Избранные произведения. Том 3

Андрей Николаевич Красильников

Избранные произведения. Том 3

…We are such stuff

As dreams are made on, and our little life

Is rounded with a sleep.

W. Shakespeare

Где всё, что ты видел во сне?

Может быть, в снах других?

П. Неруда (пер. А. Щетникова)

© А.Н. Красильников, 2014

Sweet Dreams

Гротеск в двух действиях

Действующие лица

Ефимов Павел Петрович, лет 70, генерал полиции в отставке

Чибисов, чуть старше 60 лет, бывший прокурор

Санеева, лет 35, адвокат

Бородулина, лет 40, майор полиции, начальник отдела дознания

Нагейкин, 21 год, лейтенант полиции, дознаватель

Гузенко Савелий Архипович, от 60 до 70 лет, свидетель

Николашин, от 60 до 70 лет, свидетель

Левитина, лет 40, оценщик

Насрулла, лет 40, понятой

Геннадий Степанович, лет 65, понятой

Первый полицейский, лет 30

Второй полицейский, лет 30

Действие происходит в наши дни в одном из областных центров России.

Действие первое

Сцена первая

В кабинет начальника отдела дознания Бородулиной входит молодой сотрудник в штатском. Это лейтенант Нагейкин. Кладёт на стол листок бумаги.

Нагейкин. Полюбуйтесь, товарищ майор, какой сюрприз я сейчас получил.

Бородулина нехотя и невнимательно проглядывает документ. Явно не с самого начала.

Бородулина. Бред какой-то.

Нагейкин. И что прикажете с ним делать?

Бородулина. Гони в шею этого придурка. Можешь сдать его в психушку, если будет сильно возражать.

Нагейкин. Извините, товарищ майор, вы с самого начала прочитали?

Бородулина. Я никогда не читаю с начала. Начало у всех одинаковое. Я читаю с конца.

Нагейкин. Я тоже. Но здесь не тот случай. Посмотрите, пожалуйста, анкетные данные заявителя.

Бородулина. Ефимов Павел Петрович. Однофамилец, что ли? Или сумасшедший, прикинувшийся нашим бывшим шефом?

Нагейкин. В том-то и дело, что он самый. Собственной персоной.

Бородулина. Ты хочешь сказать, что генерал Ефимов написал эту ахинею?

Нагейкин. Хочу, но язык не поворачивается.

Бородулина. И он лично был у тебя на приёме?

Нагейкин. Почему был? Он до сих пор в моём кабинете сидит. Требует, чтобы я вызвал начальство. Набрал номер самого… (показывает пальцем вверх). Тот, как я слышал, извинился, сказал, что сейчас проводит оперативку, но через полчаса перезвонит.

Бородулина. Ну и дела… Придётся идти.

Сцена вторая

Бородулина входит в кабинет Нагейкина. Тот следом за ней. Посетитель сидит, уткнувшись в книгу.

Бородулина. Здравия желаю, товарищ генерал!

Ефимов (не поднимая головы). Садись, садись, дочка. Скажи, что за олух у тебя теперь работает? Начал мне какие-то глупые вопросы задавать. Разве не понятно: меня обокрали. Генерала полиции в отставке обокрал этот прохвост бывший прокурор.

Бородулина. А что он, простите, у вас украл?

Ефимов. Ты разве не читала моё заявление?

Бородулина. Читала.

Ефимов. Зачем тогда спрашиваешь? Там всё написано. И не с моих слов, как вы любите, а собственноручно. Ты что, почерк мой перестала разбирать? Он вроде бы за полгода не сильно изменился.

Бородулина. Нет-нет. Не подумайте. Предмет кражи мне известен. Не ясны только обстоятельства.

Ефимов. Мне тоже. Поэтому не тяните время и проводите дознание по всей форме. Или ты забыла, как это делается, с тех пор, как я тебя начальником отдела назначил?

