Лето придёт во сне. Запад

Глава 9

Летние

– Дайка, проснись! Дайка! – Звенящий Яринкин голос доносился из далёкого далёка, приплывал ко мне из вязкой темноты. – Даечка, ну проснись же!

– Ты её так не разбудишь, нужно трясти. – Темнота опустилась мне на плечи, сжала, задёргала из стороны в сторону.

– А если мы не сможем её разбудить?! Вот что ты наделал?!

– Сможем. – Второй голос принадлежал, несомненно, Яну, но звучал тихо, непривычно виновато. – Просто нужно понастойчивее.

Что-то шлёпнуло меня по щеке. Затем с другой стороны. Вязкая тьма отступила, сквозь неё забрезжил свет, голоса зазвучали громче.

– Может, сильнее?

– Подожди, она уже шевелится!

– Ну, что тут у вас? Чего копаетесь? – Третий голос пришёл со стороны и стремительно приблизился. – Время, мать вашу! Дайте я!

Внезапно кожу обожгло холодом, и вязкая тьма исчезла, рассыпалась тучей брызг, мгновенно сделавших меня мокрой. Я села, фыркая и тряся головой.

Вокруг моей постели, вытянув лица, замерли Яринка, Ян и Ига. Взъерошенные, с глазами-плошками. Ига сжимал в руке пустой стакан, содержимое которого, видимо, только что и выплеснул на меня, Яринка почему-то слегка шаталась, держась за руку Яна, бледного и испуганного. За окном царила ночная темнота: до утра явно было ещё далеко.

– Что? Что случилось? – Я почувствовала, что кровать качается подо мной, совсем как тот катер на волнах, на котором мы с Ральфом выходили в открытое море. Голову кружило, взгляду с трудом удавалось сфокусироваться на одной точке.

– Яриш, объясни ей всё, а мы пока поднимем остальных. – Ян отцепил от себя руки подруги и вместе с Игой торопливо исчез за дверью.

– Да что происходит? – Я попыталась заглянуть Яринке в глаза, но та прикрыла их ладонями и затрясла головой.

– Чёрт… всё плывёт… вставай, Дайка, надо уходить. Уезжать…

– Куда?! – Я тоже затрясла головой, пытаясь развеять клубящийся в ней туман, потянулась, схватила подругу за руку. – Что случилось?

– Беда. – Яринка сжала мои пальцы. – Ян выпустил Бурхаева. Нам нужно бежать, пока это не заметили. У тебя сумка готова?

Сумка была готова. После ужина я вернулась к себе и собрала свои нехитрые пожитки в рюкзачок, специально для этого выданный мне Михаилом Юрьевичем вместе с другими полезностями, что могли понадобиться в дороге. Вещей у меня было всего ничего, так что сборы заняли минут десять, после чего я, почувствовав вдруг жуткую сонливость, завалилась в постель.

– Бери и одевайся. – Яринка побрела к двери. – Скоро приедет такси.

Соображала я очень туго, и подруге почти удалось выйти из комнаты, когда до меня дошёл смысл сказанного ею. Бурхаев на свободе?! Значит ли это, что сюда вот-вот нагрянут его мордовороты, вооружённые до зубов? Определённо значит!

Я попыталась вскочить, но комната завертелась, а пол встал дыбом и с размаху прижался к моей щеке.

– Дайка! – Яринка снова оказалась рядом, потянула меня за руку, жалобно закричала в открытую дверь: – Ян! Ига! Дайте ей тоже нашатырки!

– Что со мной? – Я села, обхватив голову руками. – Что с нами?!

– Снотворное. – Яринка тоже опустилась на ковёр. – За ужином Ян всех напоил снотворным. Помнишь, он пошёл за вином? Вот и подмешал в бутылку.

Я помнила. Помнила и то, как за ужином он отказался пить. Он и ещё…

– Ига знал?!

