Пепел и пыль

На боку девочки расплывается темное пятно, следующий выстрел отбрасывает ее на пол, к двери купе. Так, с этой стороны теперь чисто, перекидываю правую руку на грудь, и уже два ствола выплевывают пламя в сторону основных сил неведомого противника. «Папаша» уже не шевелится, один «торговец» – тоже, его напарник пытается стрелять, используя труп как укрытие… Где третий?

– Ангир! Тащи! Кимер! Справа!

Рывок, я оказываюсь внутри купе, над головой бабахают револьверы ахтурца. Три, четыре, пять, шесть…

Вагон дергается, окончательно останавливаясь, и вдруг наступает тишина. Подскакиваю, сую Ангиру револьверы – заряжай! – и выныриваю обратно в коридор. Кимер держит на прицеле тамбур, где скрылась «мамаша». Поднимаю выпавший из руки пацана револьвер с глушителем – в барабане еще три патрона, – нагибаюсь возле первого «торговца», прихватывая и его оружие. Второй тоже мертв – Кимер постарался.

Где третий? В купе?

В коридор высовывается взлохмаченная голова барона:

– Таннер! Что происходит?!

Вытянув в его сторону руку, раскидываю пальцы в сигнал «в укрытие». Заглядываю в купе «почтенного семейства» и тут понимаю, что так и не перешел на обычное зрение. Надеюсь, сержанты не догадались посмотреть мне в глаза в эти минуты.

Так, здесь чисто. В смысле, никого.

В купе «торговцев» тоже пусто. Выхожу в тамбур. Никого. Дверь, выходящая на здание вокзала, распахнута настежь. Противоположная закрыта, причем на замок. Так… Ведущая в межвагонный переход. Открываю ее… чтобы едва не быть сбитым с ног сержантом-меленгурцем.

– Что случилось? – На мое счастье, он узнает меня раньше, чем успевает спустить курок.

– Нападение. Твоих положили.

– Враг?

– Было семеро. Двоих пока ищу, остальных погасили. Поднимай своих, выставляйте посты. В вагонах. Наружу не высовывайтесь.

Он исчезает, а я пытаюсь понять, куда подевались «мамаша» и третий «торговец», который явно был у них за мага.

А ведь они где-то близко. Страж не успокаивается.

– Кимер, объясните барону Фогерену – это он сейчас выглядывал – что нужно одеться и быть готовым покинуть поезд. Пусть он объяснит это остальным.

Я спрыгиваю на землю, отхожу в сторону, пытаясь заглянуть под вагон… и едва уворачиваюсь от пули, которая дзынкает об рельс в паре шагов от меня. Перекатываюсь и с разворота делаю три выстрела в сторону невидимого мне стрелка, пока оттуда раздается еще один.

Сдавленный вскрик, негромкий стук от падения чего-то, похоже на металл по камню. Между колес вагона виднеется темный неподвижный силуэт. Бесформенный, обмякший. Попал, что ли?

Подбираюсь ближе. Это «мамаша». Так, рана в плече, у основания шеи… третья пуля вошла в висок. Однако… А ведь я ее не видел. Поднимаю ее оружие. Такой же револьвер с глушителем. Любопытно. А выделка явно фабричная или без магии не обошлось. Все же, где последний из нападавших? Ведь не ушел же далеко – иначе почему страж не успокаивается?

Я отхожу от поезда, водя револьверами из стороны в сторону. Один из них пуст, но врагу об этом знать не обязательно. Если он не внизу, тогда…

Он наверху.

Два выстрела сливаются в один.

И мир меркнет.

Я лежу на спине, ощущая, как в нее, несмотря на одежду, больно впиваются острые грани камешков. Ну и гравий тут у них… Стоп. Почему я лежу? Что болит? А вот и ничего… Вроде. Нет, голова… Голова болит. Как с похмелья. Открываю глаза. С небом все в порядке. С краев поля зрения в фокус вплывают лица. Встревоженные. Знакомые. Ко мне склонился Кравер, ощупывает.

