Разведчицы

– Вы правда так думаете?! – дерзко спросила я и добавила: – Я выполнила задание и иду спать.

– Всего доброго, – ответил он.

Я вошла в палатку и прямо в платье легла на кровать и уснула. Сквозь сон я слышала, как приехали мои подруги. Утром, часов в десять, я открыла глаза. Я лежала и вспоминала вчерашний день и вечер, и наш разговор с Томом. Мне было очень стыдно. Я даже не знаю, что на меня нашло. Мне хотелось провалиться сквозь землю или вообще не выходить из палатки. Но проснулась Беатрис и, конечно же, разбудила всех.

– Кира, ты знаешь, с кем ты вчера танцевала? Это Сеид Али-паша – майор турецкой армии, – сказала Беатрис.

– Я поняла, что он военный, но таких подробностей не знала! – ответила я.

– Да, на вас все смотрели, когда вы танцевали. Только вас и обсуждали, – подтвердила Луиза.

– Я не знаю, само собой так получилось. Ладно, девочки. Я узнала очень важные сведения! Нам надо срочно к полковнику, – вздохнула я, а затем поинтересовалась: – А у вас есть информация?

– Я узнала, что турецкая армия меняет позиции своих войск, причем в срочном порядке, – ответила Луиза.

– Да, я тоже слышала об этом, они что-то готовят, – подтвердила Беатрис.

Мы умылись, оделись и срочно отправились к полковнику. На улице уже наступил теплый день, скоро обед. В моей голове билась одна мысль: главное, не встретить Тома. Мы вошли в палатку полковника, там уже были Том, Метин и Максим. Мы сели напротив них. «Отлично», – подумала я.

– Добрый день, полковник!

– Добрый день, барышни! Что вы нам расскажете?

– У меня есть важные сведения. Мы не знаем, как или через кого, возможно, есть шпион среди наших, но турецкая сторона знает о нашем скором наступлении на Плевну, – доложила я.

– И более того, они к нему готовы и меняют дислокацию своих войск, – добавила Луиза.

– Шпион?! – воскликнул полковник. – Надо срочно что-то делать! Надо найти этого паразита! Расстрелять! Прошу всем быть внимательными: следим, наблюдаем. Надо выяснить, кто это! Они знают только про наступление? Или у них есть еще сведения? – спросил полковник.

– Мы не знаем, к сожалению, – ответила Луиза.

– Хорошо, спасибо вам, барышни, за хорошую работу! Вы можете быть свободны! Мне надо срочно доложить об этом начальству! В ближайшее время будет еще задание, – сказал полковник.

Мы вышли из палатки и отправились обедать.

Погода стояла очень теплая, пригревало солнышко. Мы взяли еду и сели чуть в стороне от всех. У меня в голове никак не укладывалась мысль о шпионе. Я смотрела на всех и не могла поверить, что среди офицеров или солдат есть шпион. Чуть позже к нам присоединились Том, Метин и Максим.

– Расскажите, как вы вчера сходили на прием? – попросил Максим.

– Сначала очень волновались, но все прошло очень хорошо, – ответила Луиза.

– А как вы узнали про шпиона? – спросил Метин.

– Наша Кира танцевала с майором Сеидом Али-пашой, – ответила Беатрис.

– И он вам прямо вот так и сказал, что у них есть шпион в русском лагере? – неожиданно спросил Том.

– Нет, он сказал не так. Мы долго разговаривали, и он упомянул, что скоро будет наступление русских и им надо подготовиться. И мы сделали вывод, что, возможно, есть шпион, а иначе откуда бы он узнал о тайной операции? – ответила я. Вам что-то не нравится? – обратилась я к Тому.

– Мне кажется, что вы не до конца понимаете, где находитесь! – ответил он.

– Мы все прекрасно понимаем! Мне кажется, вы просто не верите, что женщины могут на что-то влиять на войне, и из-за этого злитесь! – недовольно высказалась я.

