Сквозь время в вечность

Моментально лечить обнаруженный во мне рак сразу не удалось. Для операции по удалению больного куска печени было уже поздно, опухоль выросла из тех возможных для удаления двадцати пяти процентов. Необходимые препараты для начала химиотерапии тоже пришлось ждать почти месяц. Покупку новых, за свой счет, я Мише сделать не разрешила. Для этого пришлось бы лишиться нашей квартиры.

Как я проводила все это время ожидания? Продолжала существовать. Каждый день терзая себя мыслями о грядущей смерти, о бесцельно прожитой жизни, о том, сколько всего я могла бы еще сделать и почему все это произошло со мной. О том, что я натворила. Миша ежедневно внушал, что болезнь излечима и что не стоит глушить себя, нужно думать только о хорошем. Жизнь не кончена.

Пыталась. Не получалось. Разве можно заставить себя думать о хорошем, когда ты умираешь? Испытывая ежедневную физическую боль? Внутренние самотерзания.

Последние несколько дней у меня полностью пропал аппетит. Я не хотела есть. Не хотела ничего. Только страх приближающейся терапии мучительно оставался комком в моем горле. «Тебе нужно нормально питаться», – Миша с силой заставлял меня есть. Как ему объяснить, что я потеряла вкус не только к еде? Ничего не хочу, я боюсь.

Нужно ли бороться? Наверное, да. Я ведь не успела еще столько сделать. Не успела показать Мише, как сильно его люблю. Дети, конечно же, я должна родить ему их. Он так этого хочет.

Он был сосредоточен. Остался сидеть в коридоре, в палату его не пустили. Эти воспоминания, они никогда не покинут меня. Лежу на больничной койке, и девушка в белом халате медленно вводит мне иглу в вену. Чувствую эту тянущуюся неприятную боль, словно при медленном нажатии на больной зуб, отдающуюся глубоко в моей голове. Лейкопластырь закрепляет в неподвижном положении иглу. Врач посмотрел на меня и, кивнув головой, начинает вводить мне в вену химикаты. Они должны отравить опухоль, попутно убивая все живое во мне. Как мне хочется почувствовать Мишину ладонь, сжать ее. Как же страшно.

Язвенно-жгучая, выжигающая все вокруг себя жидкость неторопливо начала втекать мне в вену. Кровь моментально подхватила ее и понесла, поглощая в себе, прямо к сердцу. Медленно, капля за каплей, химия растворяется в моей крови, полностью накрывая колющим онемением сначала руку, разрезая ее выемкой вен, постепенно чернеющих от яда, бегущего по ним. С ужасом жду, когда леденящее онемение затронет сердце. Оно замирает и, проводя через себя яд, отправляет его дальше по организму. Я словно дерево, корни которого обжигают огнем, продолжаю быть неподвижной, но с каждой влитой каплей все больше и больше ответвлений моих кровеносных вен и артерий болью прорисовываются у меня в голове. Паутина боли перед глазами, каждый затронутый участок.

– Постарайтесь подумать о чем-нибудь хорошем.

Совет доктора, который видит не в первый раз эти мучения. Как можно подумать о чем-нибудь другом? Как отвлечься от медленно распространяющейся боли по каждой клетке организма? Стараюсь выловить из памяти хоть какие-то воспоминания, попробовать отстраниться и очутиться в каком-нибудь ясном и добром дне своей жизни. Ничего не приходит. Перед глазами так же стоит чувственная карта моего исполосованного черными потоками яда тела. И жгучая пронизывающая боль. Дьявольская пытка.

Сколько прошло времени? Первая химиотерапия не самая длинная. По астрономическому времени. Только вот в сознании она протекает будто бы вечность. Я не могла встать. Меня не могли долго держать в больнице. Миша помог мне выйти из палаты. Он всегда был моей опорой. Медленно передвигаясь по бесконечным коридорам, мы шли к выходу. Я хотела вдохнуть воздух, чистый от химических запахов больницы. Смешно, а ведь он действительно отличался по ощущению от того, который окружал нас несколько часов назад. Видимо, так всегда, после перенесенных мучений, мозг перестраивается таким образом, чтобы в минимальное время вернуть человека к нормальной жизни, вытащив душу из окружившей болевой ямы, возвратить силы в ослабевшее, выбитое муками тело, вырывав из окружающего мира все то прекрасное, что не замечалось прежде.

