Ночь с четверга на пятницу

– Кисонька, мы щётки в другой раз купим – денег в обрез. А пока и старые сгодятся. Пошли, мы опаздываем. А вдруг пробка на въезде?

– А зачем «дворники» без щёток покупать? Всё у тебя через задницу! – проворчала мадам, и в самом деле похожая на кошку.

Но всё-таки она направилась к двери, прихватив пакеты с покупками. Их поджидал «Форд» алюминиевого цвета, заправленный и отмытый Альгисом.

– Наконец-то! – выдохнул Лёвка, хватая Артура за плечо. – Столько тебе сказать нужно, а с чего начать, не знаю. Нора Мансуровна объяснила, где тебя можно найти, когда ты дежуришь…

– Мне пришлось дежурить практически круглосуточно после Нового года, но это наши проблемы. Значит, специально меня искал? – Артур опять ощутил ту самую нежную теплоту в сердце. – Вы с Сибиллой ещё вместе? Как я понял – да.

Тураев улыбался, вспоминая голубое, сильно декольтированное платье «в пол», такие же лазоревые глаза, золотые локоны, разбросанные по точёным плечам, запах «Шанели» и три нитки натурального жемчуга, убегающие по груди в ложбинку.

– Прости моё любопытство – всё-таки я был у вас свидетелем…

– Это не я тебя, а ты меня должен прощать! Вернее, пардон, ты вообще ничего мне не должен.

Райников сжал кулаки на остеклённом прилавке. Артур с улыбкой наблюдал за ним.

– Ты уступил мне Сибиллу, отошёл в сторону, хотя имел все шансы. После октябрьских событий Маринка всё равно сбежала бы, а Сибилла – совсем другой человек. Но я-то, я-то каков урод… Молчи, я хочу всё объяснить! Благодаря тебе я стал мужем Сибиллы, а ты был свидетелем с моей стороны. Стоял рядом, как верный страж… А я, получается, скурвился, бросил тебя в беде – безработного, оплёванного! И после не появился, даже когда всё закончилось. Избегал встреч тринадцать лет, пока самого жареный петух не клюнул. Так мне и надо! Поделом! Но я уже объяснил, почему не хотел, чтобы вы встречались. Только лишь от ревности, от боязни лишиться Сибиллы! Да, мы до сих пор вместе. Двух дочерей имеем. Берта и Агата отличные девчонки!

Лёвка поспешно достал из портмоне глянцевый снимок, передал Артуру. На лесной тропе, судя по всему, в Швеции, под одним полосатым зонтиком пряталось от летнего дождя целое семейство. Лёвка и Сибилла, в легчайших светлых курточках и в джинсах, с мокрыми волосами и лицами, придерживали за плечи двух девочек.

Старшая, с перекинутыми на грудь каштановыми косичками, была одета в розовую курточку с капюшоном и такие же резиновые сапожки. Младшая, с густой соломенной чёлкой, сверкала жёлтым, с сиреневыми манжетами, дождевиком; сапожки тоже были подобраны в тон. Сапоги Сибиллы украшали цветы и травы, и Артуру почудилось, что он ощущает их манящий аромат. Только Лёвка был в обычных, чёрных, к которым они привыкли в России.

– Завидую тебе! – искренне выдохнул Тураев, возвращая снимок.

– Может, и живьём их увидишь, если захочешь! – Лёвка убрал фотографию в портмоне, пристроил его у сердца. – А Сибилла всё такая же, как прежде. Даже, вроде, помолодела. Ей сорок, а выглядит от силы двадцать пять. Оно и понятно – шоколадный и водорослевый массажи, подтяжки лица. Липосакцию, правда, не делала – она совсем не полнеет.

– А ведь у неё ещё сын есть, кажется!

Артур знал, что да, есть старший сын, но решил не демонстрировать свою осведомлённость.

