Полная версия
Ловушка для музы. Сборник фантастической прозы
Но давнее знакомство не помешало ему отнести добычу в мусорный контейнер на улице.
Когда он вернулся, Лялька с ногами сидела в его кресле.
– А в-в-ведь я гов-в-ворила! – заикаясь от пережитого ужаса, повторила она. – Я гов-в-ворила, что с мышью н-н-надо что-то делать!
Взглянув на прорицательницу раненой ланью, Влад стал осматривать квартиру. И едва не схлопотал сердечный приступ.
Как они прежде не заметили мышиные следы? Труха, обгрызенная мебель, помёт… За художественно выеденными обоями – к оракулу не ходи! – простирался лабиринт. Возможно, стены и межэтажные перекрытия таили мышиные нуль-телепорты, на панелях которых теснились номера квартир. Зелёным цветом обозначались те, посещение которых не требовало визы. Гуляй – не хочу. Лопай – от пуза! Красным отмечался путь в один конец; там жили кошки. Оранжевым – квартиры с мышеловками разной степени гуманности. Хотя, зачем мышеловкам быть гуманными? Они же не на человека. Или человек, используя мышеловки, порочит свою гуманность?..
– Что там, котечка?
Не решаясь спуститься на пол обетованный, Лялька тянула шею и едва не приплясывала.
– Ну что там такое, а? Вла-а-адя! Почему ты молчишь?
Влад отогнал фантасмагорические картины. Такими темпами они с Лялькой останутся среди голых стен. А саму квартиру серохвостые операторы отметят чёрным цветом безысходности.
– Котечка, ну мне отсюда не видно!
– И хорошо, что не видно, – вздохнул он. – Там, Ляль, плохо.
Девушка, уже опустившая ножку на паркет, стремительно подобрала её.
– И что же будет? – прошептала она.
– Если мышь не одна, – сказал Влад, – то будет ещё хуже.
Останки книг стучали в сердце писателя. Решительно взяв ноут, он сел у Ляльки в ногах:
– Окей, Гугл! Как поймать…
Варианты посыпались как из рога изобилия:
…как поймать покемона…
…как поймать перо жар-птицы…
…как поймать кенгуру…
Лялька обняла любимого, устроила подбородок у него на плече и тихонько вздохнула.
– Нам повезло! – сказал Влад. – Могли бы ловить покемона. Или перо жар-птицы.
– Лучше уж покемона…
– Это чем лучше?
– Чем перо, – хихикнула Лялька. – Оно ведь спалит всё к чертям. С хозяевами, меблировкой, полировкой и поллитровкой.
«И вдохновением», – неожиданно подумал Влад, и его настроение испортилось окончательно. Рука дрогнула и стрелочка мыши… – тьфу, и тут она, проклятая! – коснулась не той ссылки.
…«мышь» – сакральный термин, известный у многих народов с незапамятных времён. Об этом свидетельствует неизменность слова «мышь»: укр. миш, болг. миш, сербохорв. миш, словен. mìš, чеш., слвц. mуš, польск. mysz, в.-луж., н.-луж. mуš. Индоевропейская основа на согласный: др.-инд. müs- м. «мышь», нов.-перс. müš, греч. μυς м. «мышь, мышца», лат. müs, алб. mi «мышь», д.-в.-н. mûs – то же, арм. mukn «мышь, мышца»; др.-инд. mösati, musati, musnäti «ворует»… Согласно народному поверью, Млечный путь, Мышиная тропка – это дорога, по которой душа отправляется на тот свет…
Лялька жарко задышала Владу в ухо. Он повернулся чмокнуть её щёку, и курсор вновь дёрнулся.
…Античные авторы, такие как Теофраст, Элиан, отмечали, что мыши своим поведением предсказывают погоду, особенно грозовую…
Влад вернулся к поиску.
…как поймать мышь…
…как поймать мышь дома…
– Стоп! Нам сюда! – Лялька впилась ногтями в его плечо.