– Где болит?

– Голова… – говорю я и пугаюсь собственного голоса. Что за хрип?

– Еще?

– Да нет вроде…

– Ясно. – Пожевав губами, лекарь командует: – Поднимите его и несите в вагон.

– Что случилось? – выдавливаю, различив лицо Урмарена.

– Последний из убийц оказался колдуном. На твое счастье, он попытался применить боевую магию, находясь в поле действия защитных заклинаний, которыми поезд оплетен гуще, чем большая бутыль с вином. Видимо, он посчитал, что они не работают над крышами вагонов. В итоге его разнесло в клочья сразу, едва он произнес формулу. Будь он на земле и позади тебя – ты бы не спасся. А так – тебе досталась лишь часть его посыла, успевшая прорваться, прежде чем защита поезда вернула ему его зло. Чистая энергия.

– От него что-нибудь осталось? – Жив ли последний из убийц, я не спрашивал. Если «брызги» этого заклятия сбивают с ног, то…

– Только револьвер, и тот оплавился, – слышится голос Ладера, но его самого я не вижу.

– Пленных нет? Никого живым не взяли?

– Какие пленные, Таннер? – нервно хмыкает граф. – Каждый из них умер с двойной гарантией. Кравер, ну что с ним?

– Пулевых и ножевых ранений нет, защита погасила магическую составляющую заклинания, так что Таннеру достался, скажем так, хороший удар дубиной, с которой к тому же смыли яд.

Да уж, удар, причем по голове. Пытаюсь пошевелиться и с удовольствием ощущаю, как тело возвращает прежнюю подвижность.

– Отпустите меня, – о, и голос вроде пришел в норму, хоть и хриплю еще, – я могу идти сам.

Подхожу к вагону, поднимаюсь в тамбур, захожу в купе и плюхаюсь на свою постель. Закрываю глаза. Слышу шебуршание, приглушенный стук – похоже, на стол положили что-то металлическое, голоса. Потом вдруг становится тихо. Все вышли и дверь закрыли… А, нет, не все.

– Таннер? Можете говорить? – голос графа не дает мне провалиться в серый туман. Все-таки здорово меня приложило.

– Ваша светлость? – отвечаю я и пытаюсь его разглядеть.

– Что это, Таннер? Вы знаете, что это за штука? – В поле зрения попадает темный цилиндрик, свинченный со ствола вражьего револьвера.

– Глушитель звука выстрела, – машинально отвечаю я, прежде чем понимаю, что снова прокололся.

– Откуда вы знаете? – голос графа обретает нехорошую такую вкрадчивость.

– Догадался, когда увидел их в действии, – пробую выкрутиться. Все-таки я действительно видел их в работе и мог соотнести странный вид револьверов с изменившимся звуком выстрела.

Граф кладет глушитель на стол и вздыхает.

– А я уж подумал, вы такое раньше видели.

– А вы?

– Если бы видел, вас не спрашивал бы… Вот только… Я не оружейник, но даже я понимаю, что это не самоделка. Это сделано в фабричных условиях. Это – итог долгой работы, а не случайная находка талантливого механика. Жаль, что вы такого раньше не встречали. Хотел бы я знать, где они это взяли. Ладно, рано или поздно узнаю. Предупреждая ваш следующий вопрос – нет, ничего в багаже наших «неслучайных попутчиков», что указало бы на пославшего их, не нашли. Документы, конечно, фальшивые, но чтобы обмануть кассира или дежурного на такой станции, как Бергани, сойдет. И пока непонятно, почему они сели в поезд именно на той станции.

– Что вам непонятно, ваша светлость?

– А вам, Таннер, все понятно? Вот вы – как вы видите это?