Мы не успели выйти, меня начало тошнить. Боль сковала пустой желудок, меня рвало черной жидкостью, смесью желчи, крови и яда. Опустилась на колени, Миша придерживал меня, чтобы я полностью не рухнула на пол. Вокруг начали бегать и суетиться какие-то люди. Кто-то сказал: «После химии это нормально». В ушах шум, постепенно сменяющийся звоном, оглушительным, раскалывающим меня. Глаза медленно затекли черной пеленой яда. Я потеряла сознание.

***

Как же прекрасен этот непорочный, свободный, нетронутый болью воздух. Вдыхая его, начинаешь захлебываться идеальной, ни с чем не смешанной чистотой. Едва ощутимый солнечный свет ласково накрывал меня, разбиваясь на тысячи разноцветных лучей в моих полных слез глазах. Я не умела ценить свою жизнь, какая бы она ни была.

Мы прошли вглубь парка, и я попросила недолго посидеть на лавочке. Он обнимал меня, безостановочно говоря о том, какая я сильная, смелая и решительная, о том, что все смогу, справлюсь и буду всегда победительницей, и, конечно же, о том, как он меня отчаянно любит. А я смотрела высохшими от слез глазами на бредущую недалеко от нас рыжую кошку. Она лениво передвигалась между дикорастущими веточками невысоких кустов, настолько ловко и умело изгибая свое тело, завораживая своей гибкостью. Заметила нас и, недолго посмотрев, так же неохотно направилась к нам, всем своим видом показывая полное отсутствие в потребности к чему-либо. Кошка сама по себе, сильная в своей независимости, хозяйка своих чувств и инстинктов. Довольная свободой жизни.

Она не пошла к нам, а хвастаясь пушистым хвостом, прошла мимо, совсем рядом. От нее вкусно пахло рыбой, причем не свежей сырой, а жареной. Нежный тонкий аромат родил в памяти то небольшое кафе, величаво именовавшееся «Рыбацкий ресторанчик», в котором царил запах готовившейся речной рыбы. В котором мы с Мишей встретились первый раз вдвоем.

Сытая и довольная жизнью, кошка еще пару часов не будет ни от чего зависеть, она так же величаво и грациозно медленно пошла дальше. Ей не так и много нужно, для того чтобы стать уверенной и почувствовать себя счастливой.

Воспоминание.

Отложил ее дневник, не закрывая последних страниц, положил его на стол, лицевой стороной вверх. Облокотился на спинку стула и уперся головой в стену. Я вспомнил ее еще совсем юной девочкой, в день нашей встречи. Такая милая, хрупкая, наивная и бесподобно смазливая, словно сошедшая со сказок картинка принцессы, нетронутая реальностью, с неестественными по красоте изгибами и линиями волшебного образа. Как же давно это было, но никогда не смогу удалить из памяти ее, покорившую и изменившую мою жизнь.

Новогодний вечер. Хороший ресторан. Я начал мощное восхождение по карьерной лестнице в государственной энергетической компании, за пару лет поднявшись до начальника отдела развития западного направления. У меня в подчинении была команда, собранная уже лично мной, команда единомышленников, трудолюбивых и заражённых одной целью, максимальной самоотдачей. Все на благо продвижения наших приоритетных задач.

Сплочение коллектива, корпоративный отдых, совместное времяпровождение вне рабочих кабинетов – все это организация корпоративов. Хотя, в конечном счете, цель проводимых вечеров с коллегами, организованных их начальниками, не в том, чтобы сблизить коллектив. Увидеть подчиненных в нестандартной обстановке, разглядеть сплетение рабочих уз, раскрыть для себя чужие личные связи. Одним словом, на таких встречах гораздо проще выявить подноготную каждого из сотрудников. Главное при этом самому сохранять голову трезвой, аккуратно подыгрывать сложившейся обстановке.

Обстановка, правда, должна быть более раскрепощающей, выходящей за круг общения определенного числа лиц. Поэтому и вечер был не частный, закрытый, а проводился в большом ресторане, совместно с другими группками офисных работников. Мы растворились в обществе себе подобных. Средний класс, успешные, довольные жизнью. Перспектива будущего накрывала каждого радужной оболочкой. Счастливые и беспечные.

Угар предновогоднего ожидания, алкогольное одурманивание, такт громкой музыки, хорошие премиальные, туман интимно-освещенного зала, откровенные улыбки, блестящие алмазной яркостью хмельные глаза, полумрак пустых беспринципных душ, общая единая, цельная, слипшаяся масса. Как же легко выделять в каждом слое общества затерявшихся, не своих. Замашки, привычки, поведение, одежда, лица, глаза, разговор, движение, слова. Даже место, которое выбирают, чтобы скрыться от шума вечера, оно на отшибе, в глубине, в углу. Не там, где бы встал любой из нас.