– Да. Они вместе всё придумали…

В комнату забежал Ян и с ходу сунул что-то мне под нос. Едкий запах ударил в ноздри, и я отпрянула, закашлявшись. Зато в голове сразу прояснилось, пол перестал качаться, а глаза поймали резкость.

– Ян, сволочь, зачем ты это сделал?! Зачем ты отпустил…

– Потом, Дайка, потом, пожалуйста! Надо торопиться!

Яринка тоже нюхнула нашатыря и начала подниматься на ноги. В дверях появился Ига, ведущий под руку качающегося и мотающего головой Дэна.

– Нашатырь здесь? Дай ему! Я пошёл будить Серёгу.

– Где Бранко?

– У себя, вроде проснулся. Тащи всех в гостиную! Я уже вызвал такси.

– Пойдём за Браном. – Яринка потянула меня вверх. – Бери свои вещи!

Встать на ноги удалось с третьей попытки, одеться и обуться – со второй, подхватить рюкзачок – с первой. Помогал ли нашатырь, или дурман сам постепенно рассеивался, отгоняемый начавшим поступать в кровь адреналином, но в голове стало заметно яснее. Бросив на Яна последний испепеляющий взгляд, я следом за Яринкой поспешила к лестнице, чтобы подняться в мансарду к Бранко и поторопить его в бега, покуда не захлопнулась ловушка, в которую вдруг превратился дом, до сих пор казавшийся таким надёжным и безопасным.

Но Бранко уже спускался нам навстречу. Он держался за перила и щурился от яркого света, но шагал довольно уверенно: по крайней мере, не падал, как я недавно. Но тоже спросил, едва увидев нас:

– Что случилось?

Яринка открыла рот, но я опередила её:

– Здесь скоро будут люди Бурхаева, нужно бежать! Собирай вещи и спускайся в гостиную!

Большего не потребовалось. Сонно прищуренные глаза серба широко распахнулись, он замер на миг, а потом с завидной для одурманенного снотворным человека резвостью рванулся обратно по лестнице. Видимо, воспоминания о зловещем бурхаевском подвале в его памяти были ещё живее, чем в моей.

Мы с Яринкой тоже развернулись, устремились вниз. На площадке встретились с Яном и Дэном и до первого этажа проследовали уже все вместе. Дэн матерился, Ян виновато отмалчивался, но оба спешили как могли. Тесной топочущей гурьбой мы скатились по лестнице в гостиную, где увидели Игу и Белёсого, уже одетых, с сумками. Белёсый ошалело таращил глаза, но ничего не спрашивал.

– Такси здесь! – почему-то шёпотом сообщил Ига. – Кого не хватает?

– Бранко, – так же сдавленно ответила ему Яринка, – но он уже идёт.

– Давайте за дверь! – зашептал Ян. – Только тихо.

Ещё не понимая, почему «тихо», но, подражая друзьям, я прикусила язык и на цыпочках затрусила через гостиную вместе со всеми. Едва мы выскользнули наружу, в приятную прохладу летней ночи, нас догнал Бранко с объёмной сумкой на плечевом ремне. Я задалась вопросом, чего он мог набрать с собой, когда у всех остальных вещей было по чуть-чуть, но вспомнила про краски, кисти, парикмахерские инструменты, прибамбасы для тату и пирсинга. Да, Бранко не был бы Бранко, если бы оставил всё это.

Просторный двор с небольшим фонтаном и яркими клумбами сейчас выглядел непривычно, и я не сразу поняла, почему. Не горели многочисленные фонарики, что обычно целыми россыпями светились на газонах, на веранде, на кромке забора, на деревьях и кустах. В отличие от дома, где свет сиял почти везде, двор оказался погружён в темноту. И благодаря этой темноте мы сразу увидели огонёк такси за калиткой.