– Ну… Смотрите сами: до нашего прибытия в Меленгур никто не знал, где вы находитесь и куда направляетесь. Это случилось когда? Три дня назад. Даже если среди нас есть агент ваших врагов, все равно это прибавляет им лишь сутки – при условии, что он мог отправить сообщение с той станции, где мы садились в поезд, идущий в Меленгур. Что можно сделать за три-четыре дня?

– Хм… Действительно. Продолжайте.

– Вряд эта группа преследовала нас от Меленгура – даже самые быстрые лошади проигрывают поезду в скорости, и они не могли надеяться на то, что узнают о нашем отъезде достаточно рано. Нет, они прибыли в Бергани заранее, может еще когда мы даже не сели в поезд. Пославший их просто был уверен, что рано или поздно мы проедем через эту станцию. Ведь поезд – самый быстрый и безопасный способ добраться до столицы. Вряд ли вы поехали бы лесными дорогами…

– Верно. Но кое-что вы упустили.

– Что же?

– Если, как вы говорите, среди нас вражеский агент, то он мог просигналить еще из Каменной Розы. Ведь я посылал оттуда телеграммы, но на станцию, чтобы их отправить, ездил не я.

– Вы сомневаетесь в своих людях?

– Я больше уверен в своих врагах, Таннер. А мои люди – всего лишь люди. Ведь этот предполагаемый вражеский агент вполне мог заставить – магией – того же Ладера отправить на одну телеграмму больше и сразу же забыть об этом.

– Или, ваша светлость, утечка происходит на другом конце линии.

– Что ж, это многое объяснило бы, – кивает он с задумчивым видом.

– Еще один момент…

– Какой?

– Что, если в поезде находится кто-то еще? Скажем так, контролер?

– Контролер?

– Ну, как еще назвать человека, который должен убедиться, что у них все получилось? Ведь нападение могло сорваться – и сорвалось. А могло получиться так, что у них не вышло, но они сбежали и попытались бы скрыться от гнева… заказчика. Причем нападавшие не знали того, кто следил за ними. Ему достаточно находиться среди пассажиров. Ведь такое убийство вряд ли удалось бы скрыть.

– Это да, – соглашается Урмарен. – Но как нам найти этого вашего… контролера?

– Никак, ваша светлость. На станции Бергани, помимо этих семерых, в поезд село еще несколько человек. Около десятка, по-моему. Вы думаете, нам удастся найти среди них нужного нам?

– Браво, Таннер, вижу, эта неприятность не сказалась на ваших умственных способностях. Я пришел к тому же выводу, только чуть раньше. Ладер уже перетряхивает стадо в поисках паршивой овцы.

– А он не мог сойти?

– Здесь? Нет. Я сразу распорядился никого не выпускать и задержать поезд настолько, насколько потребуется. Если контролер, как вы его называете, действительно сел в поезд вместе с убийцами и если проводники следуют должностной инструкции, мы его быстро найдем.

Слишком много «если». Наверняка есть какая-то лазейка, и если контролер – не мелкая сошка, которой поставили предельно простую задачу…

– Ваша светлость! – в дверь просовывается голова Ладера. – Нашли!

Контролер действительно был. Когда проводники объявили, что будет проверка документов, а до того из поезда никого не выпустят, он напрягся. А когда Ладер с меленгурцами начал демонстративно шмонать вагон за вагоном, проверяя наличие билетов и документов и никому при этом не делая исключения, он запаниковал. Билет у него был до Тигуры – на случай, если бы нападение пришлось отложить. Выйти он, конечно, мог и на другой станции, но вот сел он на станции Бергани, и это скрыть никак не выходило – записано и на билете, и в журнале проводника.

