Капкан Ферра

– Вика, я тут уже разобрался, что нам приготовил Жак, давайте, накрывайте на стол!

Дружно мы разогрели ужин, накрыли на стол, Михаил достал из погреба бутылку изысканного красного вина. Я чувствовала немного скованно себя в начале ужина, но Михаил оказался остроумным собеседником. Он умело вел беседу, словно мы не начальник и подчиненный, а давние добрые друзья. Он расспрашивал меня о моей жизни, где я была, что видела, чем увлекалась. Я немного смутилась, вскользь коснувшись моей мечты, и быстро перевела разговор.

– Михаил Иванович…

– Вика, давайте просто Михаил! – улыбнулся он. Потом внимательно посмотрел на меня, налил еще немного вина: – Но на «ты» мы не переходим, вам так не комфортно, верно?

Я с благодарностью посмотрела на него и попыталась рассказать, на мой взгляд, остроумную историю… Потом запуталась в концовке, потеряла смысл и вконец расстроилась, почувствовав, что тонкая нить, что протянулась между нами, обрывается из за моей неуклюжести.

– Вика, – вдруг мягко остановил мои глупые оправдания Михаил, – Вика, я же не успел посмотреть на вашу работу! Берите бокал, и идем!

Я с облегчением вздохнула и повела Михаила за собой. Здесь я чувствовала себя уверенно. Мне нравилось, что я сделала, мне казалось, что я поняла вкус и настроение хозяина дома. Он задавал вопросы, внимательно слушал мои пояснения, комментировал каждую деталь и картину, и я подтвердила свою догадку, насколько у него обширные знания и вкус. Я не волновалась за свою работу, я была в ней уверена… Почти… Было одно место в спальне. Я долго ломала голову, какую картину повесить в комнате, где была его кровать. Когда я представляла Михаила в ней, то ни одна картина не сочеталась с его образом. Не подходили дорогие, именитые. Ничего… И тут однажды, прохаживаясь по маленьким улицам одного французского городка, я случайно забрела в не туристическую часть города. Проходя мимо старых низких домов, я услышала чудесную музыку. Это не было классическим произведением. Нежные звуки какого-то незнакомого мне инструмента, похожего на флейту, разливались по пространству, проникали под кожу и, обняв мою душу, напоминали о чем-то далеком, любимом и важном, что я или потеряла, или еще не нашла, чего всегда искала и никогда не знала… Я заглянула в полуоткрытую дверь и увидела мастерскую художника. Он стоял перед огромной картиной, почти законченной. И я, пораженная, замерла на пороге мастерской. На картине не было сюжета. Это были потоки музыки, той что я сейчас слышала. Меня поразило, как можно нарисовать музыку, и еще такую… божественную… Наверное, я плакала. Художник, увлеченный работой , не видел меня. Я очнулась и обратилась к нему:

– Месье, простите меня за вторжение, но я поражена тем, что сейчас вижу…

Художник никак не реагировал на мой голос и продолжал увлеченно рисовать. Я смутилась. Потом, набравшись решимости, более громко позвала его.

– Он вас не слышит, – раздалось у меня за спиной.

Я вздрогнула и оглянулась.

Пожилая дама с красивым, строгим лицом и прямой спиной смотрела на меня.

– Простите, мадам, – начала я, чувствуя себя маленькой нашкодившей девочкой, стоящей перед грозной учительницей. – Я случайно проходила мимо, услышала музыку и заглянула… Дверь была чуть приоткрыта! Простите! Но я хотела узнать, продается ли эта картина?

Я оглянулась на художника и на поразивший меня холст. Художник, не обращая внимания на меня, на нашу беседу с мадам, продолжал творить…

– Его картины обычно не продаются… – сказала мадам.

Я удивилась ее ответу. Мой французский не был очень хорошим, и я переспросила еще раз.

– Могу я обратиться к художнику и выразить свой восторг?

– Он вас не услышит… – холодно ответила дама.

Я оглянулась на художника и подошла ближе к нему, чтобы обратить на себя внимание. Но он по-прежнему меня не замечал, хоть я вплотную приблизилась к нему. Музыка внезапно оборвалась, и в этот же самый миг художник обмяк, словно дух вышел из него, тяжело опустившись на стул, стоявший позади него.

Я бросилась к мастеру, и он вздрогнул от моих прикосновений. Художник поднял на меня голову, и я увидела, что вместо зрачков у него просто белая прозрачная бездна. Я в ужасе отпрянула от него.

– Он вас не видит, – ледяным голосом пояснила дама.