Нас же много, успела подумать я, шагая по дорожке между Яринкой и Дэном, как мы все уедем в одной машине? Но тревога оказалась напрасной: Ига и Ян обо всём позаботились, и ждал нас почти такой же микроавтобус, как тот, в котором друзья примчались мне на помощь, чтобы вырвать из лап Бурхаева. И это почему-то вдруг успокоило меня, наполнило странной уверенностью, будто всё идёт как надо, что где-то наверху именно так и было задумано.

В такси мы не разговаривали. Усатый пожилой водитель покосился на нашу пёструю компанию всего один раз и ушёл в себя, но начинать обсуждать при нём свои дела, всё равно было немыслимо. Поэтому ехали молча и только бросали друг на друга взгляды самого разного эмоционального содержания. Больше всех доставалось Яну. Я, Яринка, Дэн и Белёсый с четырёх сторон зло зыркали на него, не в силах дождаться возможности высказать любящему сыну своего отца всё, что мы думаем о его поступке и о нём самом. Ига, будучи подельником Яна в этом безумии, предпочёл сидеть, опустив очи долу, а Бранко вообще ещё ничего не знал и только вопросительно поглядывал на всех по очереди.

А за окнами микроавтобуса проносились огни, которых становилось всё больше и больше по мере того, как мы двигались к центру Москвы, на площадь Трёх Вокзалов, как сказал таксисту при посадке Ян. Значило ли это, что, несмотря на возможную погоню, мы отправляемся по намеченному маршруту Москва – Красноярск? Соображалось мне ещё не ахти: снотворное продолжало действовать, затуманивая сознание, затормаживая реакцию, отчего происходящее казалось нереальным. Может, и правда я сейчас продолжаю спать в своей постели, и всё это мне лишь снится?

Незаметно для себя я привалилась плечом к Дэну и осоловевшими глазами посмотрела за окно, где сияющие пейзажи ночного города сменяли друг друга: ночная Москва оказалась красивее и величественнее дневной. Стало даже жалко, что я уже уезжаю отсюда. Вернусь ли когда-нибудь?

– Вытряхиваемся, приехали. – Ига сверкнул белозубой улыбкой, пытаясь показать, что всё хорошо и вообще ничего ужасного не случилось. Но в ответ получил лишь мрачные многообещающие взгляды.

Последним микроавтобус покинул Ян. Он же и расплатился с водителем. Дожидаясь его, мы встали полукругом на шумной и людной даже в ночной час улице, инстинктивно держась ближе друг к другу, соприкасаясь локтями, вцепившись в свои сумки и рюкзаки.

Едва захлопнув дверцу микроавтобуса, Ян повернулся к нам, поднял вверх руки, словно сдаваясь в плен, и торопливо заговорил:

– Ребята, я знаю, что вы хотите мне очень многое сказать и о многом спросить! Я готов выслушать что угодно и ответить на любые вопросы, но, прошу, чуть позже! У нас через двадцать минут отходит поезд, надо торопиться!

– Он же в девять утра! – выразил всеобщее недоумение Белёсый и выразительно глянул на чёрное ночное небо.

Ян потупился, но ответил без задержки:

– Пока вы спали, я взял ваши паспорта и поменял билеты. На более ранний поезд. Чем быстрее нас не станет в Москве, тем лучше.

– Взял?! – возмутилась я, потому что вспомнила, как перед сном положила свой новый паспорт под подушку. Выходит, Ян бессовестно обшарил наши комнаты и вещи!

– Простите, – но, произнеся это, Ян не опустил глаз.

– Сволочь! – Похоже, других ругательств у меня в памяти просто не осталось.

– А как же Юрьич? – вдруг спохватился Бранко. – Его мы не разбудили! И кто ещё остался в доме?!

Божечки, Михаил Юрьевич, почему мы не вспомнили про него?!

Яринка и Дэн хором ахнули: видимо, они, как и я, напрочь забыли о нашем лидере. Что ж, оставалось надеяться, что одурманенность снотворным может служить нам хоть каким-то оправданием перед собой и друг перед другом.

– Всё в порядке! – Ян снова поднял руки. – Тем, кто остался, ничего не угрожает! И мы убегаем не от моего отца, а как раз таки от Михаила Юрьевича.