– Угу, – согласился Влад. – Выходи, приехали.
После часа штудий, ошеломлённые обилием советов, они сделали выбор.
Кошку сходу отверг Влад. Она издерёт мебель и двери так, что мыши от зависти удавятся.
Ловушка с клеем не понравилась Ляльке. Приклеится мышь, и что с ней делать? Отнести на мусорку? Скормить дворовым котам? Залакировать и водрузить на полку охотничьим трофеем?
От посыпания хлоркой проторенных грызунами тропок отказались хором. Ведь запах погонит хозяев впереди серохвостых!
Больше всего глянулся вариант с монеткой, на ребро которой ставилась банка. Учуяв приманку, мышь забиралась внутрь, задевала стенку, монета падала и ловушка захлопывалась.
Дурак справится. А писатель под чутким руководством музы – и подавно.
Они сделали три ловушки, не представляя, во что ввязываются.
Впрочем, если бы Владу сказали – во что – разве бы он поверил? Творцы собственных миров на поверку – ещё те материалисты.
Цифра «три» виделась ему воплощением гармонии. Никаких ложных посылов, чистая математика и подтверждённые опытом результаты. Именно третий его рассказ напечатали, именно третий роман произвёл фурор. Именно Ляльку, свою третью по счёту девушку, он полюбил по-настоящему…
Так что три ловушки знаменовали три удара по врагу.
В том, что враги – сколько бы их не таилось в квартире! – будут повержены, Влад не сомневался.
Ракурс второй
Здравствуй! Я твоя мышка, я твоя мышка, и я тебя съем!
Д. ЧижовМассируя виски, автор «Тысяча и одного проклятия» таращился в белизну текстового редактора. Мыслями он был от книги дальше, чем муравей – от вершины Эвереста. В голове царил сумбур. Редкие слова, возникающие на экране, не желали складываться в чудесный узор.
А ведь с Нового года ему творилось прекрасно. Что случилось за эту неделю? Подкрался творческий кризис? Сглазила восторженная Лялька? Или…
Или во всём виноваты мыши?
Влад скрипнул зубами. Он знал – работая над заявленной книгой, нельзя отвлекаться. Особенно на мелочи и пустяки.
Но разве это пустяк? Как серохвостая погань ухитрилась сожрать приманку и не попасться? Утром в ловушках, кроме монет, ничего не было, хотя Влад с Лялькой в тягостном молчании рассмотрели банки со всех ракурсов.
«Наплевать!» – разозлился Влад.
Лялька уже новые ловушки сделала. Да ещё для верности раскидала по квартире листья мяты и лавра, отпугивающие мышей.
Так что рано или поздно нежеланные квартиранты – все до единого! – попадутся, как миленькие.
И Влад, наперекор мышам и кризисам, замолотил по клавишам.
За спиной стукнули набойки – боясь грызунов, Лялька носила туфли на платформе – и на столе возникли выпечка и кружка ароматного кофе.
Благодарно улыбнувшись, Влад потянулся к печенью. Надкусил и, морщась, отложил в сторону. Невероятно! Чтобы у его солнышка – да что-то подгорело? Борясь с послевкусием, он схватил кружку, ополовинил двумя глотками…
– Ляль, чёрт тебя дери! – закашлялся он. – Ты чего налила? Кефира?
Девушка наклонилась, понюхала кофе и всплеснула руками.
– Котечка, это было молоко!
– Когда? Сто лет в обед?
– Ещё вчера! Просто оно скисло!
– Скисло? – удивился Влад. – Стерилизованное? Зимой? В холодильнике?
– Стерилизованное! Зимой! В холодильнике! – Каждое слово сопровождал решительный кивок. – А чего ему не скиснуть, если…
– Если?.. Если – что?
Лялька сжала кулачок до белизны в костяшках и грохнула по столу так, что подпрыгнула кружка.
– Мыши в доме, вот что! – баюкая руку, всхлипнула она. – Из-за них всё наперекосяк!
