Пустой

– Бессоница?

– Типа того. А у тебя?

Я отправляю ему фото ночного двора и озеро.

– Иди домой, Маш. Не мучай себя.

– Я накуренная.

– Я бы тоже покурил. Но лучше… Ты и сама знаешь, что будет лучше перенести всю эту боль в трезвом здравии.

– Я не хочу видеть мир трезво.

Он был прав. Но так ли легко было перенести боль в трезвом здравии?

– Ты умная девочка. Ты сама знаешь, как нужно.

– Но мне без тебя никак.

На следующее утро я проснулась нехотя. Я не хотела вставать с кровати, видеть свет, людей… Я открыла глаза и мне показалось, что я всё ещё во сне. Я тихонько включила музыку и смотрела в потолок. Ко мне в комнату зашла Ася:

– Доброе утро, Машуль.

– Доброе.

Я посмотрела на неё и увидела, что она будто тоже в моём сне. Не до конца понимая, я спросила её:

– Мы спим?

– Нет, Маш, это жизнь.

Возможно, что она не поняла меня, но мне правда казалось, что это сон. Даже не так. Я не понимала, насколько сильно мне может казаться в жизни, что это сон. Но я видела размытые очертания и… Я ничего не чувствовала. Абсолютно ничего. Обычно мне было больно, душа разрывалась на части, но в этот раз я была ничем. Спросив у меня «Как тебя зовут?», я бы точно ответила – «Никак».

– Ась, мне страшно.

– Что случилось?

– Подойди ко мне, потрогай меня.

Она в недоумении подошла и выполнила мою просьбу, коснувшись моей руки.

– Я не понимаю, что происходит. Мне это снится? Я не чувствую себя. Я не чувствую себя живой.

– Маш, успокойся, это только утро, – пыталась поддержать она. – Тебе сделать кофе?

– Пожалуйста.

Ася ушла на кухню, а я начала гуглить в интернете, что происходит со мной, описав поисковику своё состояние. Единственное, что наиболее походило на мое состояние, называлось «дереализацией». Дереализация (аллопсихическая деперсонализация) – нарушение восприятия, при котором окружающий мир воспринимается как нереальный или отдалённый, лишённый своих красок и при котором могут происходить нарушения памяти. Порой сопровождается состояниями «уже виденного» (déjà vu) или «никогда не виденного» (jamais vu).

Словно робот, я встала с кровати, без какой-либо эмоции. Сходила в душ, почистила зубы, выпила кофе. Съела свой завтрак, не поняв вкуса. Легла обратно в постель. Мне не хотелось ничего делать. Лень одолела меня со всех сторон. Скорее, даже не лень, а нежелание что-либо делать. Нежелание жить…? Всё, что я понимала – это то, что я существую. Даже не живу, а просто существую здесь.

– Маш, может быть, сходим куда-нибудь? – зашла ко мне в комнату Ася.

– Я не хочу.

– Что там у тебя с поиском работы?

Ах да, я ведь отправила своё резюме работодателю. Надо проверить.

– Действительно, мне пришло приглашение на собеседование, – говорю я.

– Ты пойдёшь?

– Да, – отвечаю я, пытаясь собраться с мыслями.

– С тобой сходить?

– Не нужно, Ась. Я справлюсь, спасибо.

– Если что звони.

Я начала собираться на собеседование. На улице царила жара. Я надела шорты и майку. Люблю лето за то, что можно не заморачиваться о том, что на тебе колготки и пять кофт.

Я вышла из подъезда. Пробила по навигатору путь – идти недолго. Ресторан совсем близко с домом, в двадцати минутах. Мне было ужасно странно по ощущениям, я не чувствовала, как иду, мне казалось, что я опасаюсь прохожих, мне казалось, что я не осознаю ни одного своего шага. Жара на улице ещё больше меня вгоняла в панику. «Наверное, холодный душ – это лучшее занятие в сегодняшний день», – думала я. Я шла мимо остановок, людей, бутиков… И мне было странно. Странно и никак – только этими двумя словами я могла описать своё состояние. Я оборачивалась на прохожих и они казались мне какими-то не настоящими.

