Русский алмаз

Часть 1.

Глава 1

Сон, который преследовал Дмитрия на протяжении трех лет, в последнее время превратился в настоящий кошмар. Иногда он переставал даже понимать – происходит с ним это во сне или наяву.

…Отстреливаясь от «духов», Дмитрий перекатился по острому камешнику влево, чтобы сменить позицию. И – наткнулся на труп. Витюха лежал на боку с открытыми глазами, будто разглядывал груду стрелянных автоматных гильз. На шее и груди еще кровоточили две пулевые пробоины, но маски боли на лице уже не было. Напротив, выдавалась глупая и какая-то растерянная улыбка, словно он говорил: «Вот и мне не повезло, ребята…»

В Союзе у Витюхи остались жена и маленькая дочка. Им тоже сегодня не повезло.

Справа от себя Дмитрий услышал афганскую гортанную речь. Он быстро сменил склеенный синей изолентой рожок и загнал патрон в патронник. Ходят без опаски, сволочи, собирают оружие. Значит, ребята все полегли. С одним рожком ему тут долго не продержаться. Он похлопал себя по подсумку… пусто. Зато в Витюхином остались две гранаты «Ф-I» и «РГ». Старый друг снова его выручил.

Неожиданно из-за валуна появились трое «духов». Шли прямо на него, о чем-то громко переговариваясь. Дмитрий выдернул чеку и швырнул гранату им под ноги. Раздался взрыв… Порядок! Все трое валялись в наилучшем виде: руки, ноги отдельно. Но тотчас в его сторону обрушился шквал огня. Огрызаясь короткими очередями, он несколько раз сменил позицию и, наконец, нырнул в неглубокую нишу в скале. Две пули, срикошетив, почти одновременно впились в бедро.

Дмитрий сморщился от боли и выронил автомат. В магазине все равно пусто. Ни одного патрона. Он сунул руку в подсумок, но граната, которую он приберег для себя, тоже исчезла. По мокрой от пота спине пробежала неприятная дрожь. Обронил… тюха-матюха!

Он поднял глаза и с тоской посмотрел на небо. Проклятые «вертушки» так и не появились.

«Духи» вынырнули из-за скалы с двух сторон внезапно. Сытые, бородатые, наглые…

– Молодой человек! Молодой человек!

Кто-то тряс Дмитрия за плечо. Он быстро открыл глаза. Дождь закончился, и город сразу наполнился пешеходами. Дойдя до родного подъезда, он сел на мокрую от дождя скамейку, достал из кармана мятую пачку «Интера». Закурил. Спешить, в общем-то, было не к кому. Отец их бросил, когда ему исполнилось два года, а мама умерла год назад от сердечного приступа.

По армейской привычке, пряча в кулаке огонек сигареты, он пару раз глубоко затянулся и бросил окурок в урну. Затем с бьющимся от волнения сердцем поднялся на второй этаж и – замешкался у родной двери, обитой дерматином. Инстинктивно потянулся к звонку, но тут же отдернул руку, будто обжегся. Дома давно никого уже нет. Зато за соседней дверью, напротив, были слышны пьяные голоса. Он подошел и нажал кнопку звонка. За дверью женский голос на кого-то прикрикнул:

– Тихо, ублюдки! Может, участковый. Уберите пузыри со стола, пойду открою.

На пороге появилась тетя Валя, соседка. Выглядела она неважнецки: в желтом, засаленном платье, под глазом синяк и прошлогодняя «химия» на голове, в зубах – беломорина. Дыхнув перегаром, тетя Валя спросила:

– Тебе кого, малай? Саньку, что ли?

Дмитрий удивленно улыбнулся.

– Вы что, теть Валь? Меня не узнали? Димка Сурков…ну?

От неожиданности окурок выпал у тети Вали изо рта. Она явно растерялась и дрожащей рукой тщетно пыталась поправить на голове свою «химию».

– Боже ж мой! Димочка! Не верю глазам своим!