Бородулина. Что вы, что вы, Павел Петрович. Назубок помню.

Ефимов. Тогда начинай. Объясни своему олуху, что полагается в первую голову.

Бородулина. Да он и сам знает.

Ефимов. Ни черта он у тебя не знает. Откуда взяла такого недотёпу?

Бородулина. Дипломник. Юрфак кончает.

Ефимов. Небось, за деньги учится. И сессию сдаёт не по экзаменационной ведомости, а по платёжной. Знаю я таких. У меня, честно говоря, внучок тоже липовый студент. Я бы его выпорол, но с зятем связываться не хочу. Он же у нас теперь шишка большая. Слыхала, небось?

Бородулина. Да-да, знаю. Начальник департамента.

Ефимов. Вот именно. Хотя… (Пауза.) Да ладно. Не будем о нём. (Раздаётся трель сотового телефона.) Да, Фёдор Семёнович. (Пауза.) Спасибо, ничего. Давление только иногда пошаливает. (Пауза.) Ты мне не первый это говоришь: буду стараться (Пауза.) Позвонил, потому что небольшое осложнение во вверенном тебе управлении возникло. Но, пока ты оперативку проводил, вроде бы всё уладилось. Поэтому не буду тебя лишний раз напрягать. (Пауза.) Нет, я злоупотреблять нашей старой дружбой не хочу. (Пауза.) Хорошо, если что, непременно перезвоню. (Отключает телефон. Бородулиной.) Видишь, дочка, как я твой зад прикрываю? Ты уж меня не подводи. И студента этого нерадивого на кого-нибудь поменяй.

Бородулина. Рада бы, Павел Петрович, но не на кого.

Ефимов. А Ниночка где? Умница наша.

Бородулина. В декретном.

Ефимов. А вторая? Которая с косой.

Бородулина. Там же.

Ефимов. Вон что творится! План по демографии выполняют. Главное задание партии и правительства. (Пауза.) Что ж, дело нужное. Не будем их осуждать. Но замену надо равноценную подбирать. Кадры решают всё.

Бородулина. Вы правы, товарищ генерал. Думаю, так и случится. Давайте дадим молодому сотруднику исправиться. (Нагейкину.) Обещаешь, Нагейкин?

Нагейкин (испуганно). Обещаю.

Ефимов. Ладно, парень. Действуй. Но меня зря не дёргай. Я ведь потерпевший. Кстати, не забудь постановление об этом прямо сейчас вынести. (Пауза.) Если вспомню что важное, сам тебе позвоню. Ты давай с этим прохвостом разберись. Он у меня еле уполз на пенсию без скандала. Если бы не покровители его в генпрокуратуре, сидеть бы ему за взятки. Мы-то сами их привлекать, к сожалению, не имеем полномочий. (Пауза.) Но это я уже на банальности перехожу. Между нами говоря, не для протокола, их всех за взятки сажать можно. И нынешнего тоже. Чтоб вы знали. (Пауза.) Да знаете наверняка, шельмы. Только признаться в этом боитесь. (Пауза.) Правильно. Жизнь теперь такая: слово – увольнение, молчание – повышение. Это я позволяю себе говорить сейчас свободно что угодно, а вам лучше держать язык за зубами. (Пауза.) Но уши при этом торчком, торчком. (Пауза.) Со мной же можете и чуток расслабиться – разрешаю. (Нагейкину.) Да, забыл сказать: звони только после двенадцати. До этого я сплю. Ох как сплю! Ничего мне нет теперь дороже сна. Скоро сами узнаете почему.

Ефимов встаёт и уходит.

Сцена третья

Напротив Нагейкина за столом сидит бывший прокурор Чибисов. Читает какой-то документ.

Нагейкин. К сожалению, господин Чибисов, должен сообщить, что я вынес постановление о привлечении вас к уголовной ответственности за кражу. Пока в качестве подозреваемого. Подумайте хорошенько: вы можете отказаться давать показания, то есть отказаться свидетельствовать против самого себя.

