Полная версия
Ратибор и волшебство Купальской ночи. Книга 1. Кто похитил Цветок Папоротника
Александр Окольников
Ратибор и волшебство Купальской ночи. Книга 1. Кто похитил Цветок Папоротника
Александр Окольников
Ратибор
и
волшебство Купальской ночи
#Гардар
Йошкар-Ола
2019
УДК 82-343.4
ББК 84(4 Рос)
О 51
Кологодный цикл
Ратибор и волшебство Купальской ночи
Ратибор и сказки Вещего Леса
Ратибор и тайна Великой Коляды
Миры Сварги
Легенды и предания Влесова Ключа
Девять жизней Кота Баюна
На обложке использована
картина И. Ожиганова «Леший»
О 51 Окольников, Александр. Ратибор и волшебство Купальской ночи. Издание 2-е, переработанное и исправленное – Йошкар-Ола: Гардар, 2019. − 304 с.
ISBN 978-5-6043207-0-9
Мир стоит на грани больших перемен.
Древняя сила вновь возвращается, меняя всё вокруг себя. Те, кого мы считаем Богами, затеяли очередную игру, желая вернуть свое былое могущество. А между ними, как всегда, обычные человеческие судьбы.
Мальчик Ратибор приезжает в деревню Влесов Ключ на каникулы к бабушке и, придя на летний праздник Купало, попадает в водоворот стремительно развивающихся событий.
Какую роль суждено сыграть ему в этом вечном противостоянии древних?
Станет ли он той песчинкой, которая способна перевесить чашу весов, принеся победу одной из сторон конфликта?
Вместе с героями книги мы погрузимся в удивительный мир, полный приключений, волшебства и настоящей дружбы!
ISBN 978-5-6043207-0-9
© Окольников А., текст 2017
© Гардар, оригинал-макет, 2017
© Гардар, переиздание, 2019
Книга 1
Кто похитил
Цветок Папоротника?
Все герои и сюжетные линии, представленные в книге, являются художественным вымыслом автора, любые совпадения персонажей и реальных людей случайны.
Зачин
Слабый огонь в очаге не мог обогреть всю избу. Куда там, он даже не освещал её полностью. Пламя танцевало извиваясь, всё норовя погаснуть, шелестя от неизвестно откуда взявшегося сквозняка: двери были закрыты, а окна заставлены ставнями – это была непростая изба, и совсем непростая ночь.
Рядом с очагом мерно раскачивалась подвесная люлька. Мелодичный напев струился по комнате. Колыбельная могла укутать младенца теплее, чем любое пуховое одеяло:
Баю-баю-баю-бай,
Спи малютка, засыпай…
Вот только младенца там не было, колыбель была пустой. Ловя незначительные дуновения ветра. Она раскачивалась в такт пламени.
Вокруг люльки нависли тени. Слабый свет очага не освещал лиц присутствовавших. Чувствовалось, от одного веет сквозняком, а от рядом с ним стоящего – свежестью грозы; от находящейся поодаль очага сквозил морозец, даже угол избы за её спиной покрылся инеем, а от того, кто стоял напротив нее, ближе всех к пламени, – изначальный огонь.
– Сила уходит, – никто из присутствующих не произнес этих слов, но слова были услышаны.
До истории, которая произойдет с Ратибором, оставалось ещё очень много времени.
Приключения начинаются
Заросли кустарника, за которыми прятался Ратибор, зашевелились. Шур-шур-шур – угрожающе звучало всё ближе и ближе. В наступающих сумерках этот звук казался ещё более зловещим. Мальчик прижался спиной к шероховатой коре дерева, у которого таился все это время. Ему было страшно.
Страх сдавил грудь, детское сердечко сильно колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, ладони вспотели. «Ах, зачем, я не послушал бабушку!» – мысль не давала покоя уже долгое время. Он очень сильно желал, чтобы всё случившееся оказалось просто страшным сном или видением. Даже несколько раз зажмуривался, считая до десяти, открывал глаза, ожидая пробуждения и улыбающейся бабушки, склонившейся над ним. Но нет, это был не сон: темный ночной лес, свет огромной луны, едва пробивающийся сквозь густые кроны деревьев, и жуткий преследователь – мальчик так и не разобрался, кем он был. Но не всё ли равно, главное сейчас было уйти от погони.
