Аннигиляторы

В это время с противоположной стороны лагеря заграждение, будет разорвано на расстоянии пяти метров, что должно хватить, чтобы все каторжане могли сбежать.

Всё началось точно по плану, но не вся охрана бросилась тушить помещения. Пять человек с мощными парализаторами скомандовали каторжанам собраться в клетку для боёв. Но был такой шум от взрыва бомб, что септалёт Марка, опускавшийся сверху, никто не заметил.

Марк одним лучом парализатора скосил всех охранников, явно неготовых к такому повороту событий.

Марк выбросил из септалёта сотню парализаторов и проорал:

– Есть специалисты по чунити?

Откликнулось пять человек.

– В септалёт! – скомандовал Марк. – Остальным разобрать парализаторы, и в эту сторону. Там ограды нет. Поздравляю со свободой.

Марк хотел взлететь, но тут увидел зависшие над септалётом два вертолёта охраны.

Он бросил свой, очень мощный, парализатор одному из пяти своих пассажиров, а сам направил септалёт буквально в полуметре над землёй в сторону горящих помещений охраны.

Он проскочил между двумя горящими домами. Вертолёты охраны вынуждены были подняться из-за полыхающего пламени. В образовавшийся просвет Марк и направил септалёт.

Парализаторы на вертолётах были очень мощные. Марка обожгло лучом парализатора, и он на некоторое время потерял сознание. Но септалёт уже летел вверх ракетой.

Он очнулся, когда альтиметр показывал четыре километра над уровнем моря. Небо вверху было чистым.

Он включил режим падения под тридцать градусов на восток. И только когда вновь оказался под тучей, направил септалёт в сторону Федотовой косы.

– Давайте знакомиться. – Марк назвался.

– Павел Петровский, – сказал один из пассажиров.

– Валерий Стрелков, – сказал другой.

– Алик Скобелев, – сказал третий.

Ещё двое молчали.

– Они, наверно, ещё без сознания, если, конечно, живы, – сказал Валерий Стрелков.

Марк посадил септалёт на первую попавшуюся поляну.

Реанимация ничего не дала. Охране таки удалось убить двоих его спутников. Видимо, они попали под прямой луч, который задел и Марка.

Было около полуночи, и ребят похоронили тут же, на поляне. Марк не хотел везти мёртвые тела, чтобы их увидела Марта. А мёртвым уже всё равно.

– Володьку сегодня выгоняли в клетку на бой… – сказал Петровский. – Он бы всё равно сегодня умер. Наверно, судьба. Но умер свободным человеком.

Имени второго погибшего никто не знал.

Они молча постояли над двумя холмиками.

– Надеюсь, коннектов у вас нет? – спросил Марк.

– Нет. Коннектов у каторжников нет, – ответил Алик

– Ну тогда полетели дальше.

– А куда?

– Домой.

Домой

Летели они не быстро. Кроме того, что летели почти в абсолютной темноте, то там, то здесь сверкали молнии, но дождь не начинался.

Утром, восьмого июня, Марк посадил септалёт под навес и, показав своим спутникам рукой на дом, сказал:

– Мы дома. Мой дом теперь наш дом.

Марта, увидев посадку септалёта, вышла их встречать.

– Здравствуйте! – сказала она, улыбаясь. – Добро пожаловать. Меня зовут Марта. Завтрак готов. Но сначала – мыться и переодеться.

Спутники Марка, кроме Скобелева, тоже представились.

Поскольку душевых кабинок было пока только две, Марта направила в них Стрелкова и Петровского. Когда те ушли, она повернулась к усевшимся на табуреты Марку и Скобелеву.

– Теперь я хочу вам представить друг друга.

– Мы уже знакомы, – сказал Марк.

– Ещё раз не помешает, – сказала Марта и, повернувшись к Скобелеву, продолжила. – Мой муж и отец нашей дочери, Марк Лукьянов.

Потом повернулась к Марку и сказала:

– Мой бывший… – Марта сделала ударение на слове бывший – …ухажёр и любовник, Алик Скобелев. Это, чтобы не было недомолвок и недоразумений.