И тут же запричитала:

– Ох, горемычный, а ведь Зойка, мамка твоя, не дождалася своего соколика! Вишь, какой парняга вымахал, а ее нет, родной, не выдержало материнское сердце…

Дмитрий, стиснув зубы, молчал. Тетя Валя, похоже, заметила его состояние и обернулась к кому-то в прихожую.

– Санька, принеси ключи из кладовки, не ссы! Не участковый это, сосед… Давай шевелись, кобель сивый!

Через минуту в прихожей показался щупловатый мужичок в потертом пиджаке на голое тело и с физиономией закоренелого алкаша.

– На, курица…

Он сунул тете Вале связку ключей и, не взглянув на соседа, удалился. Тетя Валя отсоединила от связки ключей знакомый ключ и передала Дмитрию.

– Урод участковый все ключи забрал, один этот остался. Зойка, когда сердечко прихватило, сама мне передала… Ой, а что ж я тебя в дверях-то держу? Заходи в гости, сейчас Зойку помянем да твое возвращение отметим, у нас поллитровка еще осталась.

Дмитрий покачал головой.

– Спасибо, тетя Валя. В другой раз. А… где дядя Виталий? Ольга?

Тетя Валя опустила глаза:

– Виталька…три месяца назад вздернулся, черт бы его! Допился до белых лошадей. Да, правду сказать, застукал он нас с Санькой. Чего уж там… не выдержал, видать.

И грубо добавила:

– На кой хрен он мне нужен был, алкаш! А Ольгу, ее посадили… больше года уже. Выбила шары однокласснице из-за какого-то парня. Через месяц – два вернется, сам увидишь эту шлюху.

Дмитрию стало не по себе. Семья Голубковых у них в доме считалась образцовой. Но дядя Виталий запил горькую, когда его, водителя автобуса, уволили с работы по состоянию здоровья. Теперь и у Ольги, у дочери, жизнь тоже покатилась под откос.

– Нехорошо вы живете, тетя Валя, – пробормотал Дмитрий. – Не ожидал от вас…

Соседка вдруг взорвалась:

– Как хочу, так и живу! Не тебе, сопляку, учить меня!

Она со всего маху захлопнула у него перед носом дверь. Но было слышно, как она ругала своих «гостей».

– A вам какого хрена тут? Алкаши проклятые! Наливай лучше, дурак… не по себе что –то.

Когда Дмитрий вошел в квартиру, в нос ударил затхлый запах давно не проветриваемого помещения. На всём лежала печать похорон, и до сих пор пахло восковыми свечами. В зале на телевизоре Дмитрий увидел фотографию матери. Рядом зачем –то стоял стакан водки с засохшим куском чёрного хлеба. Он подержал фотографию в руках и тихо вслух произнес:

– Ну что, мама, будем жить.

…Когда Дмитрий заканчивал уборку, в дверь постучали. На пороге стояла тетя Валя, пьяная, язык у нее явно заплетался.

– Димка, ты только не ругайся, ладно! Я это… брошу пить, понял? Ну, не совсем, может, а так… по малой. Слышь че скажу, сынок? Ты мне дай пятерочку… не хватает на холеру, ети ее!

Тетя Валя громко икнула. Дмитрий нашарил в кармане брюк восемь рублей с мелочью, все свои сбережения. Пять рублей отдал тете Вале.

– Я сейчас, Димка. Не уходи, понял?

Закончив с уборкой, Дмитрий отыскал в комоде новенькие шторы и повесил их вместо старых, темных. В квартире сразу стало светло и уютно, совсем как раньше, когда они жили здесь вдвоем с матерью.

Тетя Валя вернулась минут через тридцать, почти трезвая. Похоже, прогулка пошла ей на пользу. Она принесла с собой банку сардин, хлеб и бутылку водки. Поставила на стол.

– Сейчас мы отметим твое возвращение. Только не отнекивайся. Так надо.