Над головой, где-то очень высоко, каркнул ворон. Беглецу показалось, что это был не крик птицы, а произнесенная угроза: «Я тебя ещё найду!» Затем он отчетливо услышал затихающие хлопки больших крыльев. Ратибор даже обрадовался на мгновение: преследователь наконец-то оставил его в покое. Ведь именно убегая от черного ворона, он забрел так далеко в лес. И, спрятавшись в густых зарослях, думал, что его не найдут.
Несколько ударов сердца стояла давящая тишина, нарушаемая жужжанием приставучих комаров, да едва доносились слова одной из праздничных песен. «Видать, не так уж и далеко я забрел», – только успел он подумать, как из-за дерева, к которому он прижимался спиной, ровно над правым плечом, раздался смешок. Мальчик, словно ужаленный, отскочил от своего укрытия, развернулся, выставив перед собой палку. В эту минуту он понял, что на самом деле держит в руке всего лишь тонкий прутик, которым и комара не отгонишь. Снова раздался смешок, и в Ратибора, неведомо откуда, полетела шишка, больно ударив прямо в лоб, да так, что он плюхнулся на землю. Растирая ушибленное место, мальчик испуганно озирался по сторонам. Свое оружие он выронил при падении, а в руке сжимал брошенную незнакомцем шишку. Но, если честно, запала драться уже не было. Он в слезах, раздосадованный, просто хотел кинуть её в обидчика, который предусмотрительно не показывался.
Очередной смех раздался уже из-за спины Ратибора, оттуда, где в кустах недавно громко шуршало, а затем резко прекратилось. Мальчик, быстро перебирая руками и ногами, на коленках пополз к спасительному дереву.
«Шишка-мишка, Ванька-встанька
Потерялся наш храбрец.
Скоро к нам придет Бабайка
И его, наверно, съест!»
Раздался из кустов веселый насмешливый голос. В Ратибора снова полетела шишка, но не долетела и упала у его ног. Шуршание в кустах начало удаляться. Наступила тишина. Лишь тревожило затухающее вдали: «Шишка-мишка, Ванька-встанька…» и озорной смех.
Ратибор выдохнул. Кто такой Бабайка, он не знал, но встречаться с ним и быть съеденным ему не хотелось. А то, что песня была именно про него, мальчик не сомневался. «Бабайка», – еще раз попробовал он на вкус это имя. Оно было странным и одновременно таким знакомым. Бабайкой пугала бабушка. Поначалу он даже боялся, но когда подрос, стал воспринимать этого Бабайку с улыбкой, понимая, что нет никаких бабаек. Оказывается, есть. И встречи с ним лучше избежать.
Уже совсем успокоившись и прислонившись к ши-рокому стволу дерева, мальчик сидел и вспоминал все события этого головокружительного дня.
***
До деревни бабушки он доехал без злоключений. Табличка с надписью «д. Влесов Ключ» обещала очередное лето вне цивилизации, без постоянного гомона и городской суеты и интернета. «Пишите письма», – так говорила бабушка в те минуты, когда Ратибор был не в духе от невозможности общаться со своими друзьями. А как их писать, если нет связи, он не понимал.
Все остальное в летние каникулы у любимой бабушки ему очень нравилось. Свежий воздух и парное молоко, друзья, с которыми он встречался, приезжая сюда, превращались в счастливые строки из сентябрьского сочинения о том, как он провел это лето.
Деревушка была не большой, но и не маленькой, дворы, разбросанные тут и там, граничили с садами и огородами, где было очень много всего, несравнимых, разумеется, с тем, что лежало на пыльных полках супермаркетов.
Рядом с деревней располагался пруд, чуть поодаль родник, давший начало небольшой речушке и название деревне, рядом с ним лес, в котором полно таких вкусных ягод. Мальчик всегда диву давался: не успеешь насытиться земляникой, поспевают малина и черника, а потом и в садах-огородах много вкусностей созревает.
«Как же всё чудно́ устроено в природе», – говорил он бабушке. На что та с ухмылкой отвечала: «Чу́дно- Чу́дно, при Роде всё, ой как чудно».
Добрался до искомой избы он самостоятельно. Ещё прошлым летом бабушка сказала: «Сам дойдешь, чай, не город, тут лихих людей нет. А заплутаешь – будет тебе уроком!»
– Ну наконец-то, мой волчонок, – на пороге стояла бабушка, вытирая руки о фартук. – А я уже пироги из печи вынула. А тебя все нет и нет.
