выпуск-2016». Музыка зазвучала громче, заглушая все крики, и я, покраснев от усилий, вновь попыталась вырваться из рук Джеффа. Ко мне потихоньку подступала паника от ощущения, что я попала в ловушку, к этому добавилось и раздражение от перьев с боа последней девушки, коснувшихся моего лица. Меня вдруг охватило то чувство, которое иногда брало верх, когда в один момент наваливается все и сразу. Перед глазами тут же мелькнула картинка с людьми, выбегающими из здания с поднятыми руками, отчего желудок сжался.
«Дыши, – сказала я себе, на секунду закрыв глаза. – Я в безопасности. Все в порядке». Но картинки вспыхивали вновь и вновь. С разных ракурсов, с разными деталями. А потом вдруг перед глазами появились песчаный пляж и парень в белой рубашке, протягивающий руку. Меня тут же окутало чувство комфорта, безопасности и уюта. Несмотря на то что подобного не случалось уже несколько месяцев, я чувствовала, как паника начинает постепенно расти. Поэтому вновь попыталась отстраниться от Джеффа. Но он не собирался меня отпускать и даже дернул к себе, отчего перед глазами все поплыло.
Я зажмурилась, вновь и вновь мысленно твердя знакомую молитву: «Итан, Итан». А потом почувствовала, что передо мной кто-то стоит. Открыв глаза, я увидела прямо перед собой лицо Эмброуза Литтла.
– Паровозик! – крикнул он Джеффу, недоуменно смотревшему на него через мое плечо.
А затем потянулся к моей руке. Не раздумывая, я ухватилась за Эмброуза, и он потащил меня за собой в гущу толпы.
* * *– Ты видела уши того парня? Как думаешь, он все слышит громче, чем мы?
Я пыталась восстановить дыхание, но беспокойство из-за того, что у меня не получится, лишь все усугубляло. На сей раз меня радовала глупая болтовня Эмброуза, потому что позволяла цепляться за его слова с каждым вздохом.
– Я к тому, что это явно его отличительная черта, – продолжил он, а мой взгляд невольно устремился к его такой притягивающей пряди на лбу. – И тут уже ничего не поделать. Карты розданы и все такое. Но, готов поспорить, его в детстве часто звали лопоухим. А если нет, то ему крупно повезло. Кстати, ты собираешься это пить?
Задумавшись на мгновение, я перевела взгляд на стаканчик в руке, о котором успела позабыть.
– Он же синий, – выдавила я.
– Это «Пирог в небе». Его готовят из черничного сиропа и водки. Дешево, крепко и – да – синего цвета. Тебе не понравилось?
Я протянула ему стакан, все еще пытаясь восстановить дыхание, и он сделал большой глоток, поморщился, а затем поставил пунш между нами. Влившись в ряды танцевавших «паровозик», мы улизнули от Джеффа и с танцпола, после чего вышли из «Треноги» на переднюю террасу. Неподалеку от нас стоял пустой бочонок из-под пива, заставленный мятыми стаканчиками, а в полутемном углу целовалась парочка. Несмотря на теплую погоду, меня пробирал озноб. До сих пор.
– Эмброуз! – В дверях появилась высокая рыжеволосая девушка с веснушками и боа, а затем, спотыкаясь, направилась к нам. – Вот ты где! Я тебя потеряла.
– А теперь я нашелся, – с улыбкой ответил он. – Ты изумительна, Грейс.
Она так засияла от этих слов, что мне даже показалось, будто ее лицо светится в темноте. У меня мелькнула мысль: девушка на парковке загородного клуба смотрела на него так же, словно внимание этого милого парня давало им власть над миром.
– Потанцуй со мной, – попросила она, протягивая руку Эмброузу. – Ты же обещал, помнишь?
Единственная лампочка светила у нее за спиной, выделяя перья на боа, которые колыхались на ветру. И я вновь поняла, что меня топят эмоции и чувства, поэтому тут же отвела глаза.
– Я человек слова, – протягивая ей руку, ответил Эмброуз. Но он даже не попытался обхватить ее ладонь, а медленно провел по ней пальцем. – Но мы с Луной обсуждали дела. Так что я чуть позже найду тебя.
Грейс опустила руку и надула губы.
– Я не люблю ждать.
– Пять минут, – сказал он и в подтверждение изобразил это пальцами.
Девушка на мгновение прижала свою ладонь к его руке – этот жест отчего-то показался мне интимным, – а затем отступила на шаг.
– Встретимся у чаши с пуншем, – продолжил Эмброуз, – и я закружу тебя в танце.
И снова ее лицо засветилось, а взгляд стал затуманенным.
– Именно на это я и рассчитываю, – сказала девушка, развернулась и медленно пошла обратно, как делают все, когда знают, что за ними наблюдают.
Как только она скрылась за дверью, Эмброуз вновь взял мой стаканчик и допил остатки пунша.
– Ты это серьезно? – спросила я, когда он смял в руке стаканчик.
– Что «это»?
Я кивнула в сторону приоткрытой двери, за которой скрылась Грейс.
– То, как ты с ней разговаривал. Шутил или нет?
– Я всегда говорю серьезно, если речь заходит о хорошеньких девушках, – ответил Эмброуз.
Уверена, так и было.
– Не переживай из-за того, что не понимаешь меня, – сказал он. – Я вроде как человек-загадка. Меня трудно понять и разгадать.
– Вот только люди, которых трудно понять, не стали бы заявлять об этом во всеуслышание, – отметила я.
– Это часть моей загадочности: всегда оставаться непредсказуемым. Так что с тобой произошло там?
Я моргнула, удивившись этой неожиданной смене темы.
– На танцполе жарко, – сказала я, – и у меня закружилась голова.
– Значит, твой лопоухий друг не приставал к тебе?
Я подняла руку и заправила волосы за ухо.
– Он просто решил пообниматься.
– Скорее уж стиснуть тебя в объятиях. – Эмброуз уперся ладонями в перила и вытянул ноги перед собой. – Если приходится так сжимать девушку, то ты явно сделал что-то не то. И уж точно не был загадочным.
– Меня познакомила с ним подруга, – сказала я.
– Может, пришло время поменять подругу?
– Нет, – покачав головой, возразила я. – Она хотела как лучше. Я не… В последнее время мне не слишком часто доводилось общаться с парнями. И она пытается это изменить.
– Не общалась с парнями? Это как?
Но не успела я ответить, как дверь открылась вновь. Первой мыслью было, что вернулась Грейс, так как на появившейся гостье тоже красовались диадема и боа. Однако, когда она подошла ближе, я поняла, что это одна из ее подруг – невысокая девушка с выразительными формами и темными волосами.