Сказ о ведьме Буяне

В варлока уже летело копье ледяное. Но растопилось в огненной стене. «Переварив» лед, стена преобразилась в огненную птицу и устремилась к ведьме. Та только отмахнулась – птица рассыпалась искорками – и отправила обеими руками молнии: синюю и зеленую.

В комнате летали магические шары, взрываясь и надрывно жужжа, ветвились молнии, прорывали защиты волшебные копья, громыхал гром, азартно вскрикивали чародеи, сыпались во все стороны искры. Тихонько под печкой причитал, подсчитывая убытки, домовой. Кузьма на верхней ступеньке лестницы, потрясая передними лапами, болел за хозяйку.

Победитель так и не выявился. В какой-то момент чародеи просто остановились. Застыли в напряженных позах.

Буяна смотрела на варлока. У него карие глаза, отчего-то подумала она. Биться вдруг расхотелось. Она понимала, что и сил у противника гораздо больше, да и опыта. В реальном бою она не сдалась бы, прекрасно зная, что победа зачастую зависит от случайности да удачи. Однако вот сейчас они просто выпускали пар, ведь оба так и не задействовали свои самые сильные и коварные заклинания. Обрушить друг на друга свою злость, закидать простейшими заклятиями – это да, это дело, но не убивать же!

Варлок же думал, что у Буяны такие невыносимо красивые покатые плечи и что если по ним провести ладонями… дальше мысли чародея смущали даже его самого.

– Буяна… – Собственный голос показался ему неестественным.

Ведьма наткнулась на этот взгляд и раздраженно опустила руки.

– Прекрати! – раздраженно – от смущения – приказала она и огляделась. Комната лежала в разрухе. Хорошо еще, хоть стены, пол и потолок были заговорены от разрушений и пожара как раз на такие случаи. Однако все остальное напоминало деревушку после нашествия басурманов.

Девушка печально вздохнула, представляя, что скажет Веденя. Потом еще раз огляделась. Хлопок – и все черепки, и все, что уже нельзя починить, со свистом вылетело в окно к помойной яме. Лихослав четкими, выверенными движениями пальцев заставлял лавки, скамьи и прочее собираться как были. Будто невидимые руки ладили поломанное. Ведьма же закружилась вокруг себя посолонь:[8] сажа и другие следы заклинаний исчезли со стен, печи и потолка.

Через несколько минут о произошедшем здесь колдовском поединке напоминало только отсутствие утвари и недовольная рожица домового.

Буяна со вздохом пошла за запасными чашками да мисками, стараясь не встречаться с Веденей взглядом. К ее удивлению, тот не стал скандалить, установил на столе самовар, буркнул, что завтра все равно отправляться на базар, и ретировался что-то ворожить под печку.

Ведьма с варлоком сидели по разные стороны самовара и продолжали сердиться друг на друга.

– Ну ладно! – перемог себя Лихослав. – Расскажу, зачем приехал…

Буяна подняла голову.

– Тем более князь настаивал…

Ведьма распахнула глаза, сраженная как этим подлым замечанием, так и варлоковым лукавым взглядом.

– И ты… Ты… А зачем ты тут разыгрывал весь этот балаган скомороший?! – возопила она.

Лихослав пожал плечами. Его глаза смеялись.

– Да так. Руки чесались.

Буяна яростно уставилась на его разъезжающиеся в улыбке губы.

– Мерзавец, – констатировала она, вновь опускаясь на лавку – и когда только встать успела?

– Прости, милая. – Лихослав все-таки засмеялся. – Уж слишком ты была хороша. Надо было или целовать, или как-то по-другому пар выпустить.

– Смел ты, варлок, – оперлась на руки девушка, – такие вещи ведьме говорить. А не боишься?

– А то ты не видишь, что люба мне!

«Отчего после этих слов я кажусь себе в ловушке?»

Колдунья махнула рукой:

– Давай вещай, что там за дело тебя сюда привело, а потом уж будем думать, так тебя из избы гнать или поганой метлой.

Усмехнувшись, чародей начал рассказ. И сразу стало не до веселья. Поведал он о маге Хотобуде, на которого Совет Чародейский давно ведет охоту, и что он ради власти связался каким-то образом с жителями Нижнего мира,[9] научился управлять ими. Они воины хорошие, сил у них немерено. Но нет в них ни души, ни законов людских или божеских, и они могут токмо разрушать.