Знакомо ударил в нос запах сена, молока, печки, каких-то полевых цветов – все то, что так любил мальчик. Если о чем-то он и тосковал в городе, то это был именно наполненный тысячью оттенками головокружительный аромат покоя, уюта и такой сказочной атмосферы, которую не найти в стенах городских панелек, больше похожих на пчелиные ульи. Когда он так думал, сразу вспоминалась присказка отца: «Рабочие пчелы должны жить в больших ульях».
– А вот и я, – мальчик заулыбался, с трудом вкаты-вая чемодан на расшатанных колесиках, собранный родителями в дорогу.
– Как из печки пирожок, румяный, аки Солнышко, – женщина затеребила внука за щеки. «Бабушкой» её можно было назвать с огромной натяжкой.
– Нууу, ба… – внук задергался, но вырваться ему не удалось.
– Ух, мой медвежонок, отъелся-то, вымахал за зиму. Садись скорей за стол, – она отошла в сторону, позволив мальчику войти в дом.
Ещё прошлым летом Ратибор пытался узнать у ба-бушки, почему она называет его то волчонком, то медвежонком, то рысью или соколом ясным, но всегда хищником. Это было так странно, необычно, но одновременно и приятно. К сожалению, ответ не был получен до сих пор.
– Устал, поди, с дороги-то? – бабушка подошла не-заметно: очень тихо и как всегда стремительно, вот была в сенях у двери, ставила в угол его чемодан, а вот уже стоит за спиной, положив руки на плечи внука.
Ратибор давно хотел поймать её на этом, развернуться, вытянуть вперед палец с криком: «Ага, попалась», – но так ни разу и не смог осуществить задуманное.
– Да не очень, – он провел рукой по волосам, заче-сывая их назад, как делает папа. – Ко сну только что-то клонит. Растрясло, видимо, в дороге.
– Ох, а как не растрясет-то, ухабисто у нас тут.
– Там, – мальчик лениво махнул рукой в сторону, в неопределенном направлении. – Мама гостинцев отпра-вила тебе. Я спать, пожалуй.
– А пирожки?
– Так потом съем! Эх, только у тебя микроволновки нет, – он остановился, раздираемый дилеммой: завалиться спать с дороги или отведать любимую бабушкину стряпню. – Съем и спать, – голод и аромат свежей выпечки сделали свое дело.
Когда сонный, насытившийся внук уже ворочался в приготовленной для него кровати, хозяйка дома начала разбирать сумку мальчика, в первую очередь придирчиво осмотрела отправленные дочерью гостинцы.
– Тааакс, думаю, нам это сегодня как раз пригодится, – тут она с прищуром посмотрела на уснувшего Ратибора и улыбнулась.
***
Хотя интернета и других привычных городских развлечений не было, жилось в деревне удивительно весело. У местных ребят было полно иных забав: детвора играла на улице в салки, лапту, клеек и другие интересные и необычные игры. Ратибор всегда дивился: почему в них никто не играет в городе, это же так здорово и увлекательно?
– Забирай быстрее!
Как раз сейчас он, выспавшийся и довольный, выйдя на улицу, влился в одну из таких игр.
Под звонкий смех водящий пытался засалить палкой разбегающихся ребят, но и как уже несколько конов до этого, неудачно.
– Вот и не успел, – один из заводил показал кукиш нерасторопному товарищу, попутно продолжая объяснять правила Ратибору. – Нам нужно сбить во-он тот чурбак, возле небольшого деревянного огрызка, стоящего на земле – в нескольких метрах от линии поля переминался с ноги на ногу водящий.
– Млад, я это уже понял, – мальчику не терпелось начать играть.
– Если собьешь три раза – переходишь на следую-щую линию, – перед ребятами были вычерчены девять линий на расстоянии шага друг от друга, за ними начиналось игровое поле. – Кто первым пройдет всё – тот и победил.
– Я готов.
– Да погоди ты! – Млад поставил перед Ратибором свою палку, чтобы тот не начал раньше времени. – Если сбиваем, водящий ставит мишень обратно, когда все бросим палки, тут-то и начинается самое веселье: нужно забрать свою палку так, чтобы хлопец тебя не засалил. А если засалит, то успеть сбить мишень, или же кто-то из остальных, чтобы сбил, тогда водящему вновь салить тебя придется. Усек?