«Хорошо, что я сижу», – подумал Марк, а потом, подумал, что Марта поступила совершенно правильно. Ревность он таки испытал к Скобелеву. И то, что Марта назвала Скобелева бывшим, а его представила своим мужем, Марка успокаивало, хотя и не сильно. Но, в конце концов, Марта – это приз, на который, по справедливости, он и не мог рассчитывать, но он его получил. Просто, он как-то забыл за последнее время о существовании других мужчин – как мужчин.

Тут голос подала Даша.

– Надеюсь, вы без меня справитесь? Мне нужно кормить ребёнка, – сказала она и, улыбнувшись, вышла из комнаты.

Первым заговорил Скобелев.

– Марк, вы говорили, что вам нужны специалисты по чунити. Может, пока ребята отмываются, расскажете, зачем?

Марк был благодарен Скобелеву, что тот нашёл такой простой и тактичный выход из неловкой ситуации.

– Ну, пойдёмте.

Он повёл Скобелева на первый этаж, в комнату, где стоял его большой чунити.

Скобелев внимательно осмотрел внутренность прибора.

Потом, взяв в руки переходную шину, спросил:

– Вы скопировали её с меньшего чунити?

– Конечно.

– Тогда понятно. Дело в том, что шина на тот чунити, который стоит в вашей гостиной, имеет несколько триллионов контактов. И если поставить её на такой большой прибор, часть пространства выходящей детали будет пустой. А величину промежутка более заданного числа чунити не принимает. Если он нужен, его задают программно. Тут нужно две шины и встроить ещё один интерфейс в компьютер.

– Это возможно?

– Конечно. Но немного повозиться придётся и придётся пожертвовать скоростью выхода. Всё будет в порядке. Я за это берусь.

Когда они поднялись, ребята уже вышли из душевых и сидели в гостиной в белых махровых халатах.

– Ну и мы пойдём приведем себя в порядок. Я, наблюдая за вашей каторгой, почти неделю не мылся.

Когда Марк и Скобелев, помытые, вышли в гостиную, на столе дымилось пюре и бифштексы из бизона. Марта выставляла на стол салаты из крабового мяса, чесночный салат из сыра, паштет из соловьиных язычков и двухлитровый плоский бутыль розового коньяка.

Бутыль, с надписью «Гамза», на выцвевшей этикетке, Марк нашёл, а всё остальное было не из природы, а из чунити.

Марта на секундочку отозвала Марка к чунити и тихо, так, чтобы никто не слышал, пробубнила:

– Только не ори от радости. Мне уже можно. Хотя пока лучше в анус. Так что не напивайся.

– Ну что же, давайте выпьем за завтрашний день? – сказал Стрелков.

– Давайте сначала помянем тех, кто уже не сможет с нами выпить, – сказал Петровский.

Возражений не было.

Они выпили, закусили, выпили за свободу, поели, и когда уже сидели, расслабившись, Марк рассказал, как он готовил побег, а ребята рассказывали о жизни на каторге.

Так прошла пара часов.

– Мне кажется, вам всем пора поспать, – сказала Марта. – Давайте я покажу вам ваши комнаты. Время поговорить ещё будет.

– Хорошо, – сказал немного захмелевший Марк. – Спален приготовлено шесть, так что сможете выбрать.

Спальни находились во второй половине дома, вход в которую был пока только через первый этаж.

– Посиди пока с маленькой, – сказала Марта и пошла разводить гостей. Им нужно было многое показать. Входы, выходы, туалет.

Марк пошёл к Даше.

Он переживал, что Марта задержится у Скобелева. Она же пошла показывать ему его спальню. А ей уже можно. Очень не хотелось, чтобы это «можно» было с другим.

Он напряжённо ждал возвращения Марты, борясь с желанием пойти и проверить, что она делает. Но чтобы она там ни делала, его ревность была для него унизительной.

Но Марта вернулась минут через пятнадцать.

– Я так переживала, – сказала она, обнимая его. – И я соскучилась.

– И я тоже.

Марк был счастлив. Его ревность к Скобелеву куда-то отступила. Он ласкал Марту. А потом… Потом не заметил, как уснул.

