Сборник тёмных рассказов

Старик Хорхе не обманывал. Заряда действительно должно было хватить ещё на один выстрел. Подняв ослабевшие кисти, Хорхе выставил ствол вперед. Перед самым выстрелом, Педро услышал слабый щелчок. Палец Хорхе мгновенно переключил, значение на 5.14 и выстрелил.

Старик Хорхе присел на большой, остывший к вечеру булыжник. Ему было по своему жаль дурака Педро и его дружков. Их искорёженные тела лежали в паре метров от него, уже к этому времени успев немного раздуться от полуденной жары. Он не мог рисковать жизнью сына, отправляя вслед за ним этих безумцев. Хорхе утешал себя единственной мыслью, что его Тьяго там, в далеком прошлом будет счастлив. К тому же с ним должны быть те семь счастливчиков, которым повезло выжить. Старик Хорхе до последнего дня приходил на каменистый берег, посмотреть на лучи заходящего солнца. Однажды, когда сил встать уже не нашлось, Хорхе засмеялся в последний раз.

– Я всю жизнь боялся смерти, – сказал он весело, – что забывал жить.

Оказавшись в густом, яблоневом саду Тьяго зарыдал. Терпкий запах цветов кружил его юную голову, вокруг него воздух наполняли тысячи разных незнакомых ароматов. Вслед за Тьяго между деревьев появились семь перепуганных человек. Их одежда истлела, а тела покрывала прилипшая пыль. Этот день стал началом их новой жизни.

Проснись в четверг

Белый столб раскаленного пара стремительно вырвался из тонкого носика старого чайника. Микроскопические частицы горячего воздуха медленно поползли в остальные части квартиры.

– Ты что решила свариться здесь? – погасив синеватое пламя под чайником, возмутилась пришедшая с работы Виолетта. Повернувшись от плиты к младшей сестре, девушка хотела сказать, что-то ещё, но осеклась.

Сегодня её отпустили раньше, и она рассчитывала убежать на свидание. Это событие откладывалось целую неделю, и наконец, все совпало. Понедельник обещал быть удачным днем. Закопавшись в беспорядочном ворохе мыслей, Виолетта, как правило, мало обращала внимание на детали. Окружающая обстановка в такие моменты представляла собой беззвучный фон.

– Хватит дурачиться Ева, – произнесла по буквам смущенная Виолетта.

Подперев острый подбородок тонкой, бледной ручкой выходящей из рукава махрового халата, Ева сидела не шелохнувшись. Ни один мускул не дернулся на её лице, которое приобрело матовый оттенок белого мрамора.

– Да что с тобой сестренка?! – задрожал слабый голос Виолетты.

Теплые руки сомкнулись за спиной маленькой Евы. Всем сердцем Виолетта молила небеса, чтобы все обошлось. Она не могла понять, почему юное, сильное тело Евы отвердело, как если бы оно было вырезано из камня. Вытерев слезы, Виолетта прислонила ухо к груди Евы. Громкие, четкие удары гулко звучали внутри. Виолетта подняла голову. Неподвижное, безразличное лицо Евы, было направлено в сторону окна, а устремленный к небу взгляд застыл.

Когда Виолетте было двадцать лет, погибли их с Евой родители. Крошка Ева долгое время не говорила, и почти не отходила от старшей сестры. Виолетта стала для Евы всем. Пока Виолетта трудилась в типографии, сестренка заканчивала школу. Их быт в небольшой двухкомнатной квартире со временем наладился и Ева, потихоньку возвращалась к жизни.

Виолетта прибежала из спальни. Расстелив большое одеяло, она прижала Еву к себе, и попыталась опустить сестру на пол. Безуспешно. Даже на сантиметр ей не удалось сдвинуть малышку Еву, кажется приросшую к стулу.

– Нужно позвонить в скорую помощь, – вспомнила растерянная Виолетта.

В следующее мгновение веки Евы дернулись, и она шумно выдохнула из легких горячий воздух.

– Ты с ума сошла Ева! – закричала Виолетта, – что с тобой? Зачем ты так делаешь?

– Пожалуйста, Веточка не волнуйся, – улыбнулась нежно Ева.

– Что это было? Я чуть не посидела из-за тебя?

– Ты не представляешь, какое чудесное место я нашла.

– Психушка?

– Да нет же Ветка. Это просто чудо.