Надо же, какой порядок, думаю я, но все оказывается куда проще. Железный путь – при всех своих плюсах – вид транспорта пока не слишком перегруженный, так что у проводника хватает и времени, и сил проверять не только билеты, но и документы, да еще и в журнал пассажиров записывать. Да и берут на эту работу – весьма уважаемую и хорошо оплачиваемую, кстати, – никак не дураков и лентяев. Расстояния между станциями довольно велики, а билеты дороги. И если путешествующий решается выбрать железный путь, значит, ему нужно по-настоящему далеко (как правило, за пределы родного сегета, а то и провинции) и без документов он вряд ли выберется в дорогу. Нет, конечно, есть и те, кому надо от станции до станции всего лишь проехать, и даже не пересекая никаких границ. На такую поездку и билет продадут без документов, и в поезде их не спросят. Однако, как оказалось, проводник билетов не продает: если ты взял билет на один перегон, а хочешь ехать дальше – будь добр, выйди из поезда и на станции купи. Поезд на станции, даже небольшой, обычно стоит достаточно долго, вполне можно сбегать до кассы, взять новый билет и вернуться. Вот только выходит такой беспаспортный аттракцион заметно дороже одного сквозного билета, да и место за тобой не сохраняется. А если на станции окажется достаточно желающих уехать, чтобы тебе места на следующий рывок не хватило?

Нет, хочешь спокойно ехать в поезде, не привлекая ничьего внимания – бери билет по всем правилам. Влезть без билета, наверное, можно, но перегоны длинные, делать проводникам особо нечего, так что проверка билетов для них – какое-никакое, а развлечение. На память они обычно не жалуются, так что легко замечают и новые лица, невесть откуда взявшиеся, и поддельный билет от настоящего отличить могут (тем более если на каждой станции подбегает к начальнику поезда служащий, который сообщает, сколько человек купило билеты, и о несовпадении чисел купивших и севших становится известно очень скоро), и даже если кто пересел на чужое место, тоже не оставляют без внимания. А вариант с безбилетным проездом в грузовых вагонах «контролеру», по вполне понятным причинам, не подходил.

– Тащите его сюда, – скомандовал граф и, уже выходя в коридор, бросил: – А вы, Таннер, отдыхайте… Скорее бы до столицы добраться, а то так, чего доброго, и не расплачусь с вами.

Ну-ну, ваша светлость… Что, валюта под названием «просто оставлю в покое» в вашем сейфе не водится?

Поезд задерживается на этой станции изрядно. Наш отряд редеет – четверо бойцов из прикомандированных остаются. Им предстоит решить с местными вопрос о доставке в Меленгур тел погибших товарищей – ранение у второго часового оказалось смертельным – и трупов нападавших. Остается и один из бойцов графа – он будет сопровождать тело Линсена в родовое поместье графа в Сентере, где его похоронят. У Линсена не было родни, и, в принципе, его могли бы предать земле и в Меленгуре, но граф сказал что-то вроде «…погибшие за меня будут лежать в моей земле». Что ж, граф слегка вырос в моих глазах. Но вот желания стать частью его личной армии у меня не прибавилось. Тем более желания лежать в его земле.

Наконец Лисьи Уши скрываются из виду. К этому времени рассвет вступает в свои права. Когда половина перегона до Талора остается позади, в наше купе стучится Ладер.

Увы, всего лишь для того, чтобы передать настоятельное приглашение графа. Можно подумать, я бы отказался.

К моей радости, разговор о моем переходе к нему на службу не заходил. Речь пошла о результатах допроса «контролера». Увы, этот говнюк оказался очень мелкой сошкой. Наниматель заплатил ему аванс, объяснил задачу, добившись, чтобы он запомнил ее наизусть, показал тогда еще живых «торговцев» и «почтенное семейство» – причем они действительно не видели «контролера», – и тогда ему продемонстрировали портреты графа, барона и маркизы. И некоторых людей из их окружения. В Талоре «контролер» должен был сойти с поезда, дать телеграмму – почему-то в Норос, на тамошний телеграф, на имя Тируса Ралена, – прийти в гостиницу «Белая лошадь», что недалеко от вокзала, и там спросить почему-то опять же Ралена. И этот Рален, мол, должен выдать ему оставшиеся деньги. Я сильно сомневался, что он получил бы их, а не пулю или нож, но куда важнее было то, что «контролера» наняли в Мелате неделю назад. И покойная семерка прибыла оттуда же. Причем сначала в Талор, а уже там они сели на поезд, который привез их в Бергани за несколько часов до нашего там появления.