– Вы ошибаетесь! – возразил он и добавил: – Но я и вправду считаю, что на войне женщинам не место!

– Ну, это мы еще посмотрим! – ответила я.

Видя, что разговор между мной и Томом не клеится, Луиза решила сменить тему.

– Когда у вас следующее задание? – спросила она.

– Скоро будет наступление, мы пойдем вместе с отрядом пехоты. Если удастся взять Плевну, то наша задача – вывезти важные документы, карты, чтобы узнать важные сведения о дальнейших действиях турецкой стороны.

– Но это же очень опасно! Вас могут убить?! – воскликнула Беатрис.

– Мы на войне, и каждого из нас в любой момент могут убить, но если нас будут ждать такие прекрасные барышни, то мы обязательно вернемся, – сказал Метин.

Все улыбнулись.

– Конечно, будем ждать, – сказала Беатрис.

Мы пообедали и разошлись.

Вечером я решила взять лист бумаги и написать всех, кого я подозреваю, и далее делать записи под их фамилиями: может, так я смогу что-то понять. Я перечислила всех тех, кто мог владеть информацией. Включила даже Метина, Максима и Тома. После имени Том я задумалась: что-то в нем меня одновременно и пугало, и настораживало, а что-то привлекало. И только он мастерски мог вывести меня из себя!

Незаметно наступил вечер. По всему лагерю зажглись костры, и снова запел тот солдат. Он пел такие душевные песни, что от них становилось радостно на душе и хотелось слушать и слушать. Мы сели неподалеку от костра и наслаждались пением.

– Почему вы такого мнения обо мне? – раздался голос Тома.

– Вы постоянно недовольны, никогда не улыбнетесь, не хотите разговаривать. Вы даже смотрите как будто с презрением! Какое мнение у меня должно о вас сложиться? – сказала я, повернувшись и посмотрев ему в глаза. Они были такие голубые, в них отражался закат. Я даже немного растерялась и тут же отвернулась.

– Просто я понимаю, что мы находимся не в том месте, где можно веселиться! А вы, как мне кажется, этого не понимаете, – ответил Том.

– Все мы понимаем, но невозможно так к этому относиться. Мы стараемся не падать духом и хватаемся за любую возможность порадоваться. Что в этом плохого?! Вам бы тоже не мешало попробовать! – парировала я.

– Пожалуй, я пойду спать, – сказал Том.

– Завтра мы выступаем, нам надо выспаться, – добавил Максим.

– Как завтра?! Наступление должно быть только через три дня! – воскликнула Луиза.

– Должно было быть, но так как это стало известно турецкой армии, его решили перенести, чтобы они не успели поменять позиции, и застать их врасплох.

– Удачи вам! – пожелала Беатрис.

– Мы будем вас ждать, – добавила Луиза.

– Будьте аккуратнее, пожалуйста! – сказала я.

Мы с Томом переглянулись, и все разошлись.

Мы пришли в палатку и легли спать. Полночи я не могла уснуть, все думала о шпионе, о наступлении, о ребятах, которые завтра будут воевать. Уснула только под утро. Проснулась от шума с улицы. Все солдаты уже были в строю, готовясь уходить. Я вышла из палатки. Солдаты удалялись. У меня на глазах появились слезы, и тут я увидела Тома, Метина и Максима – они были уже на лошадях.

– Мы скоро! – крикнул Максим.

– Мы ждем! – ответила я и постаралась улыбнуться сквозь слезы.

Я вернулась в палатку, легла, укуталась в одеяло и пролежала так почти весь день. Не было никакого настроения завтракать да и вообще вставать с кровати.

Глава 4.