– Его цель – власть захватить. Я не совсем пока понимаю, что для этого Хотобуд содеять задумал. А ищу его за то, что он приводит чудищ чужемирских на нашу землю. В Белограде его спугнули. Да и слишком много там чародеев. Хотобуд быстро сообразил, что удачи ему там не видать. Очевидно, хочет начать с чего-нибудь поменьше.

– Лихослав, подожди! – прервала его ведьма. – Ты какую-то ерунду городишь! Власть захватить! Это же не шар огненный в стену швырнуть! Как ты себе это представляешь?! Даже если он убьет князя – не приведи боги! – то… дальше что?! У князя есть наследники. Есть воевода и дружина, которые такого мало того что не допустят, но и сделают все, чтобы княжич – Илюша – наследовал Ладимиру. Да и просто! Бояре не поддержат захватчика! Не говоря уже о простом люде! Мы все любим князюшку нашего! А чтобы взять город, силы нужны немалые. Стены у нас высокие. Стражи зоркие. Башни дозорные вдоль межей стоят. Да и схронов тайных с дозором немало по княжеству упрятано. Так просто войску не пройти через земли наши! Стены города заговорены. Не всякое колдовство возьмет. Обереги с перьями жар-птицы опять же! Да и волхв Белозор – это, я тебе скажу, такая силища! Куда там какому-то жалкому чаровнику! Знаешь, как к Белозору боги благоволят!

– Но сейчас-то его нет в городе!

– Но случись что, он мигом почует и в городе окажется! Думаешь, «колодцем» только маги пользуются? Хоть и не стезя это волхвов, а Белозор умеет его рубить, пусть и не любит. Лихослав, что-то вы там в своем Белограде перемудрили. Ну сам подумай, такое дело провернуть – тут немалая подготовка нужна. А ее мы-то уж заметили бы!

– А вы ничего не заметили?

Буяна призадумалась, нервно расхаживая по горнице, что позволило варлоку беспрепятственно любоваться стройным станом, ладными округлостями оного, величавой осанкой, длинными черными распущенными волосами,[10] личиком премилым с бровками черными нахмуренными.

– Амулет сегодня кто-то попортил. Это раз, но его я восстановила. Черная Немочь появилась вновь у Малиновки. Вообще у Чудовой Чащи дела какие-то странные происходят. Но там всегда все не так, как у людей добрых… хм и ведьм тоже! Сколько себя помню. Белозор тоже так всегда говорит: что, мол, сколько еще веков она будет бурлить?! И все! На мой взгляд, маловато для организации заговора.

– А ты не допускаешь мысли, что вы просто расслабились? Доверились амулетам да оберегам? Именно когда вроде все спокойно, беды и происходят! Уж поверь опыту моему, краса.

Буяна вспомнила отсутствующий амулет у самого Горыни и пригорюнилась:

– Может, и так, варлок. Надо и правда встряхнуть это царство сонное. Я что могу – проверю. Ты с волхвом говорил?

– Конечно, еще прежде чем с князем.

– И что он тебе сказал?

– Ничего не сказал.

– Это в его духе, – хмыкнула Буяна, усаживаясь за стол. – Есть в мире вещи неизменные, для меня это молчаливость Белозора.

– Но я уверен, что он обеспокоился.

Варлок замолчал, словно сраженный какой-то мыслью, потом ласково взял в руки ладошку ведьмочки:

– Буянушка, обещай мне быть осторожной.

Девушка колдовством отгоняла краску со щек.

– Думаю я так: прежде чем какую-либо заварушку устраивать, надо заговорщикам от колдунов всех избавиться.

Ведьма вновь нахмурилась.

– Впервые в жизни надеюсь, что ошибся. Но тревожит меня предчувствие нехорошее.

Буяна покачала головой:

– За меня не тревожься.

Чародей поднес ее ладошку к губам, согрел дыханием:

– Интересное у тебя имя, Буяна. Поначалу видишь в нем буйство стихии и бурю-ярость в характере твоем, ведьмочка. А потом вспоминаешь про остров дивный Буян – обитель добра, света и красоты.

Колдунья рассмеялась и выдернула руку из лап его загребущих:

– Иди уж, баюн-любитель! Ко мне скоро княжна Велислава пожалует. Так что отправляйся домой! Да не забудь про шабаш в пятницу. Уж уважь наше колдовское общество.[11]

– Всенепременно, добрая хозяйка!

Варлок рассыпался в любезностях, но в конце концов ведьмочке удалось его выпихнуть из дома.