Я совсем перестала что-либо понимать – только таращилась на Яна, как баран на новые ворота. Судя по воцарившемуся вокруг молчанию, остальные реагировали так же.

– Пятнадцать минут до отправления, – заметил Ига с ноткой печали в голосе. – Ребята, мы собираемся выполнять свою работу или нет? Если да, то нужно идти. В поезде у нас будет полно времени для объяснений.

– Так мы всё-таки едем в Красноярск? – спросила я, поймав себя на том, что внутренне уже была готова отправиться на поиски родителей самостоятельно.

– Разумеется! Всё в силе. – Ян сделал несколько шагов в сторону, оглянулся на нас. – Кто не передумал – пойдёмте, нам пора. Ждать больше нельзя.

И мы пошли. Сначала Ига, за ним я, Яринка и Дэн сдвинулись с места одновременно, следом поспешил Белёсый, а последним, что-то раздражённо пробормотав на сербском, – Бранко.

Поезд не ушёл без нас, несмотря на то что мы, как мне показалось, добирались до него бесконечно долго. Но, думаю, это произошло из-за обилия впечатлений. Вокруг было слишком много людей и огней, всё шумело и двигалось, гудели автомобили, гудела толпа, гудела моя бедная, оглушённая снотворным и последними безумными событиями голова… Как-то незаметно получилось, что Дэн всю дорогу крепко держал меня за руку и тащил вперёд, не давая толком оглядеться. Прямо перед глазами маячили спины Яна и Иги, так что поезд я увидела, только когда оказалась уже перед ним.

После нашего с Яринкой невольного путешествия на юг Руси к поездам я относилась более чем прохладно. Неумолимый и равнодушный ко всему перестук колёс теперь ассоциировался у меня с неким злым роком, с неумолимой движущей силой, над которой нет и не может быть никакой человеческой власти. Если бы вдруг понадобилось охарактеризовать поезда одним словом, я бы сказала – неизбежность.

Неровной цепочкой мы пробежали мимо нескольких вагонов и чуть не врезались друг другу в спины, когда Ян, по-прежнему возглавляющий наш маленький отряд, резко затормозил. Вытянув шею, я увидела, как он протягивает стопку одинаковых маленьких книжиц пожилому мужчине в синей униформе. Ага, вот и наши паспорта!

– Это проводник, – шепнул мне Дэн, обернувшись. – Человек, который сопровождает пассажирские вагоны. Представляешь, до Христианской революции большинство проводников были женщинами! И вроде даже неплохо зарабатывали.

Я мельком позавидовала этим когда-то жившим на Руси женщинам. Чёрт с ним, с заработком, но ведь, наверное, здорово работать вот так: всегда в дороге, всегда с новыми людьми, в красивой форме с погончиками, засыпать и просыпаться под стук колёс… Интересно, а на Западе сейчас есть такая профессия? Я уже хотела обернуться и спросить об этом у Бранко, но тут Ян призывно махнул рукой:

– Заходим!

И мы друг за другом потянулись в вагон.

Надо отдать должное Яну: несмотря на спешку и, мягко говоря, неспокойную на момент обмена билетов обстановку, он умудрился взять для нас два соседних купе и даже выкупить единственное оставшееся в них свободное место, чтобы никто посторонний не затесался в нашу тесную компанию.

Конечно, едва загрузившись в вагон, мы все набились в одно купе, где набросились на Яна с гневными вопросами и обвинениями. Каждый немедленно желал знать, что происходит и, если на то пошло, на чьей стороне сам Ян? Даже Яринка не стала жалеть забившегося в угол возлюбленного: голосила чуть ли не громче остальных.

Хаос прекратил Ига, который сделал страшные глаза и, ткнув пальцем в дверь, зашипел:

– Полиция!