Первое разочарование

Днем мы вышли – вокруг была тишина, лагерь опустел, стало как-то не по себе. Мы сели обедать. Аппетита не было. Все ждали хоть каких-то вестей. Полковник сидел на лавочке возле палатки, смотрел вдаль и курил трубку. Луиза читала книгу, Беатрис что-то рисовала. Ожидание и тишина сводили с ума. Я открыла дневник на том месте, где ранее написала слово «война». В этот раз я сделала такую запись:

«Война – это мучительное ожидание, которое сводит с ума, потому что ты никак не можешь повлиять на ситуацию, ты сидишь и ждешь… а в этот момент кого-то убивают, кто-то убивает, а ты все ждешь новостей. И самое страшное, что ты ловишь себя на мысли, что новости могут быть любые, и плохие и хорошие, но пугают даже не плохие новости, а их отсутствие, и именно эта тишина, бездействие и ожидание просто невыносимы!»

Закончив писать, я отложила дневник и ручку.

– Кира, мы все переживаем! Держись, все будет хорошо, я надеюсь, – сказала Луиза и обняла меня.

Утром следующего дня мы проснулись от крика Беатрис.

– Беатрис! Что случилось?! – спросила я.

– Вставайте! Мы идем тренироваться! Быстро! Надо держать себя в форме! – сказала Беатрис.

– Надо попросить отдельную палатку, а то Беатрис никогда не оставит нас в покое! – сказала я

– Ладно, вставай, Кира! Может, мы и вправду отвлечемся! – сказала Луиза.

Мы вышли на улицу и стали упражняться в фехтовании, повторяли тактику ближнего боя, потом обедали, ужинали… Мы пытались проводить дни с пользой и быть постоянно чем-то занятыми, чтобы хоть как-то отвлечься. Не могу сказать, что это сильно помогало, но все же стало чуть легче.

Так прошло три дня. Вестей не было.

К вечеру четвертого дня прискакал всадник и сразу же отправился к полковнику. Когда он вышел из палатки полковника, Луиза подбежала к нему.

– Что там? Что известно? – спросила Луиза.

– Я думаю, полковник сам вам скажет, – ответил всадник. – Мне уже пора, – добавил он, вскочил на лошадь и отправился в обратный путь.

Мы зашли к полковнику. Он сидел за столом и читал послание, его лицо было бледным.

– Ну, что там? – спросила Беатрис.

– Третий и четвертый отряды разгромлены, оставшиеся в живых отступают, – ответил полковник и стал нервно раскуривать трубку.

– О первом и втором отрядах, а также о том, где находятся наши разведчики, ничего не известно, – продолжил полковник.

– О Боже, что же делать?! – воскликнула Луиза.

– Завтра будет много раненых, надо все подготовить: медикаменты, бинты… все, что есть, – приказал полковник.

Все, кто был в лагере, стали готовиться. Из медиков было пять врачей и десять сестер милосердия. У нас были некоторые знания об оказании первой помощи раненым, так что мы тоже ждали, чтобы помочь.

Наступило утро. Вставало солнце. Было очень тихо, только слышался щебет птиц. Мы вышли на улицу, и вдруг на горизонте заметили солдат. Они подходили все ближе, и мы увидели, сколько среди них раненых. Мы такого не ожидали. Ребята, которые более или менее могли ходить, тащили своих товарищей на себе. Тяжелораненых мы стали класть на подготовленные носилки, но их не хватало. Затем приступили к обходу. Тех, кому срочно нужен был врач, мы клали в один шатер. Тех, которым мы могли помочь сами, направляли в другой шатер. Мы были заняты весь день, ни на минуту не присели. Казалось, что все это страшный сон… У меня на глаза наворачивались слезы, но мы не останавливались, хотелось как можно больше помочь солдатам. В отдельном шатре начали делать первые операции. К утру на подмогу нам должны были подъехать врачи из соседнего лагеря. Этот кошмар продолжался до полуночи. Когда стало поспокойнее, мы отправились спать.

На следующий день при обходе обнаружилось, что многие не дожили до утра. Солдаты, которые знали, что скоро умрут, просили передать письма своим родным. Беатрис помогала солдатам писать своим родителям, женам, детям, сестрам, возлюбленным, ведь все они кого-то любили… На это было очень тяжело смотреть. Не знаю, как Беатрис это вынесла, но они были очень ей благодарны.

