Боссов сын, или Я принимаю бой!

Оксана Алексеева

Боссов сын, или Я принимаю бой!

Глава 1. Мой самый старинный враг

Офис ждал появления младшего боссова сына с настороженным любопытством. Нет, Борис Игнатьевич не собирался передавать ему руководство, никаких трудовых катаклизмов не предвещалось, но с удовольствием выделил отпрыску место для получения опыта работы. И, конечно, сотрудникам было интересно посмотреть на второго наследника нашего любимого гендиректора, который на днях вернулся из-за границы.

Настороженное любопытство я не разделяла, поскольку имела несчастье уже быть знакомой с указанной персоной, и никакого приятного предвкушения не испытывала. Вряд ли какие-нибудь Франции-Португалии, или где его носило в последние три года, сделали из избалованного мерзавца человекообразное существо.

Он вошел, приветливо всем улыбнулся, пока Борис Игнатьевич не без гордости его представлял, пожал руку начальнику отдела. Все улыбались в ответ, даже не представляя, что доброжелательность парень лишь изображает – через недельку-другую все со стонами безнадеги присоединятся к моему, пока еще молчаливому, лагерю. Стас не сильно изменился внешне – может, немного раздался в плечах и прическу сменил. Он и раньше был довольно смазливым, чего уж там. Вот девчонки и вздохнули украдкой, но синхронно. Дурехи наивные, но откуда же им знать? Не знай я, тоже, наверное, присоединилась бы к этому внутриофисному вздоху.

– О, и ты здесь? – Он каким-то образом выцепил меня взглядом и, дождавшись конца церемоний, шагнул в мою сторону, однако тона не сбавил. – Сколько лет, сколько зим, Полька Луговая!

– А то ты не знал, что я здесь работаю, – скривилась в ответ и съязвила: – Добро пожаловать, Станислав Борисович! Жили без вас и отсутствия не замечали!

– Зато теперь присутствие заметите, – с угрозой произнес этот отщепок от приличного человека.

Дальнейшую склоку пресек Евгений Михайлович, начальник нашего отдела, снова похлопывая высокородного новичка по плечу:

– А, вы знакомы? Как хорошо! Полина, ты уж помоги Стасу адаптироваться. Поднабрался теории, впору браться за практику!

И ирод заблеял ему в тон:

– Да, Полина Андреевна, помогите, добрая душа! А то я без вас и не разберусь, где буклет, а где макет.

– Что, в Гарвардах таким наукам не учат? Или учат, да не всех? – сказала по инерции, но осеклась и повернулась к шефу, давя улыбку: – Конечно, Евгений Михайлович! Если только Станиславу самому не станет скучно в нашем отделе…

Наше прежнее институтское знакомство можно назвать поверхностным, но проникновенным – всего несколько показательных стычек. Боги к нам были милостивы, раз не определили в общую академическую группу, иначе один до диплома бы не дожил. Однако факультет был общий – неудивительное совпадение, если учесть, что моя мама – декан факультета маркетинга и рекламы, а его отец – владелец крупнейшего в регионе рекламного бизнеса, которого нередко привлекали для оценки дипломных проектов или устройства студентов на практику. Про Стрельцова-младшего я некоторое счастливое время только слышала, но к нему все относились немного настороженно, как и ко всем избалованным деткам богатых семейств. Как будто про любого из них можно вообразить какую-то дополнительную деталь, которая не предусматривается по умолчанию: заносчивый, эгоистичный, скорее всего холеный красавчик, но даже если и не так, то с девицами проблем нет – с девицами не может быть проблем, когда к учебному корпусу подъезжаешь на спортивной тачке стоимостью в особняк.

Впервые со Стасом мы столкнулись в коридоре месяца через два после поступления, да так удачно столкнулись, что выбили учебники друг у друга из рук. Я знала, что таким надо сразу показывать характер, чтобы не чувствовали себя хозяевами мира, но пока подбирала слова, он опередил:

– Эй! Ты что, думаешь, раз дочка декана, то можешь ходить с закрытыми глазами?!

И я ответила ему в точности на предложенной интонации:

– Эй! Ты думаешь, раз сынок Стрельцова, то можешь хамить?