В конце концов, я дошла до ресторана. Но не за двадцать минут. А за час. Я шла целый час по дороге, по которой можно пройти это расстояние за двадцать минут!

Уютное, милое место с летней террасой. Внутри меня встретила девушка администратор и представилась:

– Здравствуйте, меня зовут Елена. Сейчас я вам дам анкету, а когда вы её заполните, я подойду к вам.

– Спасибо, – ответила я.

Елена подала мне листочек и ручку, усадила за столик и удалилась. Я обернулась вокруг. В ресторане было и впрямь хорошо: небольшой зал, мягкие удобные диванчики, прозрачные витрины с десертами, опрятные официанты. Всё, что я чувствовала на тот момент – это манящий запах булочек, тех, что любовались на витрине, тех, что я так люблю. Но даже этот запах не привёл мои чувства в порядок. Я принялась заполнять анкету. После ко мне вернулась Елена и принялась читать мою заполненную анкету.

– Ага… – рассматривала она мою писанину, – Угу… А почему вы ушли с последнего места работы?

– Эм… – Я запнулась, потому что в мою голову пришёл Серёжа и я боялась ответить что-то не то, но через минуту сказала: – Далеко от дома.

– Что ж, – улыбнулась она, – приходите завтра на стажировку!

– Хорошо.

Я уже собиралась пойти к дому, как почувствовала, что у меня совсем нет сил. Я присела на лавку и позвонила Асе:

– Алло. Маш, как собеседование?

– Ась, давай съездим за дозой…

– Маш… Давай.

И мы едем. Сначала на электричке сорок минут. Потом на автобусе двадцать. Ещё пешком десять. Мы кидаем деньги на карту. Забираем в подъезде под подоконником свёрток. Направляемся в сторону остановки. Недалеко от неё был «Макдональдс» и я предложила Насте зайти за кофе:

– Я сейчас сдохну, если не выпью кофе.

Мы заходим в «Макдональдс», я беру кофе и беру Асю за руку, я веду её к кабинке:

– Давай понюхаем здесь. У меня нет сил.

Мы заходим в кабинку туалета, я опускаю стульчак и закрываю дверь. Достаю из кармана свёрток, купюру и кредитную карту. Я делаю четыре больших дороги и скручиваю купюру.

Вдох. Вдох во вторую ноздрю. Я закрываю глаза. О, этот противный привкус металла. Я отхожу в сторону. Ася делает тоже самое. Мы выходим на улицу. Это волнующее ожидание прихода, как будто через десять минут должно произойти чудо. Ты ждёшь его, ждёшь, когда тебе снова будет хорошо, ждёшь и понимаешь, что вот-вот всё плохое улетит в виде пепла, хоть и вернётся с утра. В виде костра. Но ты готова пожертвовать здоровой головой ради того, чтобы хоть на одну ночь забыться, чтобы перестать думать о нём, перестать, перестать…

Мы идём по тротуару, я чувствую колющую теплоту в ногах, теплоту и дрожь в пальчиках, коленках, я открываю глаза шире и проникаю в это состояние… Привет, город, я сейчас в отличном настроении.

Я не думаю о том, как мне хорошо или плохо, мне просто нравится здесь быть, идти с Асей и соперничать в разговоре, потому что под амфетамином невозможно прикрыть свой рот. Язык двигается, словно тысячу раз в секунду, так красиво я не работала языком, даже когда делала минет.

Мы разговариваем о разной херне, что приходит в голову, но иногда и о важном. А что может быть важным? Как дальше жить? Это трудно. Точнее, ответить на этот вопрос в состоянии наркотического опьянения возможно, но утром все слова снова развеятся и будет волновать одно – отходняк.