Гомон мгновенно смолк: все, как заворожённые, уставились на дверь, из-за которой доносились голоса и шаги других пассажиров. Однако секунды шли, никакая полиция вламываться к нам не спешила, и общий гнев вот-вот обрушился бы на Игу, но тот успел опередить события.

– Полиция есть в поезде, – торопливо выкрутился он. – И, если мы будем так галдеть, она обязательно сюда нагрянет. Поэтому давайте обойдёмся без этого. Сейчас мы с Яном всё объясним.

Повисла тишина. Вопросов у всех накопилось множество, но теперь каждый почему-то ждал, когда их задаст кто-то другой.

– Вы как хотите, – заговорил наконец Белёсый, – а я сяду.

Он растолкал нас широкими плечами, закинул рюкзак на верхнюю полку, а сам влез за столик к окну, где развалился, откинувшись на спинку сиденья. Остальные переглянулись и последовали его примеру. Стоять остался только Ян: он прижался спиной к двери, словно ожидая нападения, и ни на кого не смотрел.

Пол качнулся, под ногами перестукнули колёса. Обернувшись к окну, я увидела, как медленно поплыла назад платформа, залитая призрачно-синим светом фонарей. Вот так, я снова еду в поезде, мамочка моя, колесо судьбы вращается, каждый раз возвращая нас к чему-то уже пройденному, и я снова еду в поезде, помоги мне какой-нибудь бог, если он, правда, есть…

– Отдай нам документы! – вывел меня из фаталистических размышлений голос Бранко. – И билеты.

Ян, не поднимая головы, полез за пазуху, выложил на столик стопку паспортов и развёл руками:

– Билеты отдать не могу, они электронные.

Я поймала себя на том, что очень тороплюсь выудить свой паспорт из общей кучки. Ну здравствуй, зависимость от бумажки, без которой я какашка, как быстро ты пришла…

Какое-то время все шуршали одеждой и вжикали молниями карманов, пряча подальше заветные книжицы, потом снова уставились на Яна.

– Начнём, пожалуй, – вместо него заговорил Ига. – Главное вам уже известно. За ужином вы выпили вина, в которое было подмешано лёгкое снотворное, и крепко уснули…

– Нет уж! – перебила его Яринка. – Не надо вот этого: «было подмешано», «выпили вина»! Говори как есть: Ян подмешал снотворное в вино и подсунул его нам! Так ведь, любимый? Ты это сделал прямо в погребе, когда пошёл за вином? Потому и не захотел, чтобы я спустилась туда с тобой?

Я думала, что Ян отмолчится, позволив ответить Иге, но он кивнул:

– Да, Яриш.

– Что?!. – поражённо переспросил Бранко, который единственный пока не знал о снотворном. – Зачем ты нас усыпил?

И всё тем же ровным, лишённым эмоций голосом, ни на кого не глядя, Ян рассказал.

Когда стало ясно, что Яринка в деле освобождения отца ему не помощница, Бурхаев-младший обратился к Иге, своему другу с раннего детства. Такому близкому, что однажды ради их дружбы тот уже пошёл на крайне опасное дело – помог вызволить Яринку из Оазиса, выйдя в открытое море на крохотной лодке. Но, кроме готовности помогать друзьям, Ига отличался ещё и крайней степенью авантюризма: именно поэтому он не остановился на спасении моей подруги, а остался с людьми Михаила Юрьевича творить историю государства. Не отказался он от риска и на этот раз. Подмешать снотворное в вино, которое все пригубили за ужином, было делом нехитрым. Дальше оставалось дождаться ночи, под её покровом освободить Бурхаева, вывести наверх, открыть калитку и посадить освобождённого узника в заранее вызванное такси.

– Потом мы вместе собрали ваши паспорта, обменяли билеты в интернете, – закончил за Яна Ига, – и начали вас будить.

Воцарилась нехорошая тишина. За окнами пролетала, уносилась назад бесконечная Москва, небо на востоке уже начинало сереть.

– Зачем? – всё тем же ошарашенным голосом озвучил Бранко висящий в воздухе вопрос. – Зачем вы так сделали?

