bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

А вот секретарша, которая принесла им кофе «Кабриолет», очень Тураеву понравилась, и сам напиток он счёл великолепным. Девушка, копия Клаудиа Шиффер, соблазнительно упакованная в чёрный комбинезон-стретч с длинными рукавами и зауженными брюками, сама по себе служила украшением рекламной компании. И если бы Артур собирался стать клиентом этого заведения, то, попробовав огненного кофе с водкой и шапкой взбитых сливок наверху, отбросил бы всяческие сомнения.

Как и следовало, «Кабриолет» подали в бокалах типа пивного «тюльпана». Видимо, это был любимый рецепт венского кофе в этой фирме, потому что секретарша подала его, не дожидаясь просьбы шефа.

Входя пятнадцать минут назад в кабинет, Тураев успел полюбоваться миниатюрным садом камней, среди которых журчал ручеёк. А сейчас с удивлением заметил, что холодильник в этом сумрачном кабинете тоже чёрный. Вандышев сам достал оттуда минеральную воду, разлил по бокалам и сел напротив Тураева.

Хозяин и гость закурили; первый – кубинскую сигару, купленную в Цюрихе, второй – короткую трубку. Заметив это, Валерий усмехнулся. Решил, что муровец строит из себя Шерлока Холмса. Тураев едкую гримасу проигнорировал.

– Сигара – признак благополучия, – пояснил Вандышев, откровенно, несмотря на горе и сомнения, любуясь собой в итальянском дымчатом зеркале напротив. – Это – сила, воля, власть. Валерии нравилось, что я предпочитаю сигары, несмотря на то, что мой рот не всегда оказывался свободным для поцелуя. Сама она покупала только дамские сигариллы.

– Да, жених вы для девочки из общежития завидный, – согласился Тураев. – Обычно они мечтают о меньшем. Всего лишь о московской прописке, насколько я знаю. Валерия же сорвала крупный банк и не должна была вести себя опрометчиво. Она действительно хотела иметь этого ребёнка? Или инициатива в основном принадлежала вам?

Вандышев сузил глаза, пытаясь справиться с внезапно вспыхнувшим негодованием, но Тураев смотрел на него спокойно, доброжелательно.

– Она была сумасшедшей матерью всё это время. Говорила, что начинает воспитывать малыша ещё в эмбрионе. Как только бэби-тест показал беременность, а доктора подтвердили, Лера преобразилась на глазах. Из девчонки стала женщиной, мадонной, каким-то неземным существом. Она была уверена, что носит в себе гения, которого до сих пор так не хватает стране. Была уверена, что, отняв родителей, судьба даст ей возможность заполнить пустоту в душе. Просила меня прижиматься щекой к животу, шептать: «Я – твой папа!». И после уверяла, что ребёнок отзывается на мой голос, знает меня. Так ждала рождения Миленки, воображала, как я впервые возьму её на руки и скажу ту же фразу. Уверяла, что в Америке ребёнок, которого так приветствовали, начал говорить в четыре месяца, а в семь – ходить. У Леры слух хороший, она каждый вечер пела Миленке колыбельную. Классическую музыку слушала до одурения, несколько раз таскала меня в театр, непременно в Большой. Атас! Доходило до того, что Лерка вслух читала ребёнку книжки. Там, в общаге, она так не могла чудить, но зато в Москве отрывалась. Наша дочь должна была чувствовать, как она желанна. Психическое состояние девочки оценивалось как идеальное. Я показывал Леру лучшим медикам, её обследовали на новейших приборах. Счастливее нас они не видели семьи!

– Наверное, сглазили, – заметил Тураев и отпил глоток кофе.

– Может быть, – согласился Вандышев. – Но теперь вы, надеюсь, поверите, что Лера страстно желала иметь ребёнка. Кроме меня и Милены у неё никого нет. Ни матери, ни отца… Дом в Иркутске разрушен, а ехать туда и качать права насчёт жилья Лерка боится. Может сойти с ума от горя. Увидев ровное место там, где был родной дом…

– Отчасти поэтому вы и решили жениться на ней? Пожалели? – Артур пососал чубук.