Мы вперили друг в друга взгляды и поняли, что заочно друг с другом знакомы – и еще неизвестно, кто победит в противостоянии с такими «крышами». Смотрели, смотрели и досмотрелись до взаимного пакта о ненападении. Наши родители часто общаются, их профессиональные отношения лучше не разбавлять истериками о каких-то там учебниках. Потому больше никто ничего не сказал, так и разошлись – мирный договор был подписан, как я тогда решила.

Я ошиблась.

Следующая встреча произошла уже в конце первого курса, когда злодейская судьба свела нас на дне рождения сокурсника. Там я оказалась как никогда близко к Витале – парню, который давно мне издали нравился. Простой и умный докладчик последней студконференции, в такого я могла бы влюбиться и без его приятного лица. А здесь, среди толпы буйной молодежи, неожиданно произошло наше сближение – по крайней мере два танца я уже вписала в начало нашей романтической истории. И судя по несколько дерганым движениям Витали и попыткам неловко шутить, шанс казался весомым для нас обоих.

Вышла на широкий балкон, чтобы отдышаться, или для того, чтобы не так заметно волноваться. Мечтать легко, но сохранять самообладание, когда мечта почти в руках, невозможно. Наговорю еще глупостей или буду выглядеть навязчивой – лишнее. Сам он скромный и стеснительный, я знаю и уважаю такой типаж, хотя с ними и бывает сложно в плане настойчивости. Пусть Виталя с друзьями и одногруппниками, коих тут большинство, пообщается и заметит, что меня нет, – испугается и впредь не позволит нам обоим стесняться.

И в этот момент рядом со мной оказался Стас – сел рядом и так же свесил ноги сквозь перила. Помолчал недолго, не собиралась говорить и я. Но он все же произнес без предисловий:

– Слушай, а ты знаешь, что мой отец подкатывал к твоей матери?

– Что?! – Сказанное удивило сильнее, чем само присутствие мажористого наследника на шумной и простецкой студенческой вечеринке.

– То, – он ответил легко, рассеянно глядя вниз. – Несколько лет назад, но что-то не склеилось. По крайней мере, в ресторан он ее точно зазывал.

Я вылупилась на его профиль, соображая. А почему не могло такого быть? Борис Игнатьевич – импозантный, очень спокойный и вежливый мужчина. Красивый с какой-то точки зрения – Стас внешностью сильно в него пошел. И мама давно одинока, всегда подтянута и для своих лет хороша. Потому я и ответила, успокоившись:

– Почему же не сложилось? Я, например, легко могу представить, что они стали бы парой.

– Шутишь? – Стас глянул на меня с изумлением. – У тебя какая-то сахарная романтика в голове, Полька Луговая?

– Полина Андреевна Луговая, – поправила я. – А ближе к делу можешь? Почему не сложилось?

Он пожал плечами и снова прилип к перекладинам, скрывая выражение лица.

– А черт его знает… Хотя и несложно предположить. Мы с тобой тогда классе в восьмом учились – двух трудных подростков хватит для краха одной новой семьи.

– Я не была трудным подростком!

Но он меня не слышал:

– Да и здравый смысл восторжествовал. Жениться на деканше – боже, ты можешь себе представить падение хуже? Она ж зануда, ей по должности положено. Я уж про сравнение с матерью молчу – моя была образцом элегантности.

– Ого, сколько гонора, – констатировала без обиды, а как факт. – Какая-то там профессорша, всего лишь доктор наук, и человек, раскрутившийся на рекламе, – ужас, ужас. Им бы даже поговорить не о чем было, до моей мамы только мой отец по образованию дотягивал!

– Соглашусь, – неожиданно примирительно произнес Стас. – И каким-нибудь итальянским партнерам такую не представишь, иначе сгоришь от стыда… от ее образованности, конечно.

Я выпады старалась игнорировать, в те времена еще не была в курсе, что она продолжит нападать, пока не взорвусь. А узнать подробности старой истории хотелось:

– Интересно, а кто из них решил отказаться пробовать? Уверена, что мама. Отец-то у меня ученым был, ей так сильно планку снижать сложно, каким бы интересным мужчина ни выглядел со стороны…

– Вот уж сомневаюсь, ставлю на отца. Кстати, я ему передам, что ты о нем думаешь – кто знает, не зарубится ли твоя преддипломная практика через несколько лет от случайно вылетевшего слова?

Усмехнулась пренебрежительно.

– Я так хорошо учусь, что твоих угроз не боюсь. Да и до той самой практики еще несколько лет.

– А-а, прешь по проторенной дорожке в деканат? Молодец, чё. Из тебя выйдет самая сухая вобла, никогда не сдавайся.