Глава 2

Проснулся Дмитрий поздно. На кухне кто –то возился около плиты, и по всей квартире пахло жареной колбасой. Он вспомнил прошедший вечер: с тетей Валей они засиделись заполночь, выпили бутылку водки, вспомнили прошлое. Тетя Валя, опьянев, долго плакала, ругая себя последними словами как плохую жену и непутевую мать, клялась, что бросит пить. Потом она ушла, а Дмитрия одолел сон, и, как ни странно, в эту ночь афганские кошмары его не мучали.

Он быстро оделся, заглянул на кухню. У плиты хлопотала тетя Валя, на ней было чистое розовое платье, поверх надет материн цветастый фартук. На столе стояла чашка с салатом из свежих огурцов, белый хлеб и пол – литра водки. Тетя Валя старательно обжаривала вареную колбасу. Увидев Дмитрия, она улыбнулась.

– А, проснулся наконец! Иди умывайся и живо к столу.

Дмитрий поинтересовался:

– Откуда это все, тетя Валь?

Тетя Валя переложила жареные куски на тарелку, заправила на сковороду новую партию.

– Ты уж извини, Димка, я тут похозяйничала немного.

– Не понял?

– Да сходила продала кой-чего из материного барахла. Оно ей теперь все равно не нужно, чего зря добру пропадать? А у тебя, я вижу с деньгами не густо. Только ты не подумай… сережки – колечки, золотишко – все в шкатулке. – Она извлекла из кармана фартука восемь купюр по двадцать пять рублей. Положила на стол. – Вот двести рублей осталось. Себе, конечно, двадцатку тоже оставила, за работу. Свое барахло я давно на рынок снесла, продавать нечего… Эй? Ты чего так смотришь? Я что-то не то сделала?

Дмитрий кивнул головой.

– Да нет, все хорошо, тетя Валя. Я пошел умываться.

Первый раз за последнее время Дмитрий ел пищу домашнего приготовления и наелся до тяжести в желудке. От водки, правда, отказался, зато тетя Валя, пока он ел, уговорила бутылку целиком, поэтому, когда в дверь позвонили, она прямо из кухни по-хозяйски гаркнула:

– Открыто! Заходи!

На пороге появился сосед с третьего этажа, Андрей, друг детства. Увидев Дмитрия, он расплылся в широкой улыбке.

– Не верю глазам своим… Димка! Вернулся! А я-то думал, ты на своей армии окончательно помешался. И про дом забыл.

Из кухни в прихожую выплыла тетя Валя.

– Ладно, вы покуда поболтайте, а я схожу Санька поищу. А то нажрется, сволочь, без меня со своими долбаными корешами. – Она ткнула Андрея пальцем в грудь. – Это я его на рынке сегодня встретила, сказала, что ты вернулся. Беги, говорю, встречай. Вишь он и приперся.

Андрей рассмеялся.

– Ты, тетя Валя, тоже беги, а то твой Санек, не дай бог, срулит к другой бабе, у которой деньги водятся.

Проводив тетю Валю, друзья прошли в комнату. Андрей устроился на диване, а Дмитрий развалился в кресле.

– Ну, давай, Андрюха, рассказывай, как живешь? Чем на жизнь промышляешь?

– Да что рассказывать? – Андрей пожал плечами. – Работаю в пивном баре, барменом. Еще в карты кидаю. На жизнь хватает, даже с лихвой. Летом собираюсь в Сочи смотаться, там со всего Союза круг собирается. Игра, похоже будет стоящей. Кстати… если хочешь, могу и о тебе позаботиться. Есть для тебя одна работенка.

Дмитрий заинтересовался.

– И что за работа?

Андрей вытащил пачку «Мальборо». Спросил:

– Куришь?

– Бросил, вчера. Слово себе дал: вернусь домой, сразу бросаю курить. Ну и… что за работу ты собрался мне предложить?

– Сегодня ночью увидишь, не гони. Ты лучше скажи мне свои размеры?