Мы разносили воду и еду, помогали медсестрам перевязывать и умывать солдат. Вот тогда-то наши ложные и в какой-то мере романтические представления о войне развеялись…

Вечером хоронили солдат, которые не дожили до утра. А их прощальные записки близким мы складывали, чтобы в дальнейшем отправить по адресам. Когда вечером мы возвращались в свою палатку, не хотелось даже говорить. Мы умывались и молча ложились спать.

Наутро я дописала еще пару строк в своем дневнике:

«Война – это страшно. Страшно от всего: от бессилия помочь, от вида покалеченных людей. Страх за близких, страх смерти… страх повсюду».

И я задумалась. Может, именно это Том имел в виду? Может, именно об этом он пытался нас предупредить. Может, он уже это видел и поэтому не хотел улыбаться. Он говорил, что мы не понимаем, где мы находимся, не понимаем, что такое война, и он был прав… Я очень переживала, что с ними может что-то случиться, было страшно за Тома, за Максима и за Метина.

На следующее утро мы вышли на улицу и увидели трех лошадей около палатки полковника.

– Неужели это ребята вернулись? – закричала Беатрис.

– Пойдемте посмотрим! – сказала Луиза.

Мы побежали к палатке, и как только оказались возле нее, столкнулись с Метином, Максимом и Томом, выходящим от полковника.

– Как мы рады вас видеть, слава богу, с вами все хорошо! – воскликнула Луиза и по очереди обняла их всех.

– Мы тоже безумно рады! – сказал Метин.

– Как у вас все получилось? Вы не ранены? – спросила я.

– Все хорошо, спасибо, – как всегда сдержанно ответил Том.

Я посмотрела на него и улыбнулась, в этот раз мне не хотелось спорить, я просто была рада, что с ним все хорошо.

Мы отправились завтракать. После завтрака полковник вызывал всех к себе.

– Взять Плевну не удалось. Нас там уже ждали, о наших планах знали! И даже на опережение не получилось сработать! Командование требует от нас больше действий, больше информации, – сказал полковник, потом чуть задумался и продолжил: – Я отправляю Беатрис и Киру на задание, так как вы знаете французский язык. Вы отправитесь на турецкую сторону в качестве французских журналисток и будете брать у них интервью для французской газеты. Сейчас они окрылены победой, возможно, расскажут что-нибудь важное. К сожалению, других возможностей подобраться к ним у нас пока нет. Оденьтесь так, чтобы вас никто не узнал. Помните, что вы независимая сторона, не выдайте себя, никаких эмоций – что бы они ни сказали. Соответствующие документы будут готовы к вечеру, – закончил полковник.

– Это очень опасно. Разрешите мне отправиться с ними, – попросил Том.

– Нет, вы ранены, врач еще не осмотрел вашу рану, – категорично возразил полковник.

– Ранены? – спросила я.

– Ерунда, – отвечал Том.

– Я вас осмотрю, – сказала я.

– Для вас, Том, у меня будет другое задание, – вмешался полковник. – Мы должны распустить несколько ложных слухов, попробуем запутать нашего шпиона. Возможно, удастся отследить, какая именно информация дойдет. Так попробуем составить список подозреваемых. Также будем по очереди каждую ночь следить за лагерем. Во что бы то ни стало надо поймать шпиона. Я его собственными руками удавлю, гада, столько ребят погубил! – сказал полковник и потянулся за своей трубкой. – Поэтому, Метин, Максим и Том, вы нужны мне здесь. Вы пока единственные, кому я могу доверять, и Луизе, конечно, тоже. Так, Кира и Беатрис, завтра в четыре утра выезжаете, путь вам предстоит неблизкий. Идите готовьтесь, отдыхайте. Удачи вам, барышни! Я жду от вас новостей, – закончил полковник