Чибисов. Стоп! Не трудитесь, молодой человек, объяснять прокурору, хоть и бывшему, содержание пятьдесят первой статьи конституции. Но отказываюсь я по другой причине: не вижу здесь адвоката, а подозреваемый, если он в трезвом уме, не скажет ни слова дознавателю без своего защитника. Не так ли?

Нагейкин. Как приятно иметь дело с грамотным человеком!

Чибисов. Если вам приятно иметь дело исключительно с грамотными людьми, советую пока не поздно сменить профессию. (Пауза.) Это так, не для протокола.

Нагейкин. Мудрый совет. Но он был бы вдвойне мудрее, если бы вы назвали мне такое поприще, на котором безграмотность сегодня исключена.

Чибисов. Идите в политику. В ней теперь разбираются решительно все. Там у нас поголовная грамотность. Каждый прочтёт лекцию на любую тему не хуже профессора.

Нагейкин. Потому что хуже профессора прочесть уже невозможно?

Чибисов. Вы не лишены чувства юмора.

Нагейкин. Увы, без него нынче не выжить.

Чибисов. Да, да, вы абсолютно правы. (Пауза.) Похоже, мне здесь тоже без него не обойтись (кивает в сторону лежащего перед ним листка). Ладно, буду искать адвоката. Ваш бесплатный мне без надобности. Я человек кредитоспособный.

Нагейкин. Это я знаю.

Чибисов. Откуда?

Нагейкин. От заявителя.

Чибисов. Настаиваю на внесении этого заявления в протокол.

Нагейкин. Поздно, господин Чибисов. После вашей реплики: «Это не для протокола» – я его закрыл. Точнее, до неё. По вашей же, как вы понимаете, просьбе. Вам хватит недели, чтобы заключить договор со своим представителем?

Чибисов. Надеюсь.

Нагейкин. Жду вас в следующую среду. В это же время.

Чибисов. Могу я попросить об одной любезности?

Нагейкин. Конечно.

Чибисов. Сдвиньте, пожалуйста, время на послеобеденное. Можете даже вызвать нас на вторник. Но только после двух.

Нагейкин. Вы что, тоже спите до двенадцати?

Чибисов. Вы, однако же, проницательны, молодой человек.

Нагейкин. Это не проницательность. Это первый результат дознавательных действий. Вот эту часть нашего… собеседования я в протокол внесу.

Чибисов. Протестую.

Нагейкин. Протестовать будете в суде. А здесь вы только заявляете ходатайства. Именно так и оформим в соответствующем разделе протокола: заявлено устное ходатайство о переносе допроса на более позднее время ввиду того, что подозреваемый в двенадцать ноль-ноль ещё спит. Ходатайство удовлетворено. Чем вы недовольны?

Чибисов. Обоснованием. Я такого не давал. Это ваш домысел.

Нагейкин. Нет, давали.

Чибисов. Ну, хорошо. Один – ноль в вашу пользу. Но я счёт сравняю.

Нагейкин. Играем до трёх или до двух?

Чибисов. До двадцати пяти. Как в волейболе.

Нагейкин. В таком случае продолжаю подавать я.

Чибисов. Не вы, а ваша команда. Надеюсь, вводящий мяч в игру на сей раз угодит в сетку. Или в аут. (Пауза.) Я могу быть свободен?

Нагейкин. Разумеется. Итак, в среду в четырнадцать сорок. В четырнадцать ровно я обедаю.

Чибисов. Приятного аппетита.

Нагейкин. Спасибо.

Чибисов встаёт и уходит.

Спустя некоторое время в кабинет входит Ефимов.

Сцена четвёртая

Ефимов. Чем порадуешь, сынок?

Нагейкин встаёт ему навстречу и пожимает протянутую руку.

