Геном

Если прежде Лин Шоу и руководствовалась надеждой, то теперь ее гнала вперед жажда мести. Ей не терпелось завершить исследования и создать устройство в противовес «Зеркалу», но решимость лишить жизни двух человек на корабле ей придала исключительно жажда мести, жгучая ненависть. Ничто иное не позволило бы ей расправиться с ними без малейших колебаний.

Пейтон указала на пистолет в кармане Лин.

– А ты сама-то знаешь, как им пользоваться?

– Да. – Лин вышла из кладовой. – Когда японцы напали на Гонконг, я много чему научилась.

* * *

Примерно в миле от «Арктики» над погребенной на дне океана субмариной погружаемый аппарат «Китиона» маневрировал, чтобы выйти к проруби в ледяном слое. Ферст и его команда проделали ее еще до нападения на ледокол, чтобы докладывать ход операции на корабль-базу «Солнце-невидимка». Прорубь успела подернуться молодым ледком, однако корпус ПА легко пробил его при всплытии.

Когда канал связи был установлен, Ферст произнес:

– «Ледяная жатва» вызывает «Солнце-невидимку», прием.

– Мы вас слышим, «Ледяная жатва».

– Докладываю: гнездо ликвидировано, замечены две птички, летящие на юг на высокой скорости. Рекомендую вести наблюдение и нацепить метку.

– Вас понял, «Ледяная жатва».

– Несколько птичек из разрушенного гнезда перелетели на лед. Предлагаю вмешаться.

– Вас понял, «Ледяная жатва».

– Последняя новость: мама-птичка и ее младшенькая улетели из гнезда. Предположительно, в старое гнездо. Отправляемся туда, чтобы поймать их для дальнейшего изучения.

– Понятно, «Ледяная жатва». Бог в помощь!

* * *

В ста пятидесяти милях от Аляски в Северном Ледовитом океане с выключенными двигателями дрейфовал круизный лайнер. Ни на палубе, ни в каютах не было туристов. «Солнце-невидимка» принадлежало «Китиону». Несмотря на свое обличье, судно вовсе не относилось к разряду круизных лайнеров. Это была плавучая крепость.

В разведцентре ряды мониторов показывали картину ледяного покрова со спутников. Окно видеоискателя перемещалось, пока в нем не появились затерянные в ледяной пустыне аэросани. Через секунду высветилась строка с обновляемыми в режиме реального времени координатами. Еще на одном экране показались вторые аэросани.

Командир корабля Михайлова оценила состояние противника.

– Огонь!

На палубе пол баскетбольной площадки поднялся, словно разводной мост, наружу выдвинулась платформа с двенадцатью ракетами дальнего действия. Две из них взвились в воздух.

Через несколько секунд на экранах проявился результат: два прямых попадания. Михайлова мысленно пожелала: «Лишь бы цели не успели предупредить своих!»

Один из спутников начал менять позицию для наблюдения за обломками «Арктики». До этого они намеренно избегали вести прямое наблюдение, чтобы не выдать подготовку атаки Альянсу.

Примерно через час спутник засек местоположение ледокола. Сам огромный корабль уже скрылся под водой, оставив вместо себя огромную лужу голубовато-зеленой воды. На льду распластался огромный красный крест, на одном из концов которого сгрудились в кучу десятки белых палаток, переливающиеся в свете северного сияния зелеными и пурпурными оттенками. На тихой воде качались четыре спасательных шлюпки.

– Капитан? – спросил офицер управления огнем.

– Две для начала.

За окном рубки в небо устремились еще две ракеты. Когда они попали в цель, картинка на мониторах стала белой.

* * *

Лин пролезла в батискаф, втащив за собой защитный костюм. Найджела сильно трясло.

– Держитесь, доктор Грин. Скоро согреетесь.

Пейтон закутала доктора в несколько толстых одеял. Лин приложила открытый раструб костюма к жерлу электрического обогревателя. Найджел наблюдал за ними, дрожа всем телом.

– Костюм пролежал подо льдом тридцать лет, – пояснила Лин. – Пусть сначала оттает.

Пейтон поплотнее прижала одеяло к телу доктора, помогая согреться.

Через несколько минут Лин забрала костюм с обогревателя и вылила из него талую воду. Скомкав свободное одеяло, она засунула его внутрь, чтобы просушить штанины, рукава и туловищную часть.