Он не хотел сознательно злить фирмача, но гнева его абсолютно не боялся. Просто ему чисто по-мальчишески хотелось сбить с задаваки спесь и заставить его понервничать. Понервничать не так, как раньше, а по-другому, перед тем забыв о своём положении в обществе, о скороспелой и заслуженной карьере.

– Я полюбил Валерию если не с первого взгляда, то вскоре после знакомства. И сделал бы ей предложение в любом случае. – Вандышев, кажется, уловил намерения майора и подавил гнев. – И так ведь бывает.

– А давно вы знакомы? – продолжал Артур, между делом соображая, подслушивает их сейчас секретарша или нет. Неужели Вандышев не спал с этой дивой в брючках? Если нет, то Валерий Ильич полный идиот.

– Без малого год. В марте девяносто девятого я поехал в Питер к друзьям. Давно хотели собраться и по-простому попить пивка. Помните, как в рекламе – «Надо чаще встречаться»?

– Пили «Золотую бочку»? – полюбопытствовал Тураев.

– Да нет, ирландское большей частью. Ну и поехали мы в «Конюшенный двор» на канале Грибоедова, рок-поп послушать; тем более что один из моих корешей оказался соучредителем клуба. Между делом услыхал, что недавно там, же на канале, смертельно ранили одного парня. Он в Электротехническом учился, на пятом курсе, но уже имел какой-то маленький бизнес, и в «Конюшенный двор» заскакивал. Вон, говорят, его подружка сидит, Валерия. Они часто в клубе вместе появлялись. Оба ведь из общежития, с Выборгской стороны, а там, даже если ты при деньгах, круто не оттянешься. Она одна за столиком была, вся в чёрном. Что пила, не помню, но я встретился с ней взглядом. Песню сразу же вспомнил, в пьяную голову ударило: «Эти глаза напротив чайного цвета…» А потом: «Вот и свела судьба нас! Только не отведи глаз!»

– Да, глаза у неё необыкновенные, – задумчиво сказал Артур.

– Я всё мечтал, чтобы у дочки такие же были, а Лерка от матери их унаследовала. В общем, попросил познакомить. Тогда ещё про предков ничего не знал, про упавший самолёт… Просто видел перед собой красотку, которой грех долго горевать. Решил доказать, что на том студенте свет клином не сошёлся. Павел его звали, вроде, а фамилию не помню.

– Кто и за что его убил, не выяснили? – встрепенулся Артур.

– Да нет. Ходили слухи, что работал опытный киллер. Говорю же, бизнес у парня был, а в таких случаях часто концы прячутся в воду. Свадьба у них намечалась, заявление лежало во Дворце. Теперь вот со мной такая петрушка вышла. Но Лерку я не брошу, вне зависимости от того, найдёте вы ребёнка или нет. – Вандышев увидел, что его бокал пуст, и поднялся. – Хотите ещё водки? Нет? А я выпью – мне очень тяжко.

– Дело ваше. – Артур обрадовался, что беседа ненадолго прерывалась, и можно осмыслить услышанное. А подумать было над чем.

Девушка ждала ребёнка с таким нетерпением, что читала ему сказки и пела колыбельные ещё до рождения. Это можно понять, особенно если учесть прошлое Леры, трагедию в Иркутске, её одиночество в общежитии. Закончит она свой Электротехнический университет, и выпишут её с площади. Или нужно возвращаться в Иркутск, или следует как можно скорее искать мужа с питерской регистрацией. А тут судьба посылает зажиточного москвича, пусть и не коренного. Далее – беременность, тем более желанная, что младенец крепче привяжет Вандышева к Лере. Единственный родной человечек зреет в чреве, и вдруг в один момент его вырывают и похищают. А Лера отлично держится, демонстрируя какую-то мазохистскую готовность принять наказание. Может быть, она виновна в чём-то? В гибели Павла, например? Так не ведут себя люди, считающие, что небеса покарали их незаслуженно. Но Вандышев, похоже, не в курсе.