Не прошло и десяти минут, как Череп доложил о приходе княжны. У Велиславы было колдовское колечко, что Буяна заговаривала, и доблестный костяной страж узнавал посетительницу под любым ликом. Князь зело боялся за любимую дочку, но справиться с ее норовом ему удавалось не всегда. Чаще всего они все же приходили к взаимной выгоде, но случая, когда он полностью настоял на своем, Ладимир Мечеславович, пожалуй, припомнить с ходу не мог. Поэтому пришлось Буяне заговаривать колечко еще и для того, чтобы княжна могла личину другую на себя надевать. Вроде и не Велислава идет, а просто девка дворовая чернявая али, наоборот, русая, это уж какое настроение сегодня у владелицы. Впрочем, охрана всегда ее сопровождала. Два воина, как правило, в одеже обычной да поддетой под нее кольчуге шли впереди, два недалеко сзади, а двое или один рядом. Велислава ругалась, но поделать ничего не могла. Да и, признаться, не так уж бесполезна охрана. Поскольку гадать лучше всего по ночам, то и ходить девушке приходилось по улицам темным, а это, как известно, удовольствие малое.

Пока девушки здоровались, сплетничали, обменивались новостями да шушукались, уж и вечер наступил. Пришло время в «колдовской покой» подниматься. Буяна строго-настрого приказала дружинникам оставаться внизу, наобещав в случае ослушания все ужасы, на какие хватило ее фантазии, а фантазии у нее хватало на многое. Оставив маленько позеленевших охранников внизу, подруги попрыгали в заветную комнатку.

Колдунья расставляла на столе необходимое, зажигала огонь под котлом да свечи, а княжна щебетала про общих знакомых. Ведьмочка хихикала и поглядывала в оконце. В очередной раз похохатывая над байками Велиславы, Буяна упустила из рук карты. Колода рассыпалась по всему полу. Девушка уже наклонилась ее собрать, как вдруг мысль тревожная кольнула ее.

– Посмотри-ка, Велислава.

Княжна бодренько обежала стол и тоже склонилась над картами рассыпавшимися.

– Все упали рубашкой вверх, а «Скоморох» и «Гроза» наоборот.

– «Гроза» же вроде твоя карта?

– Нет, моя «Ведьма».

– Слишком прямолинейно, – фыркнула княжна.

– Зато суть отражает.

– Значит, думаешь, что «Гроза» – это сбудутся плохие предчувствия варлока?

– Очень похоже. Но… как ты это говоришь? Слишком прямолинейно. В этом случае «Гроза» лучше, чем, скажем, «Мельница».

– Ага, а «Скоморох»?

– «Скоморох»… да что угодно. Карта такая… как угодно ее толкуй. – Буяна начала собирать карты, но потом остановилась и взяла в руки «Скомороха». – Не люблю эту карту. Она означает, что все в жизни изменчиво. Сегодня ты князь, а завтра скоморох. Сегодня солнце, а завтра дождь. Сегодня ты жив, а завтра твои друзья пьют на твоих поминках.

– Ну зачем же так грустно? Ведь перемены бывают и к лучшему. Сегодня снег, а завтра первые ручьи. Сегодня в карауле ночь маяться, зато завтра день отсыпаться. Сегодня ты только на него заглядываешься, а завтра тебе в платье красном перед волхвом рядом с ним стоять.[12]

«Везет мне нынче на шутников», – подумала Буяна.

– Все так. Только вот… по моему опыту, «Скоморох» на счастье редко выпадает. Да и перемены всегда больше к худу.

Княжна не нашлась что ответить.

Ведьма посмотрела на так и несобранные карты, щелкнула пальцами, и картинки сами рядами стройными полетели на стол, на этот раз накрытый зеленым бархатом. Девушка шлепнула в колоду последнюю – «Скомороха», взмахнула рукой, и свет от множества свечей потускнел, оставив красавиц в мягком, чуть таинственном полумраке. Шар хрустальный заполыхал, заискрился фиолетом.

– Положи ладонь. – Ведьма, сияя горящим пламенем зеленым в очах, поднесла княжне колоду на ладони.

Княжья дочь протянула руку, тонкие пальчики коснулись разрисованных картинок. Те едва видно посвечивали изумрудным светом.

– Теперь сдвинь, – приказала колдунья.

Княжна повиновалась. В следующий миг в комнате разлился шорох заговора. Шумно вскипела вода в котле.

Карты уверенно полетели рубашками вверх на зеленое сукно.

– Девять к ночи нам расскажут, правду-истину покажут…

Ведьма отложила колоду, зачерпнула из котла зелья (надо ли говорить, что кипяток ее не обжег?) и выплеснула его на карты и княжну.