Мы дошли до станции и сели в свою электричку. По дороге домой мы закупили несколько банок энергетиков и сигареты. Посадить сердце одними наркотиками – мало, стоило добавить энергетических напитков.

Самое сраное – отходняк. Этим утром, когда я собиралась на стажировку, я не могла быстро одеться, не могла привести в порядок свои мысли и не хотя отправлялась на работу. Спустя какое то время я пришла в ресторан, хоть и опоздала. Мне выдали фартук, меню и отправили в зал. Я читала меню и не могла запомнить ни единого слова. Всё вокруг так странно. Я не хочу разговаривать с людьми. Я не хочу… В двери заходит первый гость и раньше я бы побежала к нему, чтобы принять заказ, но… У меня началась паника. Я боялась, не зная чего. Мне было страшно и сердце колотило так сильно, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет.

"Что случилось, почему мне так страшно?" – спрашивала я сама себя. Я пишу смс Асе:

– Я не могу здесь работать. Мне что-то не хорошо.

– Так иди домой лучше. Не мучай себя.

– Ась, я так скоро буду жить на улице.

– А то ты сейчас останешься и будешь работать. Не ври себе. Мы что-нибудь придумаем.

В течении получаса, что мне удалось побыть в ресторане, я чувствовала страх в душе и странность происходящего. Я больше не могла терпеть этого и подошла к администратору, объяснив ему ситуацию. Она отпустила меня домой, понимая, что я уже не вернусь сюда.

– Серёж, я не знаю, что происходит со мной…

– Что случилось?

– У меня кажется, панические атаки. Я не могу работать.

– Отдохни, Маш. Желательно где-нибудь на пляжу. Я вот тоже скоро отдыхать буду, похоже, меня шеф хочет уволить.

– Почему так?

– За опоздания…

– Так уходи лучше сейчас, сразу. Ты же знаешь, что тебе могут задержать зарплату, а то и не выплатить, – отвечала я, немного забыв про свои проблемы.

– Не, я знаю, как всё нужно сделать.

– Тогда терпения тебе.

– Спасибо, моя планета.

Я посмотрела на дисплей. Семнадцатое июля. Серьезно? Завтра у меня день рождения. Первый раз в жизни мне не хотелось праздновать. Да что там говорить, когда я даже не помнила, какое сегодня число. Мне ужасно хотелось побыть одной. Депрессия одолела меня окончательно.

Что такое жизнь? Череда событий. Приятных и не очень. Жить – значит чувствовать. Это о лете с приятным запахом цветов и розовым ночным небом, которое я видела лишь в Питере. Это о зиме с лютым морозным утром и дрожащими коленками на остановке в ожидании автобуса. Жить – значит любить. Я люблю. Но ничего не чувствую. Вот я. Сентиментальная, холодная девушка с пачкой сигарет в кармане и сборником стихов Есенина в телефоне. Вот я – смеюсь и рассказываю о своих переездах и танцах, заставляя публику удивляться. Вот я – наркоманка. Вчера ночью я нюхала самый отвратительный наркотик, а сегодня я не могу контролировать свои действия.

Всё было тяжело воспринимать в трезвом здравии. Мне правда было больно. Я ни в коем случае не отмазываюсь тем, что глушила свою боль. Я делала это по глупости и подтверждаю.

Утром я проснулась как обычно. Бесчувственной, холодной и с большим нежеланием вставать с кровати. Попыталась потянуться, насладиться моментом – тщетно. В комнату зашла Ася:

– С днём рождения, моя детка! – широко улыбалась она. – Я желаю тебе, чтобы ты была счастлива.

– Спасибо, – взаимно улыбнувшись ответила я.

– Ну что, попьём сегодня вина? Или погуляем?

– Честно, мне не охота.

– Тебе двадцать один сегодня! – вскрикнула подруга, – Ты хочешь сидеть, как старая бабка в комнате и забыть про свой праздник?