Этих ребят я заметил почти сразу. Да наверняка не только я один, просто к середине вечера, набравшимся впечатлений, они уже были совсем неинтересны. Их игнорировали, не замечали. Они никто. Эти ребята и вправду были никем. Попали сюда по чистой случайности. Они отличались. Не только одеждой, скромностью и всего одним бокалом шампанского на весь вечер. Их души. Они еще были полны своих, личных понятий и представлений о жизни, о правилах поведения, убеждены своими принципами и заряжены неотвратимостью реализации своей мечты. Они восхищались этим обществом, хотели стать его частью, пока еще не понимая и не принимая всю жестокость, подлость и мерзость скрытых от постороннего взгляда отношений внутри этой бесполой массы. Массы, где все вместе, но каждый сам за себя. У них еще все впереди. Но пока, тот вечер. Их неловкость, скромность, искренняя радость.

Два парня и три девушки. Они поочередно пропадали из виду, вероятнее всего, чтобы втихую выпить порцию алкоголя, принесенного с собой. И только одна из них, крепко вцепившись в бокал, была поглощена происходящим, внимательно осматривала и проникалась деталями вечера, пыталась стать его частью, участвовать в празднике вместе с другими, исключая цель просто напиться в новогоднюю ночь.

– Привет!

Она испуганно обернулась ко мне. Я старался как можно осторожнее держать дистанцию, чтобы не смутить ее, но громкость музыки вынуждала меня ближе наклониться к ее прикрытому белоснежными локонами уху.

– Привет!

– Мы не знакомы, я не знаю Вас.

– А всех здесь собравшихся знаете?

– Вадим!

– Надя. Только я здесь не одна.

– Знаю, видел.

– Нет, я здесь с парнем!

– Так я вроде бы ни на что и не намекаю.

– А зачем тогда подходили?

Она улыбнулась, слегка приподняла бокал, изображая что поднимает его за меня, и, не прикасаясь к нему губами, плавно отошла от меня и, поставив бокал на стойку, прильнула к танцующим, растворившись в свете праздника. Божественна.

Этот бокал – олицетворение гордости. Она так и не подошла к нему, а я так и не мог найти ее весь вечер. Смешалась с массой, словно хамелеон, я не мог найти ее взглядом. Еще ни раз видел тех, с кем она пришла. Лишь спустя пару часов после торжественного боя Кремлевских курантов я снова увидел ее. Когда одного парня из их компании, перепившего, выводили из ресторана. Поспешил на выход, хотел предложить помощи. Но. Она гордая. Отталкивая такого же пьяного друга, сама пыталась привести в чувства своего парня. Хлопала ладонями ему по лицу.

– Давай поможем. Вернем его в общагу.

– Так, идите, развлекайтесь. Я сама.

И все. Чистая дружба закончилась, оставив на улице только меня и их. Все-таки праздник у каждого свой. А он уснул, завалив голову на плечо, придерживаемый ею от падения на замёрзший асфальт.

Она посмотрела на меня. Злая. Но прекрасная в своем бешенстве. Готовая разорвать все вокруг. Кричащая всем своим видом – «не смейте трогать меня!».

– Не надо мне помогать.

– А я и не собирался.

Развернулся и зашел внутрь ресторана. Мобильные телефоны тогда уже переставали быть роскошью, но все еще оставались огромных размеров. Носить с собой крайне неудобно, да и модно тогда было с пафосом выкладывать их на стол, показывая всем свой высокий статус обладателя телефона без проводов. Собственно, эта мода не прошла до сих пор.

С ним она никуда не денется, а помощники вряд ли найдутся. Я вызвал такси и не спеша снова вышел на улицу. Немного времени и гнев от беспомощности преобразовался в слезы. Девочки. Они такие, сильные и несокрушимые внешне, всегда слабые внутри. Просто у каждой свой предел, пройдя который она уже не может контролировать себя и выпускает слабость на волю.

Метров пять от входа. Красное от пощечин его лицо. Грязная одежда. Сломанные каблуки. Потекшая по ее щекам дешевая тушь. Я закурил. Она не сдается в попытках его поднять, хоть как-то привести в чувства. Сигарету докурить не успел, подъехало такси. Затушил об урну и пошел к ним.