Сказать по правде, убийцы сильно рисковали – на маленькой станции должны были обратить внимание на людей, которые выходят из поезда и берут билеты на обратный поезд, при этом ни с кем не встречаются и никуда не уезжают, а просто ждут.

Я ожидал, что граф закомандует нанести визит в эту самую «Белую лошадь», но оказалось, что мы в Талоре вообще не будем покидать поезд, оставшиеся меленгурцы доедут с нами до Тагуры, где их сменит отряд, заранее вызванный графом из столицы. Нежелание «познакомиться с Раленом» граф объяснил просто: мол, все равно там, скорее всего, нарвемся на засаду или на человека, которому просто поручили отдать деньги – если вдруг загадочный наниматель решил сыграть честно.

Контролера этого, к слову, я больше не видел. Что с ним стало, не спрашивал.

Поезд благополучно прибыл в Талор, опоздав всего на сорок минут. Остальное машинист сумел наверстать. Стояли мы примерно час, за это время к составу прицепили вагон для лошадей и платформу с повозкой – какой-то местный землевладелец выбрался в гости к далеким родственникам. Попутчики наши (те, что занимали два купе в нашем вагоне, когда мы сели в поезд) одни сошли в Талоре, другие с радостью перешли в другой вагон, оставшиеся меленгурцы перебрались на их места, заняв также опустевшие купе, где ехали несостоявшиеся убийцы – теперь вагон был полностью наш. В хвостовых вагонах, судя по суете, царившей возле них, поменялась большая часть пассажиров, если не все. Граф привычно наведался на местный телеграф, но по его лицу итоги переговоров – если, конечно, он успел получить ответ – не прочитывались. Впрочем, меня вполне устраивало то, что страж оставил свои колокола в покое и мирно спал.

Где-то после Красного Утеса – там действительно торчала вдали над лесом внушительного вида скала красноватого цвета, выделяясь на фоне все более заметных гор, – по мою душу пришел Ладер. Граф снова потребовал меня к себе. Честно говоря, я уже был рад приглашению – и отоспался, и в окно насмотрелся, а вот разговор с подопечными не клеился. До Тигуры оставалось еще несколько часов, и Ангир, похоже, сейчас не рад был своей откровенности. Сейчас могли бы думать совсем о другом, давно потеряв нас из виду, а тут… Кимер относился к ситуации более философски, но тоже мысленно, наверное, был уже в своем полку и прикидывал, как будет объясняться с начальством.

Честно говоря, я был готов, что граф меня удивит, но все же ему это удалось. Он сразу заговорил о тех, кого я оставил в купе. В том смысле, что для их безопасности будет лучше, если в Тигуре мы с ними попрощаемся – причем с обоими – и оттуда они вернутся к местам службы самостоятельно. И если их начальство удовольствуется состряпанными нами бумагами, то никогда не догадается связать сержантов с графом и всеми нами. Ну что ж, будем надеяться, что все именно так и кончится.

Когда я возвращаюсь в купе, сержанты дружно свешиваются с верхних полок – по умолчанию одна из нижних числилась за мной, а другая была вроде дивана для гостей или того, кто не спит, – выражая своими лицами немой вопрос.

– Расслабьтесь, парни. Кажется, граф Урмарен передумал вас вычеркивать из списков живых.

– Он все-таки нас отпустит?

– Да. В Тигуре. Даже денег на дорогу даст. Побольше, чем я. Нет, мне возвращать сейчас не надо. Потом отдадите, если свидимся.