– Да. Так я и хочу, – честно ответила я и отвернулась к стене.

Двадцать один. Я так молода. Мое сердце бьется, я жива, не уверена, что здорова, но это поправимо. Мне всего лишь двадцать один. Да всё я понимаю. Честно понимаю. Но мне было не до праздника, не до веселья и уж точно я бы не смогла искренне улыбаться. Так нельзя отмечать день рождения.

Весь день прошёл мимолетно. Я лежала, укутавшись под одеялом и для меня быстро-быстро перемотали этот день. Я видела всё в ускоренном режиме: как иду делать себе кофе, затем на балкон покурить, затем снова в кровать, пытаясь уснуть, снова за кофе и на балкон, как Ася собирается на работу, как вечер сменяет день, как звонит моя мама, чтобы поздравить, как я остаюсь одна и снова выхожу на балкон покурить, как наступает ночь, а он всё ещё не поздравил меня… Я надеваю шорты и футболку, беру пачку сигарет и иду к озеру.

Я села на лавочку, возле воды, пила кока-колу и курила одну за одной. Тогда я решила вести дневник. Когда-то я уже вела дневники. Точнее, это было почти всегда. Через несколько лет приятно открыть тетрадку с целой историей, происходившей со мной и улыбнуться. Интересно, я улыбнусь, когда прочитаю о тебе? В ту же ночь я купила блокнот с ручкой и начала писать:

«Москва выплёвывала меня с самого начала…»

Утром Ася пришла домой, а я практически не спала. Она была уставшей и отключилась довольно быстро, а я так и не уснула.

Следующий день… Еще один и еще один, дни, проходившие мимо меня. Вот я. Безжизненное существо. Миллионы попыток забыться сводились к нулю. Но однажды утром я проснулась и поняла: «Мне всё равно что делать, буду делать хоть что-то». И я начала стараться. Каждым утром я делала зарядку. Вот уже две недели не курила сигареты и ничего не употребляла. Проходила медицинское обследование, решила заняться своим здоровьем. И пошла на работу. Я знаю, как стриптиз заставлял забыться. Я просыпалась каждый вечер, не высыпаясь совершенно, потому что страдала бессонницей. Я ко всему относилась спокойно. Пила антидепрессанты и хоть как то пыталась жить. Честное слово, я старалась. Но порой эмоции выскакивали наружу и не могла держать их в себе. Мне нужно было успокоиться, найти волшебную таблетку. Почему я думала, что моя таблетка – это он? Тогда я писала ему.

– Серёж, мне так плохо. Поговори со мной.

И он отвечал:

– Позвонишь мне через пару минут?

Я обрадовалась, ведь я столько всего хотела ему сказать. Спросить, будто чувствовала, что между нами есть какая-то недосказанность. Будто есть вопросы, которые мы так и не задали друг другу. Но когда он звонил, я забывала обо всем:

– Привет, белочка.

– Привет.

– Что с тобой?

– Мне так грустно.

– Понимаю тебя.

– А как твои дела? – спрашивала я, так и не решившись говорить о своих чувствах, о том, почему мне на самом деле плохо.

– Да пойдёт. Работаю. Хотел бросить курить, не подучилось.

– А я бросила.

– Ты молодец. У тебя вообще как то всё быстро получается. Я горжусь тобой, Маш.

– Спасибо, – тихо сказала я и чуть заплакав спросила: – Ты не хочешь со мной увидеться?

– Я был бы рад.

– Так может быть, завтра?

– Думаю, мы сможем завтра.

– Тогда до встречи?

– До встречи, – ответил он и добавил: – Не грусти. Ты лучшая.

Слезы высохли. На душе стало чуть теплее. Мы не виделись уже два месяца. Целых два месяца…

На следующий день я проснулась от сообщения:

– Через пару часов я приеду к тебе.

Я вскочила с кровати и побежала в душ, приводила себя в порядок, улыбалась. Ко мне в комнату зашла Ася.