Влад едва не расхохотался. Но тотчас вспомнил, что у самого работа не клеится. А Лялька чем хуже? Она, может, ещё острее это безобразие воспринимает!
Притянув к себе любимую, он перецеловал пальчики ушибленной руки.
– Солнышко, вот увидишь, мы эту заразу переловим!
– Честно-честно? – недоверчиво переспросила Лялька.
– Честное писательское! И не будет больше ни молоко киснуть, ни печенье пригорать. Ни книга стопориться…
– Ой, котечка! – Лялька чмокнула его в макушку. – Тебе не пишется?
– Никак просто, – признался он. – Но как только…
Дзынь! Хлоп! Ба-бах!
Трижды вздрогнув от звона стекла на кухне, Влад с Лялькой переглянулись и сорвались с мест. В дверном проёме они замерли, не веря своим глазам.
Впрочем, чужим бы тоже не поверили.
Ловушки – на полу, столе и полке – были разбиты. На крышке сахарницы, попирая укатившуюся монету, сидела их старая знакомая с отметиной на лбу и жадно грызла печенье. Видно, возвращение из мусорного контейнера далось ей нелегко. Мята, запах которой якобы не переносили мыши, ничуть ей не мешала. Более того – съев печенюшку, мышь, как заправский гурман, закусила подвядшим листиком.
– Да я т-тебя! – Лялька вдруг схватила сковороду и запустила в нахалку.
Нахалка с торчащей из пасти мятой подпрыгнула и нырнула за шкаф. Сахарница, рассыпая белый песок, загалопировала по кухне.
Влад остолбенел. Его нежное и трепетное сокровище до сего дня не превращало квартиру в поле боя.
Когда разгневанная муза примерилась к банке варенья, Влад вышел из ступора.
– Тише, солнышко, тише…
Лялька сопела и вырывалась, но Влад крепко держал её.
– Ну я так не могу, котечка! – едва не расплакалась она. – Не могу, понимаешь? Я, значит, сало в ловушку! А она, значит, сидит и смотрит?
Словно порывом ветра, из кабинета донесло женский голос:
– На подоконнике сидит мышь. Она смотрит в облака…1
– Едрить твою… – Влад, разжав хватку, кинулся на звуки.
– Котечка, не бросай меня! – застучали следом Лялькины набойки.
У раскрытого ноутбука Влад будто врос в пол. Растерявшая боевой пыл муза выглянула из-за его плеча и ахнула.
Глава, над которой Влад корпел с утра, изменялась. Ставшие россыпью букв и знаков абзацы превращались в пиксельную мышь. Ловя свой хвост, она гипнотически кружила по экрану.
А из динамиков уже неслось:
– Кошки-мышки, ты моя любимая книжка!
Мышки-кошки, тебя я готова читать без обложки!
Кошки-мыш-ш-ш…2
Лялька метнулась к столу и захлопнула ноут. Песня оборвалась на полуслове.
– Котечка! – Девушку била крупная дрожь. – Вот это всё… Это что сейчас было?
Влад разглядывал ноут и молчал.
– Фигня какая-то! – наконец ответил он – то ли любимой, то ли самому себе.
Лялька, опасливо косясь по сторонам, забралась в кресло с ногами и зашарила по карманам в поисках жвачки.
– Может, вирус? – предположила она.
– Да я по нету почти не сёрфил, – отозвался Влад. – И потом… как? Ну, почему про мышей? Совпадение? Или это мышиные шутки?
От предположения, что всему виной мышь с отметиной на лбу, несло безумием. Однако бывают ситуации, по сравнению с которыми безумие – уютная и спокойная гавань.
Лялька не отвечала. Замерев, она высматривала что-то в углу комнаты.
– Слышишь? – тихо спросила она. – Ты это слышишь, котечка? Я… я боюсь!
Влад хотел рассмеяться, но не смог. Дрожащий девичий голос эхом отозвался во всём теле, вздыбил волосы на затылке. И на миг сердце захолонуло.
Отовсюду нёсся шорох.