Я фыркнула, но ничего нового о его характере не узнала, потому и не начинала удивляться.

– Как нам все-таки повезло, что у них не сложилось! Если тебя отец и старший брат не придушили, то я бы добралась. Иначе бы и не разрешилось, живи мы в одном доме.

– Ух, как жутенько, – отозвался Стас равнодушно. – В смысле, представить тебя в своем доме. Вообще не знаю, чего ждать от человека, который на пьяной вечеринке сидит трезвым – вряд ли у такого найдется нужная справка от психиатра. Пойду я поищу более приятную компанию.

Он ушел, а я осталась. Где там мой Виталя? Ведь я уже минут десять здесь сижу. Не пора ли навострить радары в сторону своей мечты? Да и для первого поцелуя безлюдный балкон – лучшее место.

Но еще через десять минут явился за мной не тот, кого я ждала, а снова Стас. Вид у него был такой же отстраненный, но говорил серьезно и уверенно:

– Виталя отчалил.

– Как отчалил? – я выдала свою заинтересованность.

– Ногами, я полагаю. Может, и зря я в него последние две стопки влил. В общем, он просил тебя найти и извиниться.

Все, вечер безвозвратно утерян. Вот и оставь студента без присмотра – есть только миг между трезвым студентом и перепившим… Вероятно, мой растерянный вид заставил Стаса добавить:

– Да не парься, вы же на параллели учитесь.

От этих слов я вздохнула еще тяжелее. Да, учимся, как почти целый год учились и мимо друг друга проходили. Романтика же не в институтских коридорах рождается, а на таких вот вечеринках, когда все тайное становится явным. Другая группа – это как другой мир. Вон, со Стасом, одногруппником Витали, мы неделями не встречаемся, что нам только в радость.

Разумеется, плакаться Стрельцову я не собиралась, потому направилась с балкона, потеряв все цели дальнейшего здесь пребывания.

– А! – он будто только вспомнил. – Виталя еще твой номер попросил – чтобы самому извиниться, как только отойдет.

– Серьезно? – Настроение почти вернулось на прежнюю отметку.

– Нет, я для себя спрашиваю. Когда все хоть немного симпатичные девушки в городе закончатся, тебе буду звонить и в трубку дышать.

В принципе, во вранье Стаса не было никакого смысла – даже если и не Виталя спрашивал мой номер, а он сам какую-то глупую забаву придумал, что с того? Номер телефона в случае необходимости без проблем выяснить, особенно с его связями, я же не дочь богатеев, мне шифроваться ни к чему. Он вынул смартфон, открыл экран сообщений:

– Диктуй, СМС-кой отправлю. Или Виталин номер запиши, сразу и свяжетесь. Я тут не нанимался амурничать.

– Нет, лучше уж ты ему мой, – выбрала я, твердо уверенная, что не смогу заставить себя звонить парню первой.

Номер продиктовала, а он еще и имя добавил, только с ошибкой. Я не сдержалась:

– Полина, а не Полено!

– Есть разница? – Стас изобразил раздражение от ненужных хлопот.

– Принципиальная! Исправляй. Это со всеми детьми случается, за образование которых выкладывают нехилые деньги? Олег у вас такой же неуч?

– Брат-то? Да нет, он серьезный, в Англии учился. Потому слово «полено» способен написать без ошибок на трех языках.

– Полина, а не полено!

Он и не спорил, весело что-то бурча и исправляя.

Во вранье Стаса не было никакого смысла, кроме одного-единственного. Дверь на балкон распахнулась, и перед нами появился улыбающийся Виталя, трезвый и взволнованный, каким совсем недавно был во время наших танцев.

– Вот ты где, а я тебя потеря…

– Спасибо за номерок, красавица, – перебил его Стас. – Услышимся.

Свет в глазах Витали погас, он дернулся и пошел обратно – на этот раз действительно на выход, как и было предсказано. С его стороны ситуация выглядела слишком однозначно: богатенький красавчик, приезжающий в институт на спортивной тачке стоимостью в особняк, только что склеил очередную девицу. Девица, хоть и дочь декана факультета, не могла не склеиться – все склеиваются, когда попадают в зону внимания таких перцев. Сама бывала свидетельницей подобных явлений, которые и сами жертвы не могут потом внятно объяснить. Но это не про меня! Настолько не про меня, что первой кольнула обида, а уже после осознание.