– Мне не нужна ничья помощь!

– А я не тебе помогаю, а ему.

Весь грязный. Поднял его и потащил к машине.

– Э! Мне такого не надо!

Перепуганный таксист выскочил и стал преграждать мне путь.

– Машина моя, что я потом делать буду, а? Он мне ее загадит, а убирать? Мне?

– Тихо, я за все заплачу. Дверь мне открой.

Заднее сиденье полностью заполнено куском пьяного тела.

– Довезешь, и занесешь это, куда скажут. Сдачу оставишь себе.

Я щедро дал ему денег, он наверняка до сих пор вспоминает этот подарок и рассказывает эту историю, превращая ее в таксистскую легенду: «Про великодушный новый год». Заставляя делать выбор таксистов, между сулящей хорошими деньгами новогодней ночью и временем, проведенным в кругу семьи. Временем, которое мало кто ценит, сливая его в трубу повседневности, не желая выделять как некую возможность еще больше сблизиться с любимыми людьми. Хотя, так можно рассуждать, когда деньги у тебя есть.

Я подошел к ней. Посмотрел на нее, улыбнулся.

– С Новым годом, милая. Не пренебрегай помощью. Это не щедрость, а всего лишь милосердие. Очень приятно было познакомиться с тобой.

Подмигнул ей и пошел прочь, внутрь ресторана.

***

Мы встретились с ней спустя всего пару месяцев. Молодая, красивая, стройная и яркая, запоминающаяся. Студентка, иногородняя, совмещающая работу с обучением. Бойкая и жизнерадостная. Представительница одной из компаний на первом в том году рекламном форуме. Легкая в общении, доброжелательная и улыбчивая. Как хорошая приманка, для возможных клиентов компании.

Конечно же, встреча не была случайной. Я вообще слабо верю в случайности. Все в этой жизни идет по замысловатому закону, разгадать который невозможно. Можно лишь подстроиться и немного изменять в нужную тебе сторону, вносить необратимые поправки.

Уже через неделю после нашей первой встречи я знал кто она, где живет, учится, работает. Стоило всего лишь угостить оставшуюся в ресторане ее подругу. И запомнить номер такси.

– Добрый день! Прошу Вас уделить немного своего внимания, и я подробно расскажу все, что наша компания может сделать для Вас. Прежде всего, мы лидеры по…

Какой же прекрасный у нее голос. Я отошел ненадолго от своих рабочих задач, не для того, чтобы просто послушать ее. Необычная, претенциозная. Она была объектом не только моих желаний. Нужно было что-то сильное, чтобы заставить ее обратить на себя внимание и согласиться на мое приглашение. Только вот я так и не успел ей предложить составить мне компанию на концерте одной из популярных мальчиковых групп, который проводился на закрытой вечеринке для дочери одного из владельцев нашей компании, куда я был приглашен с пометкой «плюс один».

– Вы ведь совсем меня не слушаете, правда? А ко мне подошли, чтобы?

Она смотрела на меня так легко, игриво, с вызовом, я даже немного растерялся.

– Не переживайте, сейчас я одна. И соглашусь.

– Тогда давайте я заеду за Вами вечером, мы вместе поужинаем.

– Хорошо, только можно на ты. Мы ведь вроде как знакомы.

– Ты заканчиваешь во сколько?

– Давай я подожду у выхода в восемь. Только не долго.

– Я заберу тебя в восемь.

Милая девочка. Тогда она покорила меня и перевернула мою жизнь. В тот вечер я влюбился в нее, без остатка. Пленила меня, завораживала магической притягательностью, обезоружила, сделала своим. Как мне казалось, и я завоевал ее сердце навсегда. Я мог угадывать ее желания, восхищать и дарить ей все, что она хотела. Поменял её жизнь, внес возможности, которые она могла получить только со мной.

Я не найду её воспоминаний о том вечере в дневнике. Этой книге, скорее всего лишь пару лет. Вела ли она тогда дневник? Зачем мне ее воспоминания? Что я хотел узнать, любила ли она меня? Любила. Безусловно! Возможно, тот вечер не так ярко проник в её воспоминания, но наши встречи. Да, я старался удивлять её необычностью проведенного вместе времени. Выставка редких красивых бабочек, посещение клеток со львами и тиграми в приезжем цирке, прыжок с парашютом и погружение к затонувшей подводной лодке, прогулки по крышам, наблюдение вечно кружащего вокруг земли метеорита, звезда, названная её именем.