Нагейкин. Постановление о признании вас потерпевшим у начальства утвердил. Сейчас вручу копию.

Ефимов. А что сказал этот прохвост?

Нагейкин. Ничего.

Ефимов. За пятьдесят первую укрылся?

Нагейкин. Не совсем. Попросил время для поиска адвоката.

Ефимов. Сколько?

Нагейкин. Неделю.

Ефимов. Вот гад! Другим только три дня давал.

Нагейкин. Не будем ему уподобляться.

Ефимов. Не будем. Мы ведь офицеры. Не чета этим штафиркам.

Нагейкин. Вот именно.

Ефимов. Как отреагировал на постановление?

Нагейкин. Бровью не повёл.

Ефимов. Стреляный воробей. Когда в позапрошлом году на него поступило заявление о вымогательстве, он только спросил: «Кто такой господин Чибисов?». Я ему говорю: «Наверное вы». А он: «Здесь только инициалы. Ни адреса, ни номера паспорта. Думаю, речь идёт о моём однофамильце». – «Нет, – отвечаю ему, – речь идёт о человеке, очень похожем на прокурора». (Хохочет.)

Нагейкин. Павел Петрович, вы мне обещали подготовить список свидетелей.

Ефимов. И подготовил. Вот он. (Вынимает из старомодного портфеля с застёжками листок бумаги.) Всё по форме. Фамилия, имя, отчество и домашний адрес. Можете вызывать. Одна только просьба. Как и меня, во второй половине дня.

Нагейкин. Они тоже спят до двенадцати?

Ефимов. Первый до двенадцати. А другой даже до тринадцати. Врёт. Небось, час рукоблудничает спросонья.

Нагейкин. С чего вы это взяли?

Ефимов. Сам раскололся. Сказал как-то с пафосом: «Никогда не надо терять самообладания». (Хохочет.)

Нагейкин. Да у вас что, клуб любителей поспать?

Ефимов. Молодец, парень. Ты уже почти в материале. Да, при организации ветеранов правоохранительных органов действительно существует клуб «Морфей». Мы все – его члены. Имеется устав и свидетельство о государственной регистрации. А также о постановке на учёт в налоговой инспекции, органе статистики и социальных фондах. Хотя это, должен тебе сказать не для протокола, совершенно лишняя канитель.

Нагейкин. Кажется, я начинаю догадываться.

Ефимов. Да ты не так уж глуп, как мне показалось с первого раза. Извини, погорячился.

Нагейкин. Ничего-ничего. Продолжайте.

Ефимов. Давай форму. Сам напишу.

Нагейкин достаёт из стола чистый бланк. Ефимов начинает его заполнять.

Сцена пятая

В кабинет Бородулиной входит Нагейкин.

Нагейкин. Вызывали, товарищ майор?

Бородулина. Да. По заявлению генерала Ефимова. У тебя сегодня должен быть подозреваемый с адвокатом?

Нагейкин. Так точно. В четырнадцать сорок.

Бородулина. Придёт только его адвокат.

Нагейкин. Не понял.

Бородулина. Адвокат принесёт готовый протокол допроса подозреваемого, который сам присутствовать не может.

Нагейкин. Почему?

Бородулина. Приболел.

Нагейкин. Ой ли? Пусть представит справку от врача.

Бородулина. Если нужно, он тебе и от министра здравоохранения представит. Ты что, не понимаешь, в какую мы историю вляпались? Тут надо постоянно думать, как между этими Сциброй и Халилой проскочить.

Нагейкин. Прошу прощения: Сциллой и Харибдой.

Бородулина. Да-да. (Пауза.) В общем, ты меня понял. Протокол приобщишь к делу. Каким он есть. С адвокатом согласуешь время очной ставки. Больше с ним ничего не обсуждай. (Пауза.) Ты свободен.

Нагейкин (уходя, сам себе). Один – один. Однако ж быстро он сравнял счёт. И подача осталась у его команды.