Голос Евы, звучал немного грубее обычного, но Виолетта не придала этому особенного значения.

– Ну, рассказывай, не томи!

– По дороге из школы, я, как обычно, заглянула на площадку между больших домов. Ты же знаешь Веточка я люблю покачаться на качелях, слушая любимую музыку. Покатавшись, я решила сократить путь домой, пройдя через дворы. Так, вот у железного контейнера для мусора, на глаза мне попалась сгорбленная старушка. Она копошилась в больших, полиэтиленовых пакетах, совершенно не обращая ни на кого внимания. Кажется, я отвлеклась на пару секунд, чтобы переключить мелодию в плеере. Когда я подняла голову, старушки уже не было. Это почти безлюдный двор. Я посмотрела по сторонам. Не единого человека. Куда она могла деться, я не могла знать. Немного преодолев страх, я пошла к тому месту, где в последний раз видела бродяжку. Пакеты в баках были разорваны, и кое-где валялись остатки кусков хлеба. Я уже подумала, что мне все это показалось. Собравшись уходить, я наступила на небольшой шар. Его прозрачные стенки светились изнутри, каким то особенным цветом, потому что я долгое время не могла оторвать от него взгляда. Оставшуюся дорогу я то и дело вынимала из кармана эту странную вещицу, чтобы посмотреть еще раз, и чем чаще я это делала, тем труднее было отказаться. Оказавшись в квартире, я накинула халат и принялась рассматривать шарик. Это было похоже на наваждение. Его теплый, искрящийся свет проникал в мою голову и приятно растекался по всему телу. В какой-то момент я поняла, что нахожусь в другом месте. Это нельзя назвать каким-то определенным словом. Насыщенные цвета фиолетового оттенка, лежали на всех поверхностях неведомого мира. Деревья, цветы и даже животные странным образом стали единым целым, как будто безумный художник вылил на свою картину банку краски. И я бродила по бескрайним просторам, неведомого мира. Во мне не было и толики страха, что вдруг какой-то встречный человек может сделать зло. Я видела там много людей. Как и в нашем мире, они были абсолютно разные. Большие и маленькие, все они трудились на полях, возделывая фиолетовую кукурузу или что-то похожее.

– Это чушь Ева! Хватит фантазировать, завтра же мы идем к доктору.

Вместо слов Ева, положила в руку Виолетты крохотный, хрустальный шар. Она сжала ее руку в своей. Прикосновение младшей сестры показалось болезненным, но вскоре оно прекратилось. Теплый аромат, окутал Виолетту. Необыкновенное сочетание запаха луговых трав и цветов закружили её голову.

– Теперь поверишь, – заглянула в глаза Ева, отпустив руку сестры.

– Что это заместо?

– Именно то, о чем я тебе рассказывала.

– Как такое возможно Ева. Это пахнет безумием, причем теперь оно у нас обеих.

– В любом случае, ты, по крайней мере, видишь, что я не обманула.

Взгляд Виолетты блуждал от деревьев к птицам, затем она вглядывалась в небо. Фиолетовое пространство, не знающее других цветов. Только их с Евой одежда выделялась из остального.

– Как нам вернуться обратно?

– Я не знаю Веточка. В прошлый раз, твой голос разбудил меня.

– Черт. Никто к нам не придёт. Мы так и останемся здесь навсегда.

– Разве тебе здесь плохо? – обиженно отозвалась Ева.

– Это очень странное место. Мы должны выбраться отсюда. Где этот проклятый шарик?

– Но мы ещё так мало видели!

– Не спорь Ева. Где он?

– Обратного пути нет, – прервал спор юных сестер басистый голос.

Виолетта и Ева в страхе прижались друг к другу. Эти слова больно ударили по ним, сильно испугав девушек.

– Кто это? – закричала Виолетта.

– К тому времени, когда тебя будут искать, ты уже будешь целиком здесь.

– Что ты хочешь? – спросила Ева.

– Мне нужно совсем немного. Ваши души.

– Отпусти её, – сжав зубы, взмолилась Виолетта.

– Тело Евы уже в морге, ей некуда возвращаться.

Пробудившись от сна, Ева бросилась наружу, прочь из квартиры. По пути она больно ударила ногу, но ни на секунду не остановилась. Добежав к причалу, она с размаху метнула прозрачный шарик в мутную воду реки. Она поплелась домой. Ноги плохо слушались, и в горле застрял ком. Девушке было ужасно за то что, она втянула сестру в это.