– Ничего себе. Что случилось?

– Ась! Он сегодня приедет!

– Да ладно? – улыбнулась она, – Я рада, Маш, наконец то вы поговорите. Ты такая счастливая.

– Я точно счастливая, – смеялась я.

– Я рада видеть тебя такой!

Я была готова и ждала звонка от Серёжи. Через несколько часов я не вытерпела и написала сама:

– Ты скоро?

Но ответа не последовало. Его не было весь день. К вечеру я села на балконе и сидела, смотря в небо. Время девять вечера. Смс.

– Маш, прости, я не смог.

– Бывает, – ответила я.

– Может быть, завтра?

– Хорошо.

Так мы договорились на завтра. Ночью Ася вернулась домой. Я услышала, как она тихо шла в свою комнату. Я пошла к ней.

– Я думала, ты с Сережей, – сказала она.

– Он не смог приехать.

– Почему?

– Не знаю. Дела.

– Всё понятно. Не переживай. Увидитесь.

– Надеюсь.

Следующее утро началось точно так же, как и предыдущее. Я снова взлетела на крыльях счастья и ждала его. И снова ждала до вечера… Но так и не дождалась. Опять.

И следующий день. И тот, который был после. Он так и не приехал.

– Маш, может быть, так нужно? – говорила Ася.

– Я не могу так жить, в ожидании его. Я честно стараюсь наладить свою жизнь, без него, но он появляется с обещаниями приехать и сливается.

– Может, у него правда дела?

– Я не поверю.

Злость на него брала верх и я сходила с ума от того, что он врал, как мне казалось.

– Ты скажи как есть, не хочешь меня видеть? – писала я.

– Хочу, Маш. Просто что-то не выходит.

– Да ты просто врёшь.

– Я не врал тебе ни разу!

– А мне кажется, что ты врешь постоянно.

– Сука, – разозлился он, – если ты мне не веришь, то зачем тебе мой номер?! Удали эти цифры и забудь раз и навсегда!

Он знал, о чем говорит. Удалить цифры, которые знаешь наизусть – не выход из ситуации. Я вообще не знаю, почему я себя так не уважала, чтобы цепляться за последние его слова и надеяться на встречи, которые не принесут ничего хорошего, кроме расшатанной психики. Спустя полчаса он снова написал мне:

– Я не знаю, почему ты кипишь вечно. Я всегда имею искреннее желание с тобой увидеться. Это ты кипишь. А в итоге мы послали друг друга сто раз.

– Ты считаешь, что это моя вина?

– Я вообще никогда не считал тебя виноватой в чем-то, Маш! Это только твои тараканы в голове и твои выдумки.

– Тогда почему ты каждый день говоришь, что мы увидимся завтра, а в итоге мы ругаемся из-за того, что мы так и не увиделись? И это не моя вина.

– Почему-то так получается. Понимаешь, некоторые вещи я не могу контролировать. Есть определенные обстоятельства, требующие внимания.

– Конечно. За неделю не нашлось времени для меня, правда?

– Так всё, хватит. Если ты не хочешь ещё одного скандала, то прекрати! – злился он, – Я еду к тебе поговорить, потому что тебе плохо, мне плохо и это нужно решить. Я еду к тебе поговорить и больше ничего здесь не нужно вставлять! А сейчас помолчи. Понятно? Молчи и не отвечай на это ничего, потому что я на взводе. Нельзя так доводить мужчин, Маш! Не лезь на ножи, не надо.

Я заблокировала и положила телефон на стол. У меня было много слов, которые я хотела ему сказать. Но раз я никак не могу повлиять на обстоятельства, то пусть будет так, как он говорит.

Куда я могла ещё уйти? Я не была проституткой, я была стриптизершей. Я ушла танцевать. Иногда мне казалось, что вся эта атмосфера лечит. Я помню, как шлюхи говорит, что их лечат бабки. Я зарабатывала, как они, но без секса. Кстати говоря, многие девочки так делают. И они умницы. Я уходила туда забываться, общаться с новыми людьми. Все равно приходится общаться. И улыбаться. От этого никуда не деться.