– Значит, о погибшем приятеле Лера с вами не говорила?

– Нет. – Вандышев выпил подряд две стопки водки и успокоился.

– Но о чём-то вы говорили! Родители погибли, друг – тоже. С кем она по жизни общалась? Не сидела же безвылазно дома! Ей ведь двадцать лет, она красавица, пользующаяся бешеным успехом…

– Я ей не сторож, – перебил Вандышев. – В Питере не мог Лерку контролировать. Но знал, что лишнего она себе не позволит. С золотой медалью школу закончила, в институте идёт на «красный» диплом. Да, был парень, а где ж теперь целку найдёшь? Но лучше меня для неё никого нет. В общаге соседки у неё неплохие, трое в комнате они живут. Лерка даже скучала по ним, вспоминала разные случаи. Слова плохого ни разу не сказала. Я даже предлагал ей после свадьбы в московский ВУЗ перевестись, а она отказалась. ЛЭТИ, говорит, закончу, там у меня друзья.

Вандышев смотрел в стопку и говорил всё медленнее, с трудом ворочая языком, – действовало спиртное. Тураев успел незаметно поменять кассету в диктофоне.

– Вам лучше с ними поговорить, они Лерку знают с первого курса. Она в Питер приехала, когда ей семнадцати не исполнилось. А я старался прошлую жизнь своей жены не ворошить…

Если до этого момента Тураев считал Вандышева в целом искренним, то сейчас здорово в этом усомнился. Или Валерий не так любит свою избранницу, как пытается изобразить, или скрывает собственный интерес к тому, что ранее происходило с человеком, столь ему дорогим.

– Валерий Ильич, а лично у вас никаких подозрений нет?

– Абсолютно. Разве только у кого-то зародился столь изуверский способ поквитаться со мной. Блин, знаю, что детей из колясок крали, но чтобы из живота… У них не было времени подождать, пока Лерка родит? Или им срочно нужен был именно наш ребёнок?

– Нельзя исключать и такой вариант. – Тураев поднялся и улыбнулся, но кривовато, напряжённо. Так получалось, когда собеседник был ему не симпатичен. – На сегодня всё. Спасибо за угощение и за содержательные ответы. Если потребуется, я вам позвоню. Пожалуйста, вот визитка, здесь все номера телефонов. Если у вас появятся новые сведения, вспомните что-нибудь интересное, одним словом, как-то изменится обстановка, можете звонить в любое время дня и ночи. Будем надеяться, что всё у нас с вами получится.

– Надеюсь, куда ж денешься! Иначе хоть в петлю.

Вандышев смотрел на майора мутно и пьяно. Он встал из-за круглого низкого столика, подошёл к окну и глянул вниз, на парковку. Сразу же заметил новую машину, удивлённо ухмыльнулся.

Вернулся к своему рабочему столу, нажал кнопку селектора и позвал:

– Алла!

– Да, Валерий Ильич, – немедленно отозвалась секретарша.

– Зайди, – велел Вандышев, грузно плюхаясь в вертящееся кресло.

Ослепительная Алла бесшумно появилась на пороге и показала ряд слишком уж острых зубов. Сейчас она показалась Тураеву похожей на щуку.

– Проводи господина майора до его красного джипа «Мерседес»! – с трудом выговорил Вандышев и качнулся вперёд, опираясь на руки.

– Благодарю, но не стоит, – наклонил голову Тураев и вышел вслед за секретаршей, понимая, что Вандышев оказал ему величайшую честь, не хотел понапрасну отвлекать Аллу от насущных дел. По дороге он намеревался решить, когда удобнее всего будет вылететь в Питер.