– Усек, усек. Играем!
Палки со свистом вылетали из рук мальчишек, многие кидали гораздо метче Ратибора и быстро обгоняли его по линиям. Зато, когда приходилось отбиваться от водящего, ведь правила не запрещали фехтовать палкой и защищать себя, вот тут уже мальчику не было равных. Он часто спасал товарищей, и водящие менялись все реже и реже.
– Ты где так сражаться научился? – с завистью спросил Доброгнев, согнувшись и опершись на колени, чтобы отдышаться от бега.
– В городе я хожу в «Школу богатырей».
– Это что за школа такая? – Доброгнев толкнул в бок Млада. – Слышал?!
– А нам и не надо, у нас тут и так все богатыри, – деревенские ребята переглянулись. Казалось, будто они знают какую-то заветную тайну, но не собираются делиться ею с чужаком.
– Ну и ладно, – Ратибору было обидно, что подросшие с того лета приятели не принимают его так же про-сто, как в предыдущие года. – Я попить сбегаю, скоро вернусь, – бросив палку под куст и приметив место, он побежал к дому бабушки.
– Ба, дай попить! – не успела за ним закрыться скрипучая дверь, как мальчик встал будто вкопанный, удивленно заморгал. – Ты чего такая нарядная?
– Сегодня необычный день.
И действительно, Ратибор еще во время игры заме-тил, что девчонки, которые ненамного старше его, выходили нарядными на улицу, собирались вместе гурьбой, шептались о чем-то и заразительно хихикали.
– Сегодня какой день? – продолжала бабушка.
– Какой? – удивленно спросил Ратибор, причмокивая и вытирая молоко с губ.
– Сегодня день рождения нового Солнца. Самый длинный день в году, а после него Солнышко к зиме на-чинает готовиться и каждый день светит все меньше и меньше.
– Оказывается, у Солнышка тоже есть день рожде-ния? – удивился мальчик.
– Да, мой хороший, и даже не один, а несколько раза в году, рождаются и умирают разные ипостаси Солнца. – Сегодня умрет Ярило и родится Даждьбог.
– Я не хочу, чтобы Солнышко умирало, – Ратибор приуныл.
– Ой, ты, внучек, – бабушка обняла его за плечи, – это наша жизнь, тем более через год Ярило вернется к нам.
– Правда? – он заулыбался.
– Да, Ратиборушка, – бабушка тоже улыбнулась, – Сегодня ночью будет праздник, станем жечь огромный костер-купалец, девицы с парнями будут прыгать через него, испытывая свою силу, а если кто найдет цветок папоротника в темном лесу – обязательно обнаружит под ним клад.
Во время рассказа Ратибор стоял, открыв рот.
– Я хочу найти этот цветок, – вскрикнул он. – Я обязательно должен его найти…
***
Ратибор и раньше бывал на этом летнем празднике, правда, помнил он его смутно. Память сохранила лишь крупицы воспоминаний: высоченный костер, манящий своим теплом и светом, плюющийся болючими искрами, хороводы и песни, вкусные угощения в трапезной – все смешалось в вихре образов и обрушилось ураганом чувств, уносящих, пусть и не в такое далекое, но уже случившееся прошлое.
Сегодняшний день был наполнен каким-то особым торжеством, трепетно обещая случиться чуду или, на худой конец, сбыться небольшой сказке. Сердце мальчика ликовало: где-то там его, именно его, а не кого-то другого, ждал Цветок Папоротника, маня кладом и исполнением самого заветного желания. Лишь бы найти, лишь бы суметь.
– Для тебя шила, – заулыбалась бабушка, надевая на внука рубаху.
– Ой, колется же, – задергался мальчик.
– Конечно, колется, – бабушка сияла. – Она же из крапивы.
– Как из крапивы? – Ратибор замер от удивления и испуга, даже перестал чувствовать уколы рубашки и попытался быстренько стянуть её с себя.
– Да чего уж ты? Шучу же! Лен, чистый лен, – сми-лостивилась она. – Была бы из крапивы, в ней хоть за папоротником цветущим, хоть в царство Кощеево иди. А в этой только на празднике выплясывать.
Ратибору показалось, что бабушка лукаво ухмыль-нулась и подмигнула, но ему не был понятен смысл этого.