– Да, Стефан…

По Лёвкиному лицу будто скользнула тень. Тураев заметил, что мимо магазинного окна пролетел голубь и спланировал на парковку у кафе.

– Смею надеяться, что он тоже считает меня своим отцом. Впрочем, у него не поймёшь. С ним, сам понимаешь, всё не так просто, как с девчонками. Пятнадцать лет – сложный возраст у любого ребёнка, а у такого – тем более… Да, для чего я тебя искал-то! – Райников ещё раз убедился, что они одни, и даже около магазина никого нет. – Мне юрист нужен срочно.

– Так ты не по адресу приехал, – пожал плечами Тураев. – Я давно уже не юрист, а заправщик. Не только в спорте нужны постоянные тренировки, чтобы форму не потерять. В любой профессии так – чуть зазевался, и привет. Коллеги далеко вперёд ушагали…

– Хватит! – громче, чем обычно, перебил Райников. – Ты был юристом и останешься им всегда. Кроме того, работал на Петровке, в суде. Без тебя нипочём не разобраться!

Райников снова занервничал, почувствовав, что Артур не хочет грузить себя его делами.

– Добавь ещё, что я пять лет отсидел – вообще полный кайф получится! – подзадорил его Артур. – У меня другой вопрос – неужели ты, перспективный господин с широкими связями, не можешь найти грамотного юриста? По-моему, консультаций настряпали столько же, сколько заправок. И частнопрактикующих тоже достаточно. Я тебе несколько адресов дам…

– Не нужно! – опять прервал его Райников. – Кроме тебя я ни к кому не могу с этим обратиться. Здесь требуется не только грамотный, но и совершенно надёжный специалист. Такой, на которого я могу всецело положиться, которому верю!

– Значит, всё-таки веришь? – удивился Артур. – Да неужели?!

– Засохни ты! – взвился Лёвка и чуть не выскочил из магазина. Но тотчас же, по дипломатической привычке, овладел собой. – Сколько лет прошло! Надо и меня понять. Будто бы тебе одному тяжело!..

– А кому сейчас легко? – скроил простоватую физиономию Тураев, в последний раз прикидывая, стоит выслушать давнего друга или лучше сразу от него отделаться. – Я прекрасно тебя понимаю, – продолжал он, успокаивающе похлопывая Райникова по спине. – У вас с Сибиллой свадьба – лимузины, фата, флёр д'оранж, платье со шлейфом, торт величиной с колесо самосвала. А рядом – танки, пожары, стрельба, аресты, трупы! Такой день вам изгадили! По Москве было не проехать, не сфоткаться, где положено. А тут ещё в свидетелях оказался сын государственного преступника! Не позавидуешь тебе, старик. Извини уж…

– Хватит, Артур, базлать! – Райников вне службы выражался всегда просто и чётко. – Не хочешь понять и простить – так и скажи. Твоё право, чего уж там. Только знал бы ты, как мне тошно было!..

– Ладно, прощаю! – устало подвёл итог Тураев.

Он понимал, что проклянёт сам себя, если сейчас бросит Лёвку в беде. К тому же тот, скорее всего, действительно боялся их с Сибиллой любви. Иначе нашёлся бы гораздо раньше. Чай, не тридцать седьмой год – с поверженными врагами тогда обошлись довольно милостиво.

– Говори, что стряслось. Только короче – дел ещё по горло…

– Короче не получится…

Райников собирался с духом ещё минут десять, пока Артур продавал подошедшим покупателям огнетушитель, канистру моторного масла и силиконовую смазку. Потом влетел ещё один встрёпанный мужик. Ему потребовалось срочно заменить колесо, и он же приобрёл антибуксовочные траки. В дальнем углу были навалены одна на другую пять зимних шипованных шин, а на них красовались знаки с буквой «Ш» внутри красно-белого треугольника. Оттуда и достали нужную камеру для клиента.