Мышь? О, мышь – одна-единственная! – не могла скрестись по всей квартире, от пола до потолка. Это… это походило на полтергейст. Неупокоенная сущность спускалась по Мышиной тропке, чтобы уничтожить Владимира Любимцева. Остановить его, если не остановится сам. Чем-то он встал ей поперёк дороги. Он и его книги…
Вот! Даже под афишу забралась!
Влад со всей дури запустил в «Тысячу и одно проклятие» кружку с испорченным кофе. Лялька вскрикнула и зажала рот ладошкой. Кружка разбилась на три части.
– Будь ты неладна! – глядя на белёсые потёки, сказал Влад в пустоту.
Пустота зашлась тихим писком, потешаясь над человечишкой. Ничего он толком сделать не может – даже книгу написать. Да что книга! С мышью – и то не справился!
– А вдруг это всё… – Лялька оглядела комнату так, словно видела впервые. – Галлюцинация? А, котечка?
Скептически хмыкнув, котечка раскрыл ноутбук.
– Хвост за хвост, глаз за глаз! – Звук ударил по ушам. — Всё равно ты не уйдёшь от нас!..3
– Ну-ну! – хмыкнул Влад, прерывая песню. – Не подходит. Мы бы, Ляль, разное видели-слышали… А книги съеденные? Тоже глюк? А…
– Что?
– Так, ерунда! – отмахнулся он.
В самом деле, как мышь соотносится с вдохновением?
Лялька опустила ногу на пол, но, подумав, осталась в кресле.
– И что же теперь? – жалобно спросила она.
– Теперь? – доев надкушенное печенье, Влад пошёл за курткой. – Есть у меня пара мыслишек…
Рюкзак, набитый достижениями дератизации – механическими, отравляющими, ультразвуковыми – оттягивал Владу плечи. В ладонь врезались ручки солидного пакета из кулинарии «Кампари». Пусть Лялька вздрагивает от каждого шороха не на кухне, а в его объятиях.
Физическая нагрузка и беготня по двум феодосийским рынкам взбодрили писателя. Он жив и просто так не сдастся. Не дождётся, тварь серозадая!
– А мыши волнуются… мыши готовы… молиться, топиться и просто кричать… – мурлыкал он. – Ведь нет майонеза в сельпо и в столовой… но рвутся юннаты мышей выручать…4
Возле квартиры он замер и прислушался. Внутри было тихо. Ни дурацких песенок, ни – что особенно радовало – Лялькиного визга.
Влад позвонил. Подождал и позвонил снова. Затем повернул ключ в скважине и толкнул дверь бедром. Свет с лестницы распорол темноту прихожей. Изуродованная рюкзаком горбатая тень поползла через порог.
– Ляль? Ты что в темноте сидишь? – крикнул он, сгружая ношу на пол и скидывая куртку. – Танцуй! На нашей улице грузовик с мышеловками перевернулся!
Едва он умолк, кабинет слабо осветился. Там включился ноутбук.
– Наплевать на мышеловки и на прочие уловки! Мы берём без подготовки в одночасье дом любой…5
Квартира подхватила песню, рассыпала эхом. Будто впереди лежал склеп… или лабиринт Минотавра.
Так. Безумие продолжается.
Поёжившись, Влад ударил ладонью по выключателю. В прихожей загорелась лампа.
Дверь в кухню была закрыта. В комнате, на границе света и тени, белела разбитая посуда.
– Мы серенькие крошки, зато умнее кошки. Весь дом большой по крошке растащим втихомолочку по норочкам своим…
Стянув ботинок, Влад так и застыл, держа его в руке. Вслед за посудой в поле зрения попало рассыпанное печенье… затем – перевёрнутый стул… надорванная штора…
И тело, к которому вели багровые капли.
– Лялька!
Уронив ботинок, Влад под бодрую мелодию кинулся вперёд. Поскользнулся на бусинах порванной шторы и бухнулся коленями в собравшуюся под телом лужицу.