Я начала собираться на работу. Я точно знала, каково это, надеть самое яркое белье, положить в сумку стрипы, накрасить ресницы, чтобы они выделялись и надеть улыбку, забыв о реальной жизни и всех её мелочах. Я знала, каково это, раствориться в мире фантазий и стать самой ужасной стервой, чтобы только другие не поняли, что на душе тяжело. Я переходила порог клуба и улыбалась, здоровалась с девчонками в гримерке, обувалась в каблуки и надевала блестящее платье, которое подчеркивало все мои достоинства. Распускала свои густые волосы и брызгала на них духами, которые обязательно притянули бы внимание мужчин, которые придут сегодня для того, чтобы прекрасно провести время вдали от жён.

Я вот уже полчаса сидела в гримерке и не хотела выходить танцевать. Танцы меня всегда растворяли, но чтобы выйти и станцевать стриптиз, в этот раз я не хотела думать об этом. Мне тяжело.

– Я не могу работать, мне кажется, я делаю не правильно по отношению к тебе, – пишу.

– Делай, как тебе нужно, не думай обо мне, – отвечает.

– То есть тебе без разницы, что я делаю?

– Нет, но как я могу судить тебя?

– Я хочу услышать от тебя, что я делаю не правильно, то то здесь работаю.

– Маш… Я должен сделать выбор? Либо жениться на тебе, либо исчезнуть и больше не напоминать о себе никогда в жизни? А больше никак. Да, ты крутая, Маш, любишь тусоваться, гулять. Но в первую очередь, ты девушка. Маленькая… Ранимая… И очень добрая, не смотря на то, что ты готова всех порвать. Ты умеешь любить, проявлять чувства. Ты не ведомая, ты ведёшь. И находясь рядом с тобой, я чувствую… Не знаю. Какую-то магию.

Я сидела молча, закинув ноги на столик. Наверное, я уже несколько раз пропустила свою очередь танцевать и мне написали штраф.

– Когда ты лежишь рядом с закрытыми глазами, там в комнате, на белой простыни, я вижу, как солнце светит на твои волосы через открытое окно… Вот оно это чувство… оно… Наверное самое подходящее – это вечность. Бесконечность…

– Серёж, ты слышишь себя? Как человек с описанными тобой чувствами может не хотеть отношений? Даже не так, раз ты чувствуешь это ко мне, почему ты отдаляешься? – и спустя две минуты я выдавила из себя: – Знаешь, я всегда думала, что самое главное – это свобода. Я и сейчас её ценю. Но с тобой… Я выбираю тебя.

– Понимаешь, ты очень импульсивная, очень… Ты не спокойная.

– А тебе нужна та, которая будет сидеть дома постоянно?

– Нет. Мне нужна обычная девушка, которая понимает и поддерживает. Чтобы она имела свободу. Но чтобы я чувствовал, что она не захочет пойти заработать денег… Потанцевать… Но это – вся твоя жизнь. Танцы, соблазнения, игры… Я тебя ревную. Я так не смогу.

– Прости, что не соответствую твоему идеалу.

– Маш! Просто мы не сможем! Либо нам двоим тогда на платформу девять и три четверти, чтобы удариться головой о каменные стены!

Я слегка улыбнулась и услышала, как в гримерку зашли. Это была одна из девочек, которая танцует.

– Маш, тебе там выписали штраф за не выход на сцену! Что ты тут делаешь?

– Я не хочу танцевать.

– Что-то случилось?

– Да, нога болит, – соврала я.

– Так ты бы сказала Тане, – так звали нашего менеджера, – она бы тебя не оштрафовала.

– Это пустяки, – ответила я.

– Ладно. Я скажу ей, что тебе не хорошо. Дать обезбол?