Глава 2

Всё случилось так быстро, что Артур не успел прочувствовать дорогу. Так же мела метель, качались под ветром голые липы в узком переулке – таком же, как тот, где стоял его дом. Но это была уже не Пресня, а Выборгская сторона со своими заводами и трубами, непривычного вида трамваями и стёршимися вывесками на домах.

Но вот откуда-то из-за спины донёсся сладкий запах конфет, и настроение заметно улучшилось. Странно, но переулочек этот солидно именовался Первым Муринским проспектом.

О том, где придётся ночевать, Артур старался не думать. Петруничев обеспечил моментальную доставку билетов на ближайший самолёт, он же посулил забронировать одноместный номер в приличной гостинице. Нужно будет попозже позвонить на Петровку и выяснить, в какой именно.

Увидев жёлтое, насквозь промокшее здание общежития, украшенное барельефами, оградками и квадратными колоннами, Тураев мысленно пожалел Леру, которой пришлось прожить здесь четыре года. Конечно, она трепетно дорожила Вандышевым, потому что знала – второго шанса сделать сказочную партию не будет. Поэтому, наверное, и демонстрировала Валерию беззаветную любовь к будущему ребёнку; тем более что в двадцать лет девушки так себя не ведут. А вот Вандышев, по замыслу Леры, должен был её старания оценить и в самый последний момент не передумать.

Сначала Артур попал в какой-то тесный магазинчик, где оптом торговали продуктами. Смурной грузный мужик долго хлопал глазами, разглядывая кожаное, в потёках от растаявшего снега, пальто Тураева и его удостоверение. Потом облегчённо вздохнул, сообразив, что это не проверка, и мелкооптовому магазинчику ничто не угрожает.

– Мы в общежитии помещение арендуем, – обстоятельно пояснил он, потирая пальцем отрастающие под носом усы. – А насчёт студентки спросите рядом, или с другой стороны, напротив электроподстанции, – там тоже вход есть. Дежурные всё разъяснят или ребята, к примеру, они все друг друга знают. – И ушёл за поставленные одна на другую коробки с бананами.

Тураев вышел из магазинчика и поднялся на ступени. Удостоверение он в карман не прятал и поэтому сразу же предъявил его при входе мрачной пенсионерке, которая мешала шваброй грязную воду в ведре. Заметив молодого человека в кожаном пальто, она поджала губы.

– Вы к кому? – Бабка всегда была готова показать свою мизерную власть. – Я вас раньше не видала. Комнату снять хотите?

– Мне нужна Валерия Леонова, студентка Электротехнического университета. Она проживает в этом общежитии.

– Из Иркутска-то сиротинушка? – всплеснула руками бабка. – Это с западного торца зайти нужно, там покажут. Вы из Москвы?

– Да. – Тураев удивился проницательности бабки, потому что ещё не успел показать ей удостоверение.

Мимо ходили плотные черноволосые мужчины далеко не студенческого возраста, которые откровенно рассматривали Тураева, недоумевая, откуда он здесь взялся. Юноши волокли туда-сюда коробки с техникой, главным образом телевизорами и магнитолами, которые тут то ли продавали, то ли ремонтировали. Стайка курящих девиц замолкла, прекратив обсуждать любовные проблемы. Пять пар густо накрашенных глаз уставились на Тураева со жгучим интересом.

– А она ведь в Москву рожать поехала, к сожителю своему. Потом собирались расписаться, – оглядываясь по сторонам, сообщила бабка. – Сессию сдала раньше, а наши охламоны вон сейчас мучаются. Разрешилась она? Или случилась беда какая? Горемыка она у нас – родителей потеряла, ухажёра своего, а перед тем развелась…

– Развелась? – удивлённо переспросил Тураев, сжимая удостоверение в кулаке и пытаясь собраться с мыслями. – Она была замужем?