Когда Артур освободился, Райников заговорил быстро, глотая слова; он будто боялся не успеть добраться до самого главного. Лев уже понял, что Артур выслушает его и даст совет. Ослепительно-белые лампы тихонько потрескивали под потолком, а на оконные стёкла вдруг налетел ветер с дождём. Капли поползли вниз, оставляя извилистые блестящие дорожки, и на внешнем подоконнике быстро скопилось внушительное озеро. На улице стало смеркаться, и Артур подумал, что сегодня они уже точно не увидят солнце.

– Я в Шанхае работал до последнего времени, в консульстве. Месяц назад получил предписание вернуться в Москву. Сибиллу с девочками отправил ещё раньше, к началу учебного года, чтобы не срывать на середине. А Стефан учится в Москве давно, после того, как его из английского колледжа выгнали. За что – потом скажу, если успею. К нынешнему делу это не относится, хотя достаточно полно характеризует моего приёмного сына. Сибилла, правда, детей оставила на экономку и гувернантку, а сама в Кению укатила. Она пишет книгу по своей специальности, ей нужен материал. Я уже к этому привык – всё равно ничего не изменишь. Год назад она вообще в Афганистан отправилась – на границу с Пакистаном. Это – одно из самых глухих и опасных мест. Вернулась, слава Богу. Ну, а я решил съездить на Филиппины – к хилеру, к доктору Алексу Орбито. Он живёт в Кэсоне. Надо было удалить жировики на шее и спине. Интересно ведь узнать, как это у них делается! Захотелось понять сам принцип работы этих врачей. И там я совершенно неожиданно встретил соученика по МГИМО Славика Вороновича. Оказывается, он давно уже оставил дипломатическое поприще и влился в состав крутой ОПГ – проще говоря, банды. Славка пережил несколько покушений и уже в который раз приехал по-быстрому вытащить пулю…

– Стоп! – Артур поднял указательный палец. – Как говаривал один великий сыщик: «С этого момента прошу говорить, не упуская ни одной мелочи!» Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл именно такой. У нас мало времени, так что прости, если буду перебивать и уточнять. Во-первых, что за банда? Этот твой Воронович прямо-таки по-детски откровенен, если вообще заговорил о таком с приличным человеком. Или я отстал от жизни, и теперь членство в организованной преступной группировке считается достоинством, а не недостатком?

Артур выключил свой мобильник, который сегодня, к счастью, практически его не тревожил. Мать и Ирина знали, что Тураеву пришлось выйти на четвёртую подряд смену и потому по пустякам не беспокоили. Друзей почти не осталось, и Артур был рад этому. А с тех пор, как младший сводный братишка Нолик уехал к жене в Финляндию, «труба» Артура стала звонить раза в три реже. Арнольд не мог прожить и дня, чтобы не перекинуться со старшим братом хотя бы парой фраз.

Появлялись иногда и бывшие коллеги, супруги Грушины – Олег с Маргаритой. Последний раз нашлись перед Новым годом, поздравили, пригласили в гости. Но предупредили, чтобы Артур приехал ближе ко дню рождения Олега, а сейчас они улетают на Азорские острова.

– А ты-то сам не бандит, часом?..

– Да перестань! Лёвка сунул смартфон во внутренний карман пальто. – Разные же ситуации бывают. Банда эта очень серьёзная, с «красной» крышей. Центр в Москве, а щупальца по всему бывшему Союзу тянутся и дальше за границу уходят. Но особенно – Дальний Восток, азиатский наркотрафик, нефтеперегонные заводы, рыбный бизнес и многое другое. Смотрящий там – некто Дмитрий Серебровский по кличке Аргент, он же Князь Серебряный. Личность поистине жуткая. У Вороновича, когда он просто это имя называл, пот ручьями тёк по лицу. Аргент этот очень влиятелен, главным образом через милицейских генералов, которым щедро платит. Не забывает и прокурорских, и судейских, и чекистов. Опасен не только как зверь-пахан, но и как сумасшедший ревнивец. Славка верой и правдой служил ему несколько лет, даже мысленно не предавал. А Аргент к нему приревновал свою молодую любовницу. Да какой самоубийца на такое отважится?! Другую такую «тёлку» найти – не проблема, они все одинаковые. Короче, Аргент элементарно набил Славке морду, из-за чего опять пришлось ехать к хилерам и ставить челюсть на место. И хотя Аргент позже признал свою ошибку, Славка не мог ему простить незаслуженного унижения. Ведь в любой момент всё могло повториться, причём в куда более худшем варианте. И Славка решил собрать досье на банду…