– Зачем тебе?

– Так надо. Ну?

– Пятьдесят второй размер, четвертый рост. Ноги нужны?

– Обязательно.

– Сорок третий.

Андрей щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету.

– Так, а теперь расскажи другу детства, где твоя героическая персона пропадала три с лишним года?

Дмитрий молчал. Ему не хотелось ворошить прошлое, наоборот, он хотел все забыть, но, с другой стороны, более близкого человека, чем Андрей, у него теперь нет, и хоть кому-то надо бы, наконец, излить все то, что накипело у него на душе.

– Ладно, слушай. Попал я, короче, в этот долбаный Афган. В Десантно-штурмовой батальон, рота разведки. Прослужил полтора года, получил кучу ранений и две награды: медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды.

Андрей удивленно выдохнул.

– Да ну?!

– Разные переделки случались, сам понимаешь. Нервы постоянно на пределе. Однажды кинули нас перехватить караван с оружием, напоролись на засаду. Командовал тогда ротой некий капитан Гриценко. Бой завязался жуткий. Сразу потеряли убитыми десятерых. Погиб хороший мужик прапор Глухин, с первого дня в Афгане, я его как отца родного уважал. Ладно, добираюсь до Гриценко, так, мол, и так: засада по всем правилам, нас здесь ждали, если сейчас не вызвать вертушки, нам всем хана. А он, тюха- матюха, говорит, нет, это и есть караван. Просто они нас засекли и успели занять оборону. Справимся, говорит, своими силами, а ты, то есть я… сукин сын и трус.

Спасибо, конечно, капитану на добром слове, но минут через десять стало вовсе не продохнуть. В кольцо взяли, со всех сторон. Ребят больше половины потеряли. Мне тоже брюхо полоснуло, осколком от гранаты. Кишки, правда, не задело, но кровищи… Я опять к нему. А пыль- даже солнца не видно. Туда – сюда подергался – нет его. Ни капитана, ни радиста. Убили, что ли, обоих? Решил тогда взять командование на себя, надо оставшихся ребят живыми вывести. Не буду рассказывать, какой ад пришлось пережить, но все-таки прорвались, правда, втроем. Все израненные, целую неделю до своих ползли. По дороге еще одного потеряли. Второго Леньку, которого я все же дотащил, уже в медсанбате через два дня умер.

Ладно. Не успел я толком оправиться после ранения, выдёргивают меня прямо с койки в особый отдел. Майор там был один, рожа холёная-кирпича просит. Вы, говорит, старший сержант Сурков, бежали с поля боя, склонив к бегству двоих своих товарищей. У меня глаза на лоб. Заорал на него: если б, говорю, мои ребята остались в живых, они бы подтвердили, что врёшь, как сивый мерин.

– Вот, вот, говорит, как раз выжившие есть, ваши товарищи. Ваш новый командир капитан Гриценко и радист, рядовой Курбанов. Ну, тот самый радист, вместе с капитаном который исчез. Я-то, дурак, никак в толк не возьму, что это они в таком свете меня обрисовали. С простой души обрадовался даже.

– Давай, – говорю, – веди их сюда. Пусть расскажут тебе, что почём.

Особист холёной мордой кивает: мол, конечно, обязательно пригласим. А пока пиши объяснительную, и чтобы как на духу. Одну голую правду. Ну, я ему написал, как есть. И тут он заводит в кабинет капитана Гриценко, а тот в мою сторону даже не смотрит. И как начал меня грузить, я дар речи даже потерял.

Потом особист спрашивает:

– Ну, что вы теперь скажете, старший сержант Сурков?

До меня только дошло, что к чему. Вскочил я и с разворота вмазал Гриценко ногой в челюсть. Гриценко рухнул, челюсть, конечно, набок. А со спины на меня особист кинулся… ему тоже пришлось вмазать. Нас, Андрюха, убивать учили, а не в цацки играть с зажравшимися карьеристами. Конечно я их не убил, но уработал прилично. У самого тоже на животе кровотечение открылось. Пошёл в медчасть, через десять минут следом караул врывается. Арестовали, короче. Особист в крови весь, за пистолет хватается, слюной брызжет. Но выстрелить в меня духу не хватило.