Дождавшись, когда Найджел облачится в костюм, они втроем переползли обратно на борт «Бигля», чтобы закончить приготовления. Они герметизировали вход в стыковочный отсек и, вернувшись в кладовую, набили три мешка мотками изоленты и фонариками. В коридорах они собрали с пола светодиодные маркеры и тоже сложили их в мешки. В каютах персонала сложили трупы у стены и сняли с коек все простыни и одеяла – чем их больше, тем легче будет осуществить замысел.

Каждая дверь и каждый люк были задраены. В промежутках между ними на регулярном расстоянии они натянули поперек прохода на высоте щиколоток изоленту – импровизированный «спотыкач». Двое «морских котиков» установили похожие ловушки, подсоединив некоторые к минам-растяжкам. Главная цель затеи – задержать продвижение противника, притупить его бдительность, заставить ошибиться.

Длинные коридоры они перегородили простынями и одеялами, которые прикрепили изолентой к потолку, полу и стенам. За ними разместили светодиодные маркеры и фонарики. Адамс предугадал, что противник воспользуется приборами ночного видения. Одеяла создадут преграду. Если ее убрать, наступающих ослепит яркий свет.

Наконец все собрались в лаборатории, которой было суждено стать последним оплотом, ареной финальной схватки, если до нее дойдет дело.

«Морские котики» молчаливыми кивками приветствовали появление троицы.

На стальном столе лежали сухие пайки. В углу стоял ящик с пистолетами и магазинами – весь арсенал «Бигля». Адамс распорядился ничего не оставлять противнику, даже боеприпасов.

– Что дальше, мистер Адамс? – спросила по рации Лин.

– «Бигль» мы подготовили. Теперь надо приготовиться самим – по очереди поесть, поспать. Быть начеку.

Лин, ничего не ответив, подошла к столу и взяла один из пайков. Подняв защитное стекло, она принялась за еду.

Пейтон последовала ее примеру. Только откусив первый кусок, она поняла, насколько проголодалась.

* * *

Ее разбудил звук грома. В лаборатории горел слабый свет. Родригес сидел, поставив автомат между ног, и наблюдал за узким проходом.

«Откуда здесь взяться грому?» – подумала Пейтон. Значит, грохотало наверху, на поверхности. Бомба или ракета.

Точно! По поверхности нанесен удар. Те, кто спасся с «Арктики», теперь погибли.

Можно было не сомневаться, что боевики «Китиона» вскоре придут по их душу.

Глава 10

Коннер терпеть не мог сидеть в фургоне без дела и ждать, пока к брату вернутся воспоминания. Уже начался комендантский час. Затекли ноги, но бездействие мучило еще больше.

– Я пошел, – пробормотал он.

Гойнс на переднем сиденье обернулся.

– В офис, – пояснил Коннер, вылезая из фургона. – Вдруг Дез оставил там для себя какой-нибудь намек.

Коннер в прошлом посещал здание не один раз. Ключа у него никогда не было, зато он был у Юрия, и тот передал его Коннеру. Он вошел в здание, поднялся по лестнице на третий этаж и толкнул дверь офиса. На стене красовалась эмблема «Icarus Capital» с выпуклыми алюминиевыми буквами. Ниже висел список фирм, в которые Дезмонд вкладывал деньги; каждое название было написано на карточке, вставленной в прозрачный пластмассовый кармашек.

«Rapture Therapeutics», «Phaethon Genetics», «Rendition Games», «Cedar Creek Entertainment», «Rook Quantum Sciences», «Extinction Parks», «Labyrinth Reality», «CityForge», «Charter Antarctica».

Коннер помнил некоторые из инвестиций. Эти фирмы были для Дезмонда как дети. Пару-другую он буквально вынянчил и поставил на ноги в этом кабинете.

С годами Дезмонд расширил офис, захватив и перестроив близлежащие кабинеты, ухаживал за ним, гордился. Теперь же помещение выглядело так, словно по нему прокатился торнадо. Когда Дезмонд оборвал поводок, тактическая группа «Китиона» перерыла его офис сверху донизу, ничего не пропустив. Обивка на креслах вспорота, мягкая начинка выдрана, круглые ножки дешевых столов из IКЕА отвинчены, обследованы и валялись кучкой, как серые металлические спички. Даже плитки потолочного покрытия были сняты – сквозь дыры виднелись каналы вентиляционной системы и линии спринклера. Основательно поработали.

Что он мог найти такого, чего не обнаружили до него?

Взгляд Коннера вернулся к списку фирм.

Ага, теперь ясно, где Дезмонд хранит свои памятки!