– Нет, спасибо.

Она вышла. А я продолжила писать ему, как одержимая. Кажется, я точно одержима.

– Я согласна с тобой на платформу.

– Да хватит уже. Нам двоим это не нужно.

– Это тебе хватит! Ты любишь меня, я точно знаю.

– Ты бешеная. Тебя нельзя любить.

– У других получалась как то.

– Маш! Зачем ты мне говоришь про других? Мне это противно.

– Но ты же делаешь мне больно.

– Я?! – взбесился он, – Я никогда не желал тебе плохого! Ты сама делаешь это всё! Не зли меня!

– Знаешь, я пойду лучше потанцую. Что от вас мужиков ещё можно забрать? Ты попал в тот самый список, где любят грязный секс, больше, чем ценят чувства, – сказала я, поставив телефон на блокировку и ушла.

Я вышла на сцену, когда снова подошла моя очередь.

– Наконец-то, – услышала я голос менеджера Тани.

Заиграла музыка. Я взяла рукой пилон и начала кружиться возле него. Я растворяюсь в танце. Поднимаюсь на верх пилона на своих красных больших стрипах, начинаю кружиться, будто летая там, наверху. Сверху я наблюдаю краем глаза, что на меня смотрит весь зал. Я знаю, на меня всегда смотрят. Я вижу, как у мужчин горят глаза, когда я снимаю с плеч лямки от платья, постепенно обнажаясь до нижнего белья. Вижу, как они хотят меня, когда после танца я спускаюсь к ним, чтобы получить деньги за танец.

– Не ходи туда, Маш, – останавливала меня одна из танцовщиц, когда я шла к определённому столику, – он не даёт чаевых.

Но я не обратила внимание на ее слова и шла ровно к намеченой цели.

– Красиво танцуешь, – сказал мужчина, к которому я все таки подошла.

– Спасибо, – улыбаюсь.

– Хочешь, я угощу тебя коктейлем?

– Нет, спасибо. Я не пью.

– Ого. Может тогда, кофе?

– От кофе не откажусь.

Он заказал мне капучино.

– Как тебя зовут?

– Маша. А тебя?

– Дима. Маша – это придуманное имя? Твой псевдоним?

– Нет.

– Да не ври, – широко улыбнулся мужчина.

– Я и не вру. А зачем?

– У вас же здесь у всех свои псевдонимы, – официант принесла мой кофе и Дима протянул свой бокал пива, чтобы чокнуться: – За знакомство!

– Давай.

– Ты нравишься мне больше других здесь.

– Отличная фраза для этого места.

Дима рассмеялся.

– Нет, серьезно! Ты танцуешь лучше всех. Твой взгляд со сцены, эти движения… Другие просто ходят вокруг шеста…

– Это пилон, – поправила я своего нового собеседника.

– Извиняюсь, не знал. Давно ты здесь трудишься?

– Недавно. Месяц.

– А ты училась танцевать?

– Да. В Питере. В клубе.

– Так ты из Питера?

– Нет, но хотелось бы вернуться туда.

– Откуда же ты?

– Отсюда.

– Коренная москвичка?

– Ага.

– Странно. Обычно, в подобных заведениях работают приезжие девушки.

– Разные работают.

– Да уж, – Дима сделал глоток пива и посмотрел на меня: – Такие, как ты, должны работать в офисе или найти себе богатого мужчину.

– Офис – это не моё. Я не могу быть офисным рабом. А выйти замуж за богатого… Мне не интересно.

Тогда Дима рассмеялся:

– Смешно слышать это в таком месте, я прав?

– Может быть, – спокойно ответила я, – А знаешь, я передумала, давай выпьем. Я буду виски.

– Вот это мне нравится! Виски, пожалуйста, – сказал он официанту. – Не пьёт она!

– Мы все немного врём, – ответила я.

– Это точно. А почему ты работаешь именно в этом клубе?