– Как? Как же так? – оглянулась я на нее. – Но он рисует!

Мадам тяжело взглянула на меня, пристально рассматривая, и вновь заговорила:

– Не знаю, поймете ли вы, мадам, мало кто верит. Но мой сын не видит людей и предметы, не слышит звуки обычной жизни. Они называют его слепым и глухим, – она брезгливо ухмыльнулась.– Но он слышит звуки музыки и звезд … Он видит цвета всего живого и рисует красками, что я делаю сама. Из натуральных материалов. Вряд ли вы поймете, никто не понимает…

Я смотрела на картину, на художника, словно спящего на стуле, и ответила женщине:

– Я, кажется, понимаю… Однажды я видела музыку. И когда я вижу настоящее произведение искусства, я могу смотреть на него с закрытыми глазами. Я вижу его свет, потоки вибраций, исходящие от него. Они очень слабые, и я быстро их теряю… Но в такие редкие моменты я чувствую, как крылья ангела касаются меня, словно сам Бог шепчет что-то очень важное мне в душу… Но я не слышу его…

Женщина очень внимательно смотрела на меня и молчала.

Я тоже не знала, что сказать. Глупо было уже предлагать деньги..

– Мадам, я не знаю, как мне говорить о деньгах… То, что я вижу, невозможно оценить в евро. Но я знаю, что мне нужна эта картина… Простите, мадам.

– Мой сын никогда не продавал картины. Душа не продается…

Я готова была расплакаться… Я знала, что не могу без нее уйти!

Вдруг я почувствовала прикосновение сухой теплой руки к мой руке. Художник очнулся. Привстал со стула, не отпуская мою руку, он подошел близко ко мне. Он словно всматривался в меня своими бездонными светлыми глазами без зрачков. Мне было по-настоящему жутко. Но слепой художник, не мигая, пристально смотрел прямо мне в душу. Потом отвернулся в сторону матери:

– Она должна ее взять… И должна ее отдать…

Я ничего не поняла! Я могу ее взять и тут же отдать! Да я никогда в жизни не смогла бы расстаться с этой картиной!

– Вы можете забрать ее сейчас. – Лицо женщины стало добрее, голос звучал мягче:

– Но вы должны отдать ее.

– Кому? – чуть не плакала я.

– Вы сами поймете… – женщина подошла к картине. Сняла ее с подрамника и отдала мне.

– Идите…

 Я схватила тяжелую картину и выскочила из мастерской. Что я чувствовала? Радость, обиду, смятение…

Уже находясь в шале, я поставила картину у камина и каждый вечер смотрела на нее. И вдруг я однажды я поняла. . Я схватила картину и подняла ее в спальню. Его спальню. Она словно была рождена для этого места.

– Не понравится – заберу назад, – ворчала я про себя. Я чувствовала, что нельзя нарушать правила, – я должна была отдать эту картину. Но то, что ее могут мне вернуть обратно… Об этом ничего сказано не было! Удовлетворенная своей смекалкой, я больше не волновалась о картине и только время от времени заходила в комнату напитаться ею.

Теперь, стоя вместе с Михаилом в его спальне, я ждала приговора. Если ему понравится картина – я не переживу. Если он скажет, что это чушь – я предложу сразу забрать ее, она ничего не стоит для него. Сердце стучало так, что, наверное, Михаил мог его услышать во вдруг наступившей полной тишине дома.

Он молчал. Я тоже.

Он молчал и смотрел на картину. Я готова была упасть в обморок.

Он молчал и смотрел на меня. Я смотрела на него….

Мы стояли в тишине, смотрели друг на друга, и в этот самый момент я услышала его мысли, а он мои… и поняли, что мы должны быть вместе.

Это была такая ясная, чистая мысль, что было непонятно, как же раньше я дышала без него, и в его глазах я читала то же самое: «Как же я жил без нее?»

Слов больше не было. Они мешали. Мы ничего не слышали, кроме стука наших сердец и нашего общего дыхания. Мы ничего не видели, кроме наших глаз, смотрящих с любовью друг на друга. Мы словно обрели рай. Наш личный рай – он у меня, и я у него.

Потом была неделя абсолютного счастья. Мы открывали миры друг друга, и все эти миры были как недостающая деталь в пазле. Я нашла в Михаиле то, что неосознанно искала всю жизнь, и он – то, что не мог найти в других женщинах. Мы умели слышать друг друга без слов, и нам было безумно интересно говорить и слушать друг друга. Наши души и наши тела были единым целым.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.