Я не побежала следом, видя в оправданиях какое-то унижение, да и как объясняться, если у нас с ним ничего не было – был бы моим парнем, я бы не постеснялась. А все слова на фоне еще не обозначенной взаимной симпатии прозвучат глупо…

Тот вечер запомнился не утраченным Виталей, с которым больше романтических моментов не случалось, а знаменательным финалом, сродни салюту в конце праздника. Я все же выпила залпом стакан пива и залепила Стасу пощечину. Он ухватил меня за горло, но нас растащили и объявили вечеринку законченной – раз последняя вузовская заучка человеческий облик потеряла, то остальным уж точно пора баиньки.

Для меня навеки он стал мерзавцем, портящим другим жизнь хохмы ради. Я для него как была, так и продолжала оставаться высокомерной дочкой деканши, выскочкой из бедноты и способной похвастаться только дипломированной родословной. И это было только началом наших бурных отношений, а впереди ждал еще год в одном институте. Ярких эпизодов накопилось несколько, хотя я не путаюсь, когда расставляю их по степени отвратительности. После Стас Стрельцов уехал учиться за границу – я посчитала, что он просто проиграл в нашей войне. Вполне допускаю мысль, что его отец решил, что раз старший сын учился за границей, то и младшему не помешает, чем бы он в будущем ни собирался заниматься, а моя ненависть вовсе ни при чем. Без Стаса институт стал тише и спокойнее, а о баталиях я на старших курсах и думать забыла.

Ничего странного, что лучшую выпускницу факультета принял в свою фирму Борис Игнатьевич, работать на которого оказалось не только выгодно, но и по-человечески приятно. С Олегом Борисовичем, его старшим сыном, замом по финансам и нашим будущим директором, у меня тоже сложились уважительные и теплые отношения. И так все хорошо шло, что я забыла известную пословицу «В семье не без урода».

И вот стоит он передо мной. В моем же отделе. По возвращении зачем-то соблаговолил устроиться именно сюда, будто во всем мире ему больше места не нашлось. Стоит и смотрит, черт улыбчивый. Чует мое сердце и не подводит внимательный взгляд на хищный белозубый оскал, теперь Стас поднаторел, заматерел, но неприязни ко мне не растерял. Что ж, я тоже поднаторела и вполне способна превратить студенческие свистопляски в боевые действия другого масштаба.

Глава 2. Война без обеденных перерывов

Самый худший эпизод, произошедший на втором курсе, я никогда тщательно не осмысливала, хотя о беспринципности Стаса он свидетельствовал лучше всего остального. Странно ли, что до его отчаливания из института моя личная жизнь никак не складывалась? Я ему мстила с тем азартом, на который способна только дочь декана и круглая отличница, не рискующая отчислением…

Из ностальгии меня выдернул начальник отдела:

– Полина, сделай одолжение, чуть позже познакомь Станислава с нашими последними проектами. Борис Игнатьевич просил о полном погружении его сына в работу, а к тебе обращаюсь по одной причине: не знаю никого, кто так же аккуратно, тактично и спокойно справится с этой задачей. Не затруднит?

– Не затруднит, Евгений Михайлович.

Меня попросили бы, даже если бы мы со Стасом впервые виделись, а я самая молодая сотрудница отдела! Евгений Михайлович не раскидывается похвалами на ровном месте, под каждым его словом лежит ежедневное наблюдение и оценка результатов. Когда-нибудь он отправится на пенсию, понадобится новый руководитель, и – кто знает? – вспомнится ли тогда, что я самая молодая сотрудница отдела? Но я заметила, как воодушевленно недавно расспрашивал Стас Евгения Михайловича о семье и здоровье – они, вероятно, неплохо друг друга знали. Но сразу стало понятно, что вражина мой закадычный метит туда же, не просто же так вылизывает приличествующие места будущему пенсионеру. Но это не испугало – сына Борис Игнатьевич наверняка любит, но вряд ли до такой степени, чтобы доверять дело всей жизни избалованному отпрыску, а не лучшим по эффективности сотрудникам.

Упырю даже стол выделили, и откуда только притащили? Почти весь первый день он потратил на знакомства с теми, с кем не был знаком, и пролистывание папок по завершенным проектам. Я предоставила ему возможность вволю поочаровывать девушек, а когда все разошлись по делам или уткнулись в свои мониторы, подошла.