– Боже. Что с Веточкой, – спохватилась Ева и быстрее заковыляла к квартире. В квартире было абсолютно пусто. Ева присела на стул и пыталась прийти в себя. Мысли сумбурно вращались в голове, не давая сообразить, что к чему. В ванной Ева отпрянула от запотевшего зеркала. Перед ней в отражении стояла Виолетта, но внутри была Ева.

В дверь позвонили.

– Старший следователь Петров, – представился стоящий в дверях мужчина в штатском.

– Вы так понимаю Виолетта Ризова?

– Что, – отозвалась неуверенно Ева.

– Где вы находились в понедельник, двадцать шестого числа, между полуднем и восьмью вечера.

– Не понимаю. Ведь сегодня понедельник.

– Сегодня четверг. Вы не злоупотребляете алкоголем?

– Я учусь в школе. Какой может быть алкоголь!

– Послушайте гражданка! Я не намерен с вами шутить. Ваша сестра была найдена мертвой в соседнем квартале, в понедельник. До вас дозвониться не могли. Вот я лично пришел вам сообщить.

С этими словами он сунул Еве фотографию. Ева сразу узнала себя.

Ржавая кружка

Высокий, худощавый Джон, имел два основных пристрастия. Первое это то, что ему удавалось неведомым мне способом охмурять почти любую девушку. А другое это выпивка. Первое и второе частенько приносили немало хлопот. Мы разменивались градом ударов с проезжими туристами, да и местные были не прочь свести счеты за обиды. Мне трудно припомнить, когда Джон влился в нашу компанию. По субботам мы собирались в нашем любимом пабе «Ржавая кружка». Обычно к середине вечера, он заваливался с парой девчонок, и мы весело проводили время. В последнюю субботу события пошли не по привычному для нас сценарию. Старины Джона не было весь вечер, и к утру мы уже собрались уходить. Ноги мои предательски подгибались, и я с трудом добрался до туалета. Три последних стакана пива были определенно лишними, о чем мне сообщил мой организм, благополучно освободившись от них.

– Бен, мне нужна твоя помощь! – прозвучал неуверенно голос Джона у самого моего уха.

– Как видишь, мне она тоже сейчас не помешала, – улыбнулся я, увидев его выпученные глаза. Он выглядел комично, хоть на лице и читался некоторый испуг.

– Если тебя бросила подружка, я не в лучшем состоянии, чтобы слушать душе излияния.

Вместо ответа Джон потянул меня за руку. Следующие пять минут он старался не встречаться с моими глазами. Корпус его тела, некрасиво заваливался на левую сторону, что придавало всему образу нелепый вид. Мы прошли мимо нашего стола, и кажется, остались не замеченными. Джон провел меня по длинному коридору в другую часть паба.

– Как странно, что никто из нас, не знал о ней, заходя сюда уже семь лет, – подумал я.

– Признаюсь, ты уже заинтриговал Джонни. Нас ждет пара твоих сногсшибательных подружек?

– Почти дошли, – ответил приглушенно Джон.

В конце коридора, показался небольшой проем уходящий вправо.

– Вот, – указал Джонни на ворох беспорядочно сплетенных между собой кишкообразных трубок.

– Дружище что это за дерьмо?

– Я и сам хотел бы узнать.

– Нет, Джон. Ты привел меня сюда посмотреть на кучу кишок?

– Послушай Бен. Ты самый трезвый из всех в этом пабе. Разве ни что не кажется тебе здесь странным?

Взгляд моих глаз быстро перескакивал с одного на другой предметы в небольшой комнатке.

– Нет.

– Тогда Бенни, взгляни в дальний угол по левую руку от тебя.

Нервы мои немного расшатались, и ругаясь я направился в указанную им сторону.

– Будь я проклят Джонни! Ты что убил её?!

Он больше не мог сдерживаться, глаза его наполнились слезами. Джон еле стоял на подгибающихся ногах, не в силах унять бившей изнутри дрожи.

– Какой от меня помощи ты ждешь, – разозлился я на него.

– Бен. Ты же знаешь, я никогда не искал продолжительных отношений. Но вот Рэйчел, она была особенной для меня.

Не желая слушать, я рванул к выходу. Сообразив, что промедление не допустимо, Джон вытащил из кармана основной козырь. Подбежав к тому, что показалось мне трупом, он с легкостью поднял и стал с этим передо мной.