Потом был суд. Правда, на суде радист всё как есть рассказал, смыл с меня клеймо позора. А вот за двух избитых офицеров Советской Армии влепили мне полтора года дисбата. Затем ещё полгода дослуживал в Узбекистане.

Андрей покачал головой.

– Ну и ну! Не жизнь, а боевик какой-то. Ладно, друг, не тоскуй. Всё будет хорошо. – Он поднялся. – Мне пора, дел невпроворот. А ты будь дома пока. Пришлю кой-какую одежду, а то, я вижу, у тебя и надеть-то нечего.

– Один старый костюм остался, ещё в институт в нём ходил.

– Кстати, насчёт института… В медицинский не хотел бы вернуться? Ты вроде на хирурга учился?

– Из меня теперь хирург не получится. Меня убивать уже научили, а не лечить.

Андрей улыбнулся, протянул руку.

– Ну, до вечера. А работёнку тебе найдём. По специальности.

Через час какой-то парень позвонил в дверь и передал Дмитрию пакет, сказал: от Андрея. В пакете оказался солидный вечерний костюм в серую полоску, сшитый в Германии, чёрные туфли фирмы «Саламандер», пара рубашек, пара носков и два галстука. К приезду Андрея Дмитрий был в полной готовности. Тот с видом знатока оценил его внешний вид, удовлетворённо кивнул.

– Отлично выглядишь. На все сто.

Он вытащил из кармана пистолет «ПМ» и две обоймы к нему.

– Обращаться с этой штукой умеешь?

Дмитрий усмехнулся.

– Обижаешь, Андрюха! – Он вогнал обойму в пистолет.– Это так себе, хлопушка. «ТТ», конечно, получше.

Андрей развел руками.

– Другими стволами пока не располагаем. Зато этот чистый, незасвеченный.

– Понятно. И что за работенка? Кого-то надо убрать?

– Пока нет. Твоя работа заключается в том, чтобы меня охранять.

Дмитрий почувствовал себя несколько уязвленным. Андрюха напрямую навязывал себя в боссы. Хотя лучше так, чем темнить.

Приятель будто прочитал его мысли.

– Конечно, ты можешь отказаться. Мы с тобой друзья, и я не хочу, чтобы ты видел во мне хозяина. Просто я хорошо катаю в карты, а времена сейчас неспокойные. Возможно, кого-то придется и припугнуть. А это уже по твоей части.

– Ладно, уговорил. Только ты объясни, что сразу твоих игроков валить или так… по конечностям?

Андрей хмыкнул.

– Слушай внимательно. Объясняю правила игры в вышей лиге. Люди, которые играют, все со связями, паханы по сути. Поэтому, если кого-нибудь замочишь, тебя не менты, они сами из-под земли тебя достанут. Нам сразу обоим крышка. Охрана – другое дело, если кого зацепишь, простить могут, но в свой круг едва ли потом примут.

– Все ясно. Идем.

Через пятнадцать минут на «жигулях» восьмой модели цвета «перламутр» друзья подъехали к центральной городской гостинице «Кама». Через парадный вход они поднялись на пятый этаж, и Андрей постучал условным стуком в дверь пятьсот пятнадцатого номера. Им открыл лысоватый громила в белой рубашке, под мышкой у которого из кобуры торчала рукоять пистолета.

– Вас ждут, – многозначительно обронил он.

В номере за большим полированным столом сидели трое мужчин весьма представительного вида в пиджаках и при галстуках. За их спинами торчали внушительных размеров телохранители в таких же точно костюмах, какой был на Дмитрии. Перед каждым стоял маленький столик, и на столиках лежало по одному черному дипломату. Андрей сел на приготовленный для него стул и вместо приветствия спросил:

– Больше никого не будет?