Сцена шестая

В кабинет Нагейкина входит заметно перезрелая девица в предельно короткой юбке и полурасстёгнутой блузке. Это адвокат Санеева.

Санеева. Можно?

Нагейкин. Простите, но я вас, кажется, не вызывал.

Санеева. По-твоему, я похожа на девочку по вызову?

Нагейкин (пристально рассматривает её). По-моему, да.

Санеева. Бедненький.

Нагейкин. Почему же?

Санеева. Сразу видно: никогда не имел дела с девочками по вызову.

Нагейкин. Не имел. Но если бы и имел, то едва ли это отразилось бы на моём благосостоянии в худшую сторону.

Санеева. И чем же я на них похожа?

Нагейкин. Манерой обращаться на ты к незнакомому мужчине.

Санеева. Хорошо. Будем знакомы. Галина Санеева. Адвокат господина Чибисова.

Нагейкин. Его я действительно вызывал. Он придёт?

Санеева. Нет. И тебе это отлично известно.

Нагейкин. Опять на ты.

Санеева. Но мы же теперь знакомы. А со знакомыми мужчинами я всегда на ты. (Плюхается на стул, достаёт из сумочки два листка и протягивает Нагейкину.) Вот наш договор об оказании юридических услуг. И протокол допроса подозреваемого.

Нагейкин (пробегает бумаги глазами). Хорошо. Я приобщу их к делу.

Санеева. Когда будем закрывать?

Нагейкин. Что?

Санеева. Это самое дело.

Нагейкин. Не раньше, чем проведём все положенные следственные действия.

Санеева. Намёк понят: будем действовать по полной. Это и в моих интересах. (Пауза.) С чего начнём?

Нагейкин. С рассмотрения ходатайств. У защиты они есть?

Санеева. Какие?

Нагейкин. Скажем, о привлечении свидетелей.

Санеева. Смеёшься? Откуда могут взяться свидетели в таком абсурдном деле?

Нагейкин. Хорошо. Значит, опросим свидетелей только со стороны потерпевшего.

Санеева. Что ещё?

Нагейкин. Очная ставка. Когда ожидается выздоровление вашего подзащитного?

Санеева. Месяца через два-три.

Нагейкин. В таком случае я подготовлю постановление о приостановлении предварительного дознания. Но потрудитесь представить медицинское подтверждение его болезни.

Санеева. А вы потрудитесь сделать запрос.

Нагейкин. Кому?

Санеева. Министру здравоохранения.

Нагейкин. Какого государства?

Санеева. Всего лишь нашей области.

Нагейкин. Как скажете. Получите через час в канцелярии.

Санеева Могу ли я подождать здесь?

Нагейкин. Нет, не можете.

Санеева. Почему?

Нагейкин. Потому что я этого не хочу.

Санеева. Не хочешь меня видеть?

Нагейкин. Вы поразительно догадливы, мадам.

Санеева. А ты поразительно недогадлив.

Нагейкин. Неужели?

Санеева. Да. Я не мадам, а мадемуазель.

Нагейкин. Это очень хорошо.

Санеева. Правда?

Нагейкин. Конечно. Значит, дома драть некому.

Санеева. Это же ужасно.

Нагейкин. Что ужасно?

Санеева. Когда драть некому.

Нагейкин. Потрудитесь освободить кабинет, мадемуазель. У меня скоро следующий посетитель.

Санеева. Но мы же ни о чём не договорились?

Нагейкин. Мы должны были договориться только об одном: дне проведения очной ставки. Раз ваш подзащитный болеет, придётся иметь дело непосредственно с ним.

Санеева. С больным человеком?

Нагейкин. Болезнь является уважительной причиной для откладывания очной ставки. Но она не лишает орган дознания права на обыск.

Санеева. И что же ты будешь искать?

Нагейкин. То, что определит суд. О ревуар, мадемуазель.

Санеева (встаёт). О ревуар, месье.