Коннер подошел к приемной стойке и вытащил полоску бумаги с надписью «Labyrinth Reality». На самой карточке больше не было никаких надписей, но на том месте, откуда он ее вытащил, в гипсокартонной панели зияла дыра.

Коннер включил фонарик и посветил внутрь. К металлической стойке каркаса дома изолентой был прикреплен небольшой предмет – флешка. Коннер внимательно проверил, нет ли там мин-ловушек или проводов сигнализации, затем вытащил флешку, сунул ее в карман и вернулся в фургон.

* * *

Проверив флешку на вирусы, Коннер открыл директорию. В ней имелся всего один файл – Conner.mp4.

Не стереть ли его? Юрий на его месте так бы и поступил и вдобавок сказал бы: «Не отвлекайся на пустяки».

Вместо этого Коннер достал из сумки каплевидные наушники, вставил штекер в гнездо лэптопа и нажал кнопку воспроизведения.

Дезмонд появился на экране – один в салоне личного самолета.

– Если ты не Коннер, – сказал он, – передай ему это видео.

Дезмонд взглянул в окно, словно собирался с мыслями, потом повернулся к объективу.

– Я только что покинул борт «Кентаро Мару». Зря ты мне не доверял. Я не так все хотел сделать, но ты не оставил мне другого выбора. – Говорящий посмотрел с экрана на Коннера. – Я делаю это ради нас обоих и многих других людей. Поверь мне. Прошу тебя, брат. Мне понадобится твоя помощь, чтобы довести то, что я начал, до конца.

Видео закончилось. Коннер вырвал из ушей «капельки» и посмотрел на лежащего Дезмонда, на издающий регулярный писк монитор, отображающий мозговые волны брата. Что он задумал?

* * *

Дезмонд совершенно потерял ощущение времени – спал, ел, делал пробежки, чтобы прочистить мозги и подышать свежим воздухом. Он почти ни на секунду не отрывался от чтения книг в библиотеке с видом на залив Сан-Франциско, конспектирования и мыслей о загадке Юрия. Он нашел ответ и горел желанием сообщить его своему наставнику.

Старик, по обыкновению, прибыл на закате с безмятежным выражением на лице.

– В шахматы?

– Лучше поговорим, – предложил Дезмонд.

Юрий присел.

Секретарша Дженнифер открыла мореные двойные двери и вплыла в библиотеку. Каблучки сначала зацокали по паркету из твердого дерева, но замолчали, когда девушка ступила на старый ковер.

– Кофе? – спросила она. – Ужин?

– Нет, спасибо, – поблагодарил Дезмонд.

Юрий отрицательно покачал головой.

Когда секретарша прикрыла за собой двери, Дезмонд указал на лежащую на столе стопку томов – полное собрание архива конклавов «Китиона».

– Ключ здесь, – сказал он. – Я его нашел.

Юрий вопросительно приподнял брови.

– Ключ к эволюции, естественному отбору. Выживание сильнейших – наименее понятая концепция во всей теории. Выживание определяется окружающей средой. Дело не в том, кто самый крупный или свирепый, а в том, кто наиболее приспособлен к миру, в котором он обитает.

Губы Юрия тронула улыбка, как если бы Дезмонд доверил ему личную тайну.

– Ты прав.

– Вот в чем отличие Австралии.

– Продолжай.

– Она – в изоляции. Разумеется, древние совершили колоссальный подвиг, добравшись до нее, однако потом пошла не жизнь, а лафа. Еды навалом, жизненного пространства хоть отбавляй. Сейчас климат на континенте становится жарче, но в те времена был истинный рай.

Юрий никак не отреагировал.

Дезмонд взял из стопки один из томов.

– Вот еще пример, его обнаружила поисковая группа с «Бигля». Они нашли кости гуманоидов на индонезийском острове Флорес. Этот вид людей – Homo floresiensis – происходит от совершенно иной ветви родословного древа. Наш последний общий предок умер 1,75 миллиона лет назад. Подобно австралийцам, эти люди были новаторами своей эпохи. Ученые с «Бигля» обнаружили на Флоресе каменные орудия труда, которым 190 000 лет. Еще одна загадка – как они туда вообще попали? Остров Флорес отделяет от ближайшего участка суши целых шесть миль. Выходит, древние люди умели строить плоты или лодки почти двести тысяч лет назад, если только не перебрались на остров по перешейку, который потом исчез. Как бы то ни было, они проявили предприимчивость и нешуточную смекалку.