Марта о себе

– Слушай, а как у вас было со Скобелевым? – спросил Марк, когда проснулся и Марта вошла в его комнату.

– До чего вы, мужики, противные. Что ты хочешь? Подкормить свою ревность? Помнишь уговор? Ты принял условие.

– А разве с тех пор ничего не изменилось?

– Изменилось или нет, но уговор в силе? Повтори его.

– «Никогда не покушаться на твою свободу иметь секс с другими мужчинами», – мрачно повторил договор Марк. – Договор в силе. Просто я думал…

– А ты не думай и не ревнуй. Тебе со мной хорошо?

– Очень.

– Ну так и радуйся, а не пытай.

– Слушай, а я ведь о тебе вообще ничего до сих пор не знаю. Расскажи о себе.

– Я мать твоей дочери. Тебе мало? Надеюсь, ты не сомневаешься, что твоей?

– Не сомневаюсь. Ты прямая, как линейка, и говоришь правду даже тогда, когда не обязательно её выпячивать. Ну «чтобы не было недомолвок и недоразумений». Но я же не тянул тебя за язык с признанием, что Скобелев твой любовник?

– А я обещала тебе не врать. И всё выполняю. Скобелев – бывший любовник. Бывший.

– А что плохого, что я хочу знать больше о матери своей дочери, которая всё равно совершенно свободна.

– Это ты только говоришь, что свободна, пока я не захотела своей свободой воспользоваться. А если я сейчас же пойду к Скобелеву?

– Да. И я не хочу врать. Мне будет это… не по душе. Наверно, будет больно. Но я сдержу своё слово. Ты свободна. Иди.

– Это правильный ответ. Иначе получилось бы, что я тебе безразлична, и просто предоставляю тебе секс услуги. Но будь спокоен. Я не собираюсь пока пользоваться своей свободой, а когда соберусь, ты обязательно узнаешь об этом до того, а не после.

– И на том спасибо. Но всё-таки расскажи о себе. Что тебя сделало такой честной и прямой? Не все женщины такие.

Марта села к Марку на кровать.

– Наверно, я просто молода и неопытна. Да и противно мне лгать, чтобы соответствовать каким-то стандартам. Я такая, как я есть. Я не собираюсь делать что-то, чтобы кто-то думал обо мне лучше, чем я есть. Мне это противно. Это тоже ложь, хоть и не прямая.

Ладно. Но не пожалей потом. Я не знаю и не хочу знать, что можно, а что нельзя мужчине рассказывать, поэтому буду рассказывать всё.

– Рассказывай всё. Я не буду меньше тебя любить, что б там у тебя до меня ни было.

– Ну как знаешь. Родилась я в Якутске. Но это ты знаешь. Мой отец был микологом. Он всю жизнь пытался разобраться с размножением арктических грибов и не особенно задумывался о собственном размножении. Он был старше матери на пятьдесят лет. Это, конечно, редкость. Но они любили друг друга, и им было хорошо.

Я появилась на свет, когда матери было сорок, а отцу девяносто. К тому моменту они прожили вместе двадцать три года.

У отца был высокий статус, а мать всегда была простой служащей, и главная её работа была любить отца.

Когда мне было десять лет, отец простудился, и федералы его буквально убили, не дав возможности вылечиться.

Я ещё тогда их возненавидела.

После смерти отца мы прожили в Якутске ещё три года. В Якутске хорошие зарплаты, но это дорогой город. Тогда, когда мать поняла, что её зарплаты на жизнь в Якутске мало, а сбережения, сделанные отцом, таяли, мы переехали в Екатеринослав. Зарплата служащей практически не отличается от Якутска, а жизнь значительно дешевле.

Там я окончила школу. Я не ленива, и закончила школу лучшей в классе, получив карт-бланш на университет.

Рассказывать тебе, как я потеряла девственность? Я честная.

– Рассказывай.