На поверку «тело» оказалось скомканной одеждой. А лужица, так похожая на кровь – малиновым вареньем. Машинально вытерев ладонь о брюки, Влад заметил приставшую к пальцам прядь золотых волос. Прядь была вырвана с корнем.
Влада зазнобило. Он выключил ноутбук, отсоединил его от розетки и несколько ударов сердца постоял в тишине, разглядывая опрокинутый туалетный столик и пузырьки лака для ногтей.
– Ляль! – наконец прохрипел он, зная, что златокудрая муза не ответит – пустота в квартире удавкой сдавила шею.
Куда в подобных случаях звонят первым делом? Мамочке за советом? В полицию? Экзорцисту? Психиатру?
На кухне что-то с лязгом упало и покатилось.
Влад нашарил зонт, взял его наперевес и пинком распахнул дверь кухни.
От удара сумрак зашевелился, вспыхнул зелёными огоньками. Одни фосфоресцировали на полу, другие под потолком, третьи где-то посерёдке…
Зайдясь потусторонним мявом, с кухонного шкафа на Влада свалился обезумевший комок шерсти и припустил в открытую дверь. Будто направленные катапультой, следом вылетели ещё три котяры. Где-то на нижних этажах взвизгнули некстати подвернувшиеся жильцы.
Влад попятился, хрустя битой посудой, зажёг свет. Огляделся и нервно сглотнул.
Отбежал, называется, на пару часиков. Купить кило мышеловок, ага.
Вероятно, Лялька только-только вынула из духовки печенье, когда случилось… Что? Что перевернуло стол и сломало стул? Что залило плиту супом? Что разбило о пол и стены банки с вареньями и маринадами? И откуда, чёрти бы их драли, взялись коты?
Не давая сосредоточиться на ответах, проснулся мобильный. Влад вздрогнул и, не выпуская зонт – мало ли какие тут ещё сюрпризы? – полез в карман.
– Владя? – словно из другого измерения, донёсся Лялькин голос. – Котечка, ты меня слышишь?
– Солнышко, ты?!
Безмерное облегчение затопило Влада. Он прислонился к холодильнику, закрыл глаза и сполз в остатки маринадов.
– Алё! – заволновалась трубка. – Котечка, что с тобой?
– Ляль, да хрен со мной. Ты сама как? Ты цела? Здесь же будто Мамай прошёл!..
– А-а-а… – протянула трубка. – Ты… ты уже дома, да?
Влад – фантазия без тормозов! – уже вообразивший тридцать три несчастья, начал успокаиваться. Виноватый Лялькин голос вселял надежду, что разгром вызван какой-то ерундой. Быть может, в квартиру влез вор. Или Ляльку взяли в заложники террористы. Или «Гиппокрена» нагрянула за рукописью…
Всё, что угодно. Только… только бы не…
– Если это можно назвать домом, то да. Я там. То есть, тут. Что стряслось, Ляль?
– Как – что? Она на меня кинулась!
– Кто – она? – переспросил Влад, иррационально надеясь на другой ответ.
На какой угодно, только…
И понял, что другого ответа не будет. Ни сейчас, ни потом.
Отливающая серебром мышь возникла на столе, будто из ниоткуда. И, подрагивая усами, уставилась на Влада сверху вниз. Он вдруг подумал, что отметина на сером лбу похожа на молнию. Молнию, которая сверкнула за окном, едва ему приспичило размечтаться о музе…
– Кто-кто… мышь! – нёсся из трубки голос Ляльки. – И я… я…
Голос девушки, наново переживающей кошмар, пресёкся от волнения.
– И ты схватила стул, – Влад, не сводя с мыши глаз, переложил телефон в левую руку.
– Может, и схватила… – Трубка донесла судорожный всхлип. – Я не помню! Кажется, я в неё чем-то кидала. Только мимо да мимо. А потом к соседке побежала. К той, снизу. За котиками. Притащила, а она на меня как зыркнет! И мне… Мне страшно стало. Так страшно, как ни разу не было. И тогда я… я убежала… Только в салоне и опомнилась, котечка.