– И на милого укажут, боль-печаль не утаят.

Задрожали пламенем свечи, дернулся воздух внутри комнаты, полыхнуло зеленым пламенем. Под картами словно загорелся изумрудный огонь, а его отсветы вырвались наружу. Ведьма вновь села и начала, что-то тихонько приговаривая, переворачивать картинки. Княжна с вечными папочкиными идеями о ее замужестве уже порядком поднаторевшая в гадании, тоже заинтересованно склонилась над картами.

– Судя по тому, что я вижу, скорое замужество мне не грозит, – спустя мгновение произнесла она.

Ведьма раздраженно повела рукой – свечи ярче осветили комнату.

– Это уж точно. Судя по всему, это сватовское посольство – еще одна политическая интрига батюшки твоего. Меня только вот это смущает. – Колдунья постучала пальцем сначала по одной карте, затем по другой. – Видишь, «Лиса» вместе с «Колесом» да под «Башней». Это говорит, что посольство не просто так едет к нам именно сейчас и умысел их далек от мирного.

– Думаешь? Тогда почему карты так расплывчато об этом говорят? «Лиса», «Колесо», «Башня». Нет бы что-то вроде «Грозы» или «Топора»!

– Потому что мы их не о цели посольства спрашиваем, а о женихе твоем.

– Ну так давай по-новому спросим!

– На картах сегодня уже нельзя.

– Почему? – искренне удивилась Велислава.

– Не знаю. Чувствую так. Давай лучше в воду посмотрим.

– Так ведь не утро же.

– Знаю, но мы и не на жениха гадаем. Нальем в воду зелий разных…

Ведьма уже действовала, установив новый котел – с чистой водой – и понемногу – пять-шесть капель – выливая в него зелий из пузырьков, услужливо подлетающих к ней и после отправляющихся обратно.

В это время дружинники, обычно сопровождающие княжну в ее вылазках, вольготно расположились внизу. Сверху то и дело полыхало зеленым да раздавались шумы, но к этому охранники уже привыкли.

– Что-то Горыня сегодня злой был, – заметил кто-то.

Багро – старший в группе – потянулся и отпил чая душистого.

– Да что-то там парни натворили на стенах.

– Переполошили весь дозор. Служба караульная вся на ушах стоит. Стража воротная от Горыни еле живая вышла, – не унимался молодец.

– Да слыхал я что-то такое, – вступил в разговор еще один. – Вроде как с настенным оберегом, что с пером жар-птицы, что-то приключилось, а парни прохлопали.

– Говорят, Горыня даже ведьму нашу вызывал.

– А кого ж еще? – усмехнулся Багро. – Белозор-то по делам уехал.

– Я вот думаю, – самый молодой в группе (его так и прозывали все – Малыш) даже поежился, – не надумал ли Горыня учения какие затеять?

– Да пора уж, – хмыкнул кто-то. – А то совсем засиделись. Как в девках, чес-слово.

Все заржали, мигом представив себя в кокошниках и с косами, из окошка на проходящих мимо добрых молодцев заглядывающихся.

– А я слышал, – дружинник то ли по имени, то ли прозвищу Волчок хитро прищурился, – что воевода всех проверяет на ношение амулетов, что нам Буяна Гориславовна выдала. А у кого не надет, такое устраивает, ну вы знаете, сами не раз на своей шкуре гнев Горынин испытывали.

Дружинники тут же торопливо начали прохлопывать себя по груди, где под кольчугой должны были висеть обереги. Кто-то успокоился, кто-то пригорюнился.

– А что ты еще, Волчок, слышал? – вкрадчиво вопросил Багро. Уж он-то знал, у кого спрашивать.

Дружинник усмехнулся, глядя в ждущие его ответа лица.

– Слышал то, что и вы все видели. Варлок из Белограда к нам приехал.

– Это который ведьме нашей приглянулся? – заржал кто-то.

– Ты, Гвоздь, потише бы, – раздраженно откликнулся старший. – Не ровен час, услышит.

– Да как?! Она ж наверху с княжной занята!

– Гвоздь, вот хороший ты воин, а только соображалки, видать, на все не хватает, – раздраженно проговорил Волчок, которого упомянутый коллега просто убивал своей простотой.

– Что?! – взревел охранник.

– Гвоздь, сядь! – приказал Багро. Гвоздь неохотно опустился на лавку. Старший перевел взгляд на Волчка. – А ты его не зли… Так, думаешь, варлок неспроста к нам пожаловал?