– Погоди-ка! Я сейчас вернусь.

Артур запер Райникова в магазине, вышел к Альгису, который как раз трепался с механиком Виталием – длинным, белобрысым, очень унылым и в такой же степени работящим. Кажется, они были земляки, и на самом деле механика звали Витаутас.

Цепким взглядом профессионала Артур ещё раз изучил заправку, пытаясь понять, всё ли тут чисто. В данный момент у колонок не было ни одной «тачки». К вечеру народ угомонился и расползся по кабакам, дачам и квартирам. Заправка стояла практически в поле, и поэтому окрестности просматривались до далёкого леса.

– Ну что, мужики, всё пока нормально?

– Да Бог милует, – как всегда немного врастяжку отозвался Альгис. – Только сейчас кофе выпить сподобился. Сразу три чашки, а то с ног валюсь. Стоя сплю, как лошадь…

– Потерпи, недолго осталось. – Артур взял Виталия за лямку комбинезона. – У тебя яма сейчас свободна?

– Да. Недавно «Фольксваген-Пассат» отпустил. Долго повозиться пришлось… А что? – Механик тщательно вытирал пальцы промасленной ветошью. – Работу нам нашёл или как?

– Вы «мерина» вон того поставьте на яму. Покопайтесь там, посмотрите, нет ли каких поломок. И не торопитесь, наоборот, каждый винтик обследуйте. Хозяин заплатит – он зажиточный. Сделаешь?

– Да конечно, чего там! – пожал плечами Виталий. – Пусть только сам джипяру на яму загонит, чтобы потом претензий не было.

Райников покинул магазинчик очень кстати, потому что как раз ввалился Ольгин поставщик, завернувший на заправку случайно, по пути на собственную виллу. Узнав, что Ольги давно нет на этой точке, поставщик опечалился. Он хотел выяснить, какой товар для магазинчика нужно завозить после новогодних каникул, а тут ни Ольги Васильевны, ни Матвея. Остальные решить вопрос не могли.

– Она больше трёх часов назад сорвалась. Как я понял, возникли проблемы в Петелино. Наверное, ещё не управилась до сих пор. Может, Юрьичу что-то скинула на «трубу»; у меня-то всё тихо. Вы с ним поговорите, если срочно нужно ассортимент проверить. Или самой хозяйке позвоните…

– Да ладно, чего ж, раз так?.. – проворчал жирный усатый дядька.

Он обдал Тураева запахом сицилийского мандарина – из-под куртки. К аромату примешалось и амбре из нескольких сортов спиртного. В таком виде не каждый мог позволить себе рассекать по области, и поставщик расхохотался, заметив удивление Артура.

– Да ты чего?! Я ж с водилой!

Он указал пальцем на свой джип «Гранд-Чероки», красующийся около надувной фигуры Деда Мороза. На это место Ольга Васильевна хотела поместить Свинью – символ наступившего года, но потом передумала, так как щадила чувства любимого Артурчика и клиентов-мусульман.

Поставщик всё-таки заглянул в магазинчик, обследовал витрины и подсобку. Артуру почему-то показалось, что жирный хмырь не товар здесь проверяет, а ищет кого-то. Вполне может быть, что и Льва Райникова. Записав что-то в книжечку, поставщик направился на выход.