– Да, – согласился Юрий, словно наперед зная, к чему клонит Дезмонд.

– Итак, этот вид попадает в изоляцию на остров Флорес площадью пять тысяч квадратных миль, что примерно равняется половине штата Массачусетс. Количество растительной и животной пищи на острове ограниченно. Как подмечал Дарвин, люди лучше всего приспосабливаются, адаптируются к конкретной микросреде. То есть они стали самыми крупными, быстроногими или самыми сильными. На Флоресе главным преимуществом был малый размер. Ученые с «Бигля» на основании обнаруженных костей подсчитали, что рост флоресских людей в среднем составлял примерно сто пять сантиметров.

– Ты полагаешь, это как-то связано с Австралией?

– Это явления одного порядка – примеры эволюции в изоляции, на двух островах. Обе популяции приспособились к своей среде, которая не требовала от них новаторства. Они достигли равновесия, и… наступил застой.

– Можно сделать вывод, что Земля тоже остров. Остров посреди космоса.

– И она тоже достигнет равновесия. Наступит застой. Потом упадок. Так это и есть твой план? Покинуть Землю?

Юрий ответил не сразу.

– В определенном смысле.

– То есть?

– Вселенная за пределами Земли тоже полна опасностей…

– Допустим…

– Ты хорошо потрудился, Дезмонд. Но ты лишь слегка скользнул по поверхности истины.

– Я удручен. Мне пришлось перерыть половину библиотеки.

– Проблема не в количестве затраченного труда.

– Хорошо, я проглотил наживку. А в чем тогда?

– Ты копаешь не там, где надо.

– Да ну?

Юрий улыбнулся сочувственной, почти отеческой улыбкой.

– Ты должен видеть не только факты, Дезмонд.

Тот лишь повел бровями.

– Наберись терпения. Наш путь долог и труден. И сократить его невозможно. – Юрий махнул рукой на стопку томов архива «Китиона». – Прошло больше двух тысяч лет, прежде чем они полностью осознали истину. Истинное знание не передается – оно приобретается самостоятельно.

– Ладно, – сказал Дезмонд, раскрывая блокнот. – Тогда что ты мне дашь – карту, лопату побольше, еще что-нибудь?

– Задам новый вопрос. Похожие на нас люди появились еще двести тысяч лет назад. Долгое время они ничем не выделялись – жили себе в Африке, один вид среди многих, едва сводили концы с концами. Но за сорок пять тысяч лет до наших времен произошла некая перемена. Не в физическом облике – древние люди мало отличались от нас с тобой, – а в поведении, в образе мышления. Данное событие называют появлением «поведенчески современного человека». Эта революция происходила примерно в то самое время, когда лихие мореплаватели выдалбливали лодки, бороздили океанские просторы и высаживались на берегах Австралии. Крайне странное совпадение.

– Согласен, – кивнул Дезмонд.

– Что случилось потом, представляет собой величайшую историческую загадку. За период в пятнадцать тысяч лет все остальные виды человека вдруг вымирают – неандертальцы, денисовцы, флоресские «хоббиты». Некоторые из этих видов опережали нас в развитии, изготовляли орудия труда, научились пользоваться огнем, сообща охотились, ухаживали за больными и стариками. В Европе неандертальцы тысячелетиями жили в холодном климате, и ничего. Наш вид – Homo sapiens – не так давно тоже пережил похолодание. Мы – новички, привыкшие к африканскому теплу, саваннам и степям, а не к лесам, горам и длинным европейским зимам. Тем не менее мы выжили, а они нет. Мы начали экспансию и постепенно взяли верх. Впервые после появления первобытных людей на Земле остался всего один вид человека – мы.

– Это и есть второй вопрос? Почему так случилось?

– Нет, это лишь половина вопроса. В то время как другие виды человека исчезли, прочие приматы выжили и здравствуют поныне. Шимпанзе, гориллы и бонобо по-прежнему населяют Землю. Но в чем причина? Почему мы выжили, а другие нет? Почему тогда выжили другие приматы? Вот в чем состоит загадка.

* * *

Коннер, сидя в припаркованном на Сэнд-Хилл-роуд фургоне, вел видеонаблюдение с помощью БПЛА. Части Национальной гвардии подтягивались все ближе.

– Вторая, третья и четвертая группы, – сказал он в рацию, – оставить машины и укрыться в лесу.

Сидящий на переднем сиденье Гойнс обернулся.