– Чего ж это вдруг он такой добрый сделался? – мрачно поинтересовался Ангир. – Неужто потому, что убить его помешали?

– Очень на то похоже. Но лучше считать, что это вы себя спасли, а не его.

– Не бойтесь, господин лейтенант, мы ему про этот долг напоминать не станем, – немного нервно хмыкает Кимер.

А горы все ближе. Не пройдет и часа, как мы нырнем в Уларскую червоточину.

Страж? Лениво дремлет. То есть опасности нет. По крайней мере, для меня лично. А для этих двоих? Туннель, в котором поезд будет двигаться добрых полчаса – идеальное место для устранения нежелательных личностей.

– Значит так, бойцы, – говорю я так тихо, что едва слышу сам себя. – У вас десять минут, чтобы справить все нужды за этой дверью. После чего мы тихо сидим тут, закрывшись, никуда не выходим, пока за окном снова светло не станет. Все ясно?

Ответом мне служит дружное кивание. Кстати говоря, мне понравилось, как мы сработали ночью. Как одно целое, причем для этого нам никакая магия не понадобилась. Нет, положительно – это хорошая мысль – заполучить обоих сержантов к себе на службу после того, как они исполнят свой долг перед империей. Если вдруг я перестану справляться со своими делами в одиночку, конечно же.

Первым за дверь выходит Кимер, следом высовываюсь я. У графского купе торчит Кестен – один из двух оставшихся у графа бойцов собственной дружины. А в начале их было, кажется, двенадцать… Едва заметный поклон в знак приветствия, и, проводив взглядом сержанта, он возвращается к созерцанию пейзажа за окном.

А горы все ближе.

Что все-таки не так? И ведь ни у кого не спросишь.

Я вдруг вспоминаю о прозрачнике, с помощью которого кто-то убил служанку маркизы. Забавно, но почти все основные подозреваемые в том убийстве сейчас здесь. Вот зачем я об этом вспомнил? Стою в двух шагах от Кестена, мучаясь этим вопросом. К слову, и Кестен, и его напарник Гроден были с нами в поместье Трингеса – так вроде звали того нера, у которого нас угораздило переночевать на пути в Мелату.

Возвращается Кимер, через пару минут в том же направлении уходит лариниец. Спросить, что ли, Ладера, что он еще помнит о прозрачниках? Или сразу у Меченого поинтересоваться? Пожалуй, второе. Когда Ангир возвращается, захожу следом за ним.

– Помните, что я вам сказал? Больше никуда не выходите. Мне тут надо кое с кем переговорить, но это быстро. Кто бы что вам ни сказал – ждите меня.

Закрывается дверь, десять шагов по коридору, стук в дверь, но уже другую. Меченый делит купе с лекарем. Кравер, оторвавшийся от какой-то книги, больше всего похожей на справочник по лекарственным травам, смотрит на меня с легким изумлением и тревогой (не случилось ли со мной чего). Маг, до этого то ли спавший с открытыми глазами, то ли изучавший рисунок царапин на нижней стороне полки у себя над головой – с явным интересом.

– Доктор, можно мне поговорить с вашим соседом? Наедине.

– Пяти минут вам хватит? – Нет, в самообладании Краверу не откажешь. Надеюсь, он действительно не обиделся.

– Хватит. У меня только один вопрос.

Кравер выходит, я присаживаюсь на его койку.

– Скажи, Мерген, что ты знаешь о прозрачниках?

– Тебя интересует что-то определенное? – говорит маг после небольшой паузы.

– Можно ли его выпустить в поезде? При действующей антимагической защите?

Меченый смотрит на меня с изумлением.

– С чего ты взял, что…

– Смотри сам. Помнишь, как убили служанку маркизы? В этом вагоне сейчас шестнадцать человек, включая нас с тобой, находившихся в том поместье. Это безотносительно к тому, кто из них мог это сделать – у меня, конечно, есть свой список подозреваемых, но я слишком мало знаю, чтобы не ошибиться. Ладер сказал мне, что удар нанес прозрачник. Верно?