– Ну, счастливо, я поехал. С Ольгой пересечёшься, напомни, что жду звонка. – И туша поставщика заставила джип сильно накрениться вправо.

За рулём действительно сидел водитель, полная противоположность хозяину – сухой, как прошлогодний хворост, неопределённого возраста. Артур видел его несколько раз, но никогда этот герой фильма ужасов даже не раскрыл рта.

Когда Райников вернулся к прилавку, Тураев смотрел на него совсем другими глазами. От жёсткого, пронзительного, леденящего кровь взгляда давнего своего дружка Лев даже вздрогнул. Тураев перегнулся к нему через коробки с антифризом, одновременно опуская жалюзи на окнах.

– Похоже, ты действительно имеешь основания опасаться за свою жизнь.

Артур заметил, как побледнел Лёвка, и в душе выругал себя за несдержанность.

– Только одно не понимаю – ты здесь причём? Воронович решил слить босса – без вопросов. Собрал досье – ладушки. Не знаю только, произведёт ли оно впечатление на правоохранительные органы, если у Аргента «красная» крыша. Кстати, я в зоне что-то про него слышал, и внутренне содрогнулся. Некоторые его ребята в «побег с коровой» ходили – то есть были каннибалами. И, кстати, быстренько попали под амнистию, а всякая мелкота отбывала срока до упора. Остаётся только надеяться на «драку бульдогов» под ковром, в процессе которой одна группировка силовиков будет всеми способами жрать другую. Твоя роль в этой пьесе какая?

– Понимаешь, досье уже собрано, причём хранится не в одном месте…

– Правильно, – одобрил Артур. – Не все яйца в одну корзину!

– Воронович сказал, что материал сырой, не обработанный. И потому нужен юрист, чтобы разобраться, какой кусок досье важен, а какой – нет. Ты правила игры знаешь и поэтому поймёшь, есть ли у материалов перспектива. Воронович мне главное обрисовал, чтобы я потом передал юристу… тебе то есть… Короче, набросал картину. События начали развиваться таким образом, что у Славки не осталось выбора. Или он хотя бы пытается барахтаться, противостоять произволу, или тупо гибнет, как скот на бойне. Конец, в сущности, один, но всё-таки нужно попробовать. А вдруг проканает?

– Говори, – коротко бросил Артур и весь обратился в слух.

– Аргент всё-таки утратил прежнее расположение к Славке. Умных и образованных всегда не любят, даже если на каком-то этапе они нужны начальству. От них постоянно ждут подвоха, каверзы, предательства. То ли сам Аргент дотюмкал, то ли нашептали ему другие искатели милостей, что Воронович сошёлся с Юлианой, молодой супругой пахана. Якобы в планах у парочки было устроить Аргенту «несчастный случай», пожениться и сообща рулить его империей. Разумеется, «смотрящий» решил сыграть на опережение. Он послал Славке «чёрную метку». Два месяца назад неизвестные злоумышленники обчистили его дом под Владивостоком. Вскрыли все сейфы, похитили массу ценных вещей, демонстративно нагадили на шикарные восточные ковры, развели в столовой костёр… Короче, местная шушера так резвиться на охраняемой территории, да ещё в доме уважаемого человека поостереглась бы. Всё-таки не «скворечник» на шести сотках, а вилла в три этажа! И в ту же ночь умерла Юлиана. Это случилось в Арабских Эмиратах, когда супруги спустились под воды Персидского залива на частной субмарине «Протеус». Её Аргент использовал, как правило, для проведения секретных переговоров. На сей раз «подводный автобус», как называют эту лодку, принимал «крутую» вечеринку – как раз по случаю венчания Аргента с Юлианой. И восемнадцатилетняя девчонка внезапно потеряла сознание! Внешне это выглядело невинно – якобы по состоянию здоровья Юлиане нельзя было погружаться. Молодёжь-то гнилая теперь пошла… Но когда в эту же ночь происходит разгром ранее неприкосновенного дома Вороновича, где убивают всю попавшуюся под руку живность, а сторожа сажают голым задом на ледяное железо, а руку приковывают к перилам крыльца… В рот бедолаге засунули его же трусы, чтобы не кричал. Он ведь умер вскоре – почки отказали. Так вот, совпадение маловероятно. Юлиана скончалась через час после того, как потеряла сознание. И если до этого Славка собирал досье чисто на всякий случай, то тут решил пойти ва-банк. У него были сообщники – из тех, кто сбежал от Аргента в разное время и теперь вынужден был скрываться. Не все, но многие из них согласились принять участие в травле этого бешеного волка.