– А вы не знали?! – изумилась бабка. – Вся общага на свадьбе гудела. Из дома напротив, через Муринский, мальчик был. Адвокат его отец, мать тоже пост какой-то важный занимала. Квартиру здесь купили.

– Хорошо, я пойду в другую дверь. – Тураев взял бабку за локоть и сказал ей на ухо: – О том, что я здесь был и спрашивал про Леру, будете молчать. И никому, ничего – ясно? Так лучше и для вас, и для неё.

– Конечно, конечно! Станут спрашивать – скажу, земляка искали. Вы на кавказца похожи, а они здесь целый этаж заселили, – понимающе кивнула бабка.

Она сумела заметить в руке незнакомца красную книжечку и решила не перечить сотруднику милиции, пусть даже он и не пожелал представиться. О том, что натворила в Москве Валерия, бабка тоже спрашивать не стала, ибо поняла, что ей всё равно не ответят.

– Да хоть горшком назовите, – Артур развернулся и сбежал по ступенькам.

Правый ботинок попал в глубокую лужу; носок тут же промок, но Тураев не заметил этого – он смотрел на дом из серого кирпича с тремя красными полосами. Пятиэтажка тоже была сырой, по окнам лупил дождь со снегом – странно, как самолёт умудрился сесть в такую погоду.

Кажется, в последний раз довелось поесть в кабинете Валерия Вандышева, который сумел преуспеть в бизнесе, но не научился обращаться с женщинами. Иначе знал бы о том, что его дорогая подруга в Питере имела законного мужа, с которым благополучно развелась. Странно, почему это вообще случилось – сын адвоката, питерская прописка, приятные перспективы, по крайней мере, по сравнению с прозябанием и общежитии. Интересно, видел ли Вандышев когда-нибудь паспорт будущей супруги? Неужели ни разу не удосужился проверить её документы?

Тут два варианта – либо Валерия скрывала от Вандышева первое замужество, либо Вандышев не пожелал говорить на эту тему с Артуром. А что касается паспорта, то после развода можно его потерять, а штампы не восстанавливать. Всё получается чисто, мило и непорочно.

Скользя и перепрыгивая с одной обледеневшей колдобины на другую, Артур обошёл здание, свернул за угол и пожалел, что поторопился уехать из аэропорта. Очень захотелось есть, а особенно выпить чашечки две крепкого кофе, чтобы лучше соображала голова. Для осмысления короткой, но бурной жизни Валерии Вадимовны Леоновой требовалось капитально собраться с мыслями, отогреться и наскоро обдумать вопросы, которые следует задать её подругам. При каждой общаге имеется по крайней мере кафе, а то и столовая, где можно подкрепиться.

Чутьё Артура не подвело. Пристроившись за шумной студенческой группкой, он вышел к дверям столовки. Уже через десять минут уставил столик тарелками и стаканами. Как ел и пил, не запомнил. Иногда замирал, воткнув вилку в котлету, жевал хлеб и смотрел в одну точку, чувствуя в теле знакомую азартную дрожь.

Только бы девочки оказались в комнате и без кривляний ответили даже на самые неудобные вопросы, потому что в противном случае придётся продлевать командировку и невесть сколько времени их здесь выслеживать, чтобы расспросить о Валерии. Возвращаться в Москву, не добившись девичьих откровений, Артур не собирался, и на всякий случай приготовился к долгой осаде. Расходы его не волновали – Вандышев обещал за всё заплатить.

Тураев вышел на крыльцо и, не застёгивая пальто, спрятав кашне в карман, снова свернул к западному торцу и потянул на себя металлическую, обитую «вагонкой» дверь. В следующую секунду он лоб в лоб столкнулся с дворничихой, похожей не крошечный скелетик, обтянутый оранжевой спецовкой. Опершись на лопату, женщина подняла измученное лицо.

– Вы к кому?