– Меня обязали тебя курировать на первых порах. Можешь называть меня по имени-отчеству, не обижусь.

– Ты вообще не слишком обидчивая, Полька Луговая, мне ли не знать. – Стас отвлекся от просмотра документов. – Сделай-ка кофе нам обоим, и приступим.

Я осклабилась. Никто ведь и не ждал, что будет просто?

– Стасик, – я вывернула и его имя пообиднее. – Неужели Борис Игнатьевич не смог выделить тебе кабинет?

– На другом конце города? – он сразу понял ход моих мыслей.

– Желательно на другом конце южного полушария. Но я серьезно спрашиваю.

Стас будто удивился:

– А зачем мне отдельный кабинет, если я устроился на стажировку? Я в изоляции учиться должен? Кстати, ты замуж-то не выскочила? Поздравить хотел! Начать, как говорится, с дружеской ноты.

– Не выскочила, – я говорила с ним тем же тоном расслабленного презрения.

– Странно. Ты же выскочка, вот я и предположил, что хотя бы замуж.

– У меня была куча направлений, куда выскакивать. Я выбрала пока не замуж.

– Сочувствую, но не удивлен. Таких раньше в монахини стригли или на костер отправляли.

– Ага, мужики всегда боялись умных женщин – исторический факт, – согласилась я.

– И во все времена это называлось занудством, а не умом. Но ты не переживай – карьера круче личной жизни. Хотя откуда зануде знать о личной жизни?

– Мне двадцать три, Стас, какое замужество? – Я даже рассмеялась, так нелепо звучали его наезды. – А то ты меня не знаешь – учеба, работа. Теперь вот, карьера.

– Знаю. Знаю, как расходишься, если твои комплексы случайно зацепить. Ничуть не изменилась, будто я тебя и не покидал.

Я вскинула очи к потолку и протяжно выдохнула. Следующий мой взгляд на отморозка сопровождался улыбкой:

– Да нет, изменилась, и лучше тебе не представлять, в какую сторону, дорогой. В общем, давай уже к делам. Идем к моему компьютеру, покажу тебе последний проект. Кстати, ты какое образование-то получал, а то нам, может, переводчик потребуется?

– Финансово-экономическое-нервомотательное, – ответил он. – Хотя бы последнюю специализацию ты должна оценить.

Я удивилась и обрадовалась одновременно. Обернулась немного – убедиться, что шагает за мной, и не сдержала любопытства:

– Тогда какого лешего твои лыжи делают в нашем отделе – месте рождения лучших в стране рекламных плакатов и каталогов? Шел бы минимум в видео, там клоуны ценятся.

– Тебе же объяснили – для практики. Когда-нибудь отец отойдет от дел, Олега поставит на свое место, а меня, если только захочу, финдиректором. Но я, если честно, всегда мечтал что-нибудь свое организовать – такая свобода действий позволительна младшим наследникам. Связи есть, стартовый капитал есть, харизма и поддержка есть, – умри от зависти. Но не помешает для начала простым работягой притвориться.

– Притворяйся, притворяйся, – разрешила я. Умирать от зависти не собиралась, зато отметила, что в начальники моего отдела он в будущем и не метит. Поторчит тут немного для красоты и отчалит. Неплохо бы его в этом решении немного ускорить.

Видела, что он ничего не понимает, когда я объясняла и тыкала пальцем в монитор:

– Это новый каталог. Заказчик крупный и придирчивый. Смысл в том, чтобы улучшить дизайн, но оставить привычное для клиентуры оформление. Даже шрифты должны гармонировать с логотипами. Слушай, Стас, может, тебе в цифрах лучше покопаться? – я его даже пожалела. – Ну какие тебе шрифты, с твоим-то чувством прекрасного? А цифры хотя бы не будут приводить в такой ступор – ну, при условии, конечно, что ты финансово-экономическое образование сам получал хотя бы отчасти, а не девочек в студгородке клеил, пока тебе отец диплом проплачивал.

– Клеил, клеил, – покорно согласился он. – Ты продолжай, а я постараюсь в обморок не упасть. А почему здесь шрифты другие, или ты мне специально заливаешь, чтобы запутать?

Я объясняла, но так, чтобы несведущий в тонкостях рекламы человек так и остался несведущим. Незачем мне его навыки прокачивать. Папа один диплом купил сыночку и второй купит, и еще десять, если понадобится. Но знания приобретаются другим способом. Я еще и издевалась, вопрошая устало:

– Ну, теперь понятно?