Славка сказал, что характер у босса мощнейший, огневой. Никого не пожалеет, как лесной пожар при суховее; всё обратит в пепел. Да ещё эта «крыша»… Благодаря ней Аргент не только за Уралом, но и в Москве очень уверенно себя чувствует. Скорее всего, босс хотел, чтобы Славка покончил с собой. Или сбежал подальше, затараканился и молчал обо всём, что знает. Раньше Славка, наверное, не полез бы на рожон. Но Аргент откуда-то выкопал про досье и устроил показательную расправу. Служба безопасности у него работает, как швейцарские часы. Возможно, развязали язык кому-то из посвящённых. Славке стало нечего терять, и он, схватив хранившиеся в надёжном месте дискеты, выехал на Филиппины. У него уже были готовы документы на другое имя. И тут мы встретились у хилеров. Повторяю – совершенно случайно! Воронович мне честно сказал, что сильно подставился. И жить ему, похоже, осталось недолго. Но чтобы не так обидно было умирать в тридцать восемь лет, он должен передать досье на Аргента и его «крышу» по назначению, на самый верх. Куда именно – это тоже должен знать юрист. Мы сидели в куче дожидающихся приёма доктора Орбито. Люди пели католические псалмы, а мы потихоньку разговаривали. Вряд ли кто-то мог нас там подслушать. Славка передал мне дискеты и сказал, что там есть сведения о людях, которые остальные части досье держат у себя. Все они живут сейчас в Москве и Подмосковье, и только один – в Питере. Дискеты ни при каких обстоятельствах не должны попасть не только в руки самого Аргента, но и в милицию, потому что она крышует банду. Примерно на уровне начальника Управления или что-то в таком роде…

– Ну и вляпался ты, Лев Маркович! – присвистнул Тураев. – И что хочешь делать? Меня утащить в это дерьмо? Мало мне других заморочек? У меня всё-таки родители живы, дети есть. Да и вообще я и сам пока жить хочу!

– А я не хочу, что ли? – огрызнулся Лёвка, поёживаясь от внезапно ворвавшегося в магазин сквозняка. Жалюзи тихонько зазвенели. – Но я не мог сказать ему: «Пошёл вон!» Не мог, понимаешь? Какое право имею я с одной стороны отмахиваться от таких вот ситуаций, якобы это не моё дело, а с другой – верещать по поводу преступности и безнаказанности? Если не я, то кто? Если не ты, то кто? Глупо, конечно, это звучит, как-то по-пионерски, но надо же начинать с чего-то! Если одна «красная крыша» спалится, то другие высокопоставленные силовики сто раз подумают, прежде чем свяжутся с бандитами. К сожалению, я не обладаю нужными знаниями, а то сам взялся бы за анализ этих материалов. Кроме того, мы с тобой давно не встречались. А потому служба безопасности Аргента и крышующие их менты на тебя даже не подумают. А меня, похоже, уже вычислили. И весь вопрос в том, успею ли я избавиться от дискет в ближайшее время…

– А Воронович где сейчас? Ты не в курсе?

Тураев тяжело вздохнул. Часы отсчитывали последние секунды – когда он ещё мог оказаться; и потому нужно было срочно сжечь за собой мосты. Возможность выбора не должна была соблазнять его и мешать действовать.