Волчок облокотился на стену в углу, в котором сидел, и пожал плечами.

– Думаешь, из-за него беда будет?! – На этот раз переполошился младшой.

Дружинник поморщился, но на этот раз соизволил ответить:

– Может, и из-за него, а может… Вот когда гонец из степи на коне взмыленном принесся, скажи мне, Малыш, он виноват в том, что басурмане идут?

– Нет, конечно.

– То-то! – веско поднял палец дружинник. – Вот и варлок этот, может, гонец таковой.

– Что-то ты перемудрил, Волчок, – засмеялся доселе скрытый в тени Након. – Нагнал страху да загадок, а по делу у тебя что есть? Только догады твои.

– А когда это мои догады нас подводили?

– Тихо! – прервал рассуждения старший, рубанув рукой воздух. – Прав или неправ Волчок, дело десятое. Только сдается мне, что нам и впрямь придется быть осторожнее.

– Это из-за чего? Из-за Волчковых измудрений? – презрительно фыркнул Гвоздь, хотя все остальные уже насторожились, озадаченные серьезностью Багро.

– Из-за того, что кто-то только что через забор перелез.

Вся группа подскочила и заученно растеклась по комнате.

– А может, это хахаль ведьмин? – не унимался Гвоздь.

– Вот по голове дадим, а потом спросим. – Након потащил из ножен саблю.

– И не думаю, что к ведьме хахали по семь человек ходят да с лицами закрытыми.

– Тогда, может, хозяйку позовем?

– Поздно. – Багро прислушался. – Приготовились.

Буяна дернулась за миг до того, как внизу что-то шумно упало и раздались крики борьбы и шум. Тут же схватила невесть откуда взявшийся корявый посох с зеленым камнем в оплетенном серебром остром навершии (при желании жезл вполне мог заменить справное копье) и бросилась к лестнице.

– Сиди тут! – крикнула она княжне.

– Ага! Щас! – рявкнула та и помчалась следом… очевидно, спасать своих охранников.

Колдовать окаменение было некогда, и ведьма, махнув рукой, вернее, посохом, отчего свалился на пол здоровенный горшок с цветком, полетела к лестнице. Полетела – в буквальном смысле.

Внизу царил форменный хаос. Второй раз за день горница подверглась варварскому разрушению. Какие-то закутанные в темные, бесформенные одежи люди рубились с княжьими дружинниками. Двое из гостей незваных уже корчились от ран на полу. Наверняка они не ожидали застать здесь вооруженных людей и не сразу пришли в себя, чем охранники княжнины и воспользовались. В тот же момент, что девушки появились на первой сверху ступеньке, со стоном рухнул на деревянный пол Након. Малыш вскрикнул, но сумел отбить удар, что по замыслу должен был добить дружинника.

Буяна поспешила вмешаться. В ее руке полыхнул камнем посох, и в двоих незнакомцев, против которых рубился младшой, ударили молнии разноцветные. Каково же было удивление ведьмы, когда они, скользнув по мужчинам, не причинили тем ни малейшего вреда.

Со свободной руки колдуньи посыпались огненные шары вперемежку с ледяными копьями. Волшебство исправно било по ворогам, но вреда почти не причиняло, разве что отвлекало.

«Амулеты, так их растак!» – сообразила ведьма и тут же изменила тактику: на одного из тех, кто бился с Малышом, сверху свалился чугунок с кашей. Разбойник, смешно сведя глаза к переносице, свалился как колос подкошенный. «Ничего, Веденю потом задобрю».

В этот миг в сенях полыхнуло синим – и в дверях какой уже раз за день появился варлок. В мгновение ока разобравшись в происходящем, он воздел свой посох, и с него рванулись к «гостям» молнии почти бирюзового цвета. Как и в случае с волшебством ведьмы, такое колдовство ворогам вреда не причинило. Чародей прищурился, потом замысловато взмахнул руками, прокричал слова какие-то на языке незнакомом, и молнии, вновь полетевшие в нападающих, стали разить наповал.

Буяна тут же присоединилась к потехе.

Через пару мгновений все кончилось: ворогов просто не осталось.

Дружинники ошалело оглядывали «поле боя». Хоть Горыня и устраивал им учения в команде с ведьмой, но от столь впечатляющей демонстрации силы двоих магов было немного не по себе.

Первой пришла в себя княжна. Она толкнула колдунью в бок, указывая на лежащего Накона. Буяна бросилась к воину, а варлок тем временем уже проверял нападающих. Похоже, защитники перестарались: в живых из гостей незваных не осталось никого.