– Ну смотри. Это немного грустно. Мы с подругой и пятью одноклассниками после выпускного поплыли на лодках в плавни за Шефским. Купались, загорали. Потом начали играть в кости. Я проиграла желание. Ну а мой одноклассник обнаглел и пожелал, чтобы меня, голую, подруга связала во вполне определённой позе. Я такого наглого желания не ожидала. Да и никто не ожидал. Ну, думала, что он загадает мне раздеться или поцеловать его. Хотя на первомайских купаниях мы все друг друга голыми уже видели. Но это было бы нормально, да и я была к этому готова. Но такое…? Все были уверены, что я откажусь. Но я же честная? Проиграла, значит надо выполнять. Ещё и сама руководила, как меня покрепче связать. Где верёвка недостаточно туго натянута. Ну, чтобы я никак сопротивляться не могла тому, что со мной будут делать. Ещё и смеялась, хотя было очень страшно. Жутко просто было. Но я смеялась. Всё казалось каким-то нереальным. Ну что они могут мне сделать? Ну погладят во всех местах. Ну грудь и там всё помацают. Ну что ещё? И сначала они таки начали меня мацать. Целовали грудь. Гладили вагину, расправляя губы. Слюнявили пальчик и терли клитор. В общем, изучали. Было стыдно и гаденько, но я немного и успокоилась, и возбудилась, смеялась и говорила, что боюсь щекотки.

Но когда тот парень, с которым я, собственно, и приехала, потрогал маня там и почувствовал мою влагу, он, глядя прямо мне в глаза, вошёл. Вошёл и, наверное, наблюдал, как от боли расширяются мои зрачки. Было очень больно. Я не представляла, что может быть так больно. Об этой боли ведь не распространяются те, кто её пережил. Главное для меня было не расплакаться. Но я сцепила зубы, терпела и не кричала. Там же всё равно никто не услышит. И зачем тогда, спрашивается, я согласилась с ними туда поплыть? Наверное, именно для этого. Хотя, конечно, такого я сознательно не планировала.

Потом они меня, связанную, все по очереди и взяли. Тогда тоже было больно, но не так. И было в этом что-то новое, даже приятное. А подругу и связывать не пришлось. Она сама за них держалась и кричала «мамочки!», пока один её дефлорировал.

Мы там ещё пару дней «загорали». Меня как будто отключили. Была полная апатия. Меня брали уже не связанную. А подруга учила делать минет. Я училась. Я никому ни в чём не отказывала. Но мне было всё равно. Как будто там была и не я.

Они не думали, что делают мне плохо. Я сама во всём виновата. Они все нормальные ребята. Когда я сама разделась и себя связала – это ведь не изнасилование? Но больше я с ними не встречалась. Даже не знаю, почему.

Мы проучились вместе шесть лет, но сегодня я не помню, ни их имён, ни их лиц. И вообще, я об этом уже не помнила, если бы ты не начал меня допрашивать.

Потом я поступила на биофак, на специализацию микология, но специализация начинается только с третьего курса.

А со Скобелевым познакомилась в театральном университетском кружке. Мы делали спектакль о древних временах России. Был такой меценат Волошин. Всё происходило в Коктебеле. Я играла молодую Марину Цветаеву. Это поэтесса. Любовь у древних практически от нашей ничем не отличалась. Скобелев играл любовника Марины. На сцене он меня обнимал, и мы целовались. Целовались по-настоящему. Он умеет целоваться. Он говорил, что и у меня это здорово получается.

Всё было по-настоящему. И даже внешнее сходство с Цветаевой у меня было, хоть и глаза раскосые. Правда, было.

«Моим стихам, как драгоценным винам

Настанет свой черёд…»

И вообще я историю очень люблю. И особенно ту, которая касается любви и отношений женщин с мужчинами. Но к Скобелеву. Это же тебя интересует?

– И это.

– Это, это. Потом, когда первый курс уже заканчивался, мы пошли на первомайские купания. Я не хихикала, не прикрывалась ручкой, и не подгибала ног, сжимая коленки, как это делали мои сокурсницы.

Когда Скобелев увидел меня голой и не стесняющейся своей наготы, он делал мне тысячи комплиментов и не отходил от меня. А я, дура, радостно вертела перед ним своей попой и сиськами, которые он, надо сказать, очень умело, расхваливал.