Мышь встала на задние лапы, принюхалась, сцапала печенье и начала трапезничать, то и дело посматривая на хозяина квартиры. Или – уже на квартиранта?
– Грильяж – в багаж, нас ждёт вояж… – пошутил Влад, стискивая зонт и поднимаясь – медленно, чтобы не спугнуть серохвостую.
В пятку впился осколок стекла, но Влад даже не поморщился.
– Да-да! Уж лучше вояж, чем сыграть в саквояж… А котиков отдать надо!
– Отдадим! – пообещал Влад. – Как найдём, так сразу и отдадим.
– Что значит – как найдём? А где они?
– Они, Ляль, разбежались.
– А мышь? Мышь поймали?
Словно зная, о ком разговор, меченая бестия застыла с крошкой шоколада в лапах. Кончик хвоста нетерпеливо подрагивал.
– Нет, Ляль, не поймали. Кишка у них тонка, – сказал Влад и готов был поклясться, что мышь довольно зажмурилась.
– Так что? Мне домой ехать или как? – занервничала Лялька. – Я не вернусь, если эта зараза ещё там!
Уверенная в своей неуязвимости, зараза вновь принялась за печенье. Влад замахнулся зонтом, вложил всю злость в удар, который расплющит пепельное тельце…
Мышь глумливо запищала с другого конца стола.
Влад растерянно глянул на зонт. Нет, он не мог промахнуться. Он попал! От мыши должно остаться мокрое место! От печенья ведь осталось!
– Да что ж ты за тварь такая?.. – потрясённо прошептал он.
Тварь встретила его взгляд, и Влад понял, что шутки кончились. Мышеловки… два десятка мышеловок до сих пор лежали в прихожей. Сколько времени он потратил на пустую болтовню! Немедленно, немедленно достать их и…
– Котечка! – волновалась далёкая Лялька. – Что там за звуки? Так ехать мне домой или нет?
Из последних сил Влад вогнал в пятку осколок стекла. Пронзительная боль спугнула морок… но ненадолго.
Руки Влада свело судорогой. Он покончит с серозадой тварью. Или сдохнет, пытаясь.
Убить мышь теперь казалось важнее всего. Важнее брошенных в прихожей покупок. Важнее далёкого Лялькиного голоса. И даже важнее чуда, которое томилось в белой бездне, ожидая, пока Владимир Любимцев поможет ему появиться на свет…
В кабинете ожил выключённый ноут:
– Когда на город спускается тишь, ко мне приходит женщина-мышь…6
– Тебя подружки на ночь-другую приютят? – просипел Влад.
– А что? – насторожилась Лялька.
– Не… не приезжай… – через силу выдавил он. – Я… сам… позвоню…
– Котечка! – неслось из телефона. – Что там у тебя такое?
Влад уже не слышал.
Насланное серохвостой тварью безумие буднично вошло в его жизнь – жизнь начинающего мышелова.
Ракурс третий
Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.
«Курочка Ряба», русская народная сказка– Девяносто девять капканов стояло на столе… Если один из них упадёт, останется девяносто восемь капканов… – бормотал мышелов третьей категории, сгребая ловушки с подоконника в мусорный пакет. – Девяносто восемь капканов стояло на столе…
Мышеловки занимали все горизонтальные поверхности. На кухне – пол, стол, шкафчик, уютный угол за холодильником. В коридоре – вешалку, чулан, полки. В комнате – ну, тут вообще простор для фантазии.
И всё напрасно! Меченая тварь будто просачивалась сквозь ловушки, походя до крошки подчищая приманку. Особенно ей нравилось шоколадное печенье, приправленное дифенакумом.
– Гадские ловушки… Ловушки-лохушки… – разозлившись, мышелов пнул набитый до отказа пакет.