Отозвался худощавый мужчина лет сорока со шрамом на левой щеке.

– Будем играть вчетвером. – Он бросил взгляд на Дмитрия. – Похоже, у тебя, Андрюша, дела идут неплохо? Охраной обзавелся.

Андрей пропустил его слова мимо ушей. Другой игрок, которого Дмитрий про себя окрестил «Тучным», произнес:

– Решили перекинуться в «рамс». Ты не против?

Андрей с улыбкой кивнул, показывая всем, что у него хорошее настроение.

– Что ж, «Рамс» так «Рамс». Ну и… что к чему?

Ответил третий мужчина, которому Дмитрий дал кличку «Хитрец».

– Кон сто, подсад тоже сто.

– Что-то сегодня жидковато у вас.

Человек со шрамом усмехнулся.

– А ты, как всегда, на фарт надеешься?

– Вообще –то я фартовый. Но, если что, рассчитаю в течение десяти минут.

Тучный махнул громиле рукой.

– Лысый, тащи все сюда!

Из прихожей появился лысый громила. Принес бутылку французского коньяка, две плитки шоколада, а каждому из игроков вручил по пачке «Мальборо» и по зажигалке. Посреди стола он положил новую колоду карт и блокнот с ручкой. Писать взялся Хитрец, а игрок со шрамом тут же начал сдавать карты.

Дмитрий с любопытством следил за ходом игры, не забывая, впрочем, и о своих обязанностях. Андрей с ходу взял банк, причем три раза подряд, затем один раз проиграл, но ему везло, и он отхватил еще пять партий, три тут же проиграл, выиграл опять пять и снова две подряд продул, однако неизменная улыбка не сходила у него с лица. Он виртуозно раздавал карты, и когда его положение выглядело вроде бы безнадежным, у него вдруг на руках оказывался полный «Рамс», да еще козырный. К четырем утра игроки раскраснелись от выпитого коньяка и играли молча, в номере слоями плавал густой табачный дым, пиджаки висели на спинках стульев.

Когда Андрей в очередной раз взял банк да к тому же ему досталась раздача, игрок со шрамом объявил:

– Играю последний раз.

Остальные игроки тоже решили ограничиться этой партией, но она неожиданно затянулась до половины шестого. Андрею на этот раз не везло, у него было больше всех подсадов – на десять тысяч рублей. Казалось, все идет насмарку, поскольку кон вырос до пятисот шестидесяти, а подсад стал пятьсот рублей. У игрока со шрамом, который вел партию, на руках осталась единица, Хитрец и Тучный, было видно, обильно вспотели от напряжения, Дмитрий сам невольно занервничал, и только Андрей по- прежнему не падал духом, хотя пальцы его, кажется, подрагивали от возбуждения. Наконец, игрок со шрамом победно выдохнул:

– У меня туз. Козырный!

Хитрец и Тучный обреченно сложили карты на стол, и все трое уставились на Андрея. Тот с неизменной улыбкой на лице развернул свои карты веером и громогласно объявил:

– По заходу четыре «Мальца»! «Рамс» закончен!

Он выложил карты на стол, показывая всем, что у него, действительно, четыре «мальца». Игрок со шрамом швырнул своего туза на стол и резко встал, опрокинув стул. У двух других физиономии были глупыми. Тем временем Андрей принялся считать сумму, которая причиталась ему по выигрышам. Через несколько минут приятели вышли на улицу и сели в машину. Набитый деньгами дипломат Андрей небрежно забросил на заднее сиденье.

– Вот так, друг Димка, я делаю деньги. Двадцать два куска, не слабо? Твоих, честно заработанных, – пять. Ты, надеюсь, не в обиде?

– Конечно, нет! – Дмитрий улыбнулся.

– Тогда едем на нашу семейную дачу. Там все готово к приезду победителя. Девочки, вино, шашлык… по полной программе. Весна, браток, весна!