– Смотри Бенни! – завопил он, – разве это похоже на человека.

Алкогольная дымка быстро рассеялась, когда я пригляделся. Это было похоже на чертовски хорошо сделанный костюм человека. То – есть, это была оболочка Рэйчел, владелицы этого паба.

– Я не понимаю Джон. Это глупая шутка? Что все это значит?

– Последние две недели мы встречались с Рэйчел. Ты не представляешь Бен, как мне было хорошо с этой малышкой. До сегодняшнего дня, во всяком случае, все было замечательно. Мы хорошо проводили время в этом укромном уголке. В этот вечер Рэйчел, была особенно весела. Когда мы спустились сюда, я прижал её к стене и хотел поцеловать в шею. Не знаю что произошло, но она вдруг затряслась, будто её ударило две тысячи вольт чертового тока. Все случилось в какие-то две минуты, и я по-прежнему не могу прийти в себя. Эти живые спирали выбрались из нее, оставив пустую оболочку. Мне безумно страшно Бенни. Я не хочу садиться на электрический стул из-за этого дерьма.

До сих пор мне трудно понять, что это было. Джон указал на потайной ход, откуда мы вынесли эту странную, медленно пульсирующую массу. Всю дорогу за город, меня не осуществляло странное ощущение. Мне казалось худоба Джона, стала особенно подчеркнутой. Может быть, это было только игрой моего утомленного воображения. Мы сбросили мешок с этими отвратительными червями и оболочкой Рэйчел в небольшую яму. Джонни вылил сверху канистру бензина, и мы смотрели, как огонь не спешено пожирает живые, извивающиеся кольца.

Фургон Джонни остановился в пяти метрах от моего дома. Свет утреннего солнца потихоньку заполнял сонные улицы города.

– Спасибо Бен. Если бы не ты, – сжав мою руку устало проговорил Джонни.

– Тебе нужно отдохнуть Джон. Может быть завтра, мы сможем спокойно обсудить эту ночь. Пока ни кому не говори об этом.

В ответ он слабо улыбнулся и мы попрощались. Уже на пороге дома, я остановился в нерешительности. Я пытался убедить себя в том, что мне только показалось. Но и по сей день, не уверен. Взглянув на Джона перед расставанием, я увидел на белках его глазах паутину тонких нитей. Я принял их за лопнувшие капилляры, но теперь мне кажется, они шевелились. После того утра я больше ничего не слышал о бедняге Джоне.

Полёт в бездну

Три или четыре минуты должен был длиться прыжок с высоты пяти километров. После долгих рассказов Ромы, о сказочных ощущениях во время полета, Маша согласилась на эту авантюру. Сначала она прошла подготовительный этап. После первого дня, мышцы рук и спины ужасно ломило и Маша, уже было хотела отказаться. На пути домой, ей позвонила подружка Ульяна и сказала, что подумала и решила тоже прыгать. На втором завершающем занятии, Маша весело подпрыгивала на страховочных тросах, и радовалась словно ребенок. В день прыжка, Маша проснулась раньше Ромы. Она с удовольствием похлопотала с едой, и позвонила Ульяне, чтобы та не опоздала к вылету. Мощные двигатели самолета громко перемалывали холодный воздух между своих острых лопастей. Прозрачные, сухие волны стремительно обтекали металлический корпус, заползая в открытый настежь люк. Первой выпрыгнула Уля. Она запросто наступила на воздух, и ветер потащил её вниз. Маша прижалась к Роме. Выждав половину минуты, они отправились вслед за Ульяной. Далеко под ногами зеленели огромные квадраты полей, и по мере падения вниз, воздух становился теплее.