– Это мой отец, – просто ответил Ян.

– А это мой друг, – почти весело добавил Ига и обезоруживающе улыбнулся. – Ну вот. Всё. Теперь делайте с нами что хотите.

– Выбросить их на ходу? – предложил Белёсый после краткого молчания.

– Давайте, – согласился Бранко, – Только аккуратно, чтобы ноги не переломали. Пусть на этих ногах идут назад, спасают Юрьича и остальных. Ян, ты же дураком вроде не был, неужели не понимаешь, что сделает твой отец со всеми вашими, до кого сумеет добраться?

– Мне вот ещё интересно, – добавила Яринка, глядя на Яна, как на чужого человека, – что бы вы стали делать, если бы не смогли нас разбудить? Если бы снотворное подействовало слишком сильно?

– Не подействовало бы, – качнул опущенной головой Ян. – Я долго выбирал такое, чтобы не навредило вам и не усыпило слишком сильно. Оно вообще не должно усыплять, оно только углубляет естественный сон человека, делает его крепче. Это было нужно, чтобы никто случайно не проснулся, пока я не выведу отца. И чтобы паспорта у вас забрать…

– Но зачем?! – снова спросил Бранко. – Ты же сам помог пленить своего отца, даже по морде ему врезал и ствол у виска держал! Или это была игра, чтобы привести его в дом? Чтобы он потом смог привести ещё кого-нибудь?

Версия не выдерживала никакой критики, и Бранко сам это понял, едва закрыл рот. Не было Яну смысла разыгрывать такой спектакль, ведь если бы он и оказался предателем, то в любой момент сам мог привести в дом кого угодно, хоть отца, хоть полицию.

– Он пленил своего отца, чтобы спасти Дайку, – ответил Ига, глядя на Бранко. – И тебя, кстати, тоже. Если бы мы просто забрали вас, без Бурхаева, его гориллы изрешетили бы всех прямо на дороге.

– Мой отец – подонок, – ровным тоном добавил Ян. – С этим не поспоришь. Я врезал ему по морде за то, что он сделал в Оазисе с Яришей, но я не мог бросить на верную смерть, не мог просто взять и уехать с вами! Вы же понимаете, что его никто бы не отпустил…

После последовавшей за этими словами томительной паузы заговорил Дэн, который до того молчал, неотрывно глядя на сцепленные перед собой руки:

– Понимаем. А ты понимаешь, что натворил? Это не только конец для всех, кто остался в доме, и для всех, кто вернётся позже, – ведь там наверняка будет устроена засада. Это конец всему сопротивлению. Если Михаил Юрьевич попадёт в руки полиции, из него вытянут всё, что он знает, а знает он больше нас всех вместе взятых. И потянется цепочка… Ты понимаешь, что сегодня разрушил то, что создавалось годами? И что нам всем уже нет смысла куда-то ехать и что-то делать? Разве что всё-таки искать дикарей, чтобы присоединиться к ним и прятаться в лесах…

Его слова повисли в воздухе похоронным звоном. Но, прежде чем мы все успели проникнуться их безнадёжным смыслом, Ян горячо заговорил:

– Нет! Этого не будет! Я же не просто вывел отца за ворота и отпустил на все четыре стороны: мы поговорили. Он не станет мстить. Я понимаю, что после всего случившегося в такое трудно поверить, но скоро вы сами убедитесь, что я прав.

Мы переглянулись.

– Угу. – Белёсый покивал с преувеличенно серьёзным видом. – Ты хочешь сказать, что твой папаша вдруг резко перевоспитался, обдумал своё нехорошее поведение, раскаялся и теперь просто уехал домой, чтобы принять ванну и лечь спать? У меня только один вопрос: ты идиот?

Ян побледнел ещё больше, но глаз не опустил.

– Я не говорил, будто он раскаялся, это было бы неправдой. Но он – мой отец, и, поверьте, я знаю, чем и как можно на него воздействовать. Гарантированно.