– Угу, – бурчал он неуверенно. – А что насчет кофе?

– Запросто!

Я сходила к кофемашине и вернулась через десять минут, принеся чашку только себе. Отпила и довольно зажмурилась, изображая, что вкуснее у меня во рту ничего не бывало. На выжидающий взгляд ответила:

– Тебе тут секретарш нет, работяга. Объяснить, как пользоваться кофемашиной, или ты даже это знание не потянешь?

Стас поморщился, встал, а потом выхватил у меня кружку и щедро отхлебнул. Я упустила только от неожиданности. Увернулся от моей попытки забрать кофе и спешно направился к своему столу, как будто так и надо. Пришлось смириться, но обозначить свои позиции:

– Эй, тут у каждого сотрудника своя кружка! Так уж и быть – выпивай, потом тщательно вымой и отдай. Объяснить, как посуду мыть? А завтра свою принесешь, если завтра все еще будешь гореть желанием стажироваться!

Стас разглядел смешную собаку на боку тары и задумчиво закивал, как если бы по картинке мог определить собственника, но ничего не ответил. Зато кофе пил с тем же удовольствием, которое недавно изображала я, и явно не спешил. Мне теперь еще и за кружку воевать?

Я устало опустилась на стул перед монитором и замерла. Задергала мышкой, с каждой секундой впадая во все больший ужас. Слова вылетели тихо, недоуменным стоном, но Стас расслышал:

– А… где… каталог? Это… что еще за экран…

– Полина, – он обратился ко мне вежливо, что уже ничего хорошего не означало. – У тебя на компьютере, похоже, вирус был. Я запустил откат системы. Но не волнуйся, это недолго, если жесткий диск не перегружен. Зато потом компьютер станет как новенький – заводские настройки переоценить невозможно.

– Откат… к заводским… А… а… каталог?

– Накидаешь снова, специалист высочайшего уровня! – подбодрили и похвалили меня ехидно.

Окошко с бегающей загрузкой вытравливало из груди весь воздух. Я даже на пульсацию в висках внимания не обратила, так было важно снова начать дышать. Зато, как только это удалось, взлетела в воздух и кинулась к нему.

– Мерзавец! – завопила в полную глотку.

Стол мне не помешал, я перевалилась через него и схватила ублюдка за грудки, таща вверх. Он даже кружку мою из рук не выпустил, оттопырил руку с ней чуть в сторону и пока не испугался. Но две девушки, до сих пор с понимающими улыбками наблюдавшие за нашими ленивыми перепалками, вскочили на ноги, не зная, то ли разнимать, то ли бежать за охраной. А я остановиться не могла:

– Гнида избалованная! Ты хоть знаешь, сколько дней я убила на этот проект?! Тебе рассказать? Человеку, который вообще сам ничего не умеет делать?!

– Почему же не умею? – Гаденыш еще и улыбался. – Откат системы до заводских настроек умею.

– Урод! Сукин сын!

– Борисов сын, – поправил он.

А я трясла его и орала, перейдя уже на маты. И как раз на вершине русской эпической словесности позади раздался голос:

– Полина! Ты что здесь устраиваешь?!

Я нехотя отпустила так удачно зажатую под горлом Стаса рубашку, обернулась и стушевалась под взглядом начальника отдела. Евгений Михайлович недоуменно качал головой и, впервые за всю мою работу в отделе, отчитывал с настоящим осуждением:

– Я тебя считал профессионалом, Полина! Это, по-твоему, и есть деловая этика? Истеричка ты, а не профессионал! Или я не предупреждал, что личные качества являются обязательным условием, чтобы работать здесь?!

– Евгений Михайлович… – я попыталась оправдаться, но не знала чем. А в его словах явно расслышала даже угрозу увольнения – вот уж точно не ожидала, что Стас победит в первый же день. Игра на вылет закончилась не в мою пользу…

Стас обошел стол и наклонился ко мне. Шепнул как ни в чем не бывало:

– Все файлы после отката сохраняются. Странно о такой мелочи не знать главной заучке. – Он повысил тон и обратился к шефу: – Евгений Михайлович, ничего страшного не произошло. Мы с Полиной в институте были очень близки. Неудивительно, что она не смогла мне простить трехлетней разлуки. Считайте предсказуемым всплеском эмоций, но мы будем над этим работать.