Правда, и дружинникам досталось. Как ни странно, почти целым – пара царапин не в счет – оказался только Малыш. Все остальные получили ранения – от серьезных до ерундовых.

Пока Буяна оказывала им помощь лекарскую, варлок осмотрел – и с помощью колдовства тоже – двор, но сообщников неизвестных ворогов не обнаружил: то ли сбежали, то ли больше не было.

Малыша отправили через «колодец» к воеводе с докладом. Пока княжна ругалась, а Буяна лечила, варлок пытался разобраться с тем, кто такие к ведьме на ночь глядя «в гости» пожаловали. Одежда явно была сделала так, чтобы не стеснять в движениях, но при этом скрыть от случайного прохожего фигуру или походку человека. Мечи же были простые. Такие могли и местные умельцы выковать, и любые другие. Но более всего заинтересовали варлока амулеты.

– Крепко ты кому-то насолила, Буяна Гориславовна, – поделился своим открытием Лихослав. – Разные есть камни и травы, колдовство останавливающие, но чтобы так искусно подобранные да мастерски воедино слитые, впервые вижу. Очень опытный чародей работал.

– Это не может быть твой знакомец? – не отрываясь от колдовского стягивания раны, отозвалась колдунья.

– Кто знает? Надо посерьезнее вглядеться, – почесал затылок чародей.

– А чем ты таким вдарил, что перебил амулеты? – вновь подала голос девушка.

– Потом… на ушко шепну, Буянушка.

«Буянушка» сердито глянула на нахала.

– Правда, краса, потом, это долго слишком, – сдавшись, уже нормальным голосом проговорил чародей.

В это мгновение в ворота заколошматили, и ведьма, высунувшись из окна и опознав в первых рядах пожаловавшей толпы князя и воеводу, поспешила отворить.

В следующий миг в ее доме воцарился еще больший бедлам, чем во время битвы. Князь, наобнимавши дочь и уверившись, что с ней, ненаглядной, ничего не случилось, принялся за ведьму. Они на пару с Горыней, казалось, решили уморить ее, но выяснить, что же произошло. При этом Велислава постоянно норовила поделиться своим мнением, а Багро со своей лавки – вставить словечко.

– Сможешь их поднять, как в прошлый раз? – кивнул на мертвых Горыня, убедившись, что большего он от доведенной до белого каления ведьмы все равно не добьется, кроме разве что какого-нибудь на редкость пакостного заклятия. Воевода имел в виду – заставить трупы говорить. Колдунья это умела, чему Разбойный приказ не мог нарадоваться, отваливая ей неплохие деньги за подобные услуги.

Девушка с трудом подавила вздох облегчения.

– Надо посмотреть.

Она склонилась над телом ближайшего ворога и принялась его разглядывать. Первое, что сделала, – сорвала и швырнула на печку отводящий колдовство амулет. Однако дело лучше не пошло. Колдунья подняла личико к склоненным к ней мужчинам и обиженно надула губки.

– Его какой-то дрянью, прежде чем отправить сюда, напоили. Не поднять.

– Дай-ка я посмотрю. – Варлок присел рядом и принялся водить большими своими ладонями над мертвым телом. Воздух вокруг ощутимо загустел и наполнился силой чародейской. – Это настойка из вереска, чечевицы, дробленого змеиного камня… мм… что-то еще. Толково приготовили. Боюсь, мне тоже не справиться.

Волшебники одновременно с одинаковой печалью в голосе вздохнули и поднялись на ноги. На всякий случай проверили остальные тела, но картина не изменилась.

Раненых уже укладывали на раздобытые где-то телеги. Княжна что-то торопливо втолковывала Багро, – наверное, утешала и благодарила.

– Так, Буянушка, свет мой ясный, посмотри на меня, – приказал князь.

Ведьма оторвалась от созерцания печки, что видела каждый день, и посмотрела на Ладимира Мечеславовича.

– Значица, так, красавица, оставляю тебе полдюжины моих молодцов. Будут тебя охранять.

– Что?! – возмутилась колдунья.

– То! – вызверился князь. – Будут! Тебя! Охранять!

– Да я лучше умру! На кой мне столько мужиков в доме?!

– Буянушка, – примиряюще пророкотал Горыня, – тебе незнамо как повезло, что Велислава с охранниками оказалась в твоем доме. Судя по амулетам, подготовились они к встрече серьезно. А раз так, то могут и повторить попытку.

– Да я их по стенке размажу!