Рубаха была на диво красивая. Мальчик раньше видел подобные на жителях деревни, но сам такой не носил. Он однажды даже представлял, как ему будут завидовать ребята в городе, появись он таким разодетым во дворе, у друзей такой рубахи точно нет.
На рукавах, вороте и подоле обновки были красной нитью вышиты замысловатые узоры.
– А это зачем? – поинтересовался мальчик, продолжая их с интересом рассматривать.
– Это обережная вышивка, она будет защищать тебя, – в этот момент мальчику показалось, что по узору пробежал багровый огонек, словно опоясывая его в кольцо лучами закатного Солнца. – Узоры и знаки наших предков, сохраненные народной памятью.
– Знаю-знаю, это магия. – он засиял.
– Магия-магия, – бабушка, улыбаясь, кивнула в от-вет.
Несмотря на понравившийся рисунок обережной вышивки, рубашка все же была ему очень колючей, и мальчик постоянно, морщась, двигал плечами, но это не помогало: переставало колоть в одном месте и начинало в другом.
– Ты попроси ее не колоть, она колоть и не будет.
– Так я не умею, – он опустил глаза.
– Я тебя научу, повторяй за мной заговор.
Мальчик сглотнул, но делать нечего, нужно было избавиться от всех этих иголок.
– Черной водой, безликой бедой, – начала на распев бабушка.
– …безвкусной едой, – не понимая, что она говорит, мальчик пытался повторять.
– За синим огнем, белым конем.
– …каким-то там пнем…
– За пригоршню счастья.
– …пригорюнилось счастье…
– Я беде не подвластен.
– Я беде не подвластен.
– Так есть.
– Так есть! – воскликнул довольный внук. Рубашка, правда, перестала колоться.
Название рубашки было заковыристым – сразу и не выговоришь: «косоворотка». После очередной неудачной попытки произнести это очень сложное слово, рубашка была переименована в «Рубаху-Воротку» – просто и понятно.
Бабушка покачала головой. Ратибор, не видя её тревожного взгляда, вышел из избы и, спрыгнув с порога, махом перескочил через ступени, побежал скорее на поляну праздника, где его уже ждал заветный Папоротник.
***
Лесная поляна, на которой проводился праздник и куда уже небольшими группами в нарядных одеждах шли люди, находилась рядом с деревней, прямо на покатом берегу речушки. Нашему герою она была хорошо знакома: на ней и в ближайшем лесу бабушка часто собирала целебные травы. Ратибору всегда нравилось это занятие, он был готов стремглав мчаться каждый раз, как только намечался поход в лес. Разумеется, не травы манили его, хоть он и любил иван-чай, которого в городе не сыщешь, или зверобой с шиповником. Мальчик знал, что кроме полезных растений, тут видимо-невидимо лесных ягод. «Ой, ты мой лакомка», – каждый раз говорила с умилением бабушка, когда он с набитым ртом пробегал мимо в поисках самых спелых и вкусных.
На поляне кипела жизнь: приближался вечер, и люди стремились скорее закончить последние приготовления. До начала праздника оставалось совсем немного – зачинали, как повелось, когда Солнце едва-едва касалось верхушек деревьев.
В центре поляны высился, пытаясь дотянуться до неба, огромный, сложенный из толстых бревен, главный костер праздника – Купалец. Задрав голову, с открытым ртом, мальчик любовался этакой громадиной. На его вершине, покачивалось тележное колесо, насаженное на толстую жердь и украшенное цветастыми ленточками, которые весело колыхались при каждом дуновении ветерка.
– Нравится?
– Ещё бы! – Ратибор обернулся. К нему незамечен-ным подошел один из местных парней, постарше, но еще не вошедший в мужскую силу, отчего был угловат и казался неуклюжим.
– Меня Ходутой звать, – он протянул руку.
– Ратибор, – мальчик в ответ протянул свою, ожидая рукопожатия, улыбнулся с гордецой, что с ним здороваются как со взрослым.
Но рукопожатия не последовало, Ходута сжал Ратибору запястье, тому в свою очередь пришлось сделать то же самое.
– У нас здороваются так, не жмут ладони.
– Ааа, – многозначительно протянул удивленный мальчик.
– Два дня костер собирали, – будто не заметив удивления нового знакомого, продолжил подошедший парень. – Здоровенный, гореть-то как будет: ого-го! – он поднял руки к небу. – Силища!
– Классно!