Глава 3

Начальник Пензенской ВТК, Авдотья Афанасьевна Васильева, долго не отрывала глаз от дела Ольги Витальевны Голубцовой. Вот уже двадцать лет Васильева работает в этой колонии для несовершеннолетних преступниц и хорошо знает свой контингент. Девочки сюда попадали, в основном будучи замешанными в краже или, находясь в компании со своими дружками, оказывались соучастницами более тяжких преступлений. Здесь их так и называли «случайными попутчицами». Как правило, «попутчицы» хорошо работали и охотно вставали на путь исправления, заслуживая тем самым «условно-досрочное» освобождение. Остальная категория малолетних преступниц гордо именовали себя, «Воровайками», «Жучками». Или попросту блатными. Таких здесь на сегодняшний день насчитывалось семьдесят семь человек, и именно они доставляли администрации «ВТК» больше всего хлопот.

Ольга Голубцова относилась ко второй категории. Из характеристики, выданной ей детской комнатой милиции, явствовало, что девочка росла в неблагополучной семье, без родительской ласки и заботы, воспитание, по сути, получила на улице. Однако она неплохо закончила среднюю школу. Даже без «троек», а по анатомии получила в аттестат оценку «отлично». По словам начальника медсанчасти Михайловой, девочка очень интересуется медициной, и сама вызывается на дежурства несмотря на (понятия). Что ж, из Оли мог бы получиться неплохой врач, сложись ее судьба по-другому.

С другой стороны, преступление, которое она совершила, относится к разряду тяжких. На почве ревности она выколола своей однокласснице глаз, и произошло это накануне выпускного вечера. Правда, суд отнесся к Голубцовой весьма благосклонно: с учетом всех обстоятельств ей дали год и семь месяцев лишения свободы. Через два дня ее срок заканчивается, как раз накануне совершеннолетия…

Осужденная Голубцова уже несколько минут стояла в кабинете начальницы, переминаясь с ноги на ногу. Какого черта, – гадала она, – ее сюда выдернули? Если это Светка Ковырялка настучала, то я точно кесарево сечение сучке сделаю. Или заставлю языком работать у всего барака.

Наконец она решилась напомнить о себе:

– Товарищ начальник колонии, осужденная Голубцова по вашему вызову явилась!

Майор Васильева подняла на нее дружелюбный и вместе с тем испытующий взгляд. Ее подопечная даже в арестантской одежде выглядела очень неплохо. Стройная, симпатичная девушка, правда, стриженная под мальчишку, прямой нос, слегка припухлые, красивые губки, вполне сформировавшаяся фигура. Наверняка будет любима, возможно, станет хорошей матерью, если судьба снова не столкнет ее с правильного пути.

Опытным глазом Васильева сразу же определила некоторое беспокойство, написанное на хорошеньком личике заключенной. Похоже, опять что-то натворила. Но добираться не стала.

– Оля, ты, конечно, не догадываешься, зачем я тебя пригласила…

Ольга удивилась: хозяйка впервые назвала ее по имени. Что-то тут не то, – Решила она, и вызывающе дернула плечиком.

– А чего догадываться? За мной все равно ничего нет. Живу никому не мешаю.

Васильева пропустила дерзкую реплику мимо ушей. Задумчиво спросила:

– Ты куда думаешь возвращаться после освобождения?

– Ну… домой, конечно, – недоуменно протянула Ольга. – К отцу, к матери. А что?

Майор Васильева подошла к Ольге и по-матерински обняла ее за плечи.

– Оля, я скажу тебе самое главное. Но… ты мужайся и постарайся за оставшиеся два дня не наделать глупостей. Хорошо? Пять месяцев назад, девочка, у тебя умер отец.

Ольга оцепенела. Умер папка?! Она никак не могла в это поверить.

– Как пять месяцев? Почему я ничего не знала?

Васильева еще раз попыталась ей объяснить.