Как же стремительно развивались наши отношений. Я любил ее, учил быть любимой, привносил в наши отношения озорство и спонтанность, воспитывал в нас постоянство влечения друг к другу, старался раскрыть перед нами разнообразие и краски окружающего мира.

Свадьба не была пышной, собственно этого не хотела она. Зато двухнедельный медовый месяц в райском месте на берегу лазурного моря вдали от шума цивилизации, покрытый незабываемым хмелем нашего единения, был поистине невероятным.

Мы купались в любви.

Это было тогда. А сейчас. Сейчас я сижу в полутемной больничной палате, читаю ее дневник, ворую её мысли, воспоминания, страдания, душу. Она лежит рядом, недвижимая, но, живая. Она рядом, но она давно не моя. Как так произошло? В очередной раз задаю себе вопрос, почему он, этот самый Миша, смог разрушить наше счастье?

Странно, его уже нет, но читая её боль пережитого, я все время думал только о нем. Вылавливал её любовные фразы, адресованные ему. И ревновал. Нет, так не должно было быть. Это я должен был быть рядом, поддерживать, направлять, бороться вместе с ней. Это моя ноша – переносить всю тяжесть ситуации, вероятную безысходность положения. Но только вместе с ней. Ревную. К чему? К тому, что мог и не знать, к тому, чего не было, к тому, что осталось лишь на страницах ее дневника. Я еще могу все исправить!

А она. Ни капли не сожалеет о нашем разрыве? На ее страницах нет ни единого упоминания обо мне. Да, именно о нем она думала в тяжелые дни жизни. О том, кто был рядом. О том, кого она любила. А разве меня нет? Неужели наши прожитые совместные годы были лишь коварной игрой, полной обмана и лжи? Нет, не хочу верить в это! Просто что-то пошло не так. Но почему? Почему он, ворвавшись в нашу жизнь, так легко все разрушил? Почему мы позволили ему так легко разрушить нашу жизнь? Кто виноват?

Я беру со стола дневник. Пытаюсь настроить свои глаза на трудное чтение под плохо освещающей лампой. Беру его двумя руками и наугад перелистываю назад, почти к самому началу размышлений её прошлого.

Ночь вступила в свой варварский, полный непроглядной тишины, период, абсолютно оторвав тех кто не спит от ушедших в медленную фазу сна людей. Глухой мрак темноты. Тусклая лампа. Эмоции ее прошлого.

Наша любовь.

Теперь я одна не только целыми днями. Он полностью отдался работе, оставляя меня на съедение глупым вечерним ток-шоу, отвратительным семейным сериалам и бесцельному времени семейной жизни в одиночестве.

Совсем перестал обращать на меня внимание. Такой трепетный к мелочам, теперь же вовсе не вникает ни во что.

– Смотри, дорогой, как тебе моя новая прическа?

– Нормально. Тебе идет.

– Почему только после моего сигнала обращаешь внимание?

– Прости, просто такой тяжелый день.

– Дорогой, как тебе сегодняшний ужин? Я специально ездила в доки, к рыбакам, там у них купила самую свежайшую рыбу, запекла ее под соусом «Чермула». Это такой марокканский…

– Нормально. Спасибо, мне понравилось.

– Сегодня почти весь вечер убила на этот пряный соус, знаешь в чем весь его секре…

– Да, да. Я сейчас, только отвечу шефу на сообщение.

– Смотри, какое платье я подготовила к нашей годовщине.

– К чему?

– Как это к чему? К годовщине нашего знакомства?

– Ах, да! Точно. Подожди, помечу в напоминаниях в телефоне.

– Так ты будешь смотреть?

– Да, да. На вечере. Закажи сама ресторан, я пока занят.

***

Листаю страницы. Ну как же? Я же должен был обеспечивать семью, все-таки реализация карьерных планов сулила очень неплохие возможности, мы могли жить лучше, и я делал для этого все возможного. Неужели она совсем не понимала этого? Следующая страница.

***

Я, конечно, все понимаю, но ведь можно же мне иногда уделять хоть немного внимания. Нет, не эти подарки, букеты и одиночные поездки на курорты теплых стран. Да, он занят. Да, он старается сделать нашу жизнь лучше. Но, я уже совсем забыла, что такое быть нежным с ним. Как это, погрузиться в его объятия, прижаться и почувствовать его желание, его трепет, его любовь. Мы перестали быть вместе. Находясь в одном доме, в одной комнате мы занимаемся абсолютно разными делами. Мы не интересуемся друг другом. Эти сухие фразы:

– У меня всё хорошо. Как ты?