А когда мы искупались, я позволила ему обтереть меня полотенцем и не возражала, когда он обтирал меня там… ну ты понимаешь, где. Я стояла и смотрела ему в глаза. А потом, когда его рука была там, я его поцеловала. Ну, я вообще была сама на всё готова. Он особых усилий не предпринимал. Просто подобрал, что плохо лежало, и пользовал. Мне тогда это было очень приятно. Голой меня во всех позах фотографировал. Говорил, что я красивее инфонтных красавиц.

– Тут я, кстати, с ним согласен.

– Это ты просто в меня влюблён. Но ты не врёшь. Ты действительно так считаешь.

Такие отношения со Скобелевым продолжались до осени.

Потом к нам на кружок пришла какая-то рыжая. Скобелев стал оказывать ей такие же знаки внимания, как и мне. Мы поругались, и он перестал быть для меня интересен. Да и из кружка я ушла.

Ну. Накормил свою ревность? Если хочешь, могу рассказать, где и в каких позах.

– Потом, если мне захочется, расскажешь?

– А сейчас не надо?

– Сейчас не надо.

– Ладно. Просто Скобелев был чем-то более серьёзным, чем прогулки с одноклассниками.

Скобелев – это было совсем другое. Мне с ним было очень приятно. Я и относилась к нему хорошо, даже после того, как порвала. Он мне не интересен. Он слишком собой восхищался. Но он хороший мальчик. Он старался, чтобы я получала удовольствие. Он был чутким. В какой-то мере он вылечил меня после тех соучеников. С ним я действительно стала женщиной.

Марта задумалась.

– Я зря тебе это рассказала. Ты меня осуждаешь?

– За что? За то, что ты доверяешь мне всё, даже самое сокровенное?

– Спасибо.

– Мм… Вопрос только из любопытства. У твоей честности есть предел?

– Нет. Но если ты хочешь, чтобы он был…

– Нет. Я люблю тебя такой, как ты есть, со всем, что в тебе есть. Пожалуйста, не меняйся.

– Тогда слушай дальше. Тебе интересно?

– Очень интересно.

После разрыва со Скобелевым у меня, до нашего озера, никого не было.

– Ну вот.

– А ты думал, клубничка будет продолжаться? – Марта улыбнулась. – Я бы рассказала, но придумывать лень. Так что продолжу.

После разрыва со Скобелевым я повзрослела. Все мужики казались или просто похотливыми козлами. Они все хотели сделать меня своей собственностью. Пытались это сделать даже до того, как отношения начались. Я сама не была им интересна. А ты выгодно выделялся. Ты пожирал меня глазами, но ни разу не сделал не то, что предложения, но даже намёка. Только от моих расстёгнутых пуговиц глаз не мог оторвать. – Марта улыбнулась. – Как мальчик. Мне было ясно, что ты меня очень хочешь, но, наверное, и себе боишься в этом признаться. Мне это целомудрие очень понравилось. Оно меня завело. Я таких мужчин до тебя не видела. Получалось, как будто ты девушка, а я мужчина. Мне как мужчине захотелось тебя соблазнить. Очень захотелось.

Конечно, это шутка. Просто я была уже взрослой женщиной, а ты – мальчишкой.

А когда мы пошли на озеро, я уж думала, что мальчик Марк, наконец, решился сам меня совратить, потому и предложил купаться нагишом. Я вся горела и раздевалась специально так, чтобы ты меня всю видел. Ну, всё показала. Я думала, ты меня прямо на берегу возьмёшь. Пыталась поймать твой взгляд и ждала. А ты нырнул, почти до середины озера.

И оказалось, что ты устроил это купание только для того, чтобы безопасно поговорить о фемисталине.

Тут уж я не выдержала. Да и как? Я разделась. Мы наедине. Я перед тобой голая. Вода достаточно прозрачна. Я на цыпочки становлюсь, чтобы сосками перед тобой повертеть. У тебя текут слюни. Да мысленно я, раздеваясь, тебе уже отдалась. Я текла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.