– Ты брось это, – Ходута не сильно, но ощутимо толкнул мальчика в плечо. – Брось свои эти городские словечки, вона сколько слов хороших есть: замечательно, изумительно, любо, добро. А то удумал тут тоже, чай, не в городе.
– Любо! – Ратибор пытался его передразнить, но вышло так, что он соглашается со сказанным. – А ты знаешь про Цветок Папоротника? – сразу же пошел он в наступление.
– Ну а кто ж не знает, – ухмыльнулся собеседник. – Конечно, знаю. Сам голопузым был, искать рвался, да батька уму-разуму научил, пока ремнем стегал. Сказки это все бабкины!
– Да, ну?! – мальчик поник, чуть не плача. – А я всё равно его найду!
– Найдешь, как же, – хриплый смех Ходуты больше был похож на кашель. – Ага, смотри, как бы тебя русалки не утащили к себе в омут.
– Ничего не утащат, – он задрал нос. – Тоже мне, русалки! Не бывает никаких русалок.
– А вот и бывает!
– А вот и нет! – Ратибор показал язык. – Да ты мне специально это говоришь, чтобы самому найти Цветок и загадать желания. Вот тебе, – он подбежал к собеседнику и боднул его головой в живот.
– Ай! Ты чего? Я тебе сейчас! – но мальчика уже и след простыл, ищи-свищи его среди людей на поляне. – Тоже мне: Цветок Папоротника! Брехня всё это, – рас-тирая ушибленный живот, нашептывал себе под нос па-рень.
***
Мимоходом оглядываясь – нет ли погони, Ратибор вприпрыжку бежал по праздничной поляне, петляя среди занятых делами взрослых: кто-то возился с сеном, вязал из него фигуру, девицы плели венки и играли в игры с парнями. От небольшой группы людей, стоящих ближе к деревьям, раздавался звук гармони, туда-то и направлялся мальчик.
Протиснувшись мимо здоровенных мужиков, наступив нескольким на ноги и получив за это пару оплеух, он смог пролезть ближе к гармонисту. В самом центре людского круга несколько мужчин смешно выплясывали под игру гармони и балалайки, то и дело ударяя друг друга в грудь.
– Драка? – Ратибор дернул за рукав ближайшего к нему, вроде бы его звали Яробор, он казался ровесником Ходуты, но, не в пример тому, был кряжист и крепок, широкая кость, как говорила мама.
– Нет, ты что! Это всего лишь боевой пляс. Драка будет опосля, – заулыбался здоровый детина. – Перед тем как Ярилу сожжем.
– Зачем же его жечь?
– Так не только сожжем, потом ещё и утопим, – до-вольная улыбка сияла на лице отвечавшего.
– Утопим?
– Ну ты даешь, как будто из города приехал.
– Так я… – но договорить ему не дали.
– Сожжем и утопим весеннее Солнышко-Ярилу, и купаться можно безбоязненно, русалки больше донимать не будут.
– Да как же без этого, – со знанием дела ответил мальчик, а про себя подумал: «Опять эти вездесущие русалки», – и побежал исследовать поляну дальше. Воду он любил и поэтому обрадовался, что можно будет купаться, не боясь вездесущих русалок. А если они не донимают, значит, и Цветок никто не помешает добыть, ну разве что, кроме этого противного Ходуты. Может, Яробора взять себе в союзники? Хорошая мысль, только разве ж тот согласится, большой, как молодой бычок, у него, наверное, одни кулачные схватки в уме – с этими мыслями он дошел до реки.
Недалеко от реки, на краю поляны, тихо журча ме-лодичными голосами, нараспев растягивая слова, девушки плели из цветов венки, хихикая и подмигивая проходящему Ратибору. Сидевшая у самого края девичьего кружка красавица вдруг резко встала и плывущей, плавной, но быстрой походкой пошла в сторону мальчика. Её подруги, не переставая плести венки, с интересом наблюдали за происходящим, еще больше хихикая и перешептываясь:
– Смотри, куда Кострома пошла.
– Жениха, жениха нашла.
– Какой молоденький.
– Какой миленький.
Услышав этот шепот, мальчик пробормотал: «Да не хочу я в женихи», – и бросился бежать от приставучих девчонок. Те одарили его звонким переливистым смехом:
– Куда, куда же наш женишок побежал?
Лишь названная Костромой стояла и грустно смотрела ему вслед, опустив руки с венком.