Сцена седьмая

Квартира Чибисова. Из всего её убранства внимание привлекают увеличенные фотографии, изображающие хозяина дома рядом с хорошо узнаваемой высшей политической элитой.

Входят Нагейкин и двое понятых: Геннадий Степанович и Насрулла. Их встречают сам Чибисов и Санеева.

Нагейкин. Господин Чибисов, извольте ознакомиться с решением суда. (Пытается передать листок Чибисову, но тот его не берёт.)

Чибисов. Передайте это моему адвокату.

Нагейкин вручает решение Санеевой.

Нагейкин. Вы согласны добровольно выдать ценности до обыска?

Чибисов. Какие ценности?

Нагейкин. В хищении которых подозреваетесь.

Чибисов. Да, согласен. (Протягивает Нагейкину пустую ладонь.)

Нагейкин. Здесь же ничего нет.

Чибисов. А что, по-вашему, должно быть? Частичка моего мозга?

Нагейкин. Записи.

Чибисов. Хорошо. Будут вам записи.

Чибисов уходит в другую комнату. По дороге он на какое-то время заслоняет Санееву.

Вскоре Чибисов возвращается с бумагами в руках. Передаёт Нагейкину. Тот начинает их просматривать. В это время Санеева кидается к одному из понятых.

Санеева. Караул! Насилуют!

Чибисов мгновенно достаёт фотоаппарат и начинает фотографировать. Нагейкин бросает бумаги, оттаскивает Санееву от растерявшегося понятого. У той действительно растерзанный вид: блузка без пуговиц, распахнута, позволяя разглядеть обнажённую грудь.

Чибисов. Господин дознаватель, вы кого сюда привели?

Нагейкин. Это провокация.

Санеева. Это нападение. Вон тот человек (показывает на Геннадия Степановича) вместе с дознавателем покушались на изнасилование.

Чибисов. Всё ясно. (Санеевой.) Вызывайте полицию.

Геннадий Степанович (растерянно). Я не нападал. Она сама.

Чибисов. Знаем. Все Гоголя читали. Сама себя высекла. (Понятым.) Вы же мои соседи. Вы помните, кем я работал до пенсии?

Насрулла. Помним.

Геннадий Степанович. Прокурором.

Чибисов. И на что вы рассчитывали, Геннадий Степанович? Или ради услады этого юноши (показывает на Нагейкина) старались? Думаете, мне как свидетелю суд не поверит?

Нагейкин. Есть ещё один свидетель. (Насрулле.) Скажите, вы видели, чтобы я пытался изнасиловать эту даму?

Насрулла. Нет, не видел.

Чибисов. Что и требовалось доказать. Не видел. Значит, не свидетель.

В это время Санеева дозванивается до полиции.

Санеева. Полиция? Говорит адвокат Санеева. На меня совершено нападение по адресу: улица атамана Кудеяра, дом три, квартира двенадцать. Приезжайте, пожалуйста. (Пауза.) Спасибо. (Кладёт трубку.) Будут через десять минут.

Нагейкин. Подозреваемый, подпишите протокол о добровольной выдаче.

Чибисов. Я подпишу, и вы тут же смоетесь с места преступления? Нет, так дело не пойдёт. Будем ждать полицию.

Нагейкин. Хотя бы ознакомьтесь (даёт ему листок).

Чибисов берёт протокол и молча передаёт его Санеевой. Та просматривает текст.

Санеева. Ничего опасного нет. Можете подписать.

Чибисов. Пусть сначала это сделают понятые. (Даёт первому понятому.) Подписывай, Насрулла.

Первый понятой покорно выполняет его указание.

Чибисов. Теперь вы, старый сладострастник. (Протягивает листок Геннадию Степановичу.)

Геннадий Степанович. Я не виноват.

Чибисов. Хотите сказать, что я слепой? Это не так: видел собственными глазами. Берите, берите. И подписывайте.