Широкий, прямоугольной формы парашют Маши сложился за спиной, потянув её назад. Рома быстро отстегнул крепления, и Маша облегченно вздохнула. Отдышавшись, девушка обернулась. Она безуспешно пыталась увидеть Ульяну. Взгляд её небесно-голубых глаз повсюду упирался в беспорядочное наслоение серо – зеленых холмов, возвышающихся над ней с Ромой в два человеческих роста. Бесформенные земляные горбы, пронизали большие, круглые отверстия. Маша подошла к одному из них. Прежде ей не приходилось видеть, что-то подобное. Рома растерянно посмотрел на Машу, он, как и она не знал, что это. Запах гниющей плоти, неспешно расползался меж зеленых, массивных истуканов. Рома взял руку Маши. Они попробовали забраться на верх, но обувь скользила по маслянистой, губчатой поверхности. Не сумев подняться, Рома забрался внутрь норы. Ему показалось, что они с Машей смогут пробраться через, многочисленные, липкие ходы в этих холмах. Маша последовала за Ромой и они начали путешествие по гибким, пульсирующим коридорам. Правая щека Ромы зачесалась. Он пытался протереть её тыльной стороной ладони, но зуд не унимался. Вслед за ним кожа Маши покрылась белой, ядовитой сыпью. Они поползли быстрее по тёмным, узким тоннелям. Кожа рук Маши медленно растворялась, прикасаясь к склизким стенкам. Вскоре силы оставили их двоих, и они упали. Рома лежал обездвиженный напротив Маши. Его сердце разрывалось при виде того, как кислотный воздух, наполняющий эти норы, медленно разъедает одежду, а затем кожу любимой. Тягучие, длинные, зеленые нити быстро потекли на них, вскоре растворив страждущие от боли тела без остатка.

Её полосатые штаны

Если бы Тамара смогла изменить прошлое, хоть бы на самую малость. Тогда ей точно не пришлось бы сидеть в эту минуту на электрическом стуле. Три мужчины, с одинаково безразличными лицами подготавливали инструменты смерти. Небольшая комната, прямоугольной формы, оснащенная огромным квадратным окном примыкала к узкому залу, вытянутому на право, и лево. Помещение было способно одновременно вместить около семидесяти человек. Как правило, желающих взглянуть на казнь набиралось очень много, и тем, кому не хватило места, переминались с ноги на ногу у задних дверей. Выступивший пот, быстро остывал, и кожа подмерзала, когда два широких вентилятора над головой беззвучно потянули воздух. Тома не верила. У неё не получалось убедить себя, тому, что все происходит наяву. Достав из блестящего металлического ящика, круглый шлем, высокий толстопузый палач напялил его на голову Тамары. Он совершенно бесстрастно прикручивал тонкие, разноцветные проводки, в то время как Тамара уставилась пристальным взглядом в его коричневые зрачки. Не помогло! Рутинная, механическая работа, продолжавшаяся для этих ребят уже больше десяти лет, давно стала нормой. Тогда Тамара перевела колючий взгляд на заполнившую помещение разнородную публику. Разношерстная, бесцветная масса, ненавидящая друг друга за стенами тюрьмы, здесь становилась единым целым. В едином, горячем экстазе, затаив дыхание они ждали характерного щелчка, когда электрическая паутина, заставит тело приговоренного танцевать в последний раз. Гнев был единственным настоящим чувством Томы. Она успела проклясть себя за жажду лучшей жизни, в поисках которой она пересекла океан. Америка с детства питала её мечты, придавая неимоверные силы на преодолении всех сопутствующих препятствий. Быть может все могло сложиться иначе, приди она в свой номер в отеле немного позже. Слишком много условностей, для нелепого случая, разделившего жизнь до и после. В тот вечер бугай Рич, перебрав виски, ввалился в номер Тамары, перепутав со своим. Поначалу он хотел выгнать Тамару. Разглядев линии её бедер, обернутые в длинный белый халат, в нем быстро родилось совершенно другое желание. Изломанная огромным насильником, испуганная Тамара, нечеловеческим усилием отшвырнула Рича к окну. Вязкая, инертная туша великана пробила твердое стекло и стремительно помчалась вниз, преодолев пятнадцать этажей в три секунды. Как у нее это получилось, Тома не знала. Для всех это так и осталось неразрешенной загадкой. Окружной прокурор, вцепившись в доказательную базу, не принимая в расчет показания девушки, потребовал высшей меры наказания. На беду Тамары, её судья, пожилой Джимми Скот, имел большие проблемы в своей собственной семье. Его жена грозила ему разводом, и последние дни он был на взводе, не имея возможности выпустить пар. Без колебаний, его деревянный молоток ударил, по специальному выступу на столе, полностью поддержав требование прокурора. Джимми Скот вышел из зала, совершенно не выдавая эмоций. Только ему одному было известно, как внутри него приятно развязался нервный ком, беспокоящий его целых две недели.