– Если они захватят наши фургоны, найдут снаряжение и боеприпасы.

Замечание было сделано по делу, Коннер об этом не подумал. Но и признаться в ошибке он не мог. Сверкнув на подчиненного глазами, Коннер сказал:

– Я не закончил, майор.

Он снова включил рацию.

– Примите все необходимые меры, чтобы скрыть груз в фургонах, и заприте дверцы.

– Долго еще? – бросил он доктору Парку.

– Долго до чего?

– До окончания воспоминания. Соберитесь, доктор!

– Я не…

– А вы подумайте!

Парк вздохнул:

– Минут пятнадцать, более или менее…

– Машину можно передвинуть?

Доктор Парк выпучил глаза. Это выражение Коннер уже видел.

– Раскиньте мозгами, доктор. Если мы переедем в другой квартал, в более уединенное место, что может случиться?

– Мне не от чего даже оттолкнуться, чтобы гадать.

– Доктор!

– Ну хорошо… Воспоминание может оборваться, либо пациент может превратиться в овощ. А может быть, ничего не случится, процесс просто будет идти дальше. Понятия не имею!

Гойнс смотрел на Коннера в ожидании указаний.

– Остаемся на месте, – буркнул Коннер. – Вы четверо, – он махнул в сторону наемников, – прикройте фургон на линии деревьев. Мы спрячем оборудование. Я и доктор остаемся с Дезмондом. – Он указал на пищащий монитор. – Можете заставить его замолчать?

Парк нажал кнопку. Писк прекратился.

Десять минут спустя Коннер, доктор и Дезмонд лежали в салоне фургона, прикрытые толстыми одеялами и пустыми коробками. Они постарались придать машине вид брошенного убежища.

Коннер слушал и ждал. Медленно тянулись минуты. Наконец на стоянке раздался рокот моторов «хаммеров». Хлопнули дверцы, по бетону застучали ботинки. Кто-то отдал приказ обыскать здание.

Шаги все ближе. Снаружи попробовали открыть дверцу водителя. Она была заперта.

Коннер сжал рукоять пистолета.

Глава 11

Глубоко во чреве «Бигля» Пейтон никак не могла заснуть. Она с детства не любила те моменты, когда пора было идти спать. Нередко лежала с открытыми глазами, ворочая в голове мысли, перебирая варианты действий, репетируя, что скажет или сделает в будущем.

Перевернувшись на другой бок, она поплотнее закуталась в холодное на ощупь одеяло. Пытаясь согреться, Пейтон, Лин, Найджел и рядовой Родригес лежали, прижавшись друг к другу, на полу под слоем одеял. Шлемы они сняли, чтобы не тратить кислород впустую.

Старшина Адамс сидел у входа с автоматической винтовкой на коленях. В свете видеомонитора резкие черты лица отбрасывали глубокие тени. Четыре камеры ночного видения, который Адамс расставил вокруг субмарины, не показывали никакого движения.

Рядом с Пейтон щелкнул выключатель светодиодной лампы. Она заметила, что мать пристально смотрит на нее.

– Ты должна выспаться, милая.

– Чья бы корова мычала…

– Пейтон!

– Ну хорошо.

Она прикрыла глаза, делая вид, что спит, как множество раз делала в детстве.

– Я раньше видела эту уловку.

Пейтон открыла глаза.

– Что за мысли не дают тебе покоя?

– О нападении.

Лин выдержала паузу.

– А еще?

Помедлив, Пейтон ответила:

– О Дезмонде.

– Мы его найдем.

– Откуда тебе знать.

– Я твердо верю. И тебе советую. Не оставляй надежды. Надежда – могучая сила, милая.

Некоторое время они молчали.

– Если его вынудят отдать «Rendition», что с ним сделают?

Лин отвернулась.

– Дезмонд очень много значит для Коннера. Он не поднимет руку на брата.

– Дезмонд его предал.

– Семья держится умением прощать.

Пейтон догадалась, что мать на самом деле имела в виду ее брата.

– Надеюсь, ты права…

Стон прокатился по подводной лодке, словно в океанской бездне взвыло чудовище.

Найджел вскочил, вращая глазами и быстро дыша.

– Что? Уже?

Родригес выскользнул из-под одеяла и схватил оружие.

Адамс, не отрываясь, смотрел на монитор.

Субмарина вздрогнула.

– Ракета? – спросил Найджел.

Дробный звук прокатился по судну, сначала медленно, потом все больше нарастая – словно внутри корпуса бежал табун из тысячи диких лошадей.