В отличие от пенсионерки с повязкой дежурной на рабочем халате, она выглядела равнодушной, очень тяжело больной.

– К Валерии Леоновой, – тотчас отозвался Тураев. – Она здесь?

– Нет её сейчас, в Москву уехала. Но соседки, девочки, в комнате к экзаменам готовятся. Четвёртый этаж, третья дверь от лестницы.

– Спасибо.

Артур пошёл быстро, не оглядываясь; но он знал, что дворничиха, опираясь на лопату, так и смотрит ему вслед. Видимо, к Валерии Леоновой частенько захаживали респектабельные мужчины, потому что его появлению никто особенно не удивился.

Ничего себе, господин Вандышев, очень будет мило, если ты выбрал себе в жёны проститутку! А режим в общежитии достаточно либеральный, и документов не спрашивают, и откуда да зачем пожаловал не выясняют. Имя Валерии Леоновой знакомо всем, но, кажется, никто не знает, что с ней стряслось в Москве.

Похоже, Лера ловила кайф, приезжая из этих обшарпанных коридоров в роскошную квартиру Вандышева. В этот момент она особенно ярко ощущала, чего смогла в жизни добиться. Должно быть, отличница и пай-девочка, вырвавшись в Питер из-под родительского крылышка, почувствовала непреодолимую тягу к авантюрам, которыми не пресытилась до сих пор.

Тураев остановился у нужной двери, прислушался, пытаясь понять, одни там девчонки или нет. Не различив за дверью ни мужских голосов, ни звуков музыки, майор несколькими движениями расчёски привёл в порядок растрепавшиеся от ветра и дождя волосы, а после троекратно постучал.

– Петечка? – хрипловато поинтересовались из комнаты. – Заползай!

– Нет, не Петечка. Но мне очень нужно видеть вас, – вкрадчиво признался Тураев, улыбаясь. За дверью воцарилась тишина. – Можно войти?

– Минуточку.

Там повозились, кажется, что-то уронили. Артур знал, что в женских комнатах частенько сушатся всякие трусики-лифчики, и сейчас их поспешно срывают и прячут. Петечки Лерины соседки, вероятно, не стеснялись.

– Входите! – пригласил тот же таинственный голосок.

Артур достал удостоверение, раскрыл его и перешагнул через порог.

* * *

– Здрасьте! – ещё больше охрипнув от удивления, сказала кареглазая длинноволосая дива и выпустила изо рта волнующий мятный запах жвачки.

Одетая в туго облегающую кофточку сумрачно-неясного цвета и в коротенькую трикотажную юбчонку, перетянутая по талии широким ремнём, она выглядела вызывающе и в то же время привлекательно.

Другая Лерина подружка смотрела на незваного гостя раскосыми глазами. Пухлые губки сложила строго, а широкие скулы ей начал потихоньку заливать трогательный естественный румянец. Азиаточка с тонкими бровками надела светло-зелёное платье до пола, такой же мини-жакетик, и украсила себя гроздьями амулетов с изображением магических знаков. Первая же девушка предпочитала серебряные бирманские и непальские кулоны.

– Прошу прощения!

Артур оглядел тесноватую комнатку с тремя кроватями, столом, стульями и двумя шкафами. Здесь же поместились телевизор с магнитолой и прочая мелочёвка, скрытая под ёлочной мишурой – студентки ещё не кончили праздновать, несмотря на сессию. Правда, учебниками и конспектами был завален весь стол, придвинутый к подоконнику, но яркие афиши и плакаты на выцветших обоях откровенно мешали сосредоточиться. Ещё в комнате, где жила Валерия, было много цветов, в основном кактусов. И девочка в длинной юбке их как раз поливала.

– Вы к кому? – тоненьким голоском спросила она.

– К Валерии. Вернее, я хотел бы поговорить с вами о ней.

– Артур знал, что девушки его не прогонят – он всегда умел обращаться со слабым полом.