Меченый кивает и замирает, мысленно подсчитывая: он сам, лекарь, граф, двое бойцов, Ладер, Хартен, Дикер, барон, Киртан, Хонкир, я, маркиза, Ольта и Тилен с Ксивеном… да, шестнадцать.

А потом Меченый начинает рассказывать. В основном то, что я уже слышал от Ладера, но есть и моменты, которых мой приятель не озвучил.

Прозрачник – почти идеальное магическое оружие. Потому что использовать его может почти любой (само собой, после некоторой подготовки), владеть магией при этом совершенно необязательно, хотя желательно – это помогает существенно усилить удар. Впрочем, и ножом ударить, и просто сдавить горло прозрачник все равно может лишь один раз – вся вложенная в него энергия расходуется в первой же атаке. Потому и нож не унесет – даже если перережет горло, а не воткнет его в грудь. Главное – выполнив задачу, прозрачник рассеивается бесследно. Прочитать в нем хозяина можно, только если оказаться с прозрачником лицом к лицу на время, достаточное, чтобы вглядеться. Но тогда и хозяин увидит, что раскрыт. А если учесть, что он может находиться достаточно далеко, то у него есть весьма реальный шанс хотя бы скрыться. Не говоря уже о том, что он может сам рассеять прозрачника прежде, чем свидетель что-либо поймет. Артефакт же после использования превращается в обычный камень, хотя и до этого распознать его не всякий маг сможет.

– Ясно. А как насчет защищенных мест?

– Как бы это попроще сказать… В поезд прозрачник проникнуть не сможет. Но это если его создали снаружи. А вот если хозяин и артефакт находятся внутри вагона… Тут ничего не скажу. Не слышал о таком. Но, возможно, есть какая-то лазейка.

– Понятно… Кстати, а в червоточине, то есть проходе под горой, как действует магия?

Меченый пожимает плечами.

– Не слышал, чтобы там она действовала как-то иначе. Хотя кто знает… Всякий камень ведет себя по-своему.

Не знаю, что еще я смог бы у него спросить, но в купе возвращается лекарь:

– Ну что, все выяснил, что хотел? Тебя барон звал – я сейчас слугу его встретил, он как раз к твоим подопечным стучался.

Благодарю обоих и выхожу в коридор. Точно, рядом с Кестеном стоит Хонкир, рассказывая тому что-то веселое.

– А, Таннер! Тебя…

– Я уже в курсе. Не знаешь, зачем?

– Он мне не сказал.

Стучусь. Дождавшись разрешения, вхожу. Барон сидит за столом, перед ним перевернутый лист – что-то писал, и несложно предположить, что – девять из десяти, что письмо Тинии Линденир.

– Входи, входи. Садись. – Он указывает мне на сиденье напротив, терпеливо ждет, пока я усядусь и, наконец, спрашивает: – Шай, что ты думаешь… о том, чтобы… сойти с поезда в Тигуре?

Вот те раз. Чего не ожидал, так этого. С чего бы это вдруг?

– Я понимаю, это звучит… неожиданно. Когда я предлагал тебе продлить наш договор, я думал о том, что сделаю это еще раз, уже в Тероне. Но ситуация уже не та. И дело даже не в том, что я влюбился, собираюсь жениться и, возможно, наконец-то остепенюсь и осяду, и у меня не будет на счету каждый человек, способный держать оружие. Но дело не в этом. Просто я вот о чем подумал… Унар Урмарен – неплохой человек, но… он вряд ли примет от тебя другой ответ, кроме положительного. Ты знаешь, о чем я. До столицы – еще четыре дня пути. За это время много чего может случиться. А в Тигуре мы будем уже завтра. Деньги и оружие у тебя будут.