– Доложите обстановку, мистер Адамс, – спокойным тоном, словно осведомлялась о погоде, попросила Лин.

– В лодку поступает вода.

– Откуда?

– Непонятно. Догадываюсь, что через стыковочный шлюз.

Пейтон за секунду уяснила положение. Металлический треск означал, что от «Бигля» оторвали батискаф, пустив внутрь воду. Она вместе с матерью задраила люки вокруг шлюза, дальше вода не прорвется, но это также значило, что их лишили единственного способа подняться на поверхность. Они окончательно попали в ловушку. Если никто не придет на помощь, их ожидала смерть от холода и голода, постигшая экипаж «Бигля» тридцать лет назад.

Лин не выказала и толики охватившего Пейтон страха.

– Что предлагаете с учетом изменений, старшина?

– Я сомневаюсь, что они сразу же пойдут в атаку, мэм. Им ясно, что мы слышали звук. Они захотят посеять панику, измотать нас.

– Согласна. – Лин повернулась к Найджелу и Пейтон: – Можно еще поспать. Скоро будет не до этого.

Найджел закатил глаза.

– Конечно! Что такого? Однако меня волнует один малюсенький нюансик – мы в западне! Или это не обсуждается?

– Нет, доктор Грин. Не обсуждается. Данную конкретную проблему мы будем решать, когда придет время.

– Прекрасно-прекрасно, – театрально закивал доктор, – хотя говоря от себя лично, я бы не прочь узнать в общих чертах, в чем заключается волшебное решение проблемы извлечения нас живыми из ледяной тюрьмы на дне океана. Ничего такого… просто так было бы легче уснуть.

Лин быстро глянула на Пейтон и сосредоточилась на Найджеле:

– Вам придется поверить мне на слово, доктор Грин. А после того, как мы выберемся отсюда, вам придется поверить мне еще не один раз. Так что привыкайте. – Лин залезла под одеяло и натянула его до подбородка. – А сейчас я ложусь спать, что и вам всем предлагаю.

На лице рядового Родригеса мелькнула лукавая ухмылка, он тоже нырнул под одеяло. Найджел неохотно последовал их примеру. Пейтон примостилась рядом с матерью.

Лин выключила светодиодную лампу. Несколько минут тишину ничего не нарушало. Эти минуты показались Пейтон часами. Тревогу вызывал каждый скрип и шорох. Всякий раз она напряженно прислушивалась – не началась ли атака.

Когда глаза привыкли к темноте, нарушаемой лишь слабым свечением монитора, Пейтон снова стала различать перед собой лицо матери. Лин лежала с открытыми глазами, на лице – выражение упрямой решимости.

– А ты о чем задумалась? – прошептала Пейтон, имитируя тон матери.

– Я не выдала бы свои мысли за все сокровища китайских императоров, – улыбнувшись, ответила Лин. – Но с тобой поделюсь задаром. Я думаю об Альтамире.

– О пещере с древними наскальными рисунками?

Лин кивнула.

– Ты считаешь, что доктор Краус что-то в ней для тебя спрятал?

– Возможно.

– Если… – Пейтон запнулась. – Когда мы выберемся отсюда, то отправимся туда?

– Нет. Не сразу.

– А куда сначала?

– В Оксфорд.

Мать Пейтон вела какие-то исследования в Оксфорде, когда их семья жила в Лондоне. В детстве Пейтон терпеть не могла те дни, когда мать отправлялась поездом в Оксфорд, уезжая рано утром, когда она еще спала, и возвращаясь поздно вечером, когда Пейтон снова была в кровати. На следующее утро мать всегда выглядела уставшей.

– Почему? – поинтересовалась Пейтон.

– Из-за клятвы.

– Латинского изречения на фотографии? Что оно означает?

– Эту клятву приносили те, кто желал получить доступ в Бодлианскую библиотеку. Ее подписывали и произносили самые выдающиеся ученые и государственные деятели истории.

– Ты тоже?

– Да. Мне кажется, Краус что-то оставил там для меня. Он намекает, чтобы я начала поиски с этого места.

Найджел сел и воскликнул, не пытаясь умерить тон:

– Вы что, серьезно?!

– В чем дело, доктор Грин? – холодно спросила Лин.

– Это все равно, что искать иголку в стогу сена. Я сам выпускник Оксфорда. В Бодлейке миллионы томов!

– Я знаю, что искать, доктор Грин.