Элементарно же! В хорошем магазине – хороший товар. В хорошие ловушки попадаются мыши. А если мышь сожрала приманку и ушла восвояси довольная и невредимая – ловушка ни к чёрту. Если отрава не убивает мышь, отрава тоже ни к чёрту. Разве нет?
Вот, опять под плакатом шебаршит!
Рванув плакат с какими-то «проклятьями» – откуда он взялся, своих бед мало, чтобы о чужих думать? – мышелов обнажил обгрызенные обои.
Скомканная бумага улетела в угол – туда, где почти месяц накапливались результаты мышиных диверсий. Иногда мышелову казалось, что раньше в квартире был кто-то ещё. Вроде, женщина. Молодая, ясноглазая и светловолосая. Переливчатое золото локонов он помнил ярче всего. Но она ушла, не вынеся наглости серохвостой твари. Может, к лучшему. Как ясноглазой жить в таком свинарнике? Неустанно сражаясь с мышью, некогда блюсти чистоту. Разве что Геракла на очередной подвиг подбить. Он бы справился. Хотя куда ему, изнеженному Авгиевым курортом…
Пыль попала в нос, и мышелов чихнул. Под слоем трухи вырисовалась россыпь «Love is…». Жвачка тут же пополнила кучу мусора. Почему клубнично-банановая пакость его раздражала – не вспомнить. Но что раздражала – к оракулу не ходи.
Под жвачками лежала книга, некогда толстая – не иначе, роман! – но сейчас объеденная, точно ломоть сыра. Автоматически открыв её, мышелов пробежал глазами текст. Облизал губы и сел на пол, среди отравы и капканов.
Книга – точнее, уцелевшие от хвостатой чумы фрагменты – ему понравилась. С каждой строчкой вспыхивало узнавание. Словно когда-то он зачитал роман до дыр, но потом забыл прочитанное.
«И кто у нас автор?» – заинтересованный, он перевернул находку.
Автор на объеденном фото казался знакомым. Где-то они встречались, стопудово! На форуме домашних питомцев? В магазине с мега-ловушками? В коридорах санэпидемстанции? Или на барахолке, где мышелов из-под полы купил у неведомого хмыря «чудодейственную» отраву?
Нет. Вряд ли мужик, который так пишет, возьмётся торговать капканами и родентицидами. Разве что дератизация для него важнее творчества.
Если бы мышелов так писал, то не занимался бы ни чем другим.
Конечно, если бы мог. Если бы…
В мертвящей тишине мышелов задумчиво вертел в руке ловушку.
Квартира наблюдала за ним парой любопытных глаз-бусинок.
Звонок мобильного прозвучал подобно выстрелу. Мышелов дёрнулся, и пружина ловушки защемила ему палец.
– Ах ты кур-р-рва! – рыкнул он в телефон, отшвыривая ловушку. – Ну?!?
– Полагаю, вы ждали кого-то другого, – сказал смутно знакомый женский голос. – Извините. Это всего лишь я.
– Кто – я? – помедлив, спросил мышелов.
Он не помнил голос той, с золотыми кудрями, но был уверен, что звонит не она.
– Если вам неудобно говорить, я перезвоню позже. Только назначьте…
Мышелов провёл рукой по лбу. Затем огляделся и, прикрыв ладонью микрофон, зашептал:
– Нет-нет, мне удобно. Мне никогда не было так удобно, как сейчас. Понимаете, она спряталась. И не показывается… – и забормотал, отбивая ритм на колене: – Сереньким живётся без хлопот, нам с тобой не страшен серый кот7…
Трубка помолчала, потом откашлялась.
– Я, собственно, почему звоню… Ещё неделю назад вы должны были прислать законченный текст.
– Какой текст? – спросил мышелов. – Вы вообще кто? Что вам от меня нужно? А?.. Или вас она подослала? Я угадал? Да? Да?!?
Оборвав разговор, мышелов от внезапной дурноты прислонился к стене. Его словно выворачивало наизнанку. Ещё немного и он, как оборотень из древних сказок, вернёт себе настоящий облик.
Только какой облик для него настоящий?