– Вот я всё и смотрю на смартфон, жду условную фразу. Мы договорились, что, если Славка почувствует себя в безопасности хоть на короткое время, то обязательно пошлёт мне сигнал. Ведь уже две недели прошло с того времени, как мы расстались, – и ничего. Я уже ко всему готов. Перестал бояться – и за него, и за себя. Лишь бы знать, что жертвы не напрасны, и досье пошло по инстанциям…

– Ну чего тебе, блин, не хватало? – тяжело вздохнул Тураев.

Он понимал, что и после всех своих невзгод не сможет отказать Лёвке и взвалит на плечи новый груз – тяжелее всех прежних.

– Твоя мать рассказывала моей, какие вина ты пил и какие кушанья ел. Один Нобелевский банкет, куда тебя привела Сибилла, чего стоил! «Шато Линч Баж» и «Лафит Ротшильд», салат из цитрусовых с лепестками роз и филе морского чёрта под анисовым соусом! Зажрался ты, корефан, и потянуло тебя на сопливую романтику. Твой Воронович сам в дерьмо влез, сам теперь пусть из него выныривает! Никто его насильно бандитом не делал. Он ведь, как и ты, МГИМО закончил и мог бы вполне легально в роскоши купаться. А Великий пост всегда после Масленицы приходит, он разве не знал? Обидели мальчика, пятак начистили? Чёрную метку послали? Небось, когда влезал в бандитские тёрки, ни о чём не думал и советов не просил? И продолжал бы жить, как прежде, не пни его Аргент под зад! Но теперь не о нём речь. Мне плевать, что будет с твоим Вороновичем. Грохнут – туда ему и дорога, курве! Но я менжеваться кончаю – не могу тебя просто так прогнать. Встретились после долгой разлуки – и снова разбежимся, ненавидя друг друга? Нет, я не могу забыть всё, что ты тут наговорил. И не бывало ещё такого, чтобы я заслабил – всегда понтоватым был. Пять лет из жизни не вычеркнуть, Лёвка. Извини меня за «феню» – сейчас душа просит.

– Артур, я тебя умоляю… Посмотри хотя бы материал, прикинь, что из него можно выжать. Я ведь тоже не лопушок какой-то, все эти дни специально по Москве и области колесил. Чтобы, если «хвост» есть, сбить со следа. Ведь дипломаты – все немножко шпионы, как ты знаешь. Я завернул к твоей матери, но в тот же день нанёс ещё несколько коротких визитов столичным друзьям. Тем, кто меня ведёт, трудно определить, какой именно визит был основным, а какие – отвлекающими.

– Это правильно, – одобрил Тураев. – Только особенно не увлекайся. Сейчас домой поедешь?

– Наверное, заскочу ещё к одному приятелю. А потом – домой. Дочкам и матери обещал пораньше вернуться. Нору Мансуровну предупредил, чтобы, в случае чего, объяснила мой к ней визит желанием выразить соболезнования по случаю кончины Альберта Александровича. А насчёт наших с тобой отношений она начнёт всем жаловаться, что ты меня не простил, и мы не хотим видеться. Пусть все так и думают – нам спокойнее будет…

– Да, мать сильно сдала, когда овдовела. – Артур словно только что осознал, каково было Норе все эти месяцы. – Очень горевала. Всегда выглядела великолепно, будто бы и не старела. А теперь прожитые годы будто бы враз проступили на лице.

– Я заметил. Всё это ужасно. Когда мой отец в девяносто третьем году скончался от анафилактического шока, прямо накануне возвращения в Москву, мать тоже лет на десять постарела. И поседела сплошь… Он нервничал из-за меня и Сибиллы. У него поднялось давление. И обычный, в общем-то, укол свёл его в могилу. А я, сукин кот, тогда особенно и не расстроился. Ведь отец был против нашего с Сибиллой знакомства, не говоря уже о браке. Первая мысль была: «Всё! Мы женимся!»