Электрический импульс мгновенно преодолел короткое расстояние от стола к голове Тамары. Толпа жадно поглощала каждое движение, главной героини вечера. Легкая дымка взвилась над стулом смерти. Старший палач стоял в двух шагах, и когда все произошло, быстро отвернул сиденье в противоположную сторону от публики. Большинство посчитали данную меру гуманностью к чувствам зрителей, другие огорчились, считая себя лишенными зрелища.

Три палача стояли перед пустым стулом, где от заключенной остались только полосатые штаны. Они перекидывались вопросительными взглядами, не понимая, что произошло.

Густая, липкая грязь, разбитой земляной дороги попала в рот и забила левое ухо. Тамара очнулась в теплой, мутной луже. Она медленно подняла корпус тела, опасаясь резких движений. Под ребрами покалывало, и немного мутило. Тома сбросила с головы, тяжелый алюминиевый шлем. В теплой, безлунной ночи, было трудно разобрать, куда она попала. Тамара осторожно выбралась из лужи. Ей стало немного прохладно. Сделав два шага, она уперлась животом в невысокую калитку. Лучшего она и пожелать не могла. Она бы ни за что, не перепутала эту маленькую, скрипучую дверцу, которой хлопала с раннего детства. Тамара тихонько постучала в старенькое окошко. Через пару минут в кухне загорелся свет, и вскоре на пороге появилась её мама.

Стеклянный дождь

Опухшие, черные водянистые клочья беспомощно повисли над густым лесом. Время от времени, их нижняя часть становилась особенно темной и тогда миллионы крохотных капель срывались вниз. Они мягко ударялись о старую, твердую черепицу, ветхого дома. Мгновенно собираясь в быстрые ручейки, прозрачные полоски вытягивались по всей длине крыши. Тут и там под хлипкой кровлей навеса, просачивалась мутная вода, успевшая зацепить частицы пыли. Ольга молча сидела на кресле-качалке, когда-то искусно вырезанном из дерева, а теперь уже облупившемся и пожухшем. Большой, желто-зеленый плед целиком закрывал её от шеи до открытых ступней ног. Ольга нежилась в его мягких, теплых складках, забыв о времени. Перебравшись в лесной дом, одиноко стоящий у озера, она почти не вспоминала о прежней суетливой будничности. Утро Ольги начиналось с двух километровой пробежки, после чего она заходила ополоснуться в баню. Одинокая жизнь в дали, от города, поначалу казалась сложной, но через месяц, Ольга уже не представляла себя на другом месте. Она продолжала работать над компьютерными программами, получая электричество от небольшого бензинового генератора, всхлипывающего в небольшом сарайчике. Вечерняя, сентябрьская прохлада усилилась от хрустальных, ледяных брызг, разыгравшегося вдруг дождя. Тонкие, нежные пальчики скользили по клавишам ноутбука, когда в дверь постучали. Ольга подняла аккуратно выведенные брови, еще бы, ведь за последний месяц она видела людей в этих краях только пару раз. Не надев тапочек, она на цыпочках подошла к глухой, деревянной двери.

В дверь вновь постучали.

– Кто там?

– Ради бога, простите за беспокойство! Мой автомобиль сломался в паре километров отсюда. Я направлялся в город, решил срезать путь и заблудился. Мне бы до утра где-нибудь согреться.

– Муж спит. Я не могу вас впустить, – соврала Ольга.

– Да я вас понимаю, вечер и незнакомец просит приюта. Очень странно, простите сейчас я уйду…

– Подождите, – сказала Ольга, направив тусклый луч маленького фонарика в смотровую щель. Одежда его насквозь промокла, и широкие поля темного плаща слиплись, придавая бесформенность его фигуре. Он стоял прямо, не отводя взгляда от двери. По его осанке, Ольга подумала, что он мог быть военным или кем-то подобным. Его борода, ладно выравненная, придавала ему некоторый, необъяснимый шарм. Ольга встряхнулась, поймав себя на мысли, что слишком долго разглядывает его.

– Вы можете переночевать в бане. Она не закрыта. Там немного места, она еще не совсем остыла, к тому же там есть запас дров. В общем, это все, что я могу вам предложить.

– Спасибо, прекрасная сударыня, – улыбнулся он в ответ.

Слова незнакомца показались ей необычными, особенно учитывая то, что он не мог видеть её, находясь напротив лучей света. Ольга проверила засовы в доме, и отправилась спать.