Геннадий Степанович также подписывает протокол. Возвращает его Чибисову.

Чибисов. Осталось получить ваш автограф. (Передаёт документ Санеевой.)

Санеева присоединяется к остальным и оставляет листок у себя.

В это время раздаётся стук в дверь.

Чибисов. Входите. Открыто.

Входят двое полицейских. Один из них отдаёт честь Чибисову.

Первый полицейский. Здравия желаю, товарищ прокурор.

Нагейкин. Бывший прокурор.

Чибисов. Прокуроры бывшими не бывают. Это чтобы вы запомнили на всю жизнь, господин дознаватель.

Второй полицейский. Мы опоздали? Здесь уже идёт дознание?

Чибисов. Нет, дознание по другому делу. И сам дознаватель покушался на честь моего адвоката.

Нагейкин. Мне её сомнительная честь не нужна.

Санеева (полицейским). Адвокат Санеева. Это я вам звонила. Полюбуйтесь, в каком я виде.

Первый полицейский. Любуюсь. В замечательном.

Санеева. Вы находите замечательным, когда на даму нападают, срывают с неё нижнее бельё. (Вытягивает ногой из-под шкафа бюстгальтер без бретелек.) Вот видите. А он ведь был на мне.

Нагейкин. Сильно сомневаюсь.

Чибисов. Я подтверждаю слова госпожи Санеевой. Он был на ней.

Второй полицейский. Сами проверяли?

Чибисов (не замечая иронии). Да. Сам. Сфотографируйте, пожалуйста.

Первый полицейский фотографирует валяющийся на полу бюстгальтер.

Чибисов. Теперь, Геннадий Степанович, верни его, пожалуйста, хозяйке.

Нагейкин. Подождите! Не надо!

Предупреждение это понятой словно не слышит и покорно выполняет указание Чибисова.

Нагейкин (Геннадию Степановичу). Эх, что вы натворили!

Второй полицейский (Санеевой). Так кто на вас напал?

Санеева (указывает на Геннадия Степановича). Вот этот субъект пытался снять с меня блузку, оторвал все пуговицы, а потом сорвал бюстгальтер. А тот (показывает на Нагейкина) ему помогал.

Первый полицейский. Как они все здесь оказались?

Нагейкин (показывает ему своё удостоверение). Дознаватель УВД лейтенант Нагейкин. Пришёл проводить обыск. Со мной двое понятых – жители этого подъезда.

Насрулла. Я не житель. Я дворник.

Чибисов. Скажи, Насрулла, мы же с тобой видели, как они нападали.

Насрулла. Я не видел.

Чибисов. Как же так?

Насрулла. Я в этот момент отвернулся.

Чибисов (полицейским). Он отвернулся. А я нет. И могу свидетельствовать: всё было так, как утверждает эта дама.

Второй полицейский. Хорошо. Составляем протокол.

Сцена восьмая

Кабинет Бородулиной. Нагейкин стоит перед ней навытяжку. Бородулина что-то читает и качает головой.

Бородулина. Да, лейтенант Нагейкин, влипли вы капитально.

Нагейкин. Товарищ майор, это типичная провокация.

Бородулина (стучит кулаком по столу). Если вы знали, что она типичная, почему попались на такой крючок? Зачем вам нужен был этот чёртов обыск? Что вы там искали?

Нагейкин. Кто ищет, тот всегда найдёт.

Бородулина. Ты хочешь сказать, что действительно нашёл…

Нагейкин. Хочу. Прочтите, пожалуйста. (Кладёт перед начальником протокол.)

Бородулина (пробегает глазами). А где прилагаемые материалы?

Нагейкин. Они нам не нужны. Там полная ерунда.

Бородулина. Как это не нужны?

Нагейкин. Подозреваемый впопыхах забыл подписать каждую страницу. Поставил свою закорючку только в конце. Вложим то, что нужно нам.