– Да ладно. Ну, здорово, что так получилось.

– Серьезно? Молодец, так держать.

– Ага. Я тоже так думаю.

– Да, конечно. Что? Не услышал, повтори, пожалуйста.

Совершенно не вникая в суть того, что я ему говорю. Как будто испорченная пластинка, перекидывается заезженными сухими предложениями. Так нельзя. Меня угнетает это его невнимание ко мне. Нужно что-то менять.

***

Листаю еще немного вперед.

***

Я сегодня посетила интимный магазин. Всегда была уверена, что не решусь войти. Но, вот я была там. Секс-шоп. Секс. Мы с Вадимом не спали, уже, наверное, месяц. Да, в последнее время наш секс больше напоминал именно супружеский долг – пресный, быстрый, обязательный. Без фантазии, без желания с его стороны. Без испарившихся неизвестно где в прошлом пресловутых искр и бабочек в животе. Пустое животное исправление нужды. Вернее заложенных инстинктов. Для здоровья. Нет, это меня начинает раздражать. Именно поэтому я и посетила сегодня этот, как выяснилось, весьма интересный магазин. Думаю, стоит и Вадима сюда привести, если мне получится вернуть его в нашу жизнь.

Никогда даже представить себе не могла, что существуют такие штуки, ухищрения, приспособления для реализации своей похоти. Для сладострастной потребности своего желания. Все эти огромный резиновые члены, хотя, как мне объяснили, сделанные под натуральную кожу, щупала, действительно, похоже. Так вот, я и понятия не имела, что такими огромными игрушками можно баловаться, даже страшно как-то, что все это, целиком, может. Плети, пробки, наручники, повязки, бондаж для сковывания движения, латексная одежда, страшные маски, и белье. От стандартных фантазийных школьниц и медсестер до экзотических аватаров и пчелок Майя.

Нет, пока еще не настолько я открыта к приключениям. Остановилась на белье. Красивое кружевное белье: прозрачные черные трусики, по краям обрамленные цветущими лепестками цветов, распускаясь перекрестием легкой сеточки на лобке. В такт ему, прозрачный облегающий легкий, без косточек, бюстик, строгий тканевый поясок и чулки в мелкую сеточку с игривой полоской сзади посередине, спускающейся прямо к туфлям.

Макияж. Даже салон сегодня посетила. Весь вечер его ждала. Ждала. Ждала. И он пришел.

– Вау, ты супер! Вино? Нет, у меня завтра серьезный день.

– Спасибо, я перекусил на встрече.

– Подожди, какая постель. Мне нужно проверить очень важные документы.

– Да, конечно, не раздевайся. Мы обязательно займемся любовью.

– Подожди, не мешай, еще немного осталось.

– Прости, дорогая. Я заработался. Не хотел тебя беспокоить, лег спать в зале.

Разве это семейная жизнь?

***

Листаю еще несколько страниц вперед.

***

Да, он обеспечил меня всем. Но почему я чувствую себя, словно птичка в золотой клетке? Никаких ограничений, полное доверие. Но я хочу его, быть с ним. А он? Он отдаляется от меня с каждым днем. Кажется, перестала слышать его аромат. Запах его тела. А это так важно для меня. Теперь его подушка пахнет ничем. Его парфюм сливается с сотней других, которые я чувствую, проходя по улице. Улыбка? А разве он улыбается?

Я забыла его прикосновения. Забыла всю ту нежность, которую он говорил мне. Потеряла вкус его поцелуя. Пресные прикосновения губ, которые были ритуалом при его уходе и приходе с работы, теперь тоже стали редкостью. Ему светит новая должность, он обещает, что с ней все изменится, сможет больше времени проводить в семье. Это уже третья его новая должность, которая должна была изменить нас. Я устала. Надоело. Мне противно каждый вечер, тогда, когда он дома, проводить время без него. Пытаюсь что-то изменить, но возможно ли это?

***

Листаю страницы.

***

Сегодня он, наконец, был со мной. У нас был романтический вечер. Почти как раньше, уже забыла когда. И секс. Что уже давно стало редкостью. Все было красиво. Да, он старался, я видела это. Только вот очень опасная мысль, терзающая меня, болезненная и обжигающая своей реальностью, проникла в голову. Мне было неинтересно с ним. Да, я не смогла восхититься, ощутить, насладиться нашей близостью. Это странное, гнусное чувство. Кажется, я не люблю его.