– Так поделись, любимый, – промурлыкала Яринка. – Успокой нас.

– Нет, – так же негромко, но твёрдо ответил Ян. – Не могу. Это только наше с ним дело. Извините.

Белёсый громко хлопнул себя по мясистым бёдрам, и все вздрогнули.

– Великолепно! То есть мы должны просто поверить тебе на слово?

– Не должны. – Ян сунул руку в карман брюк и достал прямоугольную чёрную коробочку. Мне понадобилось время, чтобы опознать в ней сотовый телефон: давненько я их не видела. – Вот! Утром мы позвоним Юрьичу и убедимся, что он жив-здоров, что ночью не было налёта на дом, никого не убили и не арестовали…

– Ну-ка, дай сюда! – Белёсый вдруг поднялся и стремительным змеиным движением выхватил телефон у не ожидавшего этого Яна. – Зачем ждать утра? Мы сейчас позвоним!

Неожиданно для самой себя я тоже вскочила. Напряжение последних часов искало выхода и нашло его во внезапной затмившей разум ярости на этого бледного урода, которого я меньше всего хотела видеть рядом и который, не имея на это абсолютно никаких прав, вёл себя всё увереннее и наглее! Да, на Яна я тоже злилась, но он всё равно оставался возлюбленным моей лучшей подруги, а значит, и моим другом. А ещё не так давно он предал в руки врагов собственного отца, чтобы выручить меня из плена. Так что вопрос, чью сторону занять, не стоял.

Подавшись вперёд и перегнувшись через столик, я ударила Белёсого по руке, сжимающей телефон. Он, тоже не ожидавший нападения, тем более с моей стороны, вздрогнул и разжал пальцы. Телефон упал по счастливой случайности не на пол, а на ногу Иги, который его и поднял, тут же принявшись внимательно осматривать на предмет повреждений.

– Спятила, дура?! – заорал Белёсый, покрываясь красными пятнами, и качнулся вперёд, собираясь дотянуться до меня.

Но сидящий рядом Дэн чуть приподнялся, и бывший охранник, грязно выматерившись, плюхнулся на своё место.

– Следи за языком, тут девочки! – мрачно сказал ему Бранко, который совершенно не жаловал Белёсого с момента их знакомства в бурхаевском подвале и тяготился его присутствием не меньше моего.

Тот осклабился:

– Они такие же девочки, как ты – мужик!

На этот раз терпение лопнуло даже у виноватого Яна:

– Серый, а может, ты пойдёшь в другое купе? Ты же прекрасно понимаешь, что тебе здесь никто не рад. Я не знаю, зачем Юрьич отправил тебя с нами, но ты однозначно лишний.

– А может, затем и отправил, что чуял предателя? – не остался в долгу Белёсый и попал в точку.

Ян побледнел так, что его веснушки стали почти чёрными, и не нашёлся с ответом.

Ига тем временем убедился, что телефон после моей необдуманной выходки остался цел, и поднял его в руке, привлекая общее внимание.

– Здесь есть номер Юрьича. Мы можем позвонить ему в любой момент и убедиться, что дома всё в порядке. Но, если сделать это сейчас, мы его, скорее всего, разбудим.

За окном купе серел рассвет, но солнце ещё не показалось над горизонтом. И Москва наконец-то осталась позади: теперь мы мчались мимо однообразных промышленных строений, время от времени разбавленных перелесками.

– Ну и разбудим? – удивилась Яринка. – Разве он не должен узнать, что Бурхаев на свободе, как можно раньше?

– Видите ли, – Ян поёрзал у двери, – если мы разбудим его сейчас, он же сразу эвакуирует дом, потому что тоже подумает, будто мой отец вот-вот нагрянет мстить. А это совершенно лиш…

Договаривать Ян не стал, не было смысла: Дэн уже выхватил многострадальный телефон из рук Иги и набирал номер. Все затаили дыхание.