– Впрочем, если откажетесь, есть другой вариант. Завтра же вам вручат официальные повестки из прокуратуры…

– Ё-моё! – Длинноволосая дива вскочила, разом тряхнув всеми серьгами и подвесками. – А я думала, что Лео очередного «крутяка» зацепила. Везёт ей на мужиков – один лучше другого, а у нас с Алёнкой одна плесень.

– Почему в прокуратуру? – испуганно пискнула Алёна и оправила коротко остриженные, обильно политые лаком волосы.

– Потому что так полагается, девочки, – мягко объяснил Тураев.

Он, не спрашивая разрешения, снял пальто, шляпу, и устроил всё это на вешалке, за цветастой занавеской.

– Впрочем, для вас я могу сделать исключение. Если вы согласитесь откровенно побеседовать со мной здесь, неофициально, без свидетелей, то никаких повесток не будет.

– Проходите, пожалуйста.

Дива стала натянуто-вежливой. Она вытащила из-за шкафа стул поприличнее, обмахнула его каким-то ярким лоскутком и оторопело уставилась в раскрытое удостоверение Тураева.

– Вы из Москвы, что ли? А она как раз туда и поехала на Новый год.

– Я знаю.

Тураев решил девочкам пока всего не рассказывать. Он смотрел в окно, на дом, где жил бывший муж Валерии, и думал, стоит ли идти к нему сегодня.

– Я очень прошу вас помочь мне.

– Вы из уголовного розыска? С Петровки, тридцать восемь, да? – Алёна взяла в руки удостоверение осторожно, словно боясь, что оно взорвётся. – Но что сделала Лео? Она ведь на последнем месяце была.

– Не она сделала, а с ней сделали, – пояснил Тураев. – Давайте познакомимся для начала, чтобы нам легче было общаться. – Он спрятал удостоверение в нагрудный карман пиджака. – Я вам представился.

– Наталия Ожерельева, – жеманно дёрнула плечиком длинноволосая.

– Алёна Логинова, – смущённо назвалась узкоглазая.

– Очень приятно. – Артур незаметно включил диктофон. – К вам должен кто-то прийти сейчас? Петечка, кажется?

– Это мой бой-френд, – с лёгкой брезгливостью объяснила Наталия. – Вчера в «Мимино», кабачок у нас такой, на Сампсоньевском, наклюкался, как свинья. Утром из «обезьянника» с улицы Смолячкова приехал; я думала – хочет опохмелиться. Но специально мы на сегодня никого не приглашали. Алён, запри дверь на щеколду.

– Минутку.

Логинова, поддерживая юбку двумя пальчиками, на острых каблуках прошла к выходу, выглянула в коридор и задвинула щеколду, прибитую поверх хлипкого казённого замка.

– Порядочек!

– А что с Лео случилось? – дрогнувшим голосом спросила Наташа.

– Красиво вы её называете – Лео, – одобрил Артур. – Первый слог фамилии, но и от имени что-то есть. А случилось с ней большое несчастье. Она родила дочку, но ребёнка, к сожалению, похитили.

Наташа испуганно вскрикнула, а Алёна застыла, поднесла ладонь к губам, и её глазки-бусинки налились слезами.

– Ну, ты скажи! – Ожерельева стукнула кулаком по столу, от чего одна его ножка хрустнула. – Я говорила ей, Алён, помнишь? Оставайся в Питере, первый раз не повезло в Москве, и во второй не повезёт! Нет, захотела по-звёздному. Взбрело в голову, чтобы муж присутствовал, и всё такое прочее. В общем, с полным сервисом. Когда это случилось?

– В новогоднюю ночь.

Артур на секунду замер, ещё больше испугав девочек по-змеиному неподвижным взглядом. Зрачки его расширились, и даже повлажнел лоб, как от сильной боли.

– Позвольте, а что это за первый раз? С чем ей в Москве не